Замкнутый долговязый мужчина, он по большей части молча изучал бумаги и ковырялся в своей трубке. Если Меландер не сидел на рабочем месте, его наверняка можно было застать в уборной – обстоятельство, о котором знала и над которым потешалась половина столичной полиции.
Те, кто редко наведывался в штаб, располагали собственными удобными кабинетами поблизости. Так, начальник охраны общественного порядка в основном руководил своим сектором из кабинета в старом здании на Агнегатан. И направлял Мартину Беку копии всех входящих и исходящих.
В общем, штаб был не так уж и плох. Между его членами царили непринужденные отношения, вот и теперь Гюнвальд Ларссон простым кивком приветствовал Рённа, прежде чем войти к Мартину Беку. А тот сидел, свесив ноги, на своем столе и разговаривал по телефону, одновременно листая толстую пачку рапортов.
– ~Нет, – говорил он. – Я уже много раз повторял, что у меня нет никакой точки зрения на этот счет.
– ~Да, вот именно, действуйте по своему усмотрению.
– ~Нет, я этого не говорил.
– ~Да-да, я сказал, чтобы вы действовали по своему усмотрению. У нас на этот счет нет никаких соображений. Понятно? – повысил он голос.
– ~До свидания. – И положил трубку.
Гюнвальд Ларссон вопросительно посмотрел на него.
– Военные летчики, – объяснил Мартин Бек.
– На фиг, – бросил Гюнвальд Ларссон.
– Я то же самое пытался сказать, только чуть вежливее. Допытываются, хватит ли нам эскадрильи истребителей.
– И что ты им ответил?
– Ответил, что нам аэропланы вообще не нужны.
– Так и сказал?
– Ну да. Генерал сразу надулся. Должно быть, аэроплан – нехорошее слово.
– Именно. Это примерно то же, что палубу на корабле назвать полом.
– Ой-ой, надо же. Ладно, я извинюсь, если он позвонит еще, – сказал Мартин Бек. Бросил взгляд на календарик на своих часах и продолжал: – А твои друзья из БРЕН что-то не дают о себе знать.
В последние недели пограничный контроль был чрезвычайно усилен.
Гюнвальд Ларссон выдернул из ноздри жесткий волос, внимательно рассмотрел его и буркнул:
– М-м-м.
– Это как понимать? – спросил Мартин Бек. Гюнвальд Ларссон прошелся широкими шагами по кабинету, наконец произнес:
– Мне кажется, нам следует действовать так, как если бы они находились здесь.
– Ты допускаешь, что они еще не приехали?
– Вряд ли. Если они что-то затевают, значит, уже прибыли на место.
– Одним человеком им не обойтись. И все они сумели пробраться незамеченными?
На пограничных контрольных постах было задержано для проверки немало людей, но у всех документы оказались в порядке.
– Странно, конечно, – согласился Гюнвальд Ларссон. – И все же~
Он остановился.
– Есть и другая возможность, они могли приехать до того, как был усилен пограничный контроль, – сказал Мартин Бек.
– Верно, такая возможность не исключена. Гюнвальд Ларссон выглядел на редкость озабоченным.
– О чем ты задумался? – спросил Мартин Бек.
– О том, что случай очень уж подходящий для БРЕН. По времени в самый раз. И они еще не совершали акций в Европе. К тому же этот деятель~
– Непопулярен?
– Непопулярен, – подтвердил Гюнвальд Ларссон. – Настолько, что ему, очевидно, следует опасаться за свою голову.
– Что ж, в таком случае его приезд можно истолковать как известное проявление личного мужества, – бесстрастно произнес Мартин Бек.
Потом спросил, переводя разговор в другое русло:
– Видел вчера что-нибудь интересное?
Гюнвальду Ларссону было поручено просмотреть представленные службой безопасности фильмы об официальных визитах.
– Как тебе сказать~ Кстати, о мужестве: я обратил внимание, что Никсон проехал с Тито через Белград в открытой машине. То же самое в Дублине. Никсон и Де Валера красовались в древнем "роллс-ройсе" с открытой крышей. Судя по фильму, у них был всего один охранник. Зато когда Киссинджер приезжал в Рим, половина страны была оцеплена.
– А самую классическую ленту тоже показали? Визит папы римского в Иерусалим?
– Показали, да я ее, к сожалению, видел раньше.
