— Больше у нас об этом речь не заходила.
— То есть, если ты назовешь мне адрес, я смогу, при желании, нанять киллера?
— Теперь уже нет, — покачал головой Сикорский. — Пароль там каждый месяц меняется, чтобы ненужные люди отсеивались, а нового я не знаю.
— А электронный адрес какой? — полюбопытствовал Зыков.
— Адрес отличный, — ухмыльнулся бизнесмен. — Раз услышишь — не забудешь. Мать-Тереза, собака, хотмэйл, точка, ком.
— Действительно, «Бюро добрых услуг», — согласился Денис.
* * *
В десять часов утра Наталья на допрос в управление не явилась. Не было ее и в половине одиннадцатого, и в одиннадцать. Матюгнувшись, Колюня Чупрун позвонил на мобильный Игорю Белокурову, сменившему Женю Сечкина на посту у подъезда Лигановой.
Узнав, что никаких разговоров в квартире не велось, а с шести утра, когда Игорь заступил на пост, и до настоящего момента там вообще не было слышно никаких звуков, то есть Наталья еще не проснулась, Колюня еще раз матюгнулся, сел в машину и помчался к дому Лигановой.
— Сбежала, стерва, — бормотал опер. — Провела-таки меня, зараза. Эх, надо было сразу ее арестовать.
— Из подъезда она не выходила, — заверил Чупруна Белокуров. — Через окно тоже сбежать не могла: все окна ее квартиры выходят на эту сторону. Другого выхода из дома нет.
— Будем надеяться, что она спит, — ответил опер и, поднявшись к двери Натальи, нажал на кнопку звонка.
— От такого шума и мертвый бы проснулся, — заметил Игорь, когда Чупрун проделал это в пятнадцатый раз. — Что будем делать? Продолжим наблюдение или войдем в квартиру?
— Толку от вашего наблюдения, как с евнуха приплода, — фыркнул Колюня и, немного подумав, принял решение:
— Зови понятых. Будем вскрывать замок.
— А смысл? Если она сбежала, нам это ничего не даст, только время зря потратим. Обыск мы у нее еще вчера сделали.
— А если не сбежала? — посмотрел на Игоря Чупрун.
* * *
В случае Паши Зюзина поговорка «утро вечера мудренее» категорически себя не оправдывала. Для опального «гиббона» утро было столь омерзительным, что майор предпочел бы вообще не просыпаться.
Голова разламывалась и гудела, тусклый свет, льющийся из окна, безжалостно резал глаза, а тело ныло так, словно это Пашу, а не ненавистного покойника, по непонятной причине решившего испортить Зюзину жизнь, выбросили на асфальт из окна пятого этажа.
Майор сделал усилие и сел на кровати. Сжав руками виски, Паша жалобно застонал. Еще немного — и он не выдержит. Спасти майора от убийственного похмелья могло лишь одно веками проверенное средство, которого, по закону подлости, у него-то и не было.
Спотыкаясь о разбросанные на полу пустые бутылки, Зюзин добрался до прихожей и со стоном натянул куртку, в кармане которой чудом сохранились последние сорок рублей.
«На бутылку хватит, — подумал майор. — А что потом?»
Ответа на этот вопрос Зюзин не знал, а думать над ним не было сил. Преодолевая предательскую слабость в членах, Паша двигался к магазину с упорством ползущего через лес Мересьева. Добравшись до цели, майор приобрел бутылку водки, дрожащими руками сорвал с нее крышечку и жадно высосал содержимое прямо из горла.
Боль в голове смягчилась, тело почти не ныло, приобретя взамен обманчивую легкость. Причудливыми зигзагами Паша двинулся обратно к дому, мечтая залезть в постель и уснуть.
Зюзин так и не понял, сколько времени он возвращался в родные пенаты — час, год, а может быть, целый век. В любом случае до дома он так и не добрался, зато местность вокруг него стала совсем незнакомой.
«Прямо как заколдованный лес», — затравленно подумал майор.
Словно в подтверждение его мыслей перед Пашей неожиданно возникла бревенчатая избушка на курьих ножках. Избушка эта была маленькая, как собачья конура, а из ее нутра бил в ноздри устойчивый запах мочи.
«Вот здесь я и буду жить, — с пьяным умилением решил майор, отвечая на свой полузабытый вопрос: „А что потом?“ — Почему бы и нет? С работы меня выперли, денег нет, дом свой я потерял и уже, наверное, не найду, а избушка справная, добротная. Раз курьи ножки — выходит, баба-яга тут прописана. Прилетит сейчас старая на метле, накормит меня, напоит, в баньке попарит да спать уложит. И буду я с этой самой ягой жить-поживать да бражку попивать. Хоть какая-то перспектива…»
В ожидании бабы-яги майор на четвереньках забрался в тесное избушкино чрево, и, свернувшись клубком на грязном полу, провалился в странное забытье, в котором сны причудливым образом мешались с явью.
В зыбком мареве полусна услышал Паша Зюзин мужские голоса.
— Гуляй, Тротил, гуляй!
— Фу, Пахан, не смей жрать эту гадость!
— Ну почему эти кобели не успокоятся, пока все вокруг не обоссут?
— Свою территорию метят. Совсем как люди. Некоторое время беседа текла в том же ключе, и майор почти было отключился, как его затуманенное сознание встрепенулось, автоматически выхватив из бессмысленного потока слов весьма болезненную для Паши фразу.
— Слышал, как «гиббонам» к посту жмурика подкинули со свечкой? — осведомился более низкий голос.
— Кто же про это не слышал? — усмехнулся неприятный режущий тенор. — Вся Москва уже два дня хохочет, остановиться не может. Так им, козлам, и надо. Вчера на Варшавке полсотни баксов с меня срубили ни за что ни про что. Я уж думаю — может, моего «мерина» под «запора» замаскировать?
— Крутая задумка, — оценил баритон. — Так и напиши крупными буквами на боку у своего «шестисотого»: «Запорожец». Мадэ ин Хохляндия. Баксов нет".
— Вот-вот. А в качестве эмблемы нарисую кусок сала.
— Так я к чему о трупе заговорил-то. Знаешь, чьих рук это дело?
— Нет.
— Я вчера был в ресторане и случайно услышал, как пьяный Клоп похвалялся, что это он так схохмил.
— И ты на это клюнул? — усмехнулся тенор. — Клопу и трезвому нельзя верить, а уж когда выпьет, он тебе такие байки сочинит — любой фантаст обзавидуется.
Голоса становились все глуше, Паша Зюзин, качаясь на мягких волнах, уплывал в безбрежный голубой океан. Милицейский жезл в его руке превратился в сияющий меч, правда, тоже полосатый.
— Стой! — размахивая мечом, кричал майор проплывающим мимо крейсерам и линкорам. — Вы превысили скорость! Развернулись в неположенном месте! А у вас почему корма плохо вымыта? Непорядок! А фары где? Где, я вас спрашиваю, передние фары? А ну-ка, платите штраф, штраф, штраф, штраф, штраф…
Где-то на краю сознания пьяного майора затаилось неясное воспоминание о том, что тело бельгийского атташе на его пост подбросил некий Клоп.
* * *
— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя? — мрачно пробормотал Колюня Чупрун, глядя на бледную до синевы Наталью, чинно возлежащую на кровати поверх одеяла.
Ее тело уже успело окоченеть. Девушка, одетая в короткую полупрозрачную ночную рубашку, лежала в классической позе покойника в гробу. В сложенных на груди руках она держала свечу, правда, на этот раз не зажженную.
— Тот же почерк, что и в деле об убийстве атташе, — заметил Игорь Белокуров.
— Это ничего не значит, — возразил Колюня. — История с подкинутым «гиббонам» покойником, особенно после операции захвата в «Контрольном выстреле», стала притчей во языцех, так сказать, образцом бандитского юмора. Это мог быть и подражатель.
— Где, интересно, она ухитрилась так вывозиться? — спросил Игорь. — В квартире вроде идеальная чистота.
Ночная сорочка девушки была покрыта серыми пятнами, в белоснежных кружевах застряла пыль и комочки грязи. Было очевидно, что из квартиры она выходила.
— Хотел бы я знать, куда ее носило в ночной сорочке, — покачал головой Белокуров. — И как она ухитрилась незаметно выбраться из дома?
— Не носило, а носили, — поправил Чупрун.
— Ты хочешь сказать, что убийца вынес ее из квартиры, извозил в грязи, а потом притащил обратно и убил? Но мы же вели наблюдение! Это совершенно нереально. В доме нет второго выхода!
Наморщив лоб, Колюня смотрел на точеные бедра Натальи. Смуглые, упругие и легкие, они были чудо как хороши. У самого края сорочки сквозь полупрозрачную ткань дразняще просвечивал темный треугольник. Тугие, как наливные яблоки, груди вызывающе торчали, вонзая в тонкие кружева твердые острия сосков.
Помимо воли, опера охватывало возбуждение, мешавшее ему сосредоточиться. Ему хотелось схватить девушку, впиться поцелуем ей в рот, встряхнуть, разбудить от сна, как спящую красавицу из сказки. Несправедливо, что такая красота должна исчезнуть, разложиться, истлеть, превратиться в прах.
