затем, непринужденно перекинув мостик на другую тему, она заговорила про мед. Прежде чем уйти, она добилась обещания Норы подать его на следующее утро на завтрак вместо конфитюра.
Члены ООС принесли с собой на завтрак подносики, и содержимое их тарелок незаметно перекочевало к ним в подол.
Но, несмотря на это, им по-прежнему грозил провал. К несчастью, в верхнем холле Пэтти столкнулась с Эвалиной Смит и уронила свой поднос медом вниз в центре ковра. В то же мгновение с другого конца коридора к ней устремилась мисс Лорд. Пэтти была девушкой находчивой, экстренная ситуация редко заставала ее врасплох. Плюхнувшись на колени прямо посреди лужи и широко раскинув свои юбки, она принялась неистово разыскивать воображаемую булавку для галстука.
– Так ли уж необходимо перекрывать весь холл? – только и сказала мисс Лорд, проходя мимо.
Ковер, к счастью, был двусторонний, и просто перевернув его наизнанку, Пэтти успешно устранила беспорядок. Остальные две девочки проявили щедрость, поделившись с ней своей долей, так что, в конце концов, она достала мед.
В течение трех бессонных ночей они прикладывали припарки, хотя, наверняка, правильнее было бы сказать, что это припарки «приложили» их. Несмотря на то, что они неоднократно мылись горячей водой, лица их своим внешним видом заметно напоминали чешую.
Мисс Салли, которая являлась представителем отдела здравоохранения «Святой Урсулы», как-то утром встретила Пэтти Уайатт в холле. Она взяла ее за подбородок и повернула к свету. Пэтти сконфуженно заерзала.
– Дитя мое! Что случилось с твоим лицом?
– Я… я не знаю… точно. Похоже на что-то вроде… перхоти.
– Мне тоже так кажется! Что ты ела в последнее время?
– Только то, что нам дают за столом. – Пэтти с облегчением сказала правду.
– Что-то не так с твоей кровью, – вынесла диагноз мисс Салли. – Тебе нужен тоник. Я пропишу тебе чай из посконника.
– О мисс Салли! – серьезно возразила Пэтти. – Мне он не нужен, правда . Я уверена, со мной все будет в порядке. – Ей уже приходилось пробовать чай из посконника, это был самый горький напиток из когда-либо созданных.
Когда мисс Салли встретила Мэй Ван Арсдейл, страдающую тем же недугом, а еще позже Розали Пэттон, она начала беспокоиться. Той весной яблони, вверенные ее заботам на ферме, были поражены щитовкой калифорнийской, но она едва ли ожидала, что болезнь коснется учениц школы. В этот день она руководила завариванием посконника, в гигантских количествах, а перед сном сопротивлявшиеся школьницы выстроились в ряд и по очереди подходили к мисс Салли, которая с черпаком в руке главенствовала над кубком для пунша. Каждая получала полную чашку с жидкостью и выпивала ее со всем изяществом, на которое была способна, пока не подошла очередь Пэтти. Она избавилась от своего питья, опрокинув его в синюю китайскую подставку для зонтиков, стоявшую в холле за спиной мисс Салли. Те, кто были за ней в очереди, последовали ее примеру.
В течение следующих нескольких дней мисс Салли пристально наблюдала за своими маленькими подопечными и, естественно, чешуя исчезла. (Объединенные сирены отказались от припарок.) Она более чем когда-либо уверилась в эффективности посконника.
Вскоре после того, как было создано общество, Мэй Мертель вернулась из дома, проведя там уик-энд. (Ее матушка была больна и прислала за нею. В семье Мэй то и дело кто-то болел.) Она привезла три браслета из скрепленных между собой чешуек в виде змея, глотающего свой хвост. Между изумрудными глазами крошечными буквами было выгравировано «ООС».
– Они просто восхитительны! – произнесла Пэтти с благодарной признательностью. – Но почему змея?
– Это не змея, а Змея, – объяснила Мэй. – Чтобы представлять Клеопатру. Она была Змеей Нила. Мы же будем Змеями Гудзона.
С появлением браслетов любопытство к ООС возросло, но в отличие от других тайных обществ, появлявшихся время от времени, его raison d'?tre оставался загадкой. Школа и впрямь начинала верить, что у общества имелась тайна. Мисс Лорд, которая славилась своим любопытством, однажды остановила Пэтти после занятий по Вергилию и залюбовалась новым браслетом.
– И что же означают буквы ООС? – поинтересовалась она.
– Это тайное общество, – сказала Пэтти.
– Ах, тайное общество! – улыбнулась мисс Лорд. – В таком случае, полагаю, что его название покрыто глубокой тайной. – С этими словами она понизила голос до замогильных глубин.
Было что-то особенно раздражающее в манере мисс Лорд, неизменно подразумевавшей, что выходки ее маленьких учениц ее забавляют. Она не обладала счастливым даром мисс Салли быть на одном с ними уровне. Мисс Лорд взирала сверху вниз (сквозь лорнет).
– Конечно, название – тайна, – молвила Пэтти. – Если оно станет известно, тогда оно перестанет быть секретом.
– И какова цель этого знаменитого общества? Или это тоже тайна?