Визит папы в Иерусалим обеспечивала иорданская секретная полиция, и ее действия вызвали переполох, подобный которому вряд ли знала мировая история. Даже Стиг Мальм не сумел бы достичь такого эффекта.
Зазвонил телефон.
– Бек слушает.
– Привет, – сказал в трубке начальник охраны общественного порядка. – Ты смотрел бумаги, которые я тебе послал?
– Как раз сижу и смотрю.
– Как видишь, в эти два дня в остальных районах страны будет ощущаться острая нехватка в полицейских.
– Ясно.
– Я хотел только, чтобы ты это учел.
– Строго говоря, это не мое дело. Спроси начальника цепу, учитывает ли он.
– Ладно, я позвоню Мальму.
Вошел Рённ – очки на кончике носа, в руке лист бумаги.
– Вот, я тут нашел у себя на столе список СО.
– Он должен лежать на моем столе, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Положи его туда. И вообще, кому это вздумалось перекладывать его?
– Только не мне, – ответил Рённ.
– Что это за список? – спросил Мартин Бек.
– Люди, которых предпочтительно держать на привязи, – объяснил Гюнвальд Ларссон. – От которых больше всего проку, когда они сидят в дежурке и играют в крестики-нолики. Я понятно выразился?
Мартин Бек взял у Рённа список. Его возглавляли достославные имена.
Список СО:
Бу Цакриссон
Кеннет Квастму
Карл Кристианссон
Виктор Паульссон
Альдор Гюставссон
Рикард Улльхольм
И так далее.
– Куда понятнее, – заключил Мартин Бек. – Да, их самое верное на дежурство посадить. А что означает СО?
– Совершенные обалдуи, – ответил Гюнвальд Ларссон. – Но не писать же так открытым текстом.
Они прошли в кабинет побольше, где сидели Рённ и Меландер. Здесь на стене висела прикрепленная липкой лентой синька с планом Стокгольма и начерченным на нем предварительным маршрутом кортежа.
Как это почти всегда бывает в таких оперативных центрах, царила легкая кутерьма.
Поминутно звонил телефон, то и дело входили курьеры и вручали конверты с внутриведомственной информацией.
Меландер как раз говорил по телефону.
– Здесь, только что вошел. Он подал трубку Мартину Беку.
– Бек слушает.
– Хорошо, что я тебя застал, – произнес голос Стига Мальма.
– Ага.
– Кстати, поздравляю с фантастически изящной разгадкой убийства Петруса.
С некоторым опозданием. И не в меру громкие слова.
– Спасибо, – сказал Мартин Бек. – Вообще-то главная заслуга принадлежит Осе и Бенни. Хорошо головой поработали. Особенно Оса.
– Оса?
Мальм плоховато знал кадры.
– Оса Турелль. Из угрозыска в Мерста.
– Ах, эта, – небрежно произнес Мальм.
Он был не слишком высокого мнения о следователях-женщинах.
– У тебя все? – спросил Мартин Бек.
– Нет. К сожалению.
– Что там еще?
– Командующий военно-воздушными силами только что звонил начальнику цепу.
Быстро сработано, подумал Мартин Бек. Вслух он сказал:
– Ну?
– Генерал явно~
– Взбешен?
– Ну-ну, скажем так: его огорчает недостаточное стремление полиции сотрудничать в данном деле.
– Вот как.
Мальм смущенно прокашлялся.
– Ты что – простудился? – спросил Мартин Бек.
И подумал: не повезло мне с начальством. Тут же его осенило, что сейчас дело обстоит как раз наоборот – он вправе считать себя начальником Мальма. И Мартин Бек отчеканил:
– У меня много дел. Что тебе надо?
– Понимаешь, мне представляется, что наши связи с военными – важный и щекотливый вопрос. Поэтому желательно вести переговоры с военным ведомством в духе взаимопонимания. Ну, ты сам понимаешь, это не я говорю.
Мартин Бек усмехнулся.
– А кто же тогда, черт возьми? Кто-нибудь подключился?
– Мартин, – взмолился Мальм. – Ты ведь знаешь мое положение. Не так-то легко~
– Ладно, – сказал Мартин Бек. – Что еще?
– Пока ничего.
– Тогда привет.
– Привет.
В ходе этого разговора в кабинет вошел Бенни Скакке. Он вопросительно посмотрел на Мартина Бека. Тот объяснил:
– Член коллегии Мальм. Колоритная личность, тебе еще не раз предстоит столкнуться с ним по службе.
