Я писатель, как Максим Горький,
И поэт я, как Демьян Бедный.
Как Бухарин, точен и краток,
Словно Троцкий, влюблён в ледорубы...
У меня один недостаток:
Моя скромность меня погубит!
ПОЧЕМ ОПИУМ ДЛЯ
УРОДОВ?
(христианско-мессианская,
тропическо-психиатрическая
поэма)
Нелегка судьба у психиатра,
У него ведь тоже есть мечта.
Как безумный хочет на Суматру,
Вынужден же слушать про Христа.
Пациент его не будет кратким,
Он - Мессия, должен всех спасти...
Доктор же мечтает о мулатке
И о сексе, Господи прости.
Он больного вовсе и не слышит,
Для него совсем другое - Рай,
А у пациента едет крыша,
уезжая далеко за край.
Он кричит и разрушает грёзы.
Доктор встрепенётся, очень зол,
Вместо пальм опять вокруг берёзы...
И "пророку" сделают укол.
И он снова тихо рассуждает,
Как покинут Рай за тяжкий грех.
Врач его совсем не замечает,
Видит он кокосовый орех,
Что в Раю ему подносит Ева
С кожей цвета кофе с молоком,
Согрешит сейчас он с этой девой
Здесь на пляже летним вечерком.
Он прекрасно видит эту сцену,
Вот ложится дева на песок...
Но опять неладно с пациентом,
Делают ему электрошок.
Ведь разрушил звуки чудной флейты,
И мечту опять загнал в тюрьму,
Чтобы врач лечил его по Фрейду,
Будто делать нечего ему.
"Так и дал бы я тебе по роже!",
Но даёт чернильное пятно:
"Отгадай, на что оно похоже..."
Ну, а сам не слушает давно.
И мечтает снова о мулатке
С грудью сочной, словно ананас,
И на вкус такой же точно сладкой...
Но опять больного слышен бас:
"Это дьявол, мать моя Мария!"
Снова весь нарушен мысли ход.
"Сделаю ему лоботомию,
Он такой назойливый урод!"
Сразу указание медбрату
Подготовить всё, что нужно, в раз.
Доктор себя чувствует Пилатом,
Посылающим Христа на казнь.
И больного взяли санитары,
Он идёт неся свой тяжкий крест,
Словно на Голгофу, этот парень...
Ну а доктор жаждет дальних мест,
Что лежат в Индийском океане.
Вот такой вполне невинный бзик.
И достигнет их он с паркопаном,
Бросив семь таблеток под язык.
Это всё сегодня... Ну, а завтра
Будет день, как и любой другой.
Нелегка судьба у психиатра,
Хочет на Суматру, как больной.
...Пациент, ожив на третьи сутки,
Доктора мечту осуществил.
На Суматре оказалось жутко,
Съел его там местный крокодил!
А мораль истории такая,
Если нету на тебе креста,
Вряд ли сам себе ты представляешь,
Обернуться может чем мечта...
* * * * * *
Бородач, бородач,
Мне знаменья удач
Принеси поутру,
Пока спят фонари,
Пока дворник с метлой
Выполняет долг свой,
И играют в буру
Игроки до зари.
Пока первый трамвай
Не гремит мне: "Вставай!"
Пока нет суеты
В нервных утренних снах.
И закрыт гастроном.
И спортсменка с веслом
Напряженно глядит
На атлета в трусах.
Пока ветер молчит,
Пока сердце стучит,
И не слышится плач,
И неведом мне страх,
Дай надежду на то,
Что случится потом,
Я прошу, бородач,
Принеси добрый знак.
* * * * * *
Я чувствую странную силу,
Как-будто в меня вошел бес,
Силен, как три тонны тротила,
Как против рогатки обрез,
Как тысяча желтых китайцев,
Как из арбалета стрела...
Сжимаю я мощные пальцы
В огромный кулак, как скала.
Не знаю, в чём силы причина,
Однако кулак мой силён.
Я буду крушить кирпичи им,
Я буду ломать им бетон.
Доску я пробью сороковку
С магическим выкриком: "Бля-дь!"
Откуда пришла мне сноровка
Стройматериалы ломать?
Я вечер и ночь размышляю,
Зачем то, что нужно, крушу.
И только к утру понимаю...
Но вам ни за что не скажу!
Баллада о невосполнимой
потере
Прекрасная девушка Ира,
Завтра тебе поутру
Вручу я в подарок полмира...
Затем его отберу!
Зачем тебе этот подарок?
Подумай, Ира, зачем?
Уж лучше коллекция марок,
А может тональный крем.
Двенадцать кило шоколада,
Или же чудо-тампон...
Полмира тебе и не надо,
Ведь даже не целый он.
В подарок тебе поллитра
Я даже готов отдать,
Ты только верни полмира, Ира,
Отдай его, твою мать!
З Д Е С Ь
(мини-поэма, написанная
специально для журнала
"НИКОГДА")
Здесь уральский следопыт
Всех уральских следопыток
Подвергает грубым пыткам,
Позабыв про всякий стыд.
Позабыв про свой обет,
Здесь зелёные береты
Всех стреляют из беретты,
Кто не как они одет.
Самый главный здесь калибр -
Пуля весом, как колибри.
Очень жалко, если стибрят,
Но на то и речка Тибр.
Здесь главнейшей из сатир -
Украинская сатира,
Как огромные сатиры
Бросят москалей в сортир.
Худшей же из всех идей -
Равноправия идея,
И индейцы бьют индеек,
Вспомнив про завет вождей.
Здесь повсюду слышен мат.
Кто-то трахает на мате
Девку пьяную в умате,
А она, как автомат.
Здесь не так, как по лбу, в лоб.
Здесь известные особы
Одеваются особо,
Хотя каждый в чем-то жлоб.
Здесь Ромео тоже мавр.
Он Джульету бьёт двутавром,
Ведь она ему с кентавром
Изменила в порте Гавр.
Здесь живёт и король Лир,
Он гребёт лопатой Лиры,
Ведь играет он на лире,
Но мечтает про Памир.
Здесь шотландцы варят грог,
Позже в состояньи грогги
Еле-Еле тащат ноги,
Как на суше осьминог!
...Я писать уже устал,
А не то стихи бы стали
Длинными, как прут из стали...
Но и так я всех достал!!!
Ч С С Р
(Чилийская Советская Социалистическая
Республика)
(альтернативка)
На отдых не хочу в Вальпараисо,
Я не люблю чилийский коммунизм,
На завтрак кормят там одним маисом,
А вечером всем ставят сотни клизм.
Ведь тот маис давно уже не свежий,
Десятки лет лежал он на складах,
А масло из Союза. Это Брежнев
Державе братской как-то в долг отдал.
Потом он умер... А потом Андропов...
Потом Черненко, позже Горбачев...
За масло благодарны всем до гроба.
Срок годности истёк... Но есть ещё!
Хоть нет уже Союза, ведь в апреле
Распалось государство на глазах.
А Чили, как ни странно, так же цело,
И коммунизм там строят всем на страх.
Тверда рука диктатора Альенде,
Он разогнал министров кабинет
И выслал из страны всех диссидентов,
С кайлом на шахте пашет Пиночет.
Ведь он когда-то чересчур был мягок,
Взять власть не смог он, то ли не хотел,
И вот теперь работает в Андлаге.
И, слава Богу, это ж не расстрел.
Альенде мудр, он никогда на грабли
Два раза не захочет наступить:
В учебниках исчез Неруда Пабло.
И Виктор Хара навсегда забыт.
Зато везде развешаны портреты:
Он Сам, Карл Маркс, конечно же Фидель,
И транспоранты красного все цвета:
"Всемирный Коммунизм - Вот Наша Цель!"
"Нам Всем Нужна Победа Коммунизма,
Включая Штаты, Индию, Китай!!!"
Нет, не поеду я в Вальпараисо...
Отправлюсь лучше в Красный Уругвай!
* * * * * *
Напишу я сонет,
В нём не будет ни фальши, ни лести,
Поиграю словами
В своей непонятной тоске...
Я всего лишь поэт
При Дворе, удостоенный чести
Прикоснуться губами
К твоей королевской руке.
Ты прекрасна, как сон,
И такой королевская дочка
Быть должна постоянно,
Чтоб радовать подданных взор.
Я дышу в унисон,
И рождаются дивные строчки,
Создаю из тумана
Я их и сплетаю в узор.
Я пишу для тебя,
Не писать я уже не умею,
Словно Ангел шепнёт мне
И этим отпустит грехи...
И коль плохо, то я
Прокричу: "Ни о чём не жалею!"
А когда хорошо мне
Я буду писать лишь стихи.
Ведь любое из слов -
Это только твоё отраженье,
Каждый слог - это ты же,
Какою бы видеть хотел.
Я беру их из снов,
Добываю в различных сраженьях,
Тешусь мыслью, что ближе
Ко мне недоступная цель.
Хотя знаю ответ.
Знаю я, что не будем мы вместе,
И своими строками
Я строю дворец на песке.
Знаю... Я лишь поэт
При Дворе, удостоенный чести
Прикоснуться губами
К твоей королевской руке...
ОПТИМИСТИЧЕСКОЕ
Однажды много лет назад
Я для себя создал
Далекий, словно Ашхабад,
Прекрасный идеал.
И вот уже который год
Иду к своей мечте,
Настойчив, словно крестный ход,
И трезв, как варьете.
Я знаю - отыщу мечту
Свою средь гор и скал,
Ведь в городах и здесь и тут,
Кругом её искал,
Но не нашел её пока,
Хоть целеустремлён,
Как сорок два больших быка
И как фаустпатрон.
Хотя и это не беда,
Ведь жизнь вся впереди,
Она длинна, как борода
У Синей Бороды.
И в мире нет таких преград,
Стоящих на пути,
Тяжелых, словно сопромат,
Что не смогу пройти.
И верю, я ещё найду
Прекрасный идеал,
Далёкий, словно какаду,
И хрупкий, как бокал.
ОДА ВО СЛАВУ КАРЛОСУ
КАСТАНЕДЕ
Когда кардинал Мазарини
Сказал про крестовый поход,
Челюскинцы были на льдине,
Под ними трещал уже лёд.
И доблестный рыцарь Айвенго
Свернул с середины пути,
Похерив и славу и деньги,
Челюскинцев нужно спасти!
И мир, затаивши дыханье,
За подвигом этим следил,
Весь вечер на телеэкране
Один лишь Айвенго и был:
Вот преодолел он торосы...
А это на иглу набрёл...
Здесь он раздаёт эскимосам
Обёртки от жвачки "Дирол"...
Вот он золотистые кудри
Устало рукою смахнул...
На лошади скачет по тундре...
А вот у него жидкий стул...
...Закончился спирт. Рыцарь синий
В снегу среди тундры сидит
И думает: "Блин! Сарацинов
Поехал бы лучше мочить!
В опасности ведь Гроб Господний,
Неверные топчут его...
Там жарко, а я здесь в исподнем
Сижу среди вечных снегов.
Там классные юные девы,
Прекрасна Святая Земля!
А здесь нету даже деревьев,
На тысячи верст только я...
И инеем весь покрываюсь,
Ведь очень суровый мороз.
А ягеля съев, очень маюсь...
Живот, как вулкан... И понос..."
Вот так он сидел среди ночи
И думал о горькой судьбе...
Челюскинцев спас, между прочим,
Бальзак, забрав лавры себе.
С тех пор с него все куртизанки
Не требуют денег вперёд!
Айвенго же с башни Пизанской
От зависти спрыгнул... Так вот,
Поныне бродил бы по свету
Живой и довольный вполне,
Но он не читал Кастанеду
И в пропасть не прыгал во сне!
* * * * * * * * * * * *
Я иду для того, чтоб найти золотые чертоги,
Я иду и смеюсь надо всем, что я встретил в пути,
Я иду и иду по своей бесконечной дороге,
И привыкнув к ходьбе, я уже не могу не идти.
Ведь иду в серебристые дали к дворцам из нефрита,
Не спешу, хотя точно я знаю, что долог мой путь.
И в один я войду, окруженный огромнейшей свитой.
Это будет красивейший замок с названием "Суть".
