Каждый ведет свою партию, используя союзника втемную. Пример Леонида — явное тому подтверждение. Почему он не сказал мне о сигнализации? Он не мог не знать о том, что через минуту поднимется суматоха, меня схватят и потребуют ответа.
Или он решил использовать меня, как одноразовый шприц? Компьютер уничтожен, на восстановление требуется время, у Бурмистрова, предположим, цейтнот, и они смогут о чем-то договориться? Возможно? Да.
А исполнителя, то есть меня, вышвыривают с волчьим билетом.
Если бы не страх за Серафиму! А так при любом раскладе я в проигравших.
Но с появлением Феликса у меня появляется шанс подпакостить Леониду. Я исполняю то, что он требует, под собственной редакцией. Почему он не плеснет воды на клавиатуру самостоятельно?! Он знает код двери кабинета, охрана везде его пропустит, как родственника хозяев… Почему он использует меня?! В наказание? Из садистского удовольствия, доказывая свою власть?!
Негодяй.
Впереди мигнули фары, Феликс съехал на обочину и остановился.
Я подождала, пока он не подошел ко мне, и открыла окно.
— Мария Павловна, первый поворот налево ваш. Я должен переодеться, смыть макияж, и вообще, нам лучше вернуться по отдельности.
Разговаривая, он склонился над машиной и вдруг провел рукой по моим волосам.
— Не переживайте, Мария Павловна, все будет хорошо. Я вам обещаю.
Ну, вот. Меня заранее жалеют. Что же будет, когда я выполню свою партию?! Венок с траурной лентой «Скорблю. Безутешен. Феликс»?!
Как оказалось впоследствии, эта мысль была самой дельной за истекшие дни.
Но я только три раза сплюнула через левое плечо и отправилась дальше, в надвигающийся кошмар старинного поместья.
Дом встретил меня редкими огнями и тишиной. Освещенная дорожка, несколько окон правого крыла и абсолютная темень левого.
Взвинченные нервы реагировали на каждый скрип половиц, на звук шагов и шелест брюк. Казалось, тишина дышала этими звуками, коридоры и лестница провожали меня с жадным вниманием публики, требующей новых жертв. Старый дом, потерявший в застенках НКВД настоящих владельцев, давно похоронил надежду на зрелище в своих стенах.
Что ж, господа, парад алле! Представление состоится.
Порошок мадам Флоры подарил мне спокойную ночь и свежую голову утром.
Я отлично выспалась и была готова вести свою партию соло. Профессиональный подход лукавого Феликса заставил меня мыслить в ином ритме. Дилетантизм при данных мероприятиях смерти подобен. Пора, Мария Павловна, оставить позу страуса и сделать вылазку в стан противника.
В доме кипела работа. Бригада под руководством Тамары Ивановны наводила блеск, стирала пыль и драила клозеты. Мадам орала на прислугу и шипела, как перегретая сковорода.
Феликс скрывался за компьютером, переводя бормотание мемуаристки Флоры.
Близнецы затаились в детской и ждали, пока их повезут к Вячеславу Кирилловичу на конезавод.
Расписание предпраздничного бардака позволило мне пройти в комнату мадам, найти там ее записную книжку и узнать номер сотового телефона Леонида.
Раньше он был мне без надобности. Но сегодня… Сегодня я солировала.
— Алло, Леонид, это Мария.
Желать прохвосту доброго утра я не стала.
— Да, — осторожно ответил он.
— Я не смогу выполнить того, что обещала.
Пауза, треск в телефонной трубке и медленный уход от темы:
— Извините, Мария Павловна, не понимаю, о чем вы.
— Вы все прекрасно поняли, уважаемый.
Но если наш разговор вам не интересен, я поговорю с Дмитрием Максимовичем. До свидания.
— Подождите, — мгновенно среагировал абонент. — Я не совсем в курсе того, о чем идет речь, но.., сегодня, после обеда, я буду навещать родственников.., может быть, тогда мы все и выясним?
Что и требовалось доказать. И мы расстались без прощаний.
Реакция Леонида на мой звонок была совершенно адекватна обстоятельствам. Прохвост мог ожидать, что трубка параллельного аппарата находится в руках у Дмитрия Максимовича или лежит на диктофоне. Обсуждать гадкие дела по телефону не принято. Наш предыдущий разговор произошел внезапно, в моей комнате, и Леонид был уверен, что запись я не веду. Я лежала на постели с книгой в руках. Но и тогда он был осторожен, проверил все, прежде чем начать. Сегодня я должна заставить его быть неосторожным.
Некоторый, прямо скажем, неудачный опыт использования звукозаписывающей аппаратуры я имела. Вчера перед свиданием с Феликсом я положила в сумочку диктофон, но маскарад секретаря произвел на меня столь шокирующее впечатление, что я растерялась. Шарить в сумочке в поисках магнитофона и нажимать на кнопочки вначале было неловко, а позже, когда разговор стал касаться моих проблем, надобность в записи отпала вовсе.
Теперь я не позволю застать себя врасплох. Засечь приезд Леонида в поместье, заранее включить запись и ждать. Беседа не займет много времени, я была в этом уверена. Леонид налетит, как бронепоезд, рассусоливать не станет. Диктофон с автореверсом, кассета рассчитана на час, думаю, в это время мы и уложимся.
* * *
Прежде чем везти близнецов к лошадям, я позвонила в Кашин, родной город Андрея, куда он два дня назад увез Симу подышать свежим воздухом.
В тихом провинциальном городке все было отлично. Сестра сидела под яблоней в саду, Андрей загорал рядом, невдалеке стучала топорами родня зятя. Симин свекор с братьями рубил баню. В случае чего, отобьются мужики, решила я и пошла к воспитанникам.
Пока я болтала по телефону, мальчики набили карманы морковкой для любимых пони, и мы отправились на занятия.
Чудесная погода середины августа, я сидела на трибунах и любовалась выездкой. Блестящие лошадиные шкуры, крики жокеев, за спиной на ветру хлопают флаги с эмблемой конезавода. Прелестный антураж. И черные мысли. Я пыталась вычислить клиентку Феликса.
Под характеристику, данную секретарем, попадала любая из меценаток Флоры, половина жен деловых партнеров Бурмистрова и несколько жестких влиятельных дам.
Каждая из них имела достаточно средств и воли, но не все были способны вызвать мимолетный налет грусти изощренного Эндимиона. Мне не давал покоя взгляд Феликса, устремленный в потолок, как в недосягаемую высоту.
Женщина должна быть молодой и красивой. Впрочем, иная и не могла заинтересовать Бурмистрова.
Таким образом, отсеялось процентов тридцать претенденток. Но все равно их оставалось столь много, что я растерянно листала страницы памяти и никак не могла остановиться. Кто?
Две лошади столкнулись у живой изгороди, один из наездников не удержался в седле и упал на пушистые ветки. Второй соскочил к нему, я смотрела, как мужчины извиняюще похлопывают друг друга по плечам, и мимолетно, ускользая, в голове пронеслась мысль. А с чего я, собственно, взяла, что клиент Феликса женщина? История романа дамы с Бурмистровым может быть выдумкой. Эндимион, естественно, носит дамский наряд, а грусть вызывает и однополая любовь…
— Мария Павловна! — По дорожке, огибая трибуны, ко мне неслись близнецы. — У Звездочки жеребе-о-о-нок!
Не умолкая ни на секунду, мальчики повели меня кормить усталую грустную пони морковкой. Рядом с мамой, неловко перебирая мохнатыми ножками, стояли и крошечный жеребенок, и Вячеслав Кириллович, объявивший конкурс на имя малыша.
Предложения Стремительный, Грозный и Быстрый Ветер отметались тут же. Остановились на нейтральном Черныш.
Возня с пони затянулась до обеда, и мы едва поспевали к столу. Проезжая по дорожке до гаража, я увидела в тени под липами машину Леонида. Враг в доме.
Я отправила близнецов отмывать лица и руки, включила диктофон и на трясущихся ногах пошла в свою комнату. Кроме знакомого запаха чужого одеколона, ничего лишнего в ней не было. Но с меня было достаточно терпкой горечи французского парфюма. Враг был здесь. Трогал шторы, они так и остались в беспорядке, передвигал книги на столе, платьевой шкаф оказался приоткрыт.
Леонид словно напоминал мне, кто здесь хозяин.
Я поправила занавески, распахнула окно и вышла в темный коридор. Опираясь на косяк, он стоял там.
Леонид пристально вглядывался в мое лицо и ничего не говорил. Я тоже молчала, всем нутром чувствуя, как впустую перематывается пленка диктофона, текут секунды и сгущается угроза.
Мы оба ждали неизвестно чего, сражались взглядами и молчали.
Наконец Леонид мотнул головой в сторону лестницы и, не оглядываясь, пошел вперед. Я двинулась следом.
Пройдя десять меров, он остановился напротив комнаты Максима Филипповича, толчком распахнул дверь и вошел внутрь.
Помешкав на пороге, я ступила на пушистый ковер огромной спальни и услышала, как за моей спиной Леонид захлопнул дверь и повернул ручку в положение «занято».
Все так же молча он провел руками по моему телу, задержался на карманах жилета, поясе юбки. Он искал диктофон. Осторожный Леонид был таким же профессионалом интриги, как и Феликс. Но я уже подчинилась ритму их извращенной логики, диктофон лежал в пустой пачке из-под сигарет, которую я держала в руке вместе с зажигалкой. Надежнее всего прятать на виду — главный тезис детективных романов.
Не выпуская меня из цепких, ищущих рук, Леонид приблизил губы к самому моему уху и прошептал:
— Я не люблю, когда моя добыча ускользает. — Акцент он сделал на слове «моя».
«Шерхан облезлый», — подумала я, оттолкнула хищника и прошипела в той же манере:
— А я вам не верю!! Почему я должна верить?! Только с ваших слов следует, что Дмитрий Максимович…
— Поздно, Маша, — перебил меня Шерхан. — Маховик уже запущен, и все свои дела я построил на том, что в понедельник утром у Димы не будет ноутбука. Поздно, Маша, — повторил он.
Сильные пальцы поймали мое запястье, и я замерла, боясь, что от толчка сигаретная пачка загремит, как погремушка. Леонид принял мое оцепенение за покорность.
— Вот так оно лучше, голубушка. Если вы думаете, что город Кашин панацея от головной боли.., то уверяю вас, вы ошибаетесь. Выполняйте обещанное и в понедельник отправляйтесь париться в новой бане.
Думаю, за выходные Иван Николаевич управится.
Имя отца Андрея ударило меня словно изнутри. Произнося его, Леонид опять показал, насколько контролирует ситуацию.
Он дышал мне в лицо, давил, словно пресс на виноградину, сплющивая до последней косточки, ломая волю, и я уже жалела, что проявила непокорность. Я была готова встать на колени и умолять его оставить в покое хотя бы мою семью. Но он был беспощаден.
— В Кашине зреют спелые яблоки.., скоро урожай. Маша.., мы ведь оба не хотим, чтобы он сгнил.
Его пальцы бегали по моему телу, мой страх Леонида возбуждал, взгляд мерзавца становился мутным. Без воли и силы я застыла посреди огромной спальни и думала только о том, чтобы диктофон не ударился о стенки коробки. Тогда его ничто не остановит…
Словно опомнившись, Леонид разжал руки, облизал губы и усмехнулся:
— Люблю послушных девочек. Ступайте, Мария Павловна.
На непослушных, деревянных ногах я вышла за дверь. Пять минут назад я заходила в эту комнату, полная решимости бороться до конца.., ставить свои условия. Но стоило ему напомнить об «урожае, зреющем в городе Кашине», и все надежды меня оставили.
Как пьяная, я спустилась на первый этаж, проковыляла до столовой и села за стол, накрытый на трех человек. Мне казалось, прошла вечность, а близнецы только и успели, что отмыть руки и лица, и теперь, толкуя о маленьком пони, рассаживались по стульям.
— Мария Павловна, — не обращая внимания на дымящийся в тарелке суп, спрашивал Максим, — а сколько сахару может съесть лошадь?
К счастью, вопрос не относился к моей компетенции, я пожала плечами и напомнила мальчикам про обед.
Не прерывая разговора, послушные дети застучали ложками. Автоматически поправляя их некоторые лексические ошибки, я смотрела на жующих малышей и думала о Маше-младшей.
Имею ли я право рисковать?
Готовясь к разговору с Леонидом, я собиралась ненавязчиво выяснить, насколько обязательным является мое непосредственное участие в его замысле? Что первично, вывод из строя компьютера или сам факт проникновения в охраняемый кабинет? Не думаю, что Леонид прямо ответил бы на мой вопрос, но тем не менее понять суть идеи я бы смогла. Достаточно заминки, уклонения от темы, некоторого напряжения… Я бы поняла, догадалась. Я была готова ко всему, кроме предложения попариться в понедельник в новой бане. Могут ведь и не отбиться мужики.
Вспомнив грубые ищущие пальцы, я передернулась от отвращения.
— Что с вами, Мария Павловна? — спросила Тамара Ивановна, выставляя на стол тарелки с картофельным пюре.
— Ничего. Все в порядке. Знобит немного.
— Что за день, — вздохнула экономка, — Феликс зубами мается, вы захворали…
Упоминание о Феликсе подействовало на меня, как холодный душ. Пока я тут солировать пытаюсь, лукавый Эндимион приступил к выполнению своего, нет, нашего плана. Завтра я буду не одна. И что бы там ни замыслил Леонид, его ждет сюрприз.
Вечером вместе с Дмитрием Максимовичем в наш профилакторий приехали Ольга с Тиной. Чуть позже прибыла Вера Филипповна, и клан Бурмистровых заперся в темном кабинете. Мадам Флора с перекошенным от бешенства лицом металась по дому — ее на семейный совет не пригласили.
Это было столь удивительно, что я прихватила детей и заняла наблюдательный пост на лужайке, недалеко от парадного крыльца. Мадам оставила бесполезные метания, повторила мой маневр и присоединилась к нам. Ласково поглаживая деток по головам, она нервно притоптывала ножкой и щурила злые глаза на окна второго этажа.
В доме что-то происходило. И это что-то не имело отношения к завтрашнему празднику.
Бурмистровы редко выступали единым фронтом. Обычные семейные дрязги и разногласия выплескивались за рамки родственных отношений и существенно подмачивали финансово-деловые вопросы. Ольга и Вера Филипповна не всегда соглашались с жесткой манерой ведения бизнеса Дмитрием Максимовичем. Беспощадный купец считал свою сестру трусливой клушей, а тетку — наивреднейшим осколком прошлого.
Флора Анатольевна всегда старалась присутствовать на семейных советах и, как могла, поддерживала мужа. А тут… Как видно, у Бурмистровых имелись серьезные причины выставить мадам за дверь. Иначе злить такой пороховой погреб, как Флора Анатольевна, не имеет смысла. Себе дороже.
Совещание длилось более часа. Несмотря на все кондиционеры дома, Вера Филипповна вышла на крыльцо с лицом красным и опухшим, словно после парной.
Едва попрощавшись с внуками, она сухо кивнула Флоре и, не дожидаясь Ольги, нервно дергая машину из стороны в сторону, выехала из поместья.
«Что-то у них не сложилось», — подумала я. Мадам же, напротив, расслабилась, перестала щуриться, потянулась, как сытая кошка, и пошла навстречу Ольге, появившейся на крыльце.
Сестра хозяина казалась непривычно собранной и устало довольной. Что бы там ни происходило, но сегодня тот редкий день, когда они с братом были едины.
Флора Анатольевна придерживалась того же мнения. Подхватив Ольгу под руку, она повела ее в парк, забыв о вечерней прохладе и летучих кровососах. Я с детками семенила следом и не переставала удивляться.
Дамы относились друг к другу, мягко говоря, с прохладцей. Флору раздражали покорные женщины, Ольгу — агрессивные. Теперь же они следовали рука об руку, как лучшие подружки, и шушукались на ушко.
Трогательная картина, в особенности учитывая то, что мадам иногда лупила себя пятками по икрам, плюща кровососов. Но в дом не возвращалась. Как видно, красные пятна укусов на холеных ногах ничто в сравнении с событиями, происходящими в доме.
При моем приближении «подружки» замолкали, и, к огромному сожалению, я не смогла выудить из разговора ничего, способного хоть как-то объяснить перемены.
Расстались дамы очень тепло. Мадам даже лайкой помахала вслед лимузину, увозящему Ольгу с дочерью.
Весело напевая, Флора Анатольевна перецеловала собственных детей и скрылась в опочивальне.
Я же с трудом удержалась, чтобы не броситься за советом к специалисту по улаживанию щекотливых ситуаций. Но специалист вел свою партию, страдал от зубной боли и гостей не принимал.
Поздним вечером я прослушала в своей комнате запись с диктофона, немного расстроилась скудности улова, но тем не менее надежно спрятала кассету в детской, в кармане плюшевого кенгуру.
Утром, едва прозвенел будильник, я вскочила с кровати и, распахнув окно, прислушалась к непривычным звукам поместья. У кухни фыркали грузовики компании по устраиванию банкетов; на лужайке рядом с фонтаном устанавливали помост для оркестрантов; вокруг бассейна развешивались цветочные гирлянды а-ля Гавайи.
В этом году мадам решила разделить тусовку по возрастам и вкусам. У фонтана для тучного и пожилого контингента усадят струнный квартет, вокруг бассейна сосредоточатся любители поплясать и пошуметь.
Подготовкой празднества занималась вездесущая Тамара Ивановна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Или он решил использовать меня, как одноразовый шприц? Компьютер уничтожен, на восстановление требуется время, у Бурмистрова, предположим, цейтнот, и они смогут о чем-то договориться? Возможно? Да.
А исполнителя, то есть меня, вышвыривают с волчьим билетом.
Если бы не страх за Серафиму! А так при любом раскладе я в проигравших.
Но с появлением Феликса у меня появляется шанс подпакостить Леониду. Я исполняю то, что он требует, под собственной редакцией. Почему он не плеснет воды на клавиатуру самостоятельно?! Он знает код двери кабинета, охрана везде его пропустит, как родственника хозяев… Почему он использует меня?! В наказание? Из садистского удовольствия, доказывая свою власть?!
Негодяй.
Впереди мигнули фары, Феликс съехал на обочину и остановился.
Я подождала, пока он не подошел ко мне, и открыла окно.
— Мария Павловна, первый поворот налево ваш. Я должен переодеться, смыть макияж, и вообще, нам лучше вернуться по отдельности.
Разговаривая, он склонился над машиной и вдруг провел рукой по моим волосам.
— Не переживайте, Мария Павловна, все будет хорошо. Я вам обещаю.
Ну, вот. Меня заранее жалеют. Что же будет, когда я выполню свою партию?! Венок с траурной лентой «Скорблю. Безутешен. Феликс»?!
Как оказалось впоследствии, эта мысль была самой дельной за истекшие дни.
Но я только три раза сплюнула через левое плечо и отправилась дальше, в надвигающийся кошмар старинного поместья.
Дом встретил меня редкими огнями и тишиной. Освещенная дорожка, несколько окон правого крыла и абсолютная темень левого.
Взвинченные нервы реагировали на каждый скрип половиц, на звук шагов и шелест брюк. Казалось, тишина дышала этими звуками, коридоры и лестница провожали меня с жадным вниманием публики, требующей новых жертв. Старый дом, потерявший в застенках НКВД настоящих владельцев, давно похоронил надежду на зрелище в своих стенах.
Что ж, господа, парад алле! Представление состоится.
Порошок мадам Флоры подарил мне спокойную ночь и свежую голову утром.
Я отлично выспалась и была готова вести свою партию соло. Профессиональный подход лукавого Феликса заставил меня мыслить в ином ритме. Дилетантизм при данных мероприятиях смерти подобен. Пора, Мария Павловна, оставить позу страуса и сделать вылазку в стан противника.
В доме кипела работа. Бригада под руководством Тамары Ивановны наводила блеск, стирала пыль и драила клозеты. Мадам орала на прислугу и шипела, как перегретая сковорода.
Феликс скрывался за компьютером, переводя бормотание мемуаристки Флоры.
Близнецы затаились в детской и ждали, пока их повезут к Вячеславу Кирилловичу на конезавод.
Расписание предпраздничного бардака позволило мне пройти в комнату мадам, найти там ее записную книжку и узнать номер сотового телефона Леонида.
Раньше он был мне без надобности. Но сегодня… Сегодня я солировала.
— Алло, Леонид, это Мария.
Желать прохвосту доброго утра я не стала.
— Да, — осторожно ответил он.
— Я не смогу выполнить того, что обещала.
Пауза, треск в телефонной трубке и медленный уход от темы:
— Извините, Мария Павловна, не понимаю, о чем вы.
— Вы все прекрасно поняли, уважаемый.
Но если наш разговор вам не интересен, я поговорю с Дмитрием Максимовичем. До свидания.
— Подождите, — мгновенно среагировал абонент. — Я не совсем в курсе того, о чем идет речь, но.., сегодня, после обеда, я буду навещать родственников.., может быть, тогда мы все и выясним?
Что и требовалось доказать. И мы расстались без прощаний.
Реакция Леонида на мой звонок была совершенно адекватна обстоятельствам. Прохвост мог ожидать, что трубка параллельного аппарата находится в руках у Дмитрия Максимовича или лежит на диктофоне. Обсуждать гадкие дела по телефону не принято. Наш предыдущий разговор произошел внезапно, в моей комнате, и Леонид был уверен, что запись я не веду. Я лежала на постели с книгой в руках. Но и тогда он был осторожен, проверил все, прежде чем начать. Сегодня я должна заставить его быть неосторожным.
Некоторый, прямо скажем, неудачный опыт использования звукозаписывающей аппаратуры я имела. Вчера перед свиданием с Феликсом я положила в сумочку диктофон, но маскарад секретаря произвел на меня столь шокирующее впечатление, что я растерялась. Шарить в сумочке в поисках магнитофона и нажимать на кнопочки вначале было неловко, а позже, когда разговор стал касаться моих проблем, надобность в записи отпала вовсе.
Теперь я не позволю застать себя врасплох. Засечь приезд Леонида в поместье, заранее включить запись и ждать. Беседа не займет много времени, я была в этом уверена. Леонид налетит, как бронепоезд, рассусоливать не станет. Диктофон с автореверсом, кассета рассчитана на час, думаю, в это время мы и уложимся.
* * *
Прежде чем везти близнецов к лошадям, я позвонила в Кашин, родной город Андрея, куда он два дня назад увез Симу подышать свежим воздухом.
В тихом провинциальном городке все было отлично. Сестра сидела под яблоней в саду, Андрей загорал рядом, невдалеке стучала топорами родня зятя. Симин свекор с братьями рубил баню. В случае чего, отобьются мужики, решила я и пошла к воспитанникам.
Пока я болтала по телефону, мальчики набили карманы морковкой для любимых пони, и мы отправились на занятия.
Чудесная погода середины августа, я сидела на трибунах и любовалась выездкой. Блестящие лошадиные шкуры, крики жокеев, за спиной на ветру хлопают флаги с эмблемой конезавода. Прелестный антураж. И черные мысли. Я пыталась вычислить клиентку Феликса.
Под характеристику, данную секретарем, попадала любая из меценаток Флоры, половина жен деловых партнеров Бурмистрова и несколько жестких влиятельных дам.
Каждая из них имела достаточно средств и воли, но не все были способны вызвать мимолетный налет грусти изощренного Эндимиона. Мне не давал покоя взгляд Феликса, устремленный в потолок, как в недосягаемую высоту.
Женщина должна быть молодой и красивой. Впрочем, иная и не могла заинтересовать Бурмистрова.
Таким образом, отсеялось процентов тридцать претенденток. Но все равно их оставалось столь много, что я растерянно листала страницы памяти и никак не могла остановиться. Кто?
Две лошади столкнулись у живой изгороди, один из наездников не удержался в седле и упал на пушистые ветки. Второй соскочил к нему, я смотрела, как мужчины извиняюще похлопывают друг друга по плечам, и мимолетно, ускользая, в голове пронеслась мысль. А с чего я, собственно, взяла, что клиент Феликса женщина? История романа дамы с Бурмистровым может быть выдумкой. Эндимион, естественно, носит дамский наряд, а грусть вызывает и однополая любовь…
— Мария Павловна! — По дорожке, огибая трибуны, ко мне неслись близнецы. — У Звездочки жеребе-о-о-нок!
Не умолкая ни на секунду, мальчики повели меня кормить усталую грустную пони морковкой. Рядом с мамой, неловко перебирая мохнатыми ножками, стояли и крошечный жеребенок, и Вячеслав Кириллович, объявивший конкурс на имя малыша.
Предложения Стремительный, Грозный и Быстрый Ветер отметались тут же. Остановились на нейтральном Черныш.
Возня с пони затянулась до обеда, и мы едва поспевали к столу. Проезжая по дорожке до гаража, я увидела в тени под липами машину Леонида. Враг в доме.
Я отправила близнецов отмывать лица и руки, включила диктофон и на трясущихся ногах пошла в свою комнату. Кроме знакомого запаха чужого одеколона, ничего лишнего в ней не было. Но с меня было достаточно терпкой горечи французского парфюма. Враг был здесь. Трогал шторы, они так и остались в беспорядке, передвигал книги на столе, платьевой шкаф оказался приоткрыт.
Леонид словно напоминал мне, кто здесь хозяин.
Я поправила занавески, распахнула окно и вышла в темный коридор. Опираясь на косяк, он стоял там.
Леонид пристально вглядывался в мое лицо и ничего не говорил. Я тоже молчала, всем нутром чувствуя, как впустую перематывается пленка диктофона, текут секунды и сгущается угроза.
Мы оба ждали неизвестно чего, сражались взглядами и молчали.
Наконец Леонид мотнул головой в сторону лестницы и, не оглядываясь, пошел вперед. Я двинулась следом.
Пройдя десять меров, он остановился напротив комнаты Максима Филипповича, толчком распахнул дверь и вошел внутрь.
