- И вы смотрели? - А как же! Вся Россия... - Ага! А если бы по телевизору показывали казнь Руцкого или, скажем, Хазбулатова? Да ещё по старинному рецепту - с отсечение конечностей? Смотрели бы? Пожалуй, да. Для чего же тогда телевидение? - А если бы вас пригласили на Красную площадь, на место казни? Пошли бы? - Нет, - нисколько не колеблясь, ответил Фидель Михайлович. - Вы, может быть, и не пошли бы, - согласился товарищ полковник. - Потому что вы - умный. Но основная масса да ещё по гостевому билету... Тюлев, если он выскочит в президенты, будет учитывать психологию масс. Пока же он только набирается опыта. И представьте себе, у него уже кое-что получается. - Не заметил, - сдержанно ответил Фидель Михайлович, пытаясь уловить направление мысли своего хитрого собеседника. Но вы же прикоснулись к его империи? - Да, но это на значит, что я её познал. - Тоже верно, - кивнул товарищ полковник. - Я к чему. Дорогой мой друг, держитесь от Тюлева подальше. Ваши контакты с ним добром не кончатся.Он уже не одного проглотил, кто клюнул на его приманку. Поверьте мне, старому чекисту.
"Неужели его люди засекли меня в ЦДЖ? - подумал Фидель Михайлович, и в душу заползла тревога: товарищ полковник не из тех, кто попусту разводит бодягу. - А может, нас вместе видели в ожоговом центре?.. Нет, это невозможно!"
Фидель Михайлович ждал, что в конце-концов товарищ полковник заговорит по существу - об Олежке. Но о мальчике он не обмолвился ни словом. И ни звука о поездке в Мадрид.
48
Пока страна бурлила возмущением, в семье Лозинских тоже произошло важное событие, по значимости ( для семьи) оно оказалось важней, чем обвал рубля.
На окраине Смоленска умирала баба Нюся. Телеграмму "Бабушке плохо. Просим Аню срочно приехать" отправила соседка. Так было заранее обусловлено.
Ананий Денисович отложил все текущие дела - важные и даже очень важные. Завидную энергию проявила Дарьяна Манукяновна: к шести утра "Тойота" была загружена всем необходимым, что требовалось для похорон, включая гроб. - Доктора берем? - спросил Ананий Денисович. - Обязательно, сказала супруга и уточнила: - но при нем главного касаться не будем. - А он что - не догадывался? Халву-то он привозил? - Шеф намекал,что в халву были запряттаны блиллианты. - Я его займу разговором, - сказала Дарьяна Манукяновна, - а ты с мамой попрощаешься. Если не опоздаешь.
На том и порешили. С выездом, как бывает в спешке, задержались. Солнце уже палило во всю, асфальт чуть ли не плавился, когда кавалькада из трех машин покинула Москву. Впереди "Тойота" с похоронными принадлежностями и двумя охранниками, за ней - "Волга" с супругами Лозинскими и доктором, за рулем Глеб-высокий. Замыкал колонну "Мерседес" с затемненными стеклами, в нем находились Глеб-не очень и двое молодых телохранителей из недавних десантников.
Во второй половине дня все три машины зарулили в тенистый переулок. Остановились под старым дуплистым кленом. Охрана по команде Анания Денисовича рассосредоточилась по косогору так, что домик бабы Нюси оказался в центре оцепления.
У калитки московских гостей встретила бабинюсина соседка, пожилая толстуха с добрыми бесхитростными глазами, в прошлом детсадовская няня. В последний год она ухаживала за бабой Нюсей и её примитивным хозяйством: по утрам выпускала из сараюшки трех курочек и горластого серебристого петушка, доила козочку, изредка варила борщ или гречневую кашу, словом, помогала бабке, за деньги, разумеется, - и тем самим пополняла свой скудный пенсионный бюджет. У неё на шее сидел сорокалетний сын-алкаголик, бредивший найти клад и тем самим сказочно разбогатеть. - Ну как? - деловито осведомился Ананий Денисович. - Пока ещё в сознании, - ответила та. - Отец Григорий приходил, исповедал. - И что она? - Призналась, что грехов у неё нет и никогда не было. - Это верно, - ответил сын с гордостью за мать.
И соседка как запела: - Истинныйбог,безгрешная,молочкомда кашкойперебивалась.Пенсию экономила, чтоб при случае помочь сыночку.
