Тыкал пальцами во влажный сверточек, пытался ногтем подцепить петли, чтоб разобраться, как завязана тоненькая нитка. Но они были мокрые и слипались. Хмыкнул недоверчиво, хотел уже бросить за спину, в море.
Натача схватила сверточек, порвала нитку, развернула кусочек ткани, вытряхнув из нее немного зелени.
– Почему тогда этот лоскуток тут? Зачем кому-то делать такие сверточки и обвязывать их Янговыми узелками? – горячилась Натача. – Он никак не мог подать о себе весточки! Не напишешь, не вынесешь, не пошлешь… Что было под руками, из того и делал. Воде доверил, а она вынесла… Мою блузку порвал. Он знал, что мы его будем искать, и сделал так, чтоб было только нам понятно… Ну и Янг, какой он умный, какой хитрый! Он живо-о-ой!..
– Если все так, как ты говоришь… – начал было Амара, но взглянул на Раджа. Тот закрыл глаза. – Ты что? Тебе плохо?
– Ничего, ничего… – ответил Радж, не открывая глаз и затрудненно дыша. – Сжимает что-то там… Переутомился сегодня.
– Если все так, Натача… – Амара снова повернулся к ней, – то в твои руки попал один шанс из тысячи. А может, и еще меньше, – он взял у Натачи лоскуток, разгладил на ладони.
– Из тысячи. Он же не мог тысячу таких лоскутков из блузки нарвать, – не поняла Натача.
– Я не в том смысле… Чтоб остаться в живых, у него не было шансов. А выжил! Чтоб попал в твои руки этот лоскуток… Пусть бы он хоть десяток или два десятка их пустил… Тоже шансов почти не было. Чудеса, да и только!
– Дай сюда! – выхватила Натача тряпочку. – Вот рыжее пятно с краешку, видите? Пятно похоже на звездочку… Братик бросил в спину каракатицу, а она чернила выпустила… На спине пятно было… Чего вы сидите? Искать надо!.. Спасать Янга надо! – Натача опять расплакалась.
– Бабу… – беспокойно заговорил Даял. До этого носильщики сидели молча, будто онемели от всего услышанного. – Бабу, я так рад… Я поздравляю вас. Я верю девочке, что ваш брат жив. Но вы на нас не рассчитывайте, если пойдете в лагерь. Мы не договаривались об этом. Мы только вещи нести соглашались. А тут… с лагерем этим… дело нечистое.
– Мы не можем вам всего говорить о лагере, что знаем. Но «нечистое» – не то слово. Слабо сказано! – Радж отстегнул ласты, сел по-турецки. – Там, под берегом, у них пещера. Если Янг жив, то он в этой пещере… Выход из нее под водой на глубине четырех, а то и пяти метров. А загорожена она хитроумно, по-научному. Янг сидит в темноте…
– А может, и не в темноте, провода забыл? – облокотился на песок, а потом тоже сел Амара. – Так если там светло, могли и обнаружить Янга, поймать… Но если бы схватили, то разве смог бы он такие цидулки посылать? Если в пещере вода – смог бы… А если где-нибудь под замком сидит, на берегу?
– Сидя под замком, цидулок не пустишь по воде, факт, – согласился Радж. – Он в пещере – это тоже факт… А вдвоем нам в лагерь нельзя соваться. А если все-таки вчетвером, а? – просительно посмотрел он на Даяла.
– Радж-бабу, мы тебя очень уважаем, но ты нас отпусти! Дети у меня… – взмолился Даял.
– А я жениться собираюсь, невеста ждет! – поспешно добавил Мамада.
– Не будем торопиться, Радж, – рассудительно сказал Амара. – Главное – он жив. А то поспешишь срезать рога и отхватишь заодно уши. Если они обнаружат Янга там, ему не поздоровится. В самую их тайну проник!
Услышав эти слова, Натача снова заплакала.
– Ух, такие приключения у Янга! Если бы мы там вместе были, такого бы натворили! – засверкал глазами Абдулла.
– Замолчи, вояка, – поморщилась Натача. – Сыча в лесу испугался, а еще хочет…
Абдулла шмыгнул носом, ему стало немного не по себе. Но прорвалось упрямство:
– Я пошел бы сейчас в лагерь и потребовал: «Отдавайте нам Янга!»
– На банановом листе, под зеленым соусом… – добавил Амара насмешливо.
– Радж-бабу, не раздумывай долго, отпусти нас домой… – снова стал просить Даял. – Мы и платы всей не будем требовать, только за полдня. Все так хорошо окончилось, и мальчик жив.
Радж молча расстегнул на груди «молнию», начал свертывать подол рубашки валиком. Когда валик дошел до груди, скрестил руки, схватился за рубашку и стянул ее через голову.