«О чем я только думаю, — одернул себя Чупрун. — Совсем сдурел от этой работы. Мозгами шевелить надо, а не слюни над трупом пускать. Так. Значит, из дома никто не выходил, но Наталью бесшумно забрали и вернули в квартиру. Вчера убийца Айма тоже не вышел из дома. Он ушел через подвал. Вот оно!»
— Надо осмотреть подвал, — Колюня резко повернулся к Белокурову. — Держу пари, что убийца прятал Наталью там. Вот и объяснение грязным пятнам. Оставайся здесь и жди следственную бригаду, а я прослежу, чтобы жильцы около подвала не топтались.
— Надо же, подвал! — хмыкнул Игорь. — Действительно, очевидно. Странно, что я сам об этом не подумал.
* * *
Паша Зюзин очнулся от холода. В голове немного прояснилось, и, поморщившись от бьющего в нос запаха мочи, он понял, что волшебная избушка на курьих ножках оказалась самым обычным домиком, стоящим в центре детской площадки.
Это означало, что баба-яга не прилетит, чтобы накормить, напоить и попарить в баньке исстрадавшегося майора.
Болезненно поморщившись, Паша встал на четвереньки и, пятясь задом, выбрался на волю. Порыв колючего ветра хлестнул его по лицу.
«Как отвратительно в России по утрам», — подумал Зюзин, хотя было уже далеко не утро.
Покачиваясь под ударами ветра, майор пытался сообразить, где он находится и как он вообще здесь оказался. Кажется, он шел домой. Шел, но так и не дошел. И где же его дом?
Оглянувшись по сторонам, Паша попытался сориентироваться, и удача, казалось, навек от него отвернувшаяся, на этот раз улыбнулась опальному «гиббону». В глаза Зюзину бросилась яркая вывеска: «Медицинский центр „Мадонна“. Аборты в день обращения».
Теперь майор знал, где он находится. В соседнем дворе жил Денис, журналист, написавший книгу для Психоза. Паша однажды заходил к нему в гости — «обмыть» права, которые он по дружбе выписал для жены Зыкова за полцены.
Сонный мозг майора заработал, извлекая из глубин подсознания смутные обрывки ассоциаций.
Он слышал, как Психоз беседовал с Денисом. Где это было? Кажется, в «Космосе-2». Кажется, речь шла о книге. А потом? О чем же они говорили потом?
Некая исключительно важная мысль юрким мотыльком металась в голове Паши, но вялому и неповоротливому сознанию никак не удавалось ее ухватить.
Ага! Вот оно! Психоз упомянул о сценарии! Кажется, он хочет снять сериал: «Менты как они есть».
В голове у майора неожиданно прояснилось. Он понял, в чем заключалась особая важность ускользавшей мысли.
Второй раз за этот день Зюзин ответил на вопрос: «А что потом?», и второй ответ оказался несравнимо лучше первого.
Сериал! Кино! Это же настоящая куча денег! А кто знает ментов лучше Паши Зюзина? Да никто!
Стоит только пристроиться к киношно-писательской кормушке, и майор заживет не хуже, чем в отделе по выписыванию прав. Да что там не хуже — гораздо лучше! Психоз далеко не скуп, за сценарий заплатит по высшим стандартам. А дальше. — чем черт не шутит, — может, Паше и роль в сериале дадут.
Сыграет он самого себя, майора Зюзина (только для фильма фамилию надо будет поблагороднее подобрать: Романов, например, или Орлов) — и прославится Паша на всю Россию. «Гиббонов» народ не жалует, зато актерам всюду хвала и почет. Представив, как молодые фигуристые поклонницы с цветами в руках будут толпиться у него под окнами в надежде на благосклонный взгляд своего кумира, Зюзин замурлыкал от удовольствия.
Ослабшее тело воспряло. Взбудораженная мечтами кровь быстрее побежала по жилам. Почти не шатаясь, Паша решительными шагами направился к дому Дениса.
* * *
— Семь раз об дверь, один — об рельс, — мрачно изрек полковник Обрыдлов. — Жизнь, паскуда, ходит кругами, и каждый раз все ближе к горлу.
— Не стоит тебе больше пить, — заметил Колюня Чупрун, отбирая у шефа бутылку водки. — Не дай бог, генерал Блудов на ковер вызовет, и разделишь ты судьбу Паши Зюзина.
— Уже вызывал, — криво усмехнулся Иван Евсеевич.
— И что сказал?
— Догадайся с трех раз.
— Ругался?
— Спрашиваешь! А под конец посоветовал не отчаиваться: мол, худшее еще впереди.
— Так и в запой удариться недолго, — заметил Колюня и нервно отпил прямо из горлышка. — А коньяк кончился?