Помешкав на пороге, я ступила на пушистый ковер огромной спальни и услышала, как за моей спиной Леонид захлопнул дверь и повернул ручку в положение «занято».
Все так же молча он провел руками по моему телу, задержался на карманах жилета, поясе юбки. Он искал диктофон. Осторожный Леонид был таким же профессионалом интриги, как и Феликс. Но я уже подчинилась ритму их извращенной логики, диктофон лежал в пустой пачке из-под сигарет, которую я держала в руке вместе с зажигалкой. Надежнее всего прятать на виду — главный тезис детективных романов.
Не выпуская меня из цепких, ищущих рук, Леонид приблизил губы к самому моему уху и прошептал:
— Я не люблю, когда моя добыча ускользает. — Акцент он сделал на слове «моя».
«Шерхан облезлый», — подумала я, оттолкнула хищника и прошипела в той же манере:
— А я вам не верю!! Почему я должна верить?! Только с ваших слов следует, что Дмитрий Максимович…
— Поздно, Маша, — перебил меня Шерхан. — Маховик уже запущен, и все свои дела я построил на том, что в понедельник утром у Димы не будет ноутбука. Поздно, Маша, — повторил он.
Сильные пальцы поймали мое запястье, и я замерла, боясь, что от толчка сигаретная пачка загремит, как погремушка. Леонид принял мое оцепенение за покорность.
— Вот так оно лучше, голубушка. Если вы думаете, что город Кашин панацея от головной боли.., то уверяю вас, вы ошибаетесь. Выполняйте обещанное и в понедельник отправляйтесь париться в новой бане.
Думаю, за выходные Иван Николаевич управится.
Имя отца Андрея ударило меня словно изнутри. Произнося его, Леонид опять показал, насколько контролирует ситуацию.
Он дышал мне в лицо, давил, словно пресс на виноградину, сплющивая до последней косточки, ломая волю, и я уже жалела, что проявила непокорность. Я была готова встать на колени и умолять его оставить в покое хотя бы мою семью. Но он был беспощаден.
— В Кашине зреют спелые яблоки.., скоро урожай. Маша.., мы ведь оба не хотим, чтобы он сгнил.
Его пальцы бегали по моему телу, мой страх Леонида возбуждал, взгляд мерзавца становился мутным. Без воли и силы я застыла посреди огромной спальни и думала только о том, чтобы диктофон не ударился о стенки коробки. Тогда его ничто не остановит…
Словно опомнившись, Леонид разжал руки, облизал губы и усмехнулся:
— Люблю послушных девочек. Ступайте, Мария Павловна.
На непослушных, деревянных ногах я вышла за дверь. Пять минут назад я заходила в эту комнату, полная решимости бороться до конца.., ставить свои условия. Но стоило ему напомнить об «урожае, зреющем в городе Кашине», и все надежды меня оставили.
Как пьяная, я спустилась на первый этаж, проковыляла до столовой и села за стол, накрытый на трех человек. Мне казалось, прошла вечность, а близнецы только и успели, что отмыть руки и лица, и теперь, толкуя о маленьком пони, рассаживались по стульям.
— Мария Павловна, — не обращая внимания на дымящийся в тарелке суп, спрашивал Максим, — а сколько сахару может съесть лошадь?
К счастью, вопрос не относился к моей компетенции, я пожала плечами и напомнила мальчикам про обед.
Не прерывая разговора, послушные дети застучали ложками. Автоматически поправляя их некоторые лексические ошибки, я смотрела на жующих малышей и думала о Маше-младшей.
Имею ли я право рисковать?
Готовясь к разговору с Леонидом, я собиралась ненавязчиво выяснить, насколько обязательным является мое непосредственное участие в его замысле? Что первично, вывод из строя компьютера или сам факт проникновения в охраняемый кабинет? Не думаю, что Леонид прямо ответил бы на мой вопрос, но тем не менее понять суть идеи я бы смогла. Достаточно заминки, уклонения от темы, некоторого напряжения… Я бы поняла, догадалась. Я была готова ко всему, кроме предложения попариться в понедельник в новой бане. Могут ведь и не отбиться мужики.
Вспомнив грубые ищущие пальцы, я передернулась от отвращения.
— Что с вами, Мария Павловна? — спросила Тамара Ивановна, выставляя на стол тарелки с картофельным пюре.
— Ничего. Все в порядке. Знобит немного.