Соседка семенила рядом с Ананием Денисовичем, по-собачьи преданно заглядывая в рыжее, полное скорби лицо. - А вот я - грешная, но тоже скудно питаюсь. У меня же сыночек, единственный. Жалко ребеночка. Пьет, сволочуга... А пенсию ваша мама со мной делила. А я ей: ты, милая, на смерть откладывай. Сейчас-то хоронют как - гробики картонные, лишь бы до ямы...
Пока они поднимались к домику, в котором многие годы обитала баба Нюся, соседка успела поведать, как бабушка ждала любимого сыночка. ":Пока не увижу Аню, - передавала соседка бабкины слова, - нельзя мне отдавать богу душу".
Дождалась. Ананий Денисович распахнул покосившуюся дверь и... чуть было не задохнулся: спертый застоявшийся воздух, пропитанный старым давно не мытым телом, ударил в лицо. В последнее время, несмотря на знойную погоду, бабу Нюсю знобило и она просила соседку плотнее прикрывать дверь. Окно, выходившее в сад, ещё с осени оставалось законопаченным.
Хозяйка домика лежала на узкой солдатской кровати, под стеганым теплым одеялом. В углу перед иконкой горела лампадка. Запах сгоревшего конопляного масла пропитал не только вещи, но и стены. Из-под белой косынки на вошедших уставились два маленьких зрачка. - Здравствуй, мама.
Старуха промолчала. Потом еле слышным шепотом произнесла: - Я... жду своего Аню. - Так это же я, мама! - воскликнул Ананий Денисович. - Аня... он в Москве.
Умирающая не узнавала сына. Это обстоятельство усложняло обстановку. На лице Анания Денисовича появилась брезгливая усмешка: если не узнает, зачем тогда было сейчас сюда ехать? Но ехать было нужно. Здесь в тайниках скопилось ценностей не на один миллион долларов. - А где Аня?
Тут вперед выступил Аркадий Семенович, легонько оттеснив своего шефа. - Анастасия Федоровна, вы меня узнаете?
Старуха долго смотрела на мужчину в серой полотняной блузке. Тот на её дряблой руке уже искал пульс. От того, он взял её руку, память вернулась к ней, глаза оживились. - А, доктор! Халву привезли... - Привез, мамаша. И не только халву. Привез вашего сына. Вот он. Видите? - и кивком головы показал на Анания Денисовича, досадовавшего, что старуха совсем дошла - не узнала родного сына.
- Смотрите внимательно, - ласково говорил доктор. - Это ваш любимый Аня. Он всегда вас помнит. Я же вам рассказывал. - Да? Это - Аник? - и к сыну: - А как ты меня в детстве называл?
"Во, старая! Пароль потребовала. - Врач поразился армейской привычке этой женщины. - Такая гарнизонная бабенка обмишулит самого господа бога.Умеет гарнизон воспитывать женщин". - Няня, - внятно произнес Ананий Денисович. - Аник!
Дарьяна Манукяновна твердо знала свою роль, взяла за рукав доктора. Оставим их, профессор. Мне стало дурно.
"Еще бы! - подумал Аркадий Семенович. - В такой затхлой атмосфере не каждый анатом долго выдержит". Они-то выйдут на свежий воздух. А вот как сыночек Аник вытерпит кислородное голодание? Разговор с пораженной склерозом матерью будет не минуту и не две. Ей, теряющей память, предстоит вспомнить, в какой выгребной яме запрятаны переданные из Москвы драгоценности. О том, что за долгие годы их скопилось изрядное количество, присутствующие не сомневались. Только он, семейный врач Лозинских, не один килограмм халвы доставил сюда, на окраину Смоленска! Под видом проведать бабушку, если нужно, поврачевать, он появлялся чуть ли не каждый месяц.
В прошлые годы баба Нюся с доктором откровенничала, но только на сексуальные темы. Вспоминать ей было весьма приятно. С теплотой в голосе рассказывала, какое испытывала удовольствие, когда к письменному столу её приживал огненно-рыжий майор. Частые удовольствия не оказались зряшными она родила огненно-рыжего мальчонку, и когда он, семеня тонкими ножками, побежал по военному городку, жители гарнизона в изумлении всплескивали руками: ну вылитый Суркис! Один такой, но несколькими годами старше, уже бегал по городку, развлекал сверстников детскими хохмами. И никто не мог предположить, что старший мальчик, удачно уловив ветер перемен, станет мультимиллионером, а меньший, Нюсин байстрючонок, выбьется в лесопромышленники.
