Хотя бы тот, что Этьен Ромбер, которого вы обвиняете в убийстве, погиб во время взрыва на «Ланкастере». Далее – вы обвиняете Гарна в убийстве Доллона. Но ведь в тот момент, когда было совершено преступление, Гарн сидел в тюрьме!На этот раз спокойствие изменило инспектору, и он удрученно вздохнул.– Да, ваша честь, в этом деле для меня есть еще много неясных моментов. И если я не сделал свое заявление раньше, а дотянул до самого суда, то только потому, что не могу предоставить доказательств повеем вопросам. У меня есть лишь общая уверенность. Я стал говорить, потому что больше не мог молчать. Да, у меня нет объяснения для некоторых деталей. Но, клянусь всем, что для меня свято, я их найду!Он помолчал.– А что касается ваших двух вопросов, господин судья, то я все же постараюсь на них ответить. Итак, Этьен Ромбер умер, говорите вы. Утонул вместе с «Ланкастером». Но скажите мне, кто может это доказать? Разве его труп был обнаружен? Нет. Разве кто-нибудь может утверждать, что видел, как Ромбер садился на борт? Тоже нет.– Позвольте, но ведь есть список пассажиров! – запротестовал председатель.Жюв пренебрежительно отмахнулся:– Список – не доказательство, ваша честь. Разве трудно внести туда несуществующего пассажира? Под его именем мог поехать другой или он мог просто заказать билет и не явиться! И потом, ведь с этим кораблем тоже весьма темная история. До сих пор не выяснена причина его гибели. Перед тем, как затонуть, лайнер взорвался. Почему? Не потому ли, что в списки пассажиров был внесен господин Этьен Ромбер?В зале кто-то тихо ахнул. Не обращая внимания, Жюв продолжал:– Меня нисколько не удивило бы, если бы Фантомас устроил на корабле взрыв и, не колеблясь, убил сто пятьдесят невинных людей только для того, чтобы замести следы и избавиться от одной из своих личин. А быть Этьеном Ромбером стало для него небезопасно.Председатель суда раздраженно потер дергающуюся щеку и пробурчал:– Предположим, мы поверим в эти сказки. Ну, а как быть с Доллоном? Кстати, позвольте вам напомнить, что в кармане убитого был найден обрывок карты. И он, представьте, не имеет ничего общего с тем, что вы нашли в окрестностях Болье. По крайней мере, он ничего не имеет общего с картой из квартиры Гарна.Жюв улыбнулся:– Ваша честь, я был бы весьма удивлен, если бы куски совпадали. Все очень просто. Во-первых, Гарн не мог оставить у Доллона тот, настоящий кусок – это была улика против него. Но он не мог также просто украсть клочок – это выдавало его с головой. Поэтому он поступил достаточно умно – подменил карту фальшивкой, именно той, что и нашла полиция.– Возможно, возможно, – нетерпеливо прервал председатель. – Но вы ведь не будете отрицать, что в это время Гарн был в тюрьме?!Инспектор опустил голову:– Это единственное, чего я пока не могу объяснить. Сидя в своей камере, он не мог этого сделать. Следовательно, он вышел из нее. Как – я не знаю. Но узнаю, видит Бог!Зал молчал. Жюв тоже. Поразмыслив, председатель спросил:– Вам больше нечего добавить?– Нет, ваша честь, – ответил инспектор. – Кроме того, что Фантомас способен на все, и нет такой ситуации, в которой он не был бы опасен.Судья обернулся к обвиняемому:– Ваша очередь, Гарн. Любое ваше слово будет принято во внимание судом.Подсудимый встал:– Мне нечего сказать, ваша честь, кроме того, что этот полицейский наговорил здесь кучу несусветной ерунды. Вот и все.Судья посмотрел на Жюва:– Итак, вы настаиваете на дополнительном расследовании?– Да, мсье.Председатель покивал головой и обратился к прокурору:– Вы не хотите сделать никакого заявления?– Нет, мсье. Показания свидетеля слишком неожиданны и нуждаются в проверке.– Понятно.Председатель снова пошептался о чем-то с коллегами и провозгласил:– Заслушав заявление свидетеля инспектора Жюва, суд пришел к выводу, что оно основано на одних предположениях. В связи с этим мы отказываем ему в иске о проведении дополнительного расследования.Выдержав торжественную паузу, судья обратился к прокурору:– Итак, мсье, вам предоставляется слово для обвинительной речи.Прокурор понес обычную занудную чепуху о том, каким мрачным чудовищем является обвиняемый, у которого рука не дрогнула убить свою жертву, оставив безутешную вдову проводить дни в трауре и т.