И тогда в миг познаю почти что все тайны на свете,
И открою все истины, что волновали меня.
И вопросы любые мои не останутся тут без ответов,
Но я всё ж проведу в этом замке не более дня.
Побреду по дороге я дальше в туманные дали,
Вспоминая друзей, что остались в подобных дворцах.
Я же бросил их все и ищу теперь чашу Грааля.
Я конечно устал, но, пока что, держусь на ногах.
И не манят меня ни шелка, ни парча и ни злато,
Ведь покинул я Дом свой когда-то совсем не затем,
Чтобы клад отыскать и в момент оказаться богатым
Или джина найти для решения личных проблем.
А дорога моя то петляет, то мчится под гору,
Вместе с нею и я то ползу, то почти что бегу.
Вижу рядом стоит окруженный бетонным забором
Замок "Верность", меня захотят превратить здесь в слугу.
Я его обойду стороной по забытой тропинке
И опять отыщу бесконечный свой тракт в Никуда.
Я иду за Мечтой, и уже истоптал я ботинки.
Ну и что, сброшу их, не такая уж это беда.
Прохожу мимо хилой хибары под вывеской "Совесть".
Здесь дом пыток для всех, у кого есть любая вина,
Я могу растерзать сам себя да костей и до крови.
А могу здесь залить свою совесть бутылкой вина.
Я иду и гляжу, как вокруг возвышается "Важность",
Пышный город в брильянтах, рубинах, яшме, жемчугах.
Я его обхожу. Не останусь я здесь, мне не страшно.
Мне совсем на Великой Дороге не свойственен страх.
Я тащусь по пути, и я знаю, что близок от цели,
И встречает меня из кустов соловьиная трель.
И я вдруг понимаю всё: В чём состоит моё дело,
Что отсутствие цели в пути - моя главная Цель.
И иду для того, чтобы просто идти по Дороге,
И воздушные замки я все обхожу стороной.
Я иду Ни За Чем в Никуда, и не так уж всё плохо.
Я иду - это значит одно, что пока я живой!
* * * *
Степан, поедем
С тобою в Штаты,
Ведь от Чикаго
До Сан-Франциско
Там девки леди
И все богаты,
И пьют не брагу,
А только виски.
Мы спозаранок
Айда в Айдахо!
Накупим джина
И выльем тоник,
Там негритянок
Мы будем трахать,
Забыв про нинок,
оксан и тонек!
А может лучше
Помчимся в Юту?
Возьмём селёдку,
Семь банок пива...
Ты хочешь круче?
Там будет круто!
Смешаем с водкой,
И жизнь красива!
От Аризоны
И до Дакоты
Мотаться будем
И будем пить там
Их самогоны!
Аж до икоты!
Под тосты "Будьмо!"
Не одну пинту!
Потом с недельки
В Нью-Йорк. Он ближе!
Пойдём в "Мак-Дональдс",
Нальём стаканы,
Напьёмся в стельку,
И я увижу,
Что Рейган Рональд,
А не Степан ты!
Пить будем с лоском
Коктейль техасский
На старом ранчо.
Ну как идея?
А с эскимоской
В снегах Аляски
Не пил пока что?
Так поскорее!
Всего же есть там
Пятьдесят штатов,
И бары в каждом,
И рестораны.
Мы их объездим,
Ругаясь матом,
И ты мне скажешь:
"Это Монтана!"
* * * * * *
С Рождества до Пасхи,
Господин Веласкес,
На душе тоскливо,
На душе не так.
Доставайте краски,
Господин Веласкес,
Сделайте красиво,
Сделайте ништяк!
Разрисуйте цветом
Солнечного лета,
Распишите красным,
Желтым с голубым...
И найду ответы,
И отступят беды,
Станет всё прекрасным,
Лёгким и простым.
Можно граммов триста
Выпить, чтобы кистью
По холсту водила
Пьяная рука,
Чтоб пропали мысли,
И, забыв о смысле,
Отыскал я силы,
И ушла тоска.
Чтоб исчезли дрязги,
Чтобы стал я ласков,
Чтоб пришла мне вера,
Грусть развеяв в дым.