– Раздевайся и ты… – кивнул Амаре. – Хэпи энда нет, но на сегодня хватит.
«Так хорошо кончилось… Хорошо кончилось… Мальчик жив», – билось в Раджевой голове. И не только Радж повторял эти слова на все лады.
Ничего еще не кончилось. Даже и не начиналось. Когда Янг отправлял эти письма-криптограммы, он был еще жив. А что с ним теперь? Две трети дня прошло, а ничегошеньки не сделали, чтобы спасти Янга.
– Разбирайте манатки… – махнул Радж рукой.
Глава пятая

1
Несчастному и голодному – каждый год високосный, каждые сутки – год.
Янг не помнил, как перебрался с Крабова пляжа на свою площадку на порог. Не помнил, как забирал с собою рогожный мешок, подстилал под бок. Но очнулся на пороге от резкого и звонкого грохота – будто били чем-то по пустой бочке от бензина. Сел, ошалело вертя головой, не соображая, где он и что с ним.
Одно ухо болело и не слышало, другое слышало хорошо. Может, уже утро? А глаза враз накололись на свет лампочки, потом нащупали то место, откуда долетал такой оглушительный, умноженный эхом звон: дон-дын, дон-дын-ден… Два человека в черных гидрокостюмах возились на Крабовом пляже возле полосатых бочек – точно таких, как под буйками, мастерили что-то похожее на плот. Должно быть, все, что требовалось, было подготовлено в лагере, потому что плот собирали из готовых деталей. Четыре бочки были сварены торцами по две, а теперь эти удлиненные пары соединяли по краям досками, чтоб получилось нечто вроде рамы. Неподалеку от работников лежала кучка более коротких досок, а возле самой воды однобаллонные акваланги.
Аквалангисты все это доставили сюда через подводный вход, втащили на пляж, грохоту-звону, наверное, хватало. А он, Янг, не слышал, спал как убитый. Можно было подплыть к нему, взять сонного голыми руками.
Основу плота со скрежетом сдвинули на воду, один аквалангист, пошатываясь, сразу перебрался на него. Покачался, приседая, выкрикивая что-то похожее на «го-го!», потом «ол райт!». Велел другому аквалангисту подавать ему более короткие доски. Прибил одну, прибил другую. Тот, что оставался на берегу, набрал досок целую охапку и перелез к нему сам, разложил все по местам. Тоже покачался, сказал, что из одной бочки не всю воду вылили, потому что плот оседает на один угол. А потом стал, уперев руки в бока и глядя на Храмовый грот, почти прямо на Янга. Может, искал взглядом дельфинов? А первый ползал на коленях, вертелся, стучал молотком, пока все поприбивал. Время от времени тот, что стоял, поворачивался к нему, что-то говорил, но из-за стука ничего нельзя было разобрать.
У Янга першило в горле, хотелось хорошенько откашляться, но он только тихонько хрипел горлом, боясь, чтоб этот легкий кашель не очень выделялся из шума водопада.
Донимал насморк, приходилось часто вытирать нос, беззвучно сморкаться. Простыл в мокряди и холоде… Понимал, что положение его осложнилось: труднее будет с кашлем и насморком прятаться от чужих ушей. Трудно будет и под водой, когда придется нырять.
Приступами охватывала дрожь: пока спал, здорово пробрало холодом. Пришлось помять бока, надавать себе тумаков, порастирать живот и спину, грудь, ноги, руки, чтобы хоть немного согреться. Нащупал складной ножичек, вынул из-под себя рогожу. Долго щупал, вертел перед собой, раздумывая. Вот дно, в нем прорежет дыру. И две в верхней части с боков, чтоб в эти дыры просунуть голову и руки.
Пилил-резал, помогал ножу зубами. Наконец натянул на себя эту одежину с усмешкой: «Чучело огородное…» Несколько раз ловил на шее отдельные волоконца, ощупью отрезал, чтобы не щекотали, не кололи.
А взгляда не сводил с тех двух на плоту: «Что будут делать дальше? Зачем им этот плот? Не очень-то разгонишься на нем в этой темноте. Но если иметь весла или что-нибудь вроде этого, можно объехать всю пещеру, обследовать… И меня найти! Но у них, кажется, нет фонарей, разве только на пляже…»
– Гей-гей, Магомет! – зычно закричал тот, что стоял, уперев руки в бока. Под сводом пронеслось гулом-громом: «…Мет… мет… мет!» – Если не идешь к горе, то гора придет к тебе!
Янг вжался в скалу: показалось, что аквалангист крикнул ему, в его сторону глядел. «Но разве меня Магометом зовут?»