– Пожалуй, да, то есть, я не должна Вам все рассказывать.
Пэтти улыбнулась мисс Лорд, глядя снизу вверх тем невинным, ангельским взглядом, который всегда предупреждал тех, кто отлично ее знал, что мудрее всего было бы оставить ее в покое.
– Это что-то вроде подразделения Общества Солнечного Света, – прибавила она доверительно. – Мы должны… ну… улыбаться людям и делать их похожими на нас.
– Ясно! – произнесла мисс Лорд тоном дружеского понимания. – Тогда ООС расшифровывается, как Одари Окружающих Смехом?
– О, пожалуйста! Вы не должны говорить это вслух, – Пэтти понизила голос и бросила тревожный взгляд через плечо.
– Я ни за что на свете не проговорюсь, – торжественно обещала мисс Лорд.
– Спасибо, – сказала Пэтти. – Было бы ужасно, если бы это стало известно.
– Это очень славное общество, в женском духе, – одобрительно добавила мисс Лорд. – Но вы не должны хранить его для себя одних. Вы же можете позволить мне стать почетным членом ООС, не так ли?
– Разумеется, мисс Лорд! – любезно проговорила Пэтти. – Если у Вас есть желание примкнуть к нам, мы будем счастливы принять Вас.
– Лорди хочет быть Сиреной! – объявила она своим двум компаньонкам, встретив их вскоре в гимнастическом зале. Отчет о переговорах восприняли весело. Мисс Лорд была кем угодно, только не типичной сиреной.
– Я подумала, что несколько улыбок внесут оживление в унылую атмосферу урока латыни, – пояснила Пэтти. – Лорди забавляет мысль, что она помогает детям в их игре, а детям это не мешает.
Какое-то время ООС расцветало естественным здоровьем юности, но по мере того, как новизна утрачивалась, превращение в красавиц становилось делом обременительным. Мэй и Розали с упорной настойчивостью продолжали изучать книгу о красоте, – предмет находился в области интересов их природных амбиций – но Пэтти чувствовала, что ее призывают иные дела. Началась весенняя охота, и близящийся ежегодный матч с Хайленд-холлом вытеснил ее интерес к кольдкрему и миндальной муке. По своей природе они с Мэй не были simpatica , и, несмотря на настойчивость Мэй, Пэтти стала равнодушной сиреной.
Однажды в субботу, сразу после весенних каникул, Пэтти разрешили позавтракать в городе с «дядей Бобби». Дядей он был только по этикету, но Пэтти не сообщила Вдовушке о том, что «титул» принадлежал ему не по праву родства. Ей слишком хорошо было известно, чем все это обернется. Пойти на ленч с дядюшкой было вполне прилично, но сделать это даже с самым старым и лысым другом семьи было совершенно неприлично.
Когда в сумерках «катафалк» вернулся со станции вместе с Мадмуазель и городской публикой, Розали Пэттон ждала их приезда под крытым навесом. Она отвела Пэтти в сторонку и шепнула ей на ухо.
– Произошло самое ужасное!
– Что? – спросила Пэтти.
– ООС. Все открылось!
– Не может быть! – ошеломленно воскликнула Пэтти.
– Да! Иди сюда.
Розали затащила ее в пустую гардеробную и закрыла дверь.
– То есть, они узнали его название и… все остальное? – спросила Пэтти, затаив дыхание.
– Не совсем все, но узнали бы, если б не Лорди. Она спасла нас в кои-то веки.
– Лорди нас спасла! – Ужас Пэтти мешался с недоверием. – Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли, вчера Мэй ходила за покупками с мисс Уэдсворт – а ты знаешь, какая из Уэдди дуэнья. – Пэтти нетерпеливо кивнула. – Кто угодно может ее одурачить. И Мэй под самым ее носом начала флиртовать с продавцом газировки .
– О! – пылко произнесла Пэтти. – До чертиков противно!
– На самом деле, ей это было совершенно ни к чему. Она просто пыталась воплотить принципы ООС.
– По крайней мере, она могла бы выбрать кого-нибудь поприличнее!
– Ну, он вполне приличный. Он обручен с девицей, торгующей нижним бельем за прилавком в магазине Бладгуда, и он не собирался заигрывать с мелюзгой. Но ты же знаешь, как бывает настойчива Мэй Мертель, когда ей взбредет что-нибудь в голову. Бедный молодой человек просто не смог сдержаться. Он был так сконфужен, что не знал, что делает. Он налил Хестер Прингл половину шоколада, половину сарсапарели, и она говорит, что это чертовски отвратительная смесь. Ее так тошнило, что за ужином она ничего не смогла съесть. И все это время Уэдди просто сидела, улыбалась в пространство и ничего не видела; но все девчонки видели, впрочем, как и аптекарь!
– Ах! – едва переводя дыхание вымолвила Пэтти.
– А сегодня утром мисс Салли пошла в аптеку, чтобы купить немного поташа для больного горла Хэрриет Глэдден, и он все ей рассказал.
– И что сделала мисс Салли? – спросила Пэтти слабым голосом.
– Сделала! Она вернулась в бешенстве, рассказала все Вдовушке, они вызвали Мэй Мертель и потