— Нагулял ты себе срок, парень! — наигранно сокрушенно заметил капитан. — Бабу грохнул, да еще мента долбанул кулаком. Лет десять получишь, как пить дать!
— Я никого не убивал... — хмуро пробормотал Олег, с ужасом понимая, что эти тупые менты ему ни за что не поверят.
— Тогда не надо было от нас бегать! — высказался Костя и коротко хохотнул. — Пришел бы с повинной, срок бы скостили.
Он нажал на газ, развернул машину и помчал ее в сторону Загородного шоссе. «Девятка» вылетела на него и понеслась в сторону города, благо в этот час дорога была свободна.
Олега доставили прямо в Управление внутренних дел — именно туда, куда его и везли в тот самый день, когда он сбежал у ментов из-под носа. Все возвращается на круги своя, но в несколько другом качестве. Теперь Олег не безвольный арестант, обезоруженный жутким обвинением в убийстве, а уверенный в себе человек, которому есть, что сказать в свою защиту. Его оформили у дежурного, обыскали, вывернув карманы, и забрали все деньги вместе с диктофоном. Олег даже немного испугался, что диктофон пропадет — ведь именно в нем было его спасение. Но потом успокоился — дежурный убрал диктофон в сейф. Затем, не теряя зря времени, его препроводили в комнату для допросов.
В комнате у стены стоял письменный стол, по бокам несколько легких кресел, а напротив, как и положено, посредине, разместился одинокий стул. На этот стул Олега и усадили, предварительно сняв с него наручники. Олег немного поерзал на стуле и понял, что он намертво приделан к полу, по-видимому, на тот случай, если задержанному вдруг захочется помахать этим стулом перед лицом допрашивающего или чего доброго опустить этот стул ему на голову. Олег не собирался делать ни того, ни другого, хотя, может быть, подсознательно этого и хотел.
Опера расселись по боковым креслам и стали ждать. Кого они ждут, Олег понял минут через десять. В комнату вошел пожилой человек с седой головой и сухим невыразительным лицом. Он был в гражданской одежде и сильно смахивал на пенсионера, зашедшего на огонек. Внимательно посмотрев на задержанного, он представился:
— Полковник Самохин, Аркадий Михалыч. Начальник уголовного розыска.
И сел в кресло у стола.
— Очень приятно... — мрачно пробормотал Олег, не испытывая никаких чувств к нему, кроме какой-то неприязни. Хоть он и понимал, что менты просто исполняют свои обязанности по отлову преступника, но его не переставало раздражать их отношение к нему, как к убийце. Хотя вроде бы полковник старался этого не показывать.
— Ничего вам неприятно, — хмуро буркнул Самохин и кивнул Косте. — Капитан Корнюшин, начинайте допрос. А вы, старший лейтенант Тарасенко, пишите протокол.
Таким образом, он представил Олегу двух молодых оперативников, чего сами они, конечно, не удосужились сделать.
Тарасенко разместился за письменным столом. Стол был девственно чист, старлей только смахнул с него пыль. Затем вытащил из ящика чистые бланки для допросов, отыскал ручку и принялся записывать показания. Костя поднялся со своего места у окна, подставил его поближе и сел напротив Олега.
— Итак, — сказал он, глядя на него в упор. — Как ваши фамилия, имя и отчество?
— Мещеряков Олег Валентинович, — недовольно буркнул Олег. — Вы что, не знаете, кого задерживаете?
— Таков порядок, — ответил полковник. — И давайте не будем его нарушать.
— Год и место рождения? — спросил Костя.
— Шестьдесят пятый, — ответил Олег. — Родился в нашем городе.
— Профессия?
— Бизнесмен. Если можно так сказать.
— Чем занимаетесь?
— Строительным бизнесом. У меня своя фирма «Корвет-строй». Строим загородные коттеджи и дачи. Не скажу, что очень прибыльное дело, но на жизнь хватает.
Тарасенко старательно записывал ответы, не поднимая головы. Ручка так и шуршала по чистому листку.
— Вы знаете, в чем вас подозревают? — спросил Корнюшин.
— Примерно представляю, — кивнул Олег. — Но напомните, если не трудно.
— Не трудно. Вы подозреваетесь в убийстве женщины, совершенное поздним вечером восьмого сентября, — припечатал Костя строгим тоном, видимо, надеясь, что подозреваемый тут же и сознается во всем.
Но подозреваемый и ухом не повел. Олег оставался совершенно невозмутимым. Никакого страха из-за разоблачения, ни малейшего угрызения совести на его лице. Костю это даже покоробило. Даже если человек ни в чем не виноват, такое обвинение ему трудно выслушать спокойно. Ну, хотя бы краска должна выступить на лице от возмущения, глаза должны полезть на лоб! Так ничего! Словно Костя обвинил кого-то другого.
Олег покачал головой и немного помолчал, собираясь с мыслями.
— Понимаю, — наконец, сказал он. — Но дело вот в чем! Для того, что обосновать свои обвинения против меня, вам нужны доказательства моей вины. А у вас их нет и быть не может!
— Нет, есть! — рявкнул Костя. — Есть! Отпечатки ваших пальцев на ноже, которым зарезали эту женщину. Это самые лучшие доказательства!
— Ну и что! — пожал плечами Олег. — Мало ли кто и на чем оставляет отпечатки своих пальцев! А если я взял этот нож после того, как его держал убийца. Вернее, тот мужик, который ее пырнул.
— Вы можете говорить все, что угодно! — хмыкнул Костя. — На ноже других отпечатков не было. И никто, кроме вас, этого мужика не видел. Так что сами понимаете... Пока вы единственный подозреваемый в ее убийстве!
Олег со злостью смотрел Косте прямо в глаза. Как же его достал этот мент своей тупостью! Уперся, как баран в новые ворота, и жмет свое, даже не имея представления о реальном положении вещей. Что он хочет из него вытянуть? Признание в убийстве? Но как он может признаваться в убийстве, которого просто не было?
Корнюшин был хоть и твердого характера, и не верил преступникам ни на грош, но и он почувствовал, что задержанный имеет какую-то свою потаенную правду и просто уверен в том, что говорит. Не испуганно бормочет оправдания и пытается снять с себя вину, а сознательно высказывает аргументы своей правоты.
— Все дело в том, — веско сказал Олег и выдержал театральную паузу, — что у вас нет доказательств смерти этой женщины. То есть, проще говоря, у вас нет ее трупа!
— Кто вам такое сказал? — пренебрежительно высказался Тарасенко. Он оторвался от протокола и решил высказаться, до того его удивило поведение подозреваемого. — Если бы у нас не было трупа, мы бы даже не начинали это дело...
Олег хмуро посмотрел на него, и Юра осекся.
— У вас не может быть ее трупа! Потому что никакого убийства не было! И у меня есть доказательство этого!
Самохин стал чувствовать, что допрос постепенно превращался в какой-то фарс. Вместо того чтобы заваливать вопросами подозреваемого и получать от него невразумительные ответы в свое оправдание, его ребята сами оказались в положении виноватых. Трупа-то у них действительно нет! Хоть они и пытаются блефовать, выдавая желаемое за действительное, но, похоже, этот парень информирован обо всех нюансах дела лучше них. Полковник уже не мог спокойно смотреть на этот спектакль. Он понял, что Мещерякова просто так на понт не возьмешь. И решил вмешаться:
— Ну, положим, — медленно растягивая слова, сказал он, — таким доказательством может быть только эта женщина, живая и невредимая. А доказательство ее смерти у нас есть — заключение врача больницы, который направил тело в морг.
Олег перевел на него взгляд и увидел заинтересованное выражение морщинистого лица. Ему показалось, что полковник совсем не настроен видеть в нем убийцу. Он просто хочет выяснить истину. Кажется, его услышали и поняли, что он хочет здесь сказать.
— Заключение липовое. И на самом деле эта женщина жива. Я ее нашел, и она мне все рассказала. Даю гарантию, то же самое она расскажет и вам.
— Что расскажет? — насторожился полковник. — Интересно послушать.
Олег воспрянул духом и даже распрямил спину. Уже хорошо, что готовы выслушать добытые им сведения! Могли ведь сходу отказаться от любых его доводов и отмести любые его доказательства.
— Там, внизу, при обыске в дежурке у меня отобрали диктофон. В этом диктофоне находится кассета, на которой записаны мои доказательства. Мне пришлось взять интервью у всех действующих лиц этого спектакля. Прослушайте ее и все поймете.
Полковник кивнул Корнюшину.
— Костя, сходи-ка!
Костя вскочил со стула и шустро вышел из комнаты. Не прошло и пяти минут, как диктофон был доставлен. Капитан положил его на стол и включил воспроизведение. Оперативники со вниманием прослушали кассету. Все пять «интервью» легко уместились на ней одной. Только Косте пришлось переставить кассету, когда кончилась одна сторона пленки. Сначала водитель «скорой» поведал о том, как привез женщину в больницу, затем врач Коврин рассказал о своем «подвиге», потом пошел рассказ Дарьи Остаповой о ее роли в этом деле, после нее была исполнена «ария» перепуганного Грудова, и под конец выступил с коротким номером Рябов. И Олег, как заправский конферансье, только объявлял фамилии «артистов».
Когда запись кончилась, никто из трех оперативников не мог сказать ни слова. Не поверить в подлинность записи было просто нельзя. Ведь довольно трудно подобрать столько этих самых «артистов», чтобы они так достоверно дрогнувшими и надтреснутыми голосами поведали одну и ту же историю, но каждый раз с новыми подробностями. Или у этой «постановки» был талантливый «режиссер»? Который сидел сейчас перед ними.
— Как вам удалось вынудить их всех на столь откровенные признания? — наконец спросил Самохин.
— Для этого есть разные способы, — ушел от ответа Олег. — И вам они, думаю, известны.
— Хорошо, допустим эти записи подлинные, — сказал Костя. — И женщина, которую якобы убили, жива. Вы назовете нам ее адрес, мы с ней встретимся и получим подтверждение. И признание Грудова снимает с вас всякую ответственность. Но тогда выходит, что вы причастны к его убийству.
— Это еще почему? — удивился Олег столь необычным поворотом дела.
— Он ведь хотел вас убрать! Вы получили его признание, и решили убрать его. Эта была просто месть с вашей стороны. Очень явный мотив.
— По-моему, очень глупый мотив, — саркастично заметил Олег. — Мало найдется сейчас людей, ради мести готовых идти на убийство. Слишком это накладно и рискованно. Сейчас все убивают друг друга ради денег. Только большие деньги могут оправдать убийство в глазах заказчика. А еще причиной убийства может быть страх! Страх, что жертва может выдать нежелательную информацию. Грудова убрал Кривой. Это очевидно. После того, как узнал, что Грудов все мне рассказал. Он просто испугался, что его показания дойдут до сведения милиции.
Олег замолчал, поняв, что его могут поймать на слове. И полковник не упустил такой возможности.
— А как он узнал, что Грудов все рассказал?
Олег пожал плечами.
— Не знаю. Возможно, Грудов сам ему в этом признался.
— Зачем?
— Очевидно, затем, чтобы Кривой убрал меня. Я ведь теперь представляю для него некоторую опасность из-за того, что знаю про него все.
Оперативники переглянулись, молчаливо советуясь между собой. Слова Олега Мещерякова вызывали доверие. Кажется, он прав, этот парень. В теперешнем положении Грудов мешал только одному человеку — Кривому. Больше никому. И разговаривал Грудов по телефону перед своей гибелью именно с Кривым. Это установлено. Есть только одно но.
— К сожалению, я вас должен несколько огорчить, — тактично сказал полковник. — Эти записи могут быть признаны только в качестве косвенных доказательств. Ни один суд не признает их в качестве прямых. Эти признания ведь можно было смонтировать. Нам нужны прямые доказательства против Кривого!
— Вот вы их и ищите! — довольно резко ответил Олег и понял, что менты тоже люди. Причем люди самого паскудного свойства. Те, которые не верят никому и ни во что. Он замкнулся и решил больше с ними в полемику не вступать.
— Хорошо! — подвел итог полковник Самохин. — Мы проверим эти показания. Допросим Дарью Остапову, допросим Анатолия Рябова. К сожалению, ни Коврина, ни Грудова мы допросить уже не сможем. Оба на том свете.
— И Коврин тоже? — невольно вырвалось у Олега.
— Да! — вздохнул Самохин, словно сам был расстроен смертью человека, которого даже никогда не видел, — ему вставили перо под ребро, когда он садился в свою машину. Похоже, это убийство тоже на совести Кривого. Так что нам придется искать веские доказательства его вины. Но, во всяком случае, уже сейчас его можно брать.
— Только вот где? — пробормотал Костя.
— Ничего, найдем, — уверил полковник и повернулся к задержанному. — Олег Валентинович, спасибо за работу. Эти показания мы используем по прямому назначению. Но вам придется еще немного посидеть у нас. Пока мы все не проверим и не возьмем Кривого. В целях вашей же безопасности. Вдруг Кривой все же доберется до вас. У нас есть некоторые данные, что так называемые киллеры-"сантехники" работали на Кривого.