— Еще вчера. Или ты забыл?
— Человеку свойственно надеяться на лучшее.
— Ладно, вернемся к нашим покойничкам, — вздохнул полковник. — Что там с убийством Лигановой?
— Заключение патологоанатома еще не готово, но, по предварительному осмотру, смерть наступила вследствие перелома шейных позвонков. Судя по всему, у убийцы был ключ от квартиры. Дверь бронированная, замок сложный, а царапин, свидетельствующих о том, что его пытались отпереть отмычкой, нет.
Не зажигая света, убийца ухитрился бесшумно вывести Наталью из дома и повел ее в подвал, дверь в который находится на один пролет ниже ее квартиры. В подвале были найдены волосы, которые, судя по всему, принадлежали потерпевшей. Экспертиза еще не проведена, но длина и цвет совпадают.
Эксперты говорят, что после смерти тело двигали. Думаю, Наталья была убита именно в подвале, после чего преступник отнес ее обратно в квартиру, не зажигая свет, уложил на кровать, вставил в руки незажженную свечу и так же бесшумно удалился, заперев за собой дверь.
— Выходит, он знал, что квартира находится под наблюдением?
— Наверняка это был опытный преступник. Дежуривший у подъезда оперативник сидел в «Жигулях». Убийца заметил его и сделал соответствующие выводы. Обычный человек не будет торчать ночью в машине.
— Опять хахаль Лигановой порезвился, — подытожил Иван Евсеевич. — Сначала из ревности убил Айма, а потом решил и Наталью прикончить.
— Так к чему ему было огород городить? — пожал плечами опер. — Он в прошлый раз запросто мог покончить с ними обоими.
— Тогда пожалел любовницу, а сегодня передумал.
— А зачем было тащить ее сначала в подвал, а потом обратно в квартиру? Убил бы в кровати — и дело с концом.
— Может, поговорить перед смертью хотел, покуражиться. Мало ли что может прийти в голову бандиту.
— Дверь подвала окована железом, и на нем была заусеница, — сказал Колюня. — В этой заусенице застряли волокна черной ткани, похожие на те, что были найдены в квартире Айма.
— Экспертиза, естественно, еще не проведена, — желчно хмыкнул полковник. Колюня развел руками.
— Если этот же тип вышвырнул из окна Огюста Айма, гипотезу об убийстве из ревности можно выбросить на помойку.
— Огюст и Шарль — близнецы. Может, убийца принял Огюста за Шарля?
— А какого черта он шарил в квартире атташе?
— Если бы я знал, — пожал плечами Чупрун. — Нужно подождать результатов экспертизы.
— Отдай бутылку, — решительно потребовал Иван Евсеевич. — Плевал я на генерала Блудова. Достала меня эта работа.
— Меня она тоже иногда достает, — передавая водку шефу, признался Колюня.
* * *
— Сериал про ментов? — Денис Зыков с удивлением посмотрел на Пашу Зюзина. — Ты это серьезно?
Отогревшись на кухне и выпив пару чашек крепкого кофе со сладкими булочками, майор порозовел, а его глаза обрели былой блеск.
— А что? — приосанился Паша. — Думаешь, таланта не хватит?
— Не знаю, — пожал плечами журналист. — Сценарии писать — дело хорошее. Попробуй — вдруг получится.
— Я про ментов могу такие истории порассказать, что Психоз от восторга кипятком писать будет, — похвастался майор. — Я не я буду, если сериал все рекорды популярности не побьет. Взять хоть историю, как наши бравые мусора в Америку на конференцию ездили. Хочешь, расскажу?
— Конечно, хочу, — кивнул Денис и налил Паше третью чашку кофе.
— Значит, дело было так. Заграница — дело серьезное, и делегацию формировали аж полгода, чтобы лицом в грязь перед иностранными коллегами не ударить. И, естественно, обязательным требованием было блестящее владение английским языком — пусть, мол, капиталисты лично убедятся, что русские тоже не лыком шиты.
Прилетели, значит, наши менты в Соединенные Штаты, привезли их в гостиницу, а там, как и положено, приходится заполнять анкету.
Менты, гордящиеся своим знанием английского, сразу же сообразили, что «name» означает «имя», и заполнили графу. Со следующей графой: «age» — «возраст», тоже проблем не возникло, а вот дальше, как говорится, подкрался к ним амбец.
В следующей графе было написано «sex» — «пол». Тут-то и нашла коса на камень. Решили наши мусора, что гостиничная администрация интересуется, включать ли в их сервис сексуальные услуги, сглотнули слюну в предвкушении, и вместо того чтобы как все нормальные граждане указать, что пол у них мужской, единодушно проставили крупными буквами «YES!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— То есть, если ты назовешь мне адрес, я смогу, при желании, нанять киллера?