Из военных городков выходили и ещё долго будут выходить люди - не обязательно огненно-рыжие, которые на планете оставят заметный след. Будут настойчиво направлять Россию в миражно-туманное грядущее.
Примерно через час Ананий Денисович вышел из домика. Его рыжее худощавое лицо с воробьиным носиком не выражало скорби, наоборот, оно было одухотворенным, осмысленным, каким всегда бывает после выгодной сделки. Простился? - спросила Дарьяна Манукяновна. - Простился, - и ушел бродить по усадьбе, меряя шагами участок. Ему компанию составила Дарьяна Манукяновна, верная жена в небезопасном бизнесе.
Аркадий Семенович, чтоб не показаться супругам надоедливым, вернулся к машинам. Телохранители в "Тойоте" обедали. На дубовом лакированном гробу разложили снедь: хлеб, колбасу, помидоры. Каждый открыл бутылку "пельзенского", пили по-молодежному - из горлышка. - Присаживайтесь, доктор, - пригласил к гробу Глеб-высокий. - Скоро там? - Может, ночью. А может, и завтра. Старушка крепкая. Жизнь прожила праведно. Безгрешно. - Ну да? - засомневался Глеб-не очень, оторвавшись от еды. Переспросил: - Без грехов? Что же это за женщина? - Святая, - уточнил Аркадий Семенович и предложил: - Чтоб не сглазить её на том свете, постучите по дереву.
Телохранители дружно постучали по крышке гроба.
Умерла баба Нюся, как и предполагал доктор, в первом часу ночи. К этому времени местная власть удовлетворила просьбу миллионера похоронить его родную мать на территории усадьбы. После полудня второго дня в старом саду появилась могилка, украшенная несколькими венками из хвойных веток.
Поминки были скромные. Стол накрыли под старым ветвистым кленом, где раньше обычно паслась козочка. Присутствовали только свои - Ананий Денисович, Дарьяна Манукяновна, доктор и соседка с сыном-алкоголиком. Сын жадно набросился на водку, Глеб-высокий ему услужливо наполнял рюмку. Тот скоро сполз под стол, его оттащили к забору и ему, спящему, козочка принялась жевать ухо.
На обратном пути москвичи говорили мало. Аркадий Денисович был погружен в раздумья. Мыслями он был в Москве. Вечером ждал в гости Фиделя Михайловича - общение с ним стало уже потребностью.
Перед самой Москвой Ананий Денисович тихо подал голос. - Ты правильно соображаешь, - шепнул супруге, - На мамином участке построим домик. Участок перепишем на Сузика. - Тогда уж лучше на Гаяне. - И так можно, - кивнул Ананий Денисович. - А на могилке поставим надгробье. Из нержавейки. Украдут, шеф, - отозвался сидевший за рулем Глеб - высокий. - А вы будете нести вахту. Как нефтяники на Ямале. - С тройным окладом? - Обрадовался, презрительно хмыкнул шеф, - Через три месяца вы от скуки взвоете. - Это в Смоленске-то?
Глеба-высокого удивить было нельзя. За те деньги, которые платил ему шеф, он готов был нести вахту хоть на Северном полюсе.
Некоторое облегчение испытывал Аркадий Семенович: отныне не нужно будет мотаться в Смоленск. Но где теперь Лозинский станет копить свои сокровища? Пока о них знают лишь двое, третий только догадывается, но догадкой, конечно, ни с кем не делится: пусть этот банк для Лозинских останется самым надежным и, пожалуй, вечным.
Люди вот - не вечны. И с этим приходится считаться.
49
Весь день Фидель Михайлович провел в кремлевском вычислительном блоке - мозговом центре президентской администрации. Сюда его привел Януарий Денисович, рекомендовал руководителю: - Жора, это тот русский хухель, о котором я тебе говорил. - Проверю, насколько он хухель. Может, он еле-еле поц?
В выражениях они не стеснялись. Примерно так в стенах этого здания изощрялись некоторые члены Политбюро, сдабривая свою речь матерными словами. У тех была своя феня, у этих - своя.
Деловой разговор друзей-соратников по бывшему клубу "Соцвыбор" Фидель Михайлович слышать не мог. Он дожидался в просторной приемной, хотя на приемную в обычном смысле это помещение не было похоже, быстрее на зал заседаний: посреди приемной стоял длинный полированный стол, к нему аккуратно были придвинуты три десятка стульев. Прямо за столом - высокая дубовая дверь. За ней и скрылся Януарий Денисович, коротко бросив: "Подожди".