д. Однако он ни словом не намекнул о фактах, приведенных Жювом.Точно так же адвокат, мэтр Барберу, в своем выступлении напирал в основном на безупречную репутацию Гарна и его военные заслуги, ни словом не упоминая о заявлении инспектора.Стало ясно, что теория Жюва оказалась настолько неожиданной и невероятной, что просто-напросто не укладывалась ни у кого в голове.Таким образом, речи обвинителя и защитника закончились, и председатель, обратившись к подсудимому, задал традиционный вопрос:– Вам есть, что сказать?Гарн поклонился:– Нет, ваша честь.Стража отвела подсудимого в изолированную комнату, и судья приготовился объявить решение суда. Жюв, получив отказ в возобновлении дела, казалось, ничуть не расстроился. С меланхоличным видом он сидел в углу и рассматривал потолок. Затем легко встал, пересек зал и, подойдя к журналистской ложе, взглянул на молодого репортера, бледного, как смерть:– Ну что ж, у нас есть минут пятнадцать. Пойдем, Фандор, побродим.Выйдя в коридор, Жюв полуобнял молодого человека и дружелюбно спросил:– Ну, как тебе все это?Фандор поглядел исподлобья:– Вы обвиняете моего отца? Гарн – это он? Мне кажется, что я сплю!Инспектор раздраженно взмахнул рукой:– Слушай, ты, несмышленыш! Я вовсе не обвиняю твоего отца – твоего настоящего отца. Я обвиняю того, кто выдавал себя за него! Понял?Юноша молчал.– Подумай сам, – продолжал инспектор. – Если я рассуждаю правильно, то тридцатипятилетний Гарн никак не может быть твоим отцом. Он просто выдавал себя за него, надеясь, что ты ничего не поймешь.– Но где же тогда мой настоящий отец? – спросил Фандор.– Вот этого я тебе сказать не могу, – угрюмо ответил полицейский. – Но рано или поздно скажу. Расследование продолжается, мой мальчик! Это дело не закончено, оно только начинается!Юноша горько усмехнулся.– Как же! Только что я услышал, как суд отказал вам в дополнительном расследовании…– Черт побери, я этого ждал! – воскликнул Жюв. – Поверь мне, я способен привести еще достаточно доказательств. И, кроме того, мне пришлось умолчать о самом интересном факте.– О каком?Инспектор иронично рассмеялся:– Хороший вопрос для репортера уголовной хроники. Не обижайся, мой мальчик, но ты еще теленок. Конечно, о том, что ты жив!– Хорошо, я теленок, – обиженно ответил Фандор. – Ну и почему же вы это скрыли?– Да потому, что я недостаточно богат, дружок, чтобы так запросто лишиться места! Подумай сам – все считают, что Шарль Ромбер умер. А я знаю, что он жив, причем выдает себя то за Поля, а то и вовсе за женщину, за мадемуазель Жанну! Да узнай об этом прокурор Республики, меня бы тут же вышвырнули! А тебе, мой дорогой, руки за спину, и в тюрьму.
Перед оглашением приговора в зале стояла гнетущая тишина. Председатель встал и произнес" с трудом совладав со своим голосом:– Перед Богом и людьми суд независимых присяжных на все вопросы обвинения ответил «да». Смягчающие обстоятельства не были приняты во внимание.Судья вытер лоб и сел.Зал молчал. Слова председателя, казалось, еще звучали под сводами погребальным звоном. Присяжные сидели с напряженными лицами. Все понимали, что приговор, практически, уже вынесен. Судьи вернулись на свои места и будто окаменели с торжественным видом. Председатель обратился к секретарю:– Приведите обвиняемого!Секретарь метнулся к двери, и вскоре в зале появился Гарн в сопровождении двух охранников. Он был бледен, но спокоен. Председатель некоторое время молча рассматривал его, потом спросил:– Хотите ли вы что-нибудь сказать суду?– Нет, ваша честь.Председатель встал и раскатистым голосом принялся зачитывать обвинительное заключение. Зал слушал, не дыша. Наконец прозвучали последние слова:– …Приговорить обвиняемого Гарна к смертной казни.Председатель снова отер лоб и в полной тишине приказал охранникам:– Уведите осужденного! Глава 30В АРТИСТИЧЕСКОЙ ЛОЖЕ Шарло, старый костюмер, всеми силами защищал проход в костюмерную мсье Вальграна.– Помилуйте, баронесса, вход строжайшим образом запрещен! Представьте себе, что бы было, если бы я после премьеры пустил всех поклонников!Однако вскоре он не устоял и решил сделать исключение из правил – ведь все гости были высокопоставленными особами и, к тому же, друзьями его хозяина. Впустив их, Шарло извинился:– Простите меня, госпожа баронесса. Безусловно, в этом месте правила вас не касаются. Так же, как этих дам и господ.Слуга осклабился:– Я вполне понимаю ваш энтузиазм, господа. Воистину, сегодня у мсье Вальграна была потрясающая, восхитительная роль!– Да, господин Вальгран неотразим! – воскликнула баронесса де Вибрей, проникнув наконец в актерскую уборную и озираясь вокруг с видом генерала, выигравшего сражение. – Мы просто не могли уйти из театра, не пожав руку великому мастеру!Высокий молодой человек, поправив монокль, убежденно заявил:– Да, мэтр сегодня творил чудеса!– Совершенно с вами согласен, господин граф, – подтвердил Шарло.Граф де Бараль благосклонно улыбнулся и кивнул на дверцу в углу комнаты:– Доложите о нас.Слуга удивленно вскинул брови:– Но, помилуйте, мсье! Его здесь нет!Пришедшие удивленно переглянулись. Шарло поспешил объяснить:– Понимаете, сразу после спектакля господин министр пригласил моего хозяина к себе, чтобы лично поздравить с премьерой. Господин Вальгран удостаивается этой чести уже второй раз!Графиня Марселина де Бараль состроила недовольную гримаску:– Значит, он сейчас беседует с министром?– Да, госпожа графиня, – ответил костюмер, которому доставляло немалое удовольствие говорить о благосклонности сильных мира сего к его хозяину. – Они сейчас наедине.Графиню де Бараль встреча актера с министром, напротив, нисколько не впечатлила. Забыв о слуге, она рассматривала фотографии, висящие на стене. Подойдя поближе, графиня вслух читала подписи:«Восхитительному Вальграну, любезному другу», «Неподражаемому…»Она обернулась и позвала:– Идите сюда, баронесса! Вы только взгляните – эта надпись сделана самой Сарой Бернар! Невероятно!Де Вибрей подошла.– А это что? – спросила она.Прочитав подпись под очередной фотографией, обе женщины расхохотались. С кокетливыми виньетками и завитушками там было написано:«Обнимаю тебя и целую, любовь моя!»Подошедшая к ним жена полковника Хорлбодта указала еще на одно фото:– Взгляните!Надпись гласила:«Везде – в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Мельбурне, я буду прославлять гений моего друга – великого артиста Вальграна!»Жена полковника задумалась:– Буэнос-Айрес, Мельбурн, Нью-Йорк… Кого же это так носит по свету? Наверное, кто-нибудь из «Комеди Франсез» – они ведь все время гастролируют…Тут ее позвал муж:– Симона! Послушайте-ка, что мне рассказывает наш друг де Бараль!Молодая дама подошла к мужчинам.– Да, мадам, – улыбнулся де Бараль. – Вы совсем недавно вернулись из Конго, и не в курсе парижских новостей. А между тем, у нас тут происходят любопытные вещи! Уверяю вас!– Вот как?– Именно так! Вы, должно быть, слышали о процессе над неким Гарном, убийцей лорда Белтхема. Так вот, на сегодняшней премьере Вальгран загримировался точь-в-точь под этого человека!– Какого Гарна? – удивленно переспросила госпожа Хорлбодт, которой это имя ничего не говорило.– Как?! – поразился граф. – Но ведь это дело стало сенсацией нынешнего сезона!Женщина задумалась:– Ах, да… Кажется, я что-то такое читала в газетах. Но ведь убийца, кажется, сбежал?– Я вам сейчас объясню, дорогая, – вмешался граф де Бараль. – Сначала его Бог знает сколько не могли поймать. Наша славная полиция уже, как водится, опустила руки, и вдруг ей посчастливилось поймать этого Гарна. И, как вы думаете, где?Незаметно подошедшая баронесса де Вибрей улыбнулась со всезнающим видом.– У леди Белтхем, милочка. Прямо у ворот ее особняка, представьте!– Не может быть! – пораженно воскликнула Симона Хорлбодт. – Представляю, какого бедняжка натерпелась страху, не приведи Господь!– Леди Белтхем – удивительная женщина! – сказала графиня де Бараль. – Я никогда не видела такого сочетания сильной воли и христианского милосердия. Она обожала своего мужа, ко осталась верна себе – на суде заявила, что прощает убийцу. Впрочем, это его не спасло, приговор был – смертная казнь…Госпожа Хорлбодт, внимание которой никогда не задерживалось подолгу на одном предмете, поглядела в сторону и рассеянно произнесла:– Это ужасно…Взгляд ее упал на поднос с письмами. С грацией избалованной кошки молодая женщина бесцеремонно принялась разглядывать конверты.