— Теперь уже нет, — покачал головой Сикорский. — Пароль там каждый месяц меняется, чтобы ненужные люди отсеивались, а нового я не знаю.
— А электронный адрес какой? — полюбопытствовал Зыков.
— Адрес отличный, — ухмыльнулся бизнесмен. — Раз услышишь — не забудешь. Мать-Тереза, собака, хотмэйл, точка, ком.
— Действительно, «Бюро добрых услуг», — согласился Денис.
* * *
В десять часов утра Наталья на допрос в управление не явилась. Не было ее и в половине одиннадцатого, и в одиннадцать. Матюгнувшись, Колюня Чупрун позвонил на мобильный Игорю Белокурову, сменившему Женю Сечкина на посту у подъезда Лигановой.
Узнав, что никаких разговоров в квартире не велось, а с шести утра, когда Игорь заступил на пост, и до настоящего момента там вообще не было слышно никаких звуков, то есть Наталья еще не проснулась, Колюня еще раз матюгнулся, сел в машину и помчался к дому Лигановой.
— Сбежала, стерва, — бормотал опер. — Провела-таки меня, зараза. Эх, надо было сразу ее арестовать.
— Из подъезда она не выходила, — заверил Чупруна Белокуров. — Через окно тоже сбежать не могла: все окна ее квартиры выходят на эту сторону. Другого выхода из дома нет.
— Будем надеяться, что она спит, — ответил опер и, поднявшись к двери Натальи, нажал на кнопку звонка.
— От такого шума и мертвый бы проснулся, — заметил Игорь, когда Чупрун проделал это в пятнадцатый раз. — Что будем делать? Продолжим наблюдение или войдем в квартиру?
— Толку от вашего наблюдения, как с евнуха приплода, — фыркнул Колюня и, немного подумав, принял решение:
— Зови понятых. Будем вскрывать замок.
— А смысл? Если она сбежала, нам это ничего не даст, только время зря потратим. Обыск мы у нее еще вчера сделали.
— А если не сбежала? — посмотрел на Игоря Чупрун.
* * *
В случае Паши Зюзина поговорка «утро вечера мудренее» категорически себя не оправдывала. Для опального «гиббона» утро было столь омерзительным, что майор предпочел бы вообще не просыпаться.
Голова разламывалась и гудела, тусклый свет, льющийся из окна, безжалостно резал глаза, а тело ныло так, словно это Пашу, а не ненавистного покойника, по непонятной причине решившего испортить Зюзину жизнь, выбросили на асфальт из окна пятого этажа.
Майор сделал усилие и сел на кровати. Сжав руками виски, Паша жалобно застонал. Еще немного — и он не выдержит. Спасти майора от убийственного похмелья могло лишь одно веками проверенное средство, которого, по закону подлости, у него-то и не было.
Спотыкаясь о разбросанные на полу пустые бутылки, Зюзин добрался до прихожей и со стоном натянул куртку, в кармане которой чудом сохранились последние сорок рублей.
«На бутылку хватит, — подумал майор. — А что потом?»
Ответа на этот вопрос Зюзин не знал, а думать над ним не было сил. Преодолевая предательскую слабость в членах, Паша двигался к магазину с упорством ползущего через лес Мересьева. Добравшись до цели, майор приобрел бутылку водки, дрожащими руками сорвал с нее крышечку и жадно высосал содержимое прямо из горла.
Боль в голове смягчилась, тело почти не ныло, приобретя взамен обманчивую легкость. Причудливыми зигзагами Паша двинулся обратно к дому, мечтая залезть в постель и уснуть.
Зюзин так и не понял, сколько времени он возвращался в родные пенаты — час, год, а может быть, целый век. В любом случае до дома он так и не добрался, зато местность вокруг него стала совсем незнакомой.
«Прямо как заколдованный лес», — затравленно подумал майор.
Словно в подтверждение его мыслей перед Пашей неожиданно возникла бревенчатая избушка на курьих ножках. Избушка эта была маленькая, как собачья конура, а из ее нутра бил в ноздри устойчивый запах мочи.
«Вот здесь я и буду жить, — с пьяным умилением решил майор, отвечая на свой полузабытый вопрос: „А что потом?“ — Почему бы и нет? С работы меня выперли, денег нет, дом свой я потерял и уже, наверное, не найду, а избушка справная, добротная. Раз курьи ножки — выходит, баба-яга тут прописана. Прилетит сейчас старая на метле, накормит меня, напоит, в баньке попарит да спать уложит. И буду я с этой самой ягой жить-поживать да бражку попивать. Хоть какая-то перспектива…»
В ожидании бабы-яги майор на четвереньках забрался в тесное избушкино чрево, и, свернувшись клубком на грязном полу, провалился в странное забытье, в котором сны причудливым образом мешались с явью.
В зыбком мареве полусна услышал Паша Зюзин мужские голоса.
— Гуляй, Тротил, гуляй!
— Фу, Пахан, не смей жрать эту гадость!
— Ну почему эти кобели не успокоятся, пока все вокруг не обоссут?
— Свою территорию метят. Совсем как люди. Некоторое время беседа текла в том же ключе, и майор почти было отключился, как его затуманенное сознание встрепенулось, автоматически выхватив из бессмысленного потока слов весьма болезненную для Паши фразу.
— Слышал, как «гиббонам» к посту жмурика подкинули со свечкой? — осведомился более низкий голос.
— Кто же про это не слышал? — усмехнулся неприятный режущий тенор. — Вся Москва уже два дня хохочет, остановиться не может. Так им, козлам, и надо. Вчера на Варшавке полсотни баксов с меня срубили ни за что ни про что. Я уж думаю — может, моего «мерина» под «запора» замаскировать?
— Крутая задумка, — оценил баритон. — Так и напиши крупными буквами на боку у своего «шестисотого»: «Запорожец». Мадэ ин Хохляндия. Баксов нет".
— Вот-вот. А в качестве эмблемы нарисую кусок сала.
— Так я к чему о трупе заговорил-то. Знаешь, чьих рук это дело?
— Нет.
— Я вчера был в ресторане и случайно услышал, как пьяный Клоп похвалялся, что это он так схохмил.
— И ты на это клюнул? — усмехнулся тенор. — Клопу и трезвому нельзя верить, а уж когда выпьет, он тебе такие байки сочинит — любой фантаст обзавидуется.
Голоса становились все глуше, Паша Зюзин, качаясь на мягких волнах, уплывал в безбрежный голубой океан. Милицейский жезл в его руке превратился в сияющий меч, правда, тоже полосатый.
— Стой! — размахивая мечом, кричал майор проплывающим мимо крейсерам и линкорам. — Вы превысили скорость! Развернулись в неположенном месте! А у вас почему корма плохо вымыта? Непорядок! А фары где? Где, я вас спрашиваю, передние фары? А ну-ка, платите штраф, штраф, штраф, штраф, штраф…
Где-то на краю сознания пьяного майора затаилось неясное воспоминание о том, что тело бельгийского атташе на его пост подбросил некий Клоп.
* * *
— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя? — мрачно пробормотал Колюня Чупрун, глядя на бледную до синевы Наталью, чинно возлежащую на кровати поверх одеяла.
Ее тело уже успело окоченеть. Девушка, одетая в короткую полупрозрачную ночную рубашку, лежала в классической позе покойника в гробу. В сложенных на груди руках она держала свечу, правда, на этот раз не зажженную.
— Тот же почерк, что и в деле об убийстве атташе, — заметил Игорь Белокуров.
— Это ничего не значит, — возразил Колюня. — История с подкинутым «гиббонам» покойником, особенно после операции захвата в «Контрольном выстреле», стала притчей во языцех, так сказать, образцом бандитского юмора. Это мог быть и подражатель.
— Где, интересно, она ухитрилась так вывозиться? — спросил Игорь. — В квартире вроде идеальная чистота.
Ночная сорочка девушки была покрыта серыми пятнами, в белоснежных кружевах застряла пыль и комочки грязи. Было очевидно, что из квартиры она выходила.
— Хотел бы я знать, куда ее носило в ночной сорочке, — покачал головой Белокуров. — И как она ухитрилась незаметно выбраться из дома?
— Не носило, а носили, — поправил Чупрун.
— Ты хочешь сказать, что убийца вынес ее из квартиры, извозил в грязи, а потом притащил обратно и убил? Но мы же вели наблюдение! Это совершенно нереально. В доме нет второго выхода!
Наморщив лоб, Колюня смотрел на точеные бедра Натальи. Смуглые, упругие и легкие, они были чудо как хороши. У самого края сорочки сквозь полупрозрачную ткань дразняще просвечивал темный треугольник. Тугие, как наливные яблоки, груди вызывающе торчали, вонзая в тонкие кружева твердые острия сосков.
Помимо воли, опера охватывало возбуждение, мешавшее ему сосредоточиться. Ему хотелось схватить девушку, впиться поцелуем ей в рот, встряхнуть, разбудить от сна, как спящую красавицу из сказки. Несправедливо, что такая красота должна исчезнуть, разложиться, истлеть, превратиться в прах.
«О чем я только думаю, — одернул себя Чупрун. — Совсем сдурел от этой работы. Мозгами шевелить надо, а не слюни над трупом пускать. Так. Значит, из дома никто не выходил, но Наталью бесшумно забрали и вернули в квартиру. Вчера убийца Айма тоже не вышел из дома. Он ушел через подвал. Вот оно!»
— Надо осмотреть подвал, — Колюня резко повернулся к Белокурову. — Держу пари, что убийца прятал Наталью там. Вот и объяснение грязным пятнам. Оставайся здесь и жди следственную бригаду, а я прослежу, чтобы жильцы около подвала не топтались.
— Надо же, подвал! — хмыкнул Игорь. — Действительно, очевидно. Странно, что я сам об этом не подумал.
* * *
Паша Зюзин очнулся от холода. В голове немного прояснилось, и, поморщившись от бьющего в нос запаха мочи, он понял, что волшебная избушка на курьих ножках оказалась самым обычным домиком, стоящим в центре детской площадки.
Это означало, что баба-яга не прилетит, чтобы накормить, напоить и попарить в баньке исстрадавшегося майора.
Болезненно поморщившись, Паша встал на четвереньки и, пятясь задом, выбрался на волю. Порыв колючего ветра хлестнул его по лицу.
«Как отвратительно в России по утрам», — подумал Зюзин, хотя было уже далеко не утро.
Покачиваясь под ударами ветра, майор пытался сообразить, где он находится и как он вообще здесь оказался. Кажется, он шел домой. Шел, но так и не дошел. И где же его дом?
Оглянувшись по сторонам, Паша попытался сориентироваться, и удача, казалось, навек от него отвернувшаяся, на этот раз улыбнулась опальному «гиббону». В глаза Зюзину бросилась яркая вывеска: «Медицинский центр „Мадонна“. Аборты в день обращения».
Теперь майор знал, где он находится. В соседнем дворе жил Денис, журналист, написавший книгу для Психоза. Паша однажды заходил к нему в гости — «обмыть» права, которые он по дружбе выписал для жены Зыкова за полцены.
Сонный мозг майора заработал, извлекая из глубин подсознания смутные обрывки ассоциаций.
Он слышал, как Психоз беседовал с Денисом. Где это было? Кажется, в «Космосе-2». Кажется, речь шла о книге. А потом? О чем же они говорили потом?
Некая исключительно важная мысль юрким мотыльком металась в голове Паши, но вялому и неповоротливому сознанию никак не удавалось ее ухватить.
Ага! Вот оно! Психоз упомянул о сценарии! Кажется, он хочет снять сериал: «Менты как они есть».
В голове у майора неожиданно прояснилось. Он понял, в чем заключалась особая важность ускользавшей мысли.
Второй раз за этот день Зюзин ответил на вопрос: «А что потом?», и второй ответ оказался несравнимо лучше первого.
Сериал! Кино! Это же настоящая куча денег! А кто знает ментов лучше Паши Зюзина? Да никто!
Стоит только пристроиться к киношно-писательской кормушке, и майор заживет не хуже, чем в отделе по выписыванию прав. Да что там не хуже — гораздо лучше! Психоз далеко не скуп, за сценарий заплатит по высшим стандартам. А дальше. — чем черт не шутит, — может, Паше и роль в сериале дадут.
Сыграет он самого себя, майора Зюзина (только для фильма фамилию надо будет поблагороднее подобрать: Романов, например, или Орлов) — и прославится Паша на всю Россию. «Гиббонов» народ не жалует, зато актерам всюду хвала и почет. Представив, как молодые фигуристые поклонницы с цветами в руках будут толпиться у него под окнами в надежде на благосклонный взгляд своего кумира, Зюзин замурлыкал от удовольствия.
Ослабшее тело воспряло. Взбудораженная мечтами кровь быстрее побежала по жилам. Почти не шатаясь, Паша решительными шагами направился к дому Дениса.
* * *
— Семь раз об дверь, один — об рельс, — мрачно изрек полковник Обрыдлов. — Жизнь, паскуда, ходит кругами, и каждый раз все ближе к горлу.
— Не стоит тебе больше пить, — заметил Колюня Чупрун, отбирая у шефа бутылку водки. — Не дай бог, генерал Блудов на ковер вызовет, и разделишь ты судьбу Паши Зюзина.
— Уже вызывал, — криво усмехнулся Иван Евсеевич.
— И что сказал?
— Догадайся с трех раз.
— Ругался?
— Спрашиваешь! А под конец посоветовал не отчаиваться: мол, худшее еще впереди.
— Так и в запой удариться недолго, — заметил Колюня и нервно отпил прямо из горлышка. — А коньяк кончился?