– Тихо! Сдурел? Дельфины не любят шума, – напарник тоже встал на ноги. Оба на фоне более светлой стены возле лампочки походили на тени-силуэты.
– Это науке неизвестно. А что ультразвука свиньи не любят, боятся – можно видеть.
– Это афалины, а не морские свиньи.
– Один черт. Кто бы мог подумать, что из простых пузырьков можно создать такой заслон.
– Это не простые пузырьки. Обратный пьезоэлектрический эффект.
– Ты кумекаешь немного, с чем его едят?
– Ну…
– Гони лекцию, профессор.
– Значит, так… Если из кристалла кварца вырезать особым способом пластинку, то когда сжимаешь и разжимаешь ее, на гранях возникают электрические заряды, противоположные по знаку. Это – прямой пьезоэлектрический эффект. А если, наоборот, к этой пластинке подвести электрический заряд, то она изменит свои размеры. Чем больший заряд, тем большая получается деформация пластинки или пластинок. Если действовать переменным током, то пластинка будет сжиматься и разжиматься в такт со сменой плюс на минус. Есть специальные ультразвуковые генераторы, если с их помощью изменять плюс на минус с ультразвуковой частотой, возникнут ультразвуковые волны. Так вот, смена размера пластинки под воздействием тока и называется обратным пьезоэлектрическим эффектом. Но теперь из кристалла кварца таких пластинок не делают, а из пьезокерамики. Это в десятки и сотни раз дешевле. И из других веществ делают, чтобы получить большой интенсивности ультразвуковое излучение, его фокусируют специальными концентраторами. У нас, если ты заметил, такие желобки из трубы сделаны… Они концентрируют, фокусируют ультразвуковые волны до такой степени, что в воде даже пузырьки вспухают… Температура у них – тысячи градусов, а на воду передается страшное давление… Сотни атмосфер!
– Как репу грызешь… А мне начхать на все эти пузырьки… Лишь бы они делали для нас то, что мы хотим.
Многих слов, услышанных от «профессора», Янг не понял, некоторых, может, и не дослышал. Но «лекция» запомнилась, и он решил все пересказать Раджу. Если живым останется, конечно… Интересно, поймет ли все это брат?
– Значит, дельфины не могут отсюда сбежать?
– Не могут. Разве что двигатель остановится, электростанция.
– Мы могли бы и возле берега этим самым заслоном из пузырьков отгородить загон, и пусть бы плавали.
– Ну да! А как ты их потом заставишь плыть в пещеру? А тут они на месте, а с плотом вообще оборот можно в два раза ускорить, не надо будет таскать породу к лампочке.
– Надо сделать переносный светильник с проводом примерно в триста футов. Чтобы все время был на плоту. И промывать грунт будем на плоту.
– Майкл тебе не говорил? Часа в два ночи телефон зазуммерил. Из пещеры… Алё, алё, а в трубке – молчок.
Янг и дышать перестал. Неужели влип?
– Сырость большая. Замкнуло контакты.
– Сырость? Сырости, правда, хватает. Ревматизм можем подхватить… Ха-ха, в тропиках, в чертячьем пекле! Если б хоть знали, что не напрасно потеряем время.
– Не потеряем. Море почему большое? Потому что от малых речек и ручьев не отказывается. Так местная мудрость говорит… Ну, а мы будем клевать, клевать… По зернышку, по две-три унции, по самородку.
– Самородков захотел?
– Будут и самородки… Вчера сколько мы тут полазили, а пять унций намыли. Не то что в ручьях.
– А сначала казалось, что в ручьях должно быть больше.
– Где как… Если бы хорошенько разведали, поискали, то, может, и в ручьях могли на жилу напасть… А из туземцев никто ничего не знает про золото. Боятся этого озера.
– Старик, ты, может, кумекаешь, как с этими бутылконосами управляться? Я вчера и по именам звал, и рыбой подманивал – ни один не подплыл. Курсируют поодаль, поглядывают.
– Наверное, не нам надо было с ними заниматься. Пусть бы те, кто не участвовал в краже и транспортировке их. Может, они нас по запаху узнают?
– Дьявол их знает… А может, просто боятся к лампочке подплывать? И заслон из пузырьков сильно действует на них – издали чуют, хоть там и направленное излучение. Попробуем с плота…
Вода в пещере хоть и медленно, но двигалась в сторону выхода. Вначале аквалангисты стояли на плоту так, что лампочка поблескивала из-за плеча левого напарника. А пока они постояли, поговорили – начала поблескивать между ними, потом стала видна Янгу из-за плеча правого мужчины. Плот едва заметно плыл по воде.
– Пит был в дельфинарии, а ничего не может сказать, какие команды подавал тот дрессировщик.