Гюнвальд Ларссон стоял перед планом города. Сказал, не оборачиваясь:
– Не преувеличивай. Мальм всего-навсего безмозглый бюрократ, каких в управленческом аппарате не счесть.
Снова зазвонил телефон. Меландер взял трубку. Оказалось, Мёллер пожелал сообщить о своей борьбе против того, что он называл подрывными силами. Попросту, против коммунистов.
Они предоставили Меландеру объясняться с шефом сепо. Он был мастер на такие беседы. Отвечал коротко, терпеливо, твердо, никогда не повышая голоса. Звонивший не мог рассчитывать на горячее сочувствие, но и не мог пожаловаться на нелюбезное обхождение.
Остальные изучали маршрут кортежа.
Программа визита была очень проста.
Личный самолет сенатора, который, надо думать, десять раз на дню проверялся специально подобранными механиками, приземляется в аэропорту Стокгольм – Арланда в 13.00. У трапа гостя встречает представитель правительства. Вместе они проходят в зал для высокопоставленных лиц; правительство решило обойтись без почетного караула. Представитель правительства и американский гость садятся в бронированную машину и направляются к зданию риксдага на площади Сергеля. Позднее в тот же день сенатор, вернее – четыре офицера с американского эсминца, случайно оказавшегося в гавани Осло, возлагают венок на могилу старого короля.
Этой идее воздаяния почестей усопшему монарху предшествовала совершенно нелепая история. Началось с того, что сенатора запросили, будут ли у него какие-нибудь особые пожелания. Он ответил, что хотел бы посетить лопарское кочевье, где лопари живут, как пятьсот лет назад. Это пожелание вызвало легкую меланхолию у тех членов правительства, по чьей инициативе был приглашен американец, ибо оно обличало великое невежество относительно Швеции в целом и саамов в частности. Пришлось ответить, что таких кочевий не существует, и выдвинуть контрпредложение: может быть, сенатору будет интересно осмотреть военный корабль "Васа", построенный в семнадцатом веке. Сенатор сообщил, что его не интересуют старые корабли, лучше он воздаст почести недавно умершему королю, коего не только сам сенатор, но и широкие слои народа США считают самым выдающимся шведом современности.
Новое пожелание не вызвало особого восторга. Не один министр был слегка шокирован проявлениями крайнего монархизма в связи со смертью старого короля и провозглашением нового. По их мнению, почестей было более чем достаточно, и через дипломатические каналы сперва было выражено недоумение, как трактовать слово "недавно" (после кончины Густава VI Адольфа прошло больше года), затем решительно дано понять, что правительство не заинтересовано в культе умерших королей. Однако сенатор был непреклонен. Он вбил себе в башку, что возложит венок, и баста.
Посольство США оформило заказ на венок – такой огромный, что над ним работали сразу две фирмы. Сенатор сам определил размеры венка и подбор цветов. Четыре морских офицера прибыли в Стокгольм уже двенадцатого ноября; к счастью, все они были настоящие богатыри, рост – не ниже чем метр девяносто. Похвальная предусмотрительность, ибо менее рослые моряки вряд ли смогли бы вообще оторвать венок от земли.
После этой церемонии, при которой после долгих отнекиваний согласился присутствовать глава правительства, кортеж направляется к зданию риксдага, где во второй половине дня намечались неофициальные переговоры сенатора с рядом министров.
Вечером правительство устраивает парадный обед, на котором даже лидерам оппозиционных партий с супругами предоставляется возможность потолковать с человеком, чуть не ставшим президентом США.
Политическое лицо сенатора было таково, что Херманссон отказался обедать в его обществе.
На ночь сенатору отводились апартаменты в гостевом доме американского посольства.
Программа на пятницу была предельно проста.
Король устраивает завтрак во дворце. Двор еще не утвердил точную процедуру, но предварительно намечалось, что король встретит гостя в дворцовом саду и они вместе войдут в здание.
После завтрака сенатор в сопровождении одного или нескольких членов правительства едет прямиком в аэропорт Арланда, прощается и отбывает в США. Точка, конец.
Ничего особо примечательного или сложного.
Даже нелепо, что столько полицейских сотрудников всех рангов должны заниматься охраной одного-единственного человека.
Руководители этой операции сейчас стояли перед картой.
Все, кроме Меландера, который продолжал говорить по телефону.