— Еще вчера. Или ты забыл?
— Человеку свойственно надеяться на лучшее.
— Ладно, вернемся к нашим покойничкам, — вздохнул полковник. — Что там с убийством Лигановой?
— Заключение патологоанатома еще не готово, но, по предварительному осмотру, смерть наступила вследствие перелома шейных позвонков. Судя по всему, у убийцы был ключ от квартиры. Дверь бронированная, замок сложный, а царапин, свидетельствующих о том, что его пытались отпереть отмычкой, нет.
Не зажигая света, убийца ухитрился бесшумно вывести Наталью из дома и повел ее в подвал, дверь в который находится на один пролет ниже ее квартиры. В подвале были найдены волосы, которые, судя по всему, принадлежали потерпевшей. Экспертиза еще не проведена, но длина и цвет совпадают.
Эксперты говорят, что после смерти тело двигали. Думаю, Наталья была убита именно в подвале, после чего преступник отнес ее обратно в квартиру, не зажигая свет, уложил на кровать, вставил в руки незажженную свечу и так же бесшумно удалился, заперев за собой дверь.
— Выходит, он знал, что квартира находится под наблюдением?
— Наверняка это был опытный преступник. Дежуривший у подъезда оперативник сидел в «Жигулях». Убийца заметил его и сделал соответствующие выводы. Обычный человек не будет торчать ночью в машине.
— Опять хахаль Лигановой порезвился, — подытожил Иван Евсеевич. — Сначала из ревности убил Айма, а потом решил и Наталью прикончить.
— Так к чему ему было огород городить? — пожал плечами опер. — Он в прошлый раз запросто мог покончить с ними обоими.
— Тогда пожалел любовницу, а сегодня передумал.
— А зачем было тащить ее сначала в подвал, а потом обратно в квартиру? Убил бы в кровати — и дело с концом.
— Может, поговорить перед смертью хотел, покуражиться. Мало ли что может прийти в голову бандиту.
— Дверь подвала окована железом, и на нем была заусеница, — сказал Колюня. — В этой заусенице застряли волокна черной ткани, похожие на те, что были найдены в квартире Айма.
— Экспертиза, естественно, еще не проведена, — желчно хмыкнул полковник. Колюня развел руками.
— Если этот же тип вышвырнул из окна Огюста Айма, гипотезу об убийстве из ревности можно выбросить на помойку.
— Огюст и Шарль — близнецы. Может, убийца принял Огюста за Шарля?
— А какого черта он шарил в квартире атташе?
— Если бы я знал, — пожал плечами Чупрун. — Нужно подождать результатов экспертизы.
— Отдай бутылку, — решительно потребовал Иван Евсеевич. — Плевал я на генерала Блудова. Достала меня эта работа.
— Меня она тоже иногда достает, — передавая водку шефу, признался Колюня.
* * *
— Сериал про ментов? — Денис Зыков с удивлением посмотрел на Пашу Зюзина. — Ты это серьезно?
Отогревшись на кухне и выпив пару чашек крепкого кофе со сладкими булочками, майор порозовел, а его глаза обрели былой блеск.
— А что? — приосанился Паша. — Думаешь, таланта не хватит?
— Не знаю, — пожал плечами журналист. — Сценарии писать — дело хорошее. Попробуй — вдруг получится.
— Я про ментов могу такие истории порассказать, что Психоз от восторга кипятком писать будет, — похвастался майор. — Я не я буду, если сериал все рекорды популярности не побьет. Взять хоть историю, как наши бравые мусора в Америку на конференцию ездили. Хочешь, расскажу?
— Конечно, хочу, — кивнул Денис и налил Паше третью чашку кофе.
— Значит, дело было так. Заграница — дело серьезное, и делегацию формировали аж полгода, чтобы лицом в грязь перед иностранными коллегами не ударить. И, естественно, обязательным требованием было блестящее владение английским языком — пусть, мол, капиталисты лично убедятся, что русские тоже не лыком шиты.
Прилетели, значит, наши менты в Соединенные Штаты, привезли их в гостиницу, а там, как и положено, приходится заполнять анкету.
Менты, гордящиеся своим знанием английского, сразу же сообразили, что «name» означает «имя», и заполнили графу. Со следующей графой: «age» — «возраст», тоже проблем не возникло, а вот дальше, как говорится, подкрался к ним амбец.
В следующей графе было написано «sex» — «пол». Тут-то и нашла коса на камень. Решили наши мусора, что гостиничная администрация интересуется, включать ли в их сервис сексуальные услуги, сглотнули слюну в предвкушении, и вместо того чтобы как все нормальные граждане указать, что пол у них мужской, единодушно проставили крупными буквами «YES!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18