— Что за день, — вздохнула экономка, — Феликс зубами мается, вы захворали…
Упоминание о Феликсе подействовало на меня, как холодный душ. Пока я тут солировать пытаюсь, лукавый Эндимион приступил к выполнению своего, нет, нашего плана. Завтра я буду не одна. И что бы там ни замыслил Леонид, его ждет сюрприз.
Вечером вместе с Дмитрием Максимовичем в наш профилакторий приехали Ольга с Тиной. Чуть позже прибыла Вера Филипповна, и клан Бурмистровых заперся в темном кабинете. Мадам Флора с перекошенным от бешенства лицом металась по дому — ее на семейный совет не пригласили.
Это было столь удивительно, что я прихватила детей и заняла наблюдательный пост на лужайке, недалеко от парадного крыльца. Мадам оставила бесполезные метания, повторила мой маневр и присоединилась к нам. Ласково поглаживая деток по головам, она нервно притоптывала ножкой и щурила злые глаза на окна второго этажа.
В доме что-то происходило. И это что-то не имело отношения к завтрашнему празднику.
Бурмистровы редко выступали единым фронтом. Обычные семейные дрязги и разногласия выплескивались за рамки родственных отношений и существенно подмачивали финансово-деловые вопросы. Ольга и Вера Филипповна не всегда соглашались с жесткой манерой ведения бизнеса Дмитрием Максимовичем. Беспощадный купец считал свою сестру трусливой клушей, а тетку — наивреднейшим осколком прошлого.
Флора Анатольевна всегда старалась присутствовать на семейных советах и, как могла, поддерживала мужа. А тут… Как видно, у Бурмистровых имелись серьезные причины выставить мадам за дверь. Иначе злить такой пороховой погреб, как Флора Анатольевна, не имеет смысла. Себе дороже.
Совещание длилось более часа. Несмотря на все кондиционеры дома, Вера Филипповна вышла на крыльцо с лицом красным и опухшим, словно после парной.
Едва попрощавшись с внуками, она сухо кивнула Флоре и, не дожидаясь Ольги, нервно дергая машину из стороны в сторону, выехала из поместья.
«Что-то у них не сложилось», — подумала я. Мадам же, напротив, расслабилась, перестала щуриться, потянулась, как сытая кошка, и пошла навстречу Ольге, появившейся на крыльце.
Сестра хозяина казалась непривычно собранной и устало довольной. Что бы там ни происходило, но сегодня тот редкий день, когда они с братом были едины.
Флора Анатольевна придерживалась того же мнения. Подхватив Ольгу под руку, она повела ее в парк, забыв о вечерней прохладе и летучих кровососах. Я с детками семенила следом и не переставала удивляться.
Дамы относились друг к другу, мягко говоря, с прохладцей. Флору раздражали покорные женщины, Ольгу — агрессивные. Теперь же они следовали рука об руку, как лучшие подружки, и шушукались на ушко.
Трогательная картина, в особенности учитывая то, что мадам иногда лупила себя пятками по икрам, плюща кровососов. Но в дом не возвращалась. Как видно, красные пятна укусов на холеных ногах ничто в сравнении с событиями, происходящими в доме.
При моем приближении «подружки» замолкали, и, к огромному сожалению, я не смогла выудить из разговора ничего, способного хоть как-то объяснить перемены.
Расстались дамы очень тепло. Мадам даже лайкой помахала вслед лимузину, увозящему Ольгу с дочерью.
Весело напевая, Флора Анатольевна перецеловала собственных детей и скрылась в опочивальне.
Я же с трудом удержалась, чтобы не броситься за советом к специалисту по улаживанию щекотливых ситуаций. Но специалист вел свою партию, страдал от зубной боли и гостей не принимал.
Поздним вечером я прослушала в своей комнате запись с диктофона, немного расстроилась скудности улова, но тем не менее надежно спрятала кассету в детской, в кармане плюшевого кенгуру.
Утром, едва прозвенел будильник, я вскочила с кровати и, распахнув окно, прислушалась к непривычным звукам поместья. У кухни фыркали грузовики компании по устраиванию банкетов; на лужайке рядом с фонтаном устанавливали помост для оркестрантов; вокруг бассейна развешивались цветочные гирлянды а-ля Гавайи.
В этом году мадам решила разделить тусовку по возрастам и вкусам. У фонтана для тучного и пожилого контингента усадят струнный квартет, вокруг бассейна сосредоточатся любители поплясать и пошуметь.
Подготовкой празднества занималась вездесущая Тамара Ивановна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18