Рённ вдруг усмехнулся без видимого повода. Гюнвальд Ларссон осведомился:
– Что с тобой, Эйнар? Скакке подхватил:
– Какая муха тебя укусила?
Гюнвальд Ларссон сурово взглянул на Скакке, тот покраснел и надолго примолк.
– Да вот, – ответил Рённ. – Подумать только, этот тип хотел посмотреть на лопарей. Пусть заедет ко мне домой и поглядит на Унду. Только поглядит, разумеется.
Ундой звали жену Рённа, она была саамка, маленькая, полная, черноволосая и кареглазая. Их сыну Матсу в марте исполнилось десять лет.
Мальчик был голубоглазый блондин, как и сам Рённ, но унаследовал бурный темперамент матери, и на долю Рённа выпала роль миротворца в семье, где чуть ли не каждый пустяк давал повод к жарким спорам на повышенных тонах.
Меландер закончил очередной телефонный разговор, встал и подошел к остальным.
– Гм-м-м, – начал он. – Я тут, как и вы, прочитал весь материал об этой диверсионной группе.
– Ну и куда бы ты заложил фугас? – спросил Мартин Бек. Меландер раскурил трубку и с твердокаменным лицом осведомился:
– А вы сами куда поместили бы этот весьма проблематичный заряд?
Пять указательных пальцев потянулись к карте города и встретились в одной точке.
– Чтоб мне провалиться, – сказал Рённ.
Все слегка оторопели. Наконец Гюнвальд Ларссон произнес:
– Если пять таких мудрецов, как мы, приходят к совершенно одинаковому выводу, можно поручиться, что он абсолютно завиральный.
Мартин Бек отошел в сторону, облокотился на конторский шкаф и сказал:
– Фредрик, Бенни, Эйнар и Гюнвальд, через десять минут вы представляете мне письменную мотивировку. Пишете порознь. И сам я тоже напишу. Покороче.
Он вернулся в свой кабинет. Зазвонил телефон. Он не стал брать трубку. Вставил в машинку лист бумаги и начал выстукивать одним пальцем.
"Если БРЕН наметил террористический акт, скорее всего, будет применен фугас, подрываемый на расстоянии. При той системе охраны, которую мы налаживаем, вероятно, труднее всего будет защититься от фугаса в газовой сети. В частности, потому что этот метод обеспечивает достаточно большую силу взрыва. Лично мой выбор наиболее вероятного места на въезде в Стокгольм со стороны аэропорта основывается на том, что без серьезных затруднений, и в первую очередь без перегруппировки полицейских сил, невозможно будет направить кортеж по какому-либо иному пути. Как раз в данном месте располагается много подземных ходов и коридоров, принадлежащих главным образом находящейся в стадии строительства системе внутренних коммуникаций метро, а также сложное переплетение канализационных труб. Сюда можно также попасть через некоторые уличные колодцы и другие ходы, если знать городские подземные коммуникации. Нам надлежит также предвидеть возможность размещения других фугасов и попытаться определить их наиболее вероятное расположение. Мотивировка Бека".
Скакке принес свое обоснование еще до того, как Мартин Бек кончил писать. За ним последовали Меландер и Гюнвальд Ларссон.
Последним явился Рённ. У него на писание ушло почти двадцать минут. Он был далеко не мастер пера.
Суть у всех была одна и та же, однако опус Рённа являл собой наиболее примечательное чтение. Он написал:
"Подземный бомбометатель, даже если он применит радиодетонацию, должен засунуть бомбу в газопровод там, где таковой имеется. В том самом месте, куда я показал, находится несколько газовых труб (пять), и, чтобы поместить где-то там бомбу, он должен, подобно кроту, либо сам прорыть себе туннель, либо воспользоваться теми ходами, которые уже есть в наличии. В том самом месте, куда я показал, имеется множество уже прорытых ходов, и если сама бомба такая маленькая, как говорит Гюнвальд, против нее невозможно будет принять меры, если только мы уже теперь не хотим направить туда целую ораву подземных полицейских и тем самым создать подземную группу, но ведь у них нет никакого опыта, так что и пользы, пожалуй, не будет.
Эйнар Рённ, следователь.
Но ведь нам неизвестно, есть ли там под землей какие-нибудь бомбовые террористы, а если они есть, то ни наземные, ни подземные полицейские их не пресекут, а еще они могут плыть по канализации, и тогда нам понадобится группа канализационных аквалангистов, вот".