— Если возьмем этих «сантехников», Кривому точно не жить! — пробормотал Костя.
— Понимаю, — хмуро пробормотал Олег. — Только вот когда вы его возьмете?
— Постараемся в самое ближайшее время, — пообещал Самохин.
— Прочитайте и распишитесь! — сказал Юра, подсунув Олегу листки с протоколом допроса.
Олег бегло просмотрел их и расписался в конце текста.
Самохин вызвал конвойного, и Олега препроводили в двухместную камеру изолятора. Там торчал какой-то мужик, оказавшийся директором торговой фирмы, которого подставили конкуренты в крупной финансовой махинации. Во всяком случае, он сам это рассказал. Так что двум директорам было о чем побеседовать, и пожаловаться друг другу на жизнь. Но Олег сейчас не хотел особенно распускать язык, он предпочел лечь на нары и просто отдохнуть. Уже хорошо, что здесь не было блатных, и никто ему не мешал.
А полковник вместе со своими орлами перешел в свой кабинет на третьем этаже, чтобы провести там небольшое оперативное совещание. И орлы, прямо скажем, были потрясены оперативной работой подозреваемого. Как он, человек, находящийся в бегах и скрывающийся от милиции, смог добыть такие показания! В то время как им, прожженным оперативником это не удалось! Почему им не удалось выйти на всех этих заговорщиков? Когда они прокололись, из-за чего потеряли всю цепочку, начинающуюся с врача Коврина. Ну почему они не вышли на него, как это сделал Мещеряков, почему?
— Потому что он его элементарно купил! — зло проговорил Костя. — Заплатил хорошие бабки, и тот выложил ему все, как на духу! Нам-то платить нечем!
— Понятно, что нечем, — согласился полковник. — Но мы должны искать другие возможности, как развязывать языки. У нас больше информации и мы действует легально. В этом наше преимущество. — Он вздохнул. — Хотя, оказывается, это преимущество ничего нам не дает.
— Так что теперь с ним делать? — спросил Тарсенко. — Отпускаем?
— Да, он действительно ни в чем не виноват, — высказался Самохин, усаживаясь за свой стол. — Или у вас другое мнение?
— Я ему не верю ни на грош! — прямо сказал Корнюшин. — Не может человек, тесно связанный с Назаром, быть ни в чем не замаранным. Они подделали эти показания, чтобы все свалить на Кривого. И теперь Назар хочет с ним разделаться нашими руками. Мое мнение, убийство Грудова — дело рук Назара.
— Ты тоже так думаешь, Юра? — спросил Самохин.
— Угу, — буркнул Тарасенко. — Этот Мещеряков не такой уж и пострадавший, каким хочет казаться. Вы забыли — он избил нашего сотрудника, который пытался задержать его возле дома секретарши. Почему он сразу не сдался, а попытался скрыться под крылышко своего дружка Назара?
— Не передергивай факты, Юра, — мягко сказал Самохин. — Он совсем не избил нашего сотрудника. Он просто вырубил его двумя ударами. Это говорит о его хорошей физической форме, а не о том, что он преступник. Парень молодец. Ему хватило мужества не покориться судьбе, а попытаться найти настоящего убийцу. И он его нашел! Вернее, установил, что убийства как такового не было. Чего, кстати, так и не смогли установить вы! Я очень надеюсь, что все эти показания подтвердятся, и мы его отпустим.
— Тогда почему, Аркадий Михалыч, он сам не пришел к нам, если у него были эти показания? — высказался Корнюшин. — Нет, он бегал, как заяц, и ждал, когда мы его поймаем.
Самохин пожал плечами, пытаясь найти этому какое-то оправдание. И нашел.
— Не успел! Может быть, он хотел выяснить что-то еще. Не знаю! Но рано или поздно он пришел бы к нам. Думаю, он эти показания собирал именно для нас. И они помогут нам выстроить достаточно толковую версию всех заказных убийств последних дней. Именно от Кривого расходятся нити, которые ведут к убитым. И то, что в обоих заказах — Кравцова и Грудова, а возможно, и Метиса — исполнителями выступают одни и те же «сантехники», указывает на Кривого. Все сходится на нем. Нам надо его брать немедленно. Предъявим ему все эти показания, и посмотрим, что он заговорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46