Тихо давал о себе знать итальянский кондиционер. В открытое окно доносился гул с Кремлевской набережной.
Жать долго не пришлось. Вышел маленький брюнет с худосочным бровастым лицом. На губах - дежурная улыбка. За ним, на голову его выше, показался Януарий Денисович. Он тоже улыбался, как улыбается продавец, предлагая свой товар. - Здравствуйте, Фидель Михайлович! - Пучеглазый подал руку.
Рука была крепкая, спортивная, - Вы, говорят, спец по отслеживанию теневых потоков? - Что ты его спрашиваешь? - встрял Януарий Денисович. Проверь моего спеца на деле. (Фидель Михайлович: "Ого! Уже "моего"! Надо же".) - И к аналитику: - Сегодня он твой начальник. Зовут его Георгий Самойлович. Ну, ни пуха тебе, как говорится... Адью! - И Януарий Денисович оставил специалистов наедине.
Фидель Михайлович знакомился с вычислительной аппаратурой. Да, это не техника фирмы "Лозанд". Аппаратура поражала своим совершенством. О том, что есть такие компьютеры, он только читал. Но, по утверждению людей знающих, такие компьютеры появятся у нас лет через десять. И вот оказывается, они уже появились, установлены и действуют. Вот на чем надо прогнозировать! А что касается выявления потоков теневых капиталов, то здесь их, оказывается, отслеживают не хуже, чем у Лозинского.
Труда не составило понять, что теневые капиталы - это внушительная доля частной собственности, отстегнутая от государственной, считай, на халяву, когда правительство создавало средний класс. Теперь, согласно Основному Закону, частная собственность неприкосновенна: частник лучше знает, что заносить в декларацию о доходах, а что держать в уме. Истинные доходы нигде не фиксируются, как не фиксируется, скажем, истинный тираж ходовой литературы.
Для начала Георгий Самойлович предложил новичку несколько задачек. На засыпку. По характеру теневых потоков уловить тенденцию. Уже через два часа Фидель Михайлович сформулировал заключение.
Потом Георгий Самойлович сел за компьютер и Фидель Михайлович сразу определил - ас. У такой техники дураков не держат. На глазах у новичка он отыскал решение задачки, которую дал на засыпку. Сделал сравнительный анализ. Коротко произнес: - Недурственно.
Неизвестно, кого он похвалил: себя или же новичка? - А теперь дам задачку посложней...
И так до вечера. К концу рабочего дня Фидель Михайлович почувствовал себя усталым. Чтоб давать глазам отдых, он все чаще протирал очки. Это заметил Георгий Самойлович. Успокоил: - Все у вас получится. А за сегодняшнее старание - спасибо. Моя машина к вашим услугам.
Фидель Михайлович попросил шофера отвезти его на Котельническую набережную. Первое, что он увидел, - чемодан ядовито-желтой расцветки. - У нас - гости?
Антонина Леонидовна была почему-то не в домашнем халате, как обычно, а в рабочем костюме, в каком сотрудники фирмы привыкли её часто видеть. Гости, - ответила неопределенно.
Никогда раньше, с тех пор как Антонина Леонидовна купила эту квартиру, сюда она никого не приглашала."Никак отец пожаловал?" - подумал Фидель Михайлович.
Но каково же было его удивление, когда взале с дивана навстречу ему поднялась...Паша, то есть Полин Маккин. За год, с тех пор, как они расстались, она так постарела, что он не сразу её узнал. - Ты - не в Америке?
Паша - в слезы. По её измятому припухшему лицу было видно, что она сегодня уже в волю наплакалась. - Олежка... Олежка! - и завыла тягуче, надрывно. - Что "Олежка"? - Сердце Фиделя Михайловича словно оборвалось Он жив? - Пропал... Украли... - Где? - Там... - А ты... почему ты здесь? Он меня... Ему нужна не переводчица... - Гадина ты...
Он уже не владел собой. Антонина Леонидовна попыталась вернуть его к действительности: - Фидель...
Он понял - сорвался. - Ты заявила? - А то разве нет? - И что они? - Я же не гражданка Америки. Предложили обратиться в российское посольство. А Роберт, ну муж, сказал, что я ему без моего сына не нужна. Он с тебя хотел взять миллион...
Она ещё что-то лепетала, но уже свое, женское, несвязное, но связанное с деньгами, которых Роберту не удалось выколотить. Подвела его Полин. Так подвела!