– Он дельфинов видел во время представления, а не на занятиях.
– Я же говорил Питу: рано! Пусть получше обучатся. Не-ет, давай-давай, хап-хап. А теперь хоть под хвост им труби.
– А если бы больше не было такого удобного случая?
– Не было б, так сами подстроили бы. Терпением надо было запастись, терпением.
– Терпением… А забыл, что время – деньги? Не знаешь, где выиграешь, где проиграешь. Попробуем, не получится ничего – придется Судира в долю брать.
– Это тот дрессировщик?
– Ну… Штучка – палец в рот не клади.
– Шеф сегодня приплывает, так скажет, что делать.
– Думаешь, у шефа парламент, а не голова?
– Не парламент, но – голова.
– Согласится шеф… Не вижу я другого выхода. Если на одном потеряем, то на другом выиграем.
– Завтрак – где? На пустом кофе скоро ног не потянешь. Умять бы хоть пару сандвичей.
– Вон… на том черпаке положил.
– Ты не брал рогожный мешок? Я вскинул его на черпаки, чтоб немного подсох.
– Не видел… Может, крабы стянули.
– А рыбу куда положил?
– Там же… Не доберутся, не бойся.
– С этими крабами… Отбою просто нет. Лезут, как мухи на болячку.
– Думаешь, поможет эта рыба? Дельфины не голодны, начхать им на наше угощение.
У Янга давно зудело в носу. Он и на переносье нажимал, и сморкался тихонько, и пальцем чесал в ноздрях. Не помогало, чихнул – громко, потому что зажимал нос и рот ладонями.
– Будь здоров! – сказал правый аквалангист.
– Это ты мне? Я не чихал… Может быть, дельфин.
– А что, дельфины тоже чихают?
– Должно быть, чихают. Говорят, их мозг похож на мозг человека.
– Если так похож, так, может, и соблазнять их надо чем-нибудь другим… Скажем, вином, а не рыбой.
– Ха-ха, ну и придумал!
– Рыбы в пещере хватает, пока не переловят всю – не суйся. А переловят – сами на поклон придут. А мы им: кто не работает, тот не ест.
– Старик, ты не социалист? Теперь модно под социалистов краситься.
– Ты что – того? – правый аквалангист повертел пальцем у виска.
– Хм… Значит, ты самостоятельно открыл один из основных принципов социализма.
– Значит, социалисты – не дураки, если до этого додумались.
– Разболтались мы тут…
– Никто не услышит.
– Я не об этом. Работать надо, а мы… Оттягиваем время, оттягиваем. А потом Пит или шеф спросят: а что вы сделали за день?
– Да-а… Чтоб они сдохли, эти дельфины… Знаешь, давай позавтракаем, а потом начнем.
– Давай, разве я против?
Двое на плоту встали на колени, начали грести руками воду, чтобы плотней пристать к пляжу, словно боясь намочить гидрокостюмы. А когда пристали, то первый, ступив на берег, начал делать ногами выверты, будто бил ими туда и сюда, что-то расшвыривая в разные стороны. Остановился возле кучи черпаков, посмотрел по одну сторону, по другую, затопал грозно, пугая крабов.
– Старик, ты не помнишь, что делаешь. Никакой тут рогожи нет.
– Черт… Я же не свихнулся еще. Неужели крабы могли куда-нибудь утянуть? – тот, что чертыхнулся, озирался вокруг себя, оглядывая всю площадку. Потом прошелся вдоль самого края, всматриваясь в воду. Откуда-то с правой стороны, где было уже темно, принес две круглые штуки, похожие на решета, перевернул вверх дном. Оба аквалангиста уселись на них лицом к лицу, принялись потрошить прозрачный мешок с харчами. Сидели так, что один немного закрывал другого и закрывал то, что они доставали из мешка. Говорили теперь вполголоса, и Янг, хоть и напрягал слух, наставляя здоровое ухо, ничего не мог разобрать.
Представил себе, что они едят, какую вкусноту, и в животе началась резь от голода. Зачерпнул ладонью соленой воды, глотнул. Потянуло на рвоту.
Сидел на ласте, скорчившись, прижав ладони к животу, а локти к бокам. Дрожь перестала бить, рогожа и ласт все-таки помогали. Старался больше не думать о еде, сосредоточиться на том, что услышал из разговора тех двоих.
Ожидается нынче приезд какого-то шефа…
Надеются, что шеф разрешит вызвать сюда Судира…
Да, это – главное. Так что – сразу подплыть к Судиру? Так и так, мол… Все-таки знакомый человек, вместе в дельфинарии работали. Может быть, поможет выбраться отсюда?
«Перепугается, увидев меня. И так подозревали его в том, что помогал дельфинов украсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46