Доставайте краски,
Господин Веласкес,
И закрасьте серый
Цвет любым другим.
БАНЗАЙ!
Лаврентий Палыч Берия
Скакал по южным прериям
На диком скакуне.
Скакал, жуя антоновку,
На голове буденовка,
А на носу пенсне.
Ему навстречу Керенский
Скакал сквозь чащи вереска
Весь в женское одет.
Он ехал по Америке
И сочинял лимерики,
Ведь был в душе поэт.
Вот так они и ехали...
Кобзона слушал с Пьехою
На плеере нарком.
"Неплохо ехать с плеером,
Расставив пальцы веером", -
Завидовал тайком
Глава России Временный.
Он был уже беременный
И очень раздражен,
Ведь слава вся Шварцнеггеру!
Стегал кобылу пегую,
Уж очень зол был он.
Неслись вот так по прериям
И Керенский, и Берия
Навстречу на конях,
Но разминулись где-то там,
Не зря всю ночь стучал там-там,
И ухмылялся враг.
* * * * * *
Кардинально решил
Кардинал Решилье
Заниматься зарядкой по вторникам
И с утра, что есть сил,
Бегал в нижнем белье
И пугал зазевавшихся дворников.
А домой приходив,
Он индейку съедал,
В аппетите ему равных не было.
Он хотел в Тель-Авив,
Он рассказы писал
И о "Хьюго" мечтал, и о "Небьюле".
Он играл в казино
И на нервах людей,
Он смеялся, когда люди плакали.
Он любил пить вино,
И любил он блядей,
И окончил свою жизнь он на коле.
Никакой не герой
Он. Зачем же сейчас
Я о нём вам так долго рассказывал?
Мог бы быть он другой -
Стал другим бы рассказ...
Но, по-моему, всё одинаково!
История одного облома
Клим Ворошилов, нарком обороны,
Решил записаться в наркобароны,
Но ничего из затеи не вышло.
У Сталина - трубка, у Жукова - план,
А у него полковой барабан,
С ним кайф не словишь, как ни старайся.
Так оказался Клим третьим лишним.
Сутки ходил он чернее, чем туча,
Ну, а потом ему стало получше,
В тире всю ночь он стрелял из нагана,
Патроны вставляя в его барабан...
У Сталина - трубка, у Жукова - план,
Так и живут между ломкой и кайфом.
А Климу давно всё по барабану!
* * * * * * * * *
Водочки выпив, сижу и дремлю я,
И предо мной появляется сон:
Тихо ступая, иду по Кремлю я.
Тихо, ведь я же немецкий шпион.
Вот ходоки забрели на минутку,
Чаю попить о себе рассказать.
Длится минутка четвертые сутки,
Надо Дзержинскому их передать!
Он ведь не может у нас без работы,
И всё равно, ходоков ли, царя...
Надо бы завтра устроить субботник,
Чтобы бревно не пылилось за зря.
Надя уехала с Горьким на Капри,
Пиво небось пьют, креветок едят.
Я попросил их купить там мне Барби,
Будет подарок Инессе Арманд.
Круто бухали с Бухариным утром...
Ну и фамилия! Пью тролько с ним.
Есть ещё Блюхер... Он из Камасутры
Взял себе этот простой псевдоним.
Я с ним один на один не останусь,
Вдруг изнасилует, он ведь Blue Хер,
Эх, не забыть бы усилить охрану...
Имя придумал стране - Эсэсэр!
Ну, а эсэров мы всех расстреляли,
И анархистов пустили в расход,
Чтобы узнали, как с нами скандалить.
Править страною ведь должен народ.
Вот Антонина - простая кухарка,
Надо бы выделить ей кабинет.
Вместе осушим бутылочку "Старки",
Ну, а потом пускай будет минет.
Сталин немного меня беспокоит,
С трубкою вечно он, как наркоман.
Тёлки никак не оставят в покое,
Только вчера разругался с Каплан.
Надо ещё начертить пентаграму!
Чем вам не герб? Все же лучше орла,
Хоть тот орёл и с двумя головами...
Троцкого может быть хлопнуть, козла?
1 2 3