Автор заметно переживал, пока Мартин Бек читал эту записку, но начальник оперативного центра ни разу не улыбнулся и положил листок поверх остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Те, кто редко наведывался в штаб, располагали собственными удобными кабинетами поблизости. Так, начальник охраны общественного порядка в основном руководил своим сектором из кабинета в старом здании на Агнегатан. И направлял Мартину Беку копии всех входящих и исходящих.
В общем, штаб был не так уж и плох. Между его членами царили непринужденные отношения, вот и теперь Гюнвальд Ларссон простым кивком приветствовал Рённа, прежде чем войти к Мартину Беку. А тот сидел, свесив ноги, на своем столе и разговаривал по телефону, одновременно листая толстую пачку рапортов.
– ~Нет, – говорил он. – Я уже много раз повторял, что у меня нет никакой точки зрения на этот счет.
– ~Да, вот именно, действуйте по своему усмотрению.
– ~Нет, я этого не говорил.
– ~Да-да, я сказал, чтобы вы действовали по своему усмотрению. У нас на этот счет нет никаких соображений. Понятно? – повысил он голос.
– ~До свидания. – И положил трубку.
Гюнвальд Ларссон вопросительно посмотрел на него.
– Военные летчики, – объяснил Мартин Бек.
– На фиг, – бросил Гюнвальд Ларссон.
– Я то же самое пытался сказать, только чуть вежливее. Допытываются, хватит ли нам эскадрильи истребителей.
– И что ты им ответил?
– Ответил, что нам аэропланы вообще не нужны.
– Так и сказал?
– Ну да. Генерал сразу надулся. Должно быть, аэроплан – нехорошее слово.
– Именно. Это примерно то же, что палубу на корабле назвать полом.
– Ой-ой, надо же. Ладно, я извинюсь, если он позвонит еще, – сказал Мартин Бек. Бросил взгляд на календарик на своих часах и продолжал: – А твои друзья из БРЕН что-то не дают о себе знать.
В последние недели пограничный контроль был чрезвычайно усилен.
Гюнвальд Ларссон выдернул из ноздри жесткий волос, внимательно рассмотрел его и буркнул:
– М-м-м.
– Это как понимать? – спросил Мартин Бек. Гюнвальд Ларссон прошелся широкими шагами по кабинету, наконец произнес:
– Мне кажется, нам следует действовать так, как если бы они находились здесь.
– Ты допускаешь, что они еще не приехали?
– Вряд ли. Если они что-то затевают, значит, уже прибыли на место.
– Одним человеком им не обойтись. И все они сумели пробраться незамеченными?
На пограничных контрольных постах было задержано для проверки немало людей, но у всех документы оказались в порядке.
– Странно, конечно, – согласился Гюнвальд Ларссон. – И все же~
Он остановился.
– Есть и другая возможность, они могли приехать до того, как был усилен пограничный контроль, – сказал Мартин Бек.
– Верно, такая возможность не исключена. Гюнвальд Ларссон выглядел на редкость озабоченным.
– О чем ты задумался? – спросил Мартин Бек.
– О том, что случай очень уж подходящий для БРЕН. По времени в самый раз. И они еще не совершали акций в Европе. К тому же этот деятель~
– Непопулярен?
– Непопулярен, – подтвердил Гюнвальд Ларссон. – Настолько, что ему, очевидно, следует опасаться за свою голову.
– Что ж, в таком случае его приезд можно истолковать как известное проявление личного мужества, – бесстрастно произнес Мартин Бек.
Потом спросил, переводя разговор в другое русло:
– Видел вчера что-нибудь интересное?
Гюнвальду Ларссону было поручено просмотреть представленные службой безопасности фильмы об официальных визитах.
– Как тебе сказать~ Кстати, о мужестве: я обратил внимание, что Никсон проехал с Тито через Белград в открытой машине. То же самое в Дублине. Никсон и Де Валера красовались в древнем "роллс-ройсе" с открытой крышей. Судя по фильму, у них был всего один охранник. Зато когда Киссинджер приезжал в Рим, половина страны была оцеплена.
– А самую классическую ленту тоже показали? Визит папы римского в Иерусалим?
– Показали, да я ее, к сожалению, видел раньше.
Визит папы в Иерусалим обеспечивала иорданская секретная полиция, и ее действия вызвали переполох, подобный которому вряд ли знала мировая история. Даже Стиг Мальм не сумел бы достичь такого эффекта.