А Фидель Михайлович слушал бывшую жену и не слушал. Досадовал на Тоню: "Тоже мне - хороша. Вздумала привести на квартиру..."
В тот день, когда он работал в кремлевском вычислительном блоке, в офис фирмы "Лозанд", пожаловала незнакомая женщина. Пожаловала - это мягко сказано. Вломилась, отбросив, как в нокауте, охранника. Когда ей заломили руки, утихомирили, она сказала, что она жена сотрудника этой фирмы. Профессор Белый, у которого она перед этим побывала, любезно ей предоставил адрес фирмы, но телефона не дал. Ему было любопытно: прорвется ли она через заслон охранников?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
"Неужели его люди засекли меня в ЦДЖ? - подумал Фидель Михайлович, и в душу заползла тревога: товарищ полковник не из тех, кто попусту разводит бодягу. - А может, нас вместе видели в ожоговом центре?.. Нет, это невозможно!"
Фидель Михайлович ждал, что в конце-концов товарищ полковник заговорит по существу - об Олежке. Но о мальчике он не обмолвился ни словом. И ни звука о поездке в Мадрид.
48
Пока страна бурлила возмущением, в семье Лозинских тоже произошло важное событие, по значимости ( для семьи) оно оказалось важней, чем обвал рубля.
На окраине Смоленска умирала баба Нюся. Телеграмму "Бабушке плохо. Просим Аню срочно приехать" отправила соседка. Так было заранее обусловлено.
Ананий Денисович отложил все текущие дела - важные и даже очень важные. Завидную энергию проявила Дарьяна Манукяновна: к шести утра "Тойота" была загружена всем необходимым, что требовалось для похорон, включая гроб. - Доктора берем? - спросил Ананий Денисович. - Обязательно, сказала супруга и уточнила: - но при нем главного касаться не будем. - А он что - не догадывался? Халву-то он привозил? - Шеф намекал,что в халву были запряттаны блиллианты. - Я его займу разговором, - сказала Дарьяна Манукяновна, - а ты с мамой попрощаешься. Если не опоздаешь.
На том и порешили. С выездом, как бывает в спешке, задержались. Солнце уже палило во всю, асфальт чуть ли не плавился, когда кавалькада из трех машин покинула Москву. Впереди "Тойота" с похоронными принадлежностями и двумя охранниками, за ней - "Волга" с супругами Лозинскими и доктором, за рулем Глеб-высокий. Замыкал колонну "Мерседес" с затемненными стеклами, в нем находились Глеб-не очень и двое молодых телохранителей из недавних десантников.
Во второй половине дня все три машины зарулили в тенистый переулок. Остановились под старым дуплистым кленом. Охрана по команде Анания Денисовича рассосредоточилась по косогору так, что домик бабы Нюси оказался в центре оцепления.
У калитки московских гостей встретила бабинюсина соседка, пожилая толстуха с добрыми бесхитростными глазами, в прошлом детсадовская няня. В последний год она ухаживала за бабой Нюсей и её примитивным хозяйством: по утрам выпускала из сараюшки трех курочек и горластого серебристого петушка, доила козочку, изредка варила борщ или гречневую кашу, словом, помогала бабке, за деньги, разумеется, - и тем самим пополняла свой скудный пенсионный бюджет. У неё на шее сидел сорокалетний сын-алкаголик, бредивший найти клад и тем самим сказочно разбогатеть. - Ну как? - деловито осведомился Ананий Денисович. - Пока ещё в сознании, - ответила та. - Отец Григорий приходил, исповедал. - И что она? - Призналась, что грехов у неё нет и никогда не было. - Это верно, - ответил сын с гордостью за мать.
И соседка как запела: - Истинныйбог,безгрешная,молочкомда кашкойперебивалась.Пенсию экономила, чтоб при случае помочь сыночку.
Соседка семенила рядом с Ананием Денисовичем, по-собачьи преданно заглядывая в рыжее, полное скорби лицо. - А вот я - грешная, но тоже скудно питаюсь. У меня же сыночек, единственный. Жалко ребеночка. Пьет, сволочуга... А пенсию ваша мама со мной делила. А я ей: ты, милая, на смерть откладывай. Сейчас-то хоронют как - гробики картонные, лишь бы до ямы...
Пока они поднимались к домику, в котором многие годы обитала баба Нюся, соседка успела поведать, как бабушка ждала любимого сыночка. ":Пока не увижу Аню, - передавала соседка бабкины слова, - нельзя мне отдавать богу душу".
Дождалась. Ананий Денисович распахнул покосившуюся дверь и... чуть было не задохнулся: спертый застоявшийся воздух, пропитанный старым давно не мытым телом, ударил в лицо. В последнее время, несмотря на знойную погоду, бабу Нюсю знобило и она просила соседку плотнее прикрывать дверь. Окно, выходившее в сад, ещё с осени оставалось законопаченным.
Хозяйка домика лежала на узкой солдатской кровати, под стеганым теплым одеялом. В углу перед иконкой горела лампадка. Запах сгоревшего конопляного масла пропитал не только вещи, но и стены. Из-под белой косынки на вошедших уставились два маленьких зрачка. - Здравствуй, мама.
Старуха промолчала. Потом еле слышным шепотом произнесла: - Я... жду своего Аню. - Так это же я, мама! - воскликнул Ананий Денисович. - Аня... он в Москве.
Умирающая не узнавала сына. Это обстоятельство усложняло обстановку. На лице Анания Денисовича появилась брезгливая усмешка: если не узнает, зачем тогда было сейчас сюда ехать? Но ехать было нужно. Здесь в тайниках скопилось ценностей не на один миллион долларов. - А где Аня?
Тут вперед выступил Аркадий Семенович, легонько оттеснив своего шефа. - Анастасия Федоровна, вы меня узнаете?
Старуха долго смотрела на мужчину в серой полотняной блузке. Тот на её дряблой руке уже искал пульс. От того, он взял её руку, память вернулась к ней, глаза оживились. - А, доктор! Халву привезли... - Привез, мамаша. И не только халву. Привез вашего сына. Вот он. Видите? - и кивком головы показал на Анания Денисовича, досадовавшего, что старуха совсем дошла - не узнала родного сына.
- Смотрите внимательно, - ласково говорил доктор. - Это ваш любимый Аня. Он всегда вас помнит. Я же вам рассказывал. - Да? Это - Аник? - и к сыну: - А как ты меня в детстве называл?
"Во, старая! Пароль потребовала. - Врач поразился армейской привычке этой женщины. - Такая гарнизонная бабенка обмишулит самого господа бога.Умеет гарнизон воспитывать женщин". - Няня, - внятно произнес Ананий Денисович. - Аник!
Дарьяна Манукяновна твердо знала свою роль, взяла за рукав доктора. Оставим их, профессор. Мне стало дурно.
"Еще бы! - подумал Аркадий Семенович. - В такой затхлой атмосфере не каждый анатом долго выдержит". Они-то выйдут на свежий воздух. А вот как сыночек Аник вытерпит кислородное голодание? Разговор с пораженной склерозом матерью будет не минуту и не две. Ей, теряющей память, предстоит вспомнить, в какой выгребной яме запрятаны переданные из Москвы драгоценности. О том, что за долгие годы их скопилось изрядное количество, присутствующие не сомневались. Только он, семейный врач Лозинских, не один килограмм халвы доставил сюда, на окраину Смоленска! Под видом проведать бабушку, если нужно, поврачевать, он появлялся чуть ли не каждый месяц.
В прошлые годы баба Нюся с доктором откровенничала, но только на сексуальные темы. Вспоминать ей было весьма приятно. С теплотой в голосе рассказывала, какое испытывала удовольствие, когда к письменному столу её приживал огненно-рыжий майор. Частые удовольствия не оказались зряшными она родила огненно-рыжего мальчонку, и когда он, семеня тонкими ножками, побежал по военному городку, жители гарнизона в изумлении всплескивали руками: ну вылитый Суркис! Один такой, но несколькими годами старше, уже бегал по городку, развлекал сверстников детскими хохмами. И никто не мог предположить, что старший мальчик, удачно уловив ветер перемен, станет мультимиллионером, а меньший, Нюсин байстрючонок, выбьется в лесопромышленники.
Из военных городков выходили и ещё долго будут выходить люди - не обязательно огненно-рыжие, которые на планете оставят заметный след. Будут настойчиво направлять Россию в миражно-туманное грядущее.
Примерно через час Ананий Денисович вышел из домика. Его рыжее худощавое лицо с воробьиным носиком не выражало скорби, наоборот, оно было одухотворенным, осмысленным, каким всегда бывает после выгодной сделки. Простился? - спросила Дарьяна Манукяновна. - Простился, - и ушел бродить по усадьбе, меряя шагами участок. Ему компанию составила Дарьяна Манукяновна, верная жена в небезопасном бизнесе.
Аркадий Семенович, чтоб не показаться супругам надоедливым, вернулся к машинам. Телохранители в "Тойоте" обедали. На дубовом лакированном гробу разложили снедь: хлеб, колбасу, помидоры. Каждый открыл бутылку "пельзенского", пили по-молодежному - из горлышка. - Присаживайтесь, доктор, - пригласил к гробу Глеб-высокий. - Скоро там? - Может, ночью. А может, и завтра. Старушка крепкая. Жизнь прожила праведно. Безгрешно. - Ну да? - засомневался Глеб-не очень, оторвавшись от еды. Переспросил: - Без грехов? Что же это за женщина? - Святая, - уточнил Аркадий Семенович и предложил: - Чтоб не сглазить её на том свете, постучите по дереву.
Телохранители дружно постучали по крышке гроба.
Умерла баба Нюся, как и предполагал доктор, в первом часу ночи. К этому времени местная власть удовлетворила просьбу миллионера похоронить его родную мать на территории усадьбы. После полудня второго дня в старом саду появилась могилка, украшенная несколькими венками из хвойных веток.
Поминки были скромные. Стол накрыли под старым ветвистым кленом, где раньше обычно паслась козочка. Присутствовали только свои - Ананий Денисович, Дарьяна Манукяновна, доктор и соседка с сыном-алкоголиком. Сын жадно набросился на водку, Глеб-высокий ему услужливо наполнял рюмку. Тот скоро сполз под стол, его оттащили к забору и ему, спящему, козочка принялась жевать ухо.
На обратном пути москвичи говорили мало. Аркадий Денисович был погружен в раздумья. Мыслями он был в Москве. Вечером ждал в гости Фиделя Михайловича - общение с ним стало уже потребностью.
Перед самой Москвой Ананий Денисович тихо подал голос. - Ты правильно соображаешь, - шепнул супруге, - На мамином участке построим домик. Участок перепишем на Сузика. - Тогда уж лучше на Гаяне. - И так можно, - кивнул Ананий Денисович. - А на могилке поставим надгробье. Из нержавейки. Украдут, шеф, - отозвался сидевший за рулем Глеб - высокий. - А вы будете нести вахту. Как нефтяники на Ямале. - С тройным окладом? - Обрадовался, презрительно хмыкнул шеф, - Через три месяца вы от скуки взвоете. - Это в Смоленске-то?
Глеба-высокого удивить было нельзя. За те деньги, которые платил ему шеф, он готов был нести вахту хоть на Северном полюсе.
Некоторое облегчение испытывал Аркадий Семенович: отныне не нужно будет мотаться в Смоленск. Но где теперь Лозинский станет копить свои сокровища? Пока о них знают лишь двое, третий только догадывается, но догадкой, конечно, ни с кем не делится: пусть этот банк для Лозинских останется самым надежным и, пожалуй, вечным.
Люди вот - не вечны. И с этим приходится считаться.
49
Весь день Фидель Михайлович провел в кремлевском вычислительном блоке - мозговом центре президентской администрации. Сюда его привел Януарий Денисович, рекомендовал руководителю: - Жора, это тот русский хухель, о котором я тебе говорил. - Проверю, насколько он хухель. Может, он еле-еле поц?
В выражениях они не стеснялись. Примерно так в стенах этого здания изощрялись некоторые члены Политбюро, сдабривая свою речь матерными словами. У тех была своя феня, у этих - своя.
Деловой разговор друзей-соратников по бывшему клубу "Соцвыбор" Фидель Михайлович слышать не мог. Он дожидался в просторной приемной, хотя на приемную в обычном смысле это помещение не было похоже, быстрее на зал заседаний: посреди приемной стоял длинный полированный стол, к нему аккуратно были придвинуты три десятка стульев. Прямо за столом - высокая дубовая дверь. За ней и скрылся Януарий Денисович, коротко бросив: "Подожди".
Тихо давал о себе знать итальянский кондиционер. В открытое окно доносился гул с Кремлевской набережной.
Жать долго не пришлось. Вышел маленький брюнет с худосочным бровастым лицом. На губах - дежурная улыбка. За ним, на голову его выше, показался Януарий Денисович. Он тоже улыбался, как улыбается продавец, предлагая свой товар. - Здравствуйте, Фидель Михайлович! - Пучеглазый подал руку.