– Вы только поглядите! – весело сказала она. – Судя по почерку, все эти письма написаны женщинами. Должно быть, этот Вальгран разбил немало сердец!В это время полковник Хорлбодт тихо беседовал с графом де Бараль.– То, что вы рассказали, чрезвычайно интересно, – проговорил он. – Нельзя ли поподробней?– Извольте, – улыбнулся граф. – Этот Гарн был схвачен, когда выходил из особняка леди Белтхем, где его поймали слуги – негодяй имел наглость забраться к ней в сад. Где-то месяца полтора назад состоялся суд. Это было зрелище, доложу я вам! Присутствовал почти весь Париж. И я, конечно, тоже. Гарн выглядел просто животным, по крайней мере, явно хотел, чтобы его приняли за такового. Сказал, что прикончил лорда Белтхема из-за денег – мол, были у них какие-то финансовые проблемы. Но, признаюсь, у меня осталось четкое ощущение, что он лгал. Как-то, знаете, все примитивно…– Но тогда почему же он совершил это преступление? – спросил полковник.Граф сделал неопределенный жест:– Откуда я знаю! Но в подобных случаях говорить можно о трех причинах – просто озлобленность, что маловероятно, политика, что больше похоже на правду, а скорее всего – любовь. Судите сами: леди Белтхем стала легендой англо-бурской войны после битвы на Оранжевой реке, где проявила беспримерное мужество, вытаскивая раненых из самого пекла. В том же сражении Гарн получил сержантское звание, и они познакомились. Потом возвращались в Англию на одном пароходе. А ведь Гарн тогда был героем, он просто светился в лучах славы, исходящих от его медали, полученной за отвагу! И они встретились на корабле, леди Белтхем сама подтвердила это. Так вот, на суде мне все время казалось, что эта женщина испытывает какую-то робость… или влечение… в общем, какую-то слабость к преступнику. Конечно, это можно объяснять по-разному. Многие считают, что после смерти мужа леди Белтхем немного подвинулась рассудком. А мне не дает покоя мысль – не этот ли Гарн свел ее с ума? Председатель суда, похоже, тоже не мог отделаться от этой мысли. Он все время задавал такие вопросы, от которых порядочных людей просто коробило. Но что поделать, если это так похоже на правду!Полковник Хорлбодт недоверчиво покачал головой и проговорил:– Да неужто такое возможно? Чтобы знатная дама… И какой-то сержант?Граф снова сделал рукой неопределенный жест и ответил уклончиво:– О, дорогой мой, вы бы знали, сколько всякой всячины уже наговорили по этому поводу! Но процесс, конечно, наделал немало шума. Публика приветствовала смертный приговор аплодисментами. А наш милейший Вальгран, присутствовавший на процессе, успел ухватить все повадки убийцы и в пьесе «Кровавое пятно», которую мы сегодня видели, весьма удачно загримировался под него.Полковник рассмеялся:– Ничего не скажешь, удачная мысль! Сегодняшний его выход на сцену вызвал настоящий фурор. Когда я слышал восклицания в зале, то спрашивал себя – что же их так взволновало?– А вы посмотрите в газетах, – посоветовал граф де Бараль. – Там был помещен портрет Гарна на целую полосу. Сами увидите.Дверь отворилась. Граф обернулся и расплылся в улыбке:– А вот и наш друг Вальгран!В проеме действительно показался Вальгран, насвистывающий какой-то легкомысленный мотив. Этот великий актер, чей голос заставлял трепетать от наслаждения все столицы мира, был в жизни человеком мягким и веселым, частенько говаривая, что высшим удовольствием для него было бы сыграть в фарсе.Баронесса де Вибрей бросилась к Вальграну с протянутыми руками. Тот попытался уклониться от объятий и пройти в свою комнату, но женщина схватила его за руку и торжественно представила:– Наш великий Вальгран!Затем начала представлять присутствующих:– Это – графиня Марселина де Бараль, а это – жена полковника Хорлбодта. А вот и сам полковник. А это – граф.Вальгран светски поклонился и сказал:– Прошу меня извинить, господа, что заставил вас ждать, но я беседовал с министром.– Что вы! О чем разговор! Мы вас поздравляем! – раздалось со всех сторон.– Министр был сама доброжелательность! – продолжал Вальгран.Он повернулся к баронессе, взял ее за руку и добавил со смехом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31