Зазвонил телефон.
– Бек слушает.
– Привет, – сказал в трубке начальник охраны общественного порядка. – Ты смотрел бумаги, которые я тебе послал?
– Как раз сижу и смотрю.
– Как видишь, в эти два дня в остальных районах страны будет ощущаться острая нехватка в полицейских.
– Ясно.
– Я хотел только, чтобы ты это учел.
– Строго говоря, это не мое дело. Спроси начальника цепу, учитывает ли он.
– Ладно, я позвоню Мальму.
Вошел Рённ – очки на кончике носа, в руке лист бумаги.
– Вот, я тут нашел у себя на столе список СО.
– Он должен лежать на моем столе, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Положи его туда. И вообще, кому это вздумалось перекладывать его?
– Только не мне, – ответил Рённ.
– Что это за список? – спросил Мартин Бек.
– Люди, которых предпочтительно держать на привязи, – объяснил Гюнвальд Ларссон. – От которых больше всего проку, когда они сидят в дежурке и играют в крестики-нолики. Я понятно выразился?
Мартин Бек взял у Рённа список. Его возглавляли достославные имена.
Список СО:
Бу Цакриссон
Кеннет Квастму
Карл Кристианссон
Виктор Паульссон
Альдор Гюставссон
Рикард Улльхольм
И так далее.
– Куда понятнее, – заключил Мартин Бек. – Да, их самое верное на дежурство посадить. А что означает СО?
– Совершенные обалдуи, – ответил Гюнвальд Ларссон. – Но не писать же так открытым текстом.
Они прошли в кабинет побольше, где сидели Рённ и Меландер. Здесь на стене висела прикрепленная липкой лентой синька с планом Стокгольма и начерченным на нем предварительным маршрутом кортежа.
Как это почти всегда бывает в таких оперативных центрах, царила легкая кутерьма.
Поминутно звонил телефон, то и дело входили курьеры и вручали конверты с внутриведомственной информацией.
Меландер как раз говорил по телефону.
– Здесь, только что вошел. Он подал трубку Мартину Беку.
– Бек слушает.
– Хорошо, что я тебя застал, – произнес голос Стига Мальма.
– Ага.
– Кстати, поздравляю с фантастически изящной разгадкой убийства Петруса.
С некоторым опозданием. И не в меру громкие слова.
– Спасибо, – сказал Мартин Бек. – Вообще-то главная заслуга принадлежит Осе и Бенни. Хорошо головой поработали. Особенно Оса.
– Оса?
Мальм плоховато знал кадры.
– Оса Турелль. Из угрозыска в Мерста.
– Ах, эта, – небрежно произнес Мальм.
Он был не слишком высокого мнения о следователях-женщинах.
– У тебя все? – спросил Мартин Бек.
– Нет. К сожалению.
– Что там еще?
– Командующий военно-воздушными силами только что звонил начальнику цепу.
Быстро сработано, подумал Мартин Бек. Вслух он сказал:
– Ну?
– Генерал явно~
– Взбешен?
– Ну-ну, скажем так: его огорчает недостаточное стремление полиции сотрудничать в данном деле.
– Вот как.
Мальм смущенно прокашлялся.
– Ты что – простудился? – спросил Мартин Бек.
И подумал: не повезло мне с начальством. Тут же его осенило, что сейчас дело обстоит как раз наоборот – он вправе считать себя начальником Мальма. И Мартин Бек отчеканил:
– У меня много дел. Что тебе надо?
– Понимаешь, мне представляется, что наши связи с военными – важный и щекотливый вопрос. Поэтому желательно вести переговоры с военным ведомством в духе взаимопонимания. Ну, ты сам понимаешь, это не я говорю.
Мартин Бек усмехнулся.
– А кто же тогда, черт возьми? Кто-нибудь подключился?
– Мартин, – взмолился Мальм. – Ты ведь знаешь мое положение. Не так-то легко~
– Ладно, – сказал Мартин Бек. – Что еще?
– Пока ничего.
– Тогда привет.
– Привет.
В ходе этого разговора в кабинет вошел Бенни Скакке. Он вопросительно посмотрел на Мартина Бека. Тот объяснил:
– Член коллегии Мальм. Колоритная личность, тебе еще не раз предстоит столкнуться с ним по службе.
Гюнвальд Ларссон стоял перед планом города. Сказал, не оборачиваясь:
– Не преувеличивай. Мальм всего-навсего безмозглый бюрократ, каких в управленческом аппарате не счесть.
Снова зазвонил телефон. Меландер взял трубку. Оказалось, Мёллер пожелал сообщить о своей борьбе против того, что он называл подрывными силами. Попросту, против коммунистов.
Они предоставили Меландеру объясняться с шефом сепо. Он был мастер на такие беседы. Отвечал коротко, терпеливо, твердо, никогда не повышая голоса. Звонивший не мог рассчитывать на горячее сочувствие, но и не мог пожаловаться на нелюбезное обхождение.
Остальные изучали маршрут кортежа.
Программа визита была очень проста.
Личный самолет сенатора, который, надо думать, десять раз на дню проверялся специально подобранными механиками, приземляется в аэропорту Стокгольм – Арланда в 13.00. У трапа гостя встречает представитель правительства. Вместе они проходят в зал для высокопоставленных лиц; правительство решило обойтись без почетного караула. Представитель правительства и американский гость садятся в бронированную машину и направляются к зданию риксдага на площади Сергеля. Позднее в тот же день сенатор, вернее – четыре офицера с американского эсминца, случайно оказавшегося в гавани Осло, возлагают венок на могилу старого короля.
Этой идее воздаяния почестей усопшему монарху предшествовала совершенно нелепая история. Началось с того, что сенатора запросили, будут ли у него какие-нибудь особые пожелания. Он ответил, что хотел бы посетить лопарское кочевье, где лопари живут, как пятьсот лет назад. Это пожелание вызвало легкую меланхолию у тех членов правительства, по чьей инициативе был приглашен американец, ибо оно обличало великое невежество относительно Швеции в целом и саамов в частности. Пришлось ответить, что таких кочевий не существует, и выдвинуть контрпредложение: может быть, сенатору будет интересно осмотреть военный корабль "Васа", построенный в семнадцатом веке. Сенатор сообщил, что его не интересуют старые корабли, лучше он воздаст почести недавно умершему королю, коего не только сам сенатор, но и широкие слои народа США считают самым выдающимся шведом современности.
Новое пожелание не вызвало особого восторга. Не один министр был слегка шокирован проявлениями крайнего монархизма в связи со смертью старого короля и провозглашением нового. По их мнению, почестей было более чем достаточно, и через дипломатические каналы сперва было выражено недоумение, как трактовать слово "недавно" (после кончины Густава VI Адольфа прошло больше года), затем решительно дано понять, что правительство не заинтересовано в культе умерших королей. Однако сенатор был непреклонен. Он вбил себе в башку, что возложит венок, и баста.
Посольство США оформило заказ на венок – такой огромный, что над ним работали сразу две фирмы. Сенатор сам определил размеры венка и подбор цветов. Четыре морских офицера прибыли в Стокгольм уже двенадцатого ноября; к счастью, все они были настоящие богатыри, рост – не ниже чем метр девяносто. Похвальная предусмотрительность, ибо менее рослые моряки вряд ли смогли бы вообще оторвать венок от земли.
После этой церемонии, при которой после долгих отнекиваний согласился присутствовать глава правительства, кортеж направляется к зданию риксдага, где во второй половине дня намечались неофициальные переговоры сенатора с рядом министров.
Вечером правительство устраивает парадный обед, на котором даже лидерам оппозиционных партий с супругами предоставляется возможность потолковать с человеком, чуть не ставшим президентом США.
Политическое лицо сенатора было таково, что Херманссон отказался обедать в его обществе.
На ночь сенатору отводились апартаменты в гостевом доме американского посольства.
Программа на пятницу была предельно проста.
Король устраивает завтрак во дворце. Двор еще не утвердил точную процедуру, но предварительно намечалось, что король встретит гостя в дворцовом саду и они вместе войдут в здание.
После завтрака сенатор в сопровождении одного или нескольких членов правительства едет прямиком в аэропорт Арланда, прощается и отбывает в США. Точка, конец.
Ничего особо примечательного или сложного.
Даже нелепо, что столько полицейских сотрудников всех рангов должны заниматься охраной одного-единственного человека.
Руководители этой операции сейчас стояли перед картой.
Все, кроме Меландера, который продолжал говорить по телефону.
Рённ вдруг усмехнулся без видимого повода. Гюнвальд Ларссон осведомился:
– Что с тобой, Эйнар? Скакке подхватил:
– Какая муха тебя укусила?
Гюнвальд Ларссон сурово взглянул на Скакке, тот покраснел и надолго примолк.
– Да вот, – ответил Рённ. – Подумать только, этот тип хотел посмотреть на лопарей. Пусть заедет ко мне домой и поглядит на Унду. Только поглядит, разумеется.
Ундой звали жену Рённа, она была саамка, маленькая, полная, черноволосая и кареглазая. Их сыну Матсу в марте исполнилось десять лет.
Мальчик был голубоглазый блондин, как и сам Рённ, но унаследовал бурный темперамент матери, и на долю Рённа выпала роль миротворца в семье, где чуть ли не каждый пустяк давал повод к жарким спорам на повышенных тонах.
Меландер закончил очередной телефонный разговор, встал и подошел к остальным.
– Гм-м-м, – начал он. – Я тут, как и вы, прочитал весь материал об этой диверсионной группе.
– Ну и куда бы ты заложил фугас? – спросил Мартин Бек. Меландер раскурил трубку и с твердокаменным лицом осведомился:
– А вы сами куда поместили бы этот весьма проблематичный заряд?
Пять указательных пальцев потянулись к карте города и встретились в одной точке.
– Чтоб мне провалиться, – сказал Рённ.
Все слегка оторопели. Наконец Гюнвальд Ларссон произнес:
– Если пять таких мудрецов, как мы, приходят к совершенно одинаковому выводу, можно поручиться, что он абсолютно завиральный.
Мартин Бек отошел в сторону, облокотился на конторский шкаф и сказал:
– Фредрик, Бенни, Эйнар и Гюнвальд, через десять минут вы представляете мне письменную мотивировку. Пишете порознь. И сам я тоже напишу. Покороче.
Он вернулся в свой кабинет. Зазвонил телефон. Он не стал брать трубку. Вставил в машинку лист бумаги и начал выстукивать одним пальцем.
"Если БРЕН наметил террористический акт, скорее всего, будет применен фугас, подрываемый на расстоянии. При той системе охраны, которую мы налаживаем, вероятно, труднее всего будет защититься от фугаса в газовой сети. В частности, потому что этот метод обеспечивает достаточно большую силу взрыва. Лично мой выбор наиболее вероятного места на въезде в Стокгольм со стороны аэропорта основывается на том, что без серьезных затруднений, и в первую очередь без перегруппировки полицейских сил, невозможно будет направить кортеж по какому-либо иному пути. Как раз в данном месте располагается много подземных ходов и коридоров, принадлежащих главным образом находящейся в стадии строительства системе внутренних коммуникаций метро, а также сложное переплетение канализационных труб. Сюда можно также попасть через некоторые уличные колодцы и другие ходы, если знать городские подземные коммуникации. Нам надлежит также предвидеть возможность размещения других фугасов и попытаться определить их наиболее вероятное расположение. Мотивировка Бека".
Скакке принес свое обоснование еще до того, как Мартин Бек кончил писать. За ним последовали Меландер и Гюнвальд Ларссон.
Последним явился Рённ. У него на писание ушло почти двадцать минут. Он был далеко не мастер пера.
Суть у всех была одна и та же, однако опус Рённа являл собой наиболее примечательное чтение. Он написал:
"Подземный бомбометатель, даже если он применит радиодетонацию, должен засунуть бомбу в газопровод там, где таковой имеется. В том самом месте, куда я показал, находится несколько газовых труб (пять), и, чтобы поместить где-то там бомбу, он должен, подобно кроту, либо сам прорыть себе туннель, либо воспользоваться теми ходами, которые уже есть в наличии. В том самом месте, куда я показал, имеется множество уже прорытых ходов, и если сама бомба такая маленькая, как говорит Гюнвальд, против нее невозможно будет принять меры, если только мы уже теперь не хотим направить туда целую ораву подземных полицейских и тем самым создать подземную группу, но ведь у них нет никакого опыта, так что и пользы, пожалуй, не будет.
Эйнар Рённ, следователь.
Но ведь нам неизвестно, есть ли там под землей какие-нибудь бомбовые террористы, а если они есть, то ни наземные, ни подземные полицейские их не пресекут, а еще они могут плыть по канализации, и тогда нам понадобится группа канализационных аквалангистов, вот".
Автор заметно переживал, пока Мартин Бек читал эту записку, но начальник оперативного центра ни разу не улыбнулся и положил листок поверх остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39