Рука была крепкая, спортивная, - Вы, говорят, спец по отслеживанию теневых потоков? - Что ты его спрашиваешь? - встрял Януарий Денисович. Проверь моего спеца на деле. (Фидель Михайлович: "Ого! Уже "моего"! Надо же".) - И к аналитику: - Сегодня он твой начальник. Зовут его Георгий Самойлович. Ну, ни пуха тебе, как говорится... Адью! - И Януарий Денисович оставил специалистов наедине.
Фидель Михайлович знакомился с вычислительной аппаратурой. Да, это не техника фирмы "Лозанд". Аппаратура поражала своим совершенством. О том, что есть такие компьютеры, он только читал. Но, по утверждению людей знающих, такие компьютеры появятся у нас лет через десять. И вот оказывается, они уже появились, установлены и действуют. Вот на чем надо прогнозировать! А что касается выявления потоков теневых капиталов, то здесь их, оказывается, отслеживают не хуже, чем у Лозинского.
Труда не составило понять, что теневые капиталы - это внушительная доля частной собственности, отстегнутая от государственной, считай, на халяву, когда правительство создавало средний класс. Теперь, согласно Основному Закону, частная собственность неприкосновенна: частник лучше знает, что заносить в декларацию о доходах, а что держать в уме. Истинные доходы нигде не фиксируются, как не фиксируется, скажем, истинный тираж ходовой литературы.
Для начала Георгий Самойлович предложил новичку несколько задачек. На засыпку. По характеру теневых потоков уловить тенденцию. Уже через два часа Фидель Михайлович сформулировал заключение.
Потом Георгий Самойлович сел за компьютер и Фидель Михайлович сразу определил - ас. У такой техники дураков не держат. На глазах у новичка он отыскал решение задачки, которую дал на засыпку. Сделал сравнительный анализ. Коротко произнес: - Недурственно.
Неизвестно, кого он похвалил: себя или же новичка? - А теперь дам задачку посложней...
И так до вечера. К концу рабочего дня Фидель Михайлович почувствовал себя усталым. Чтоб давать глазам отдых, он все чаще протирал очки. Это заметил Георгий Самойлович. Успокоил: - Все у вас получится. А за сегодняшнее старание - спасибо. Моя машина к вашим услугам.
Фидель Михайлович попросил шофера отвезти его на Котельническую набережную. Первое, что он увидел, - чемодан ядовито-желтой расцветки. - У нас - гости?
Антонина Леонидовна была почему-то не в домашнем халате, как обычно, а в рабочем костюме, в каком сотрудники фирмы привыкли её часто видеть. Гости, - ответила неопределенно.
Никогда раньше, с тех пор как Антонина Леонидовна купила эту квартиру, сюда она никого не приглашала."Никак отец пожаловал?" - подумал Фидель Михайлович.
Но каково же было его удивление, когда взале с дивана навстречу ему поднялась...Паша, то есть Полин Маккин. За год, с тех пор, как они расстались, она так постарела, что он не сразу её узнал. - Ты - не в Америке?
Паша - в слезы. По её измятому припухшему лицу было видно, что она сегодня уже в волю наплакалась. - Олежка... Олежка! - и завыла тягуче, надрывно. - Что "Олежка"? - Сердце Фиделя Михайловича словно оборвалось Он жив? - Пропал... Украли... - Где? - Там... - А ты... почему ты здесь? Он меня... Ему нужна не переводчица... - Гадина ты...
Он уже не владел собой. Антонина Леонидовна попыталась вернуть его к действительности: - Фидель...
Он понял - сорвался. - Ты заявила? - А то разве нет? - И что они? - Я же не гражданка Америки. Предложили обратиться в российское посольство. А Роберт, ну муж, сказал, что я ему без моего сына не нужна. Он с тебя хотел взять миллион...
Она ещё что-то лепетала, но уже свое, женское, несвязное, но связанное с деньгами, которых Роберту не удалось выколотить. Подвела его Полин. Так подвела!
А Фидель Михайлович слушал бывшую жену и не слушал. Досадовал на Тоню: "Тоже мне - хороша. Вздумала привести на квартиру..."
В тот день, когда он работал в кремлевском вычислительном блоке, в офис фирмы "Лозанд", пожаловала незнакомая женщина. Пожаловала - это мягко сказано. Вломилась, отбросив, как в нокауте, охранника. Когда ей заломили руки, утихомирили, она сказала, что она жена сотрудника этой фирмы. Профессор Белый, у которого она перед этим побывала, любезно ей предоставил адрес фирмы, но телефона не дал. Ему было любопытно: прорвется ли она через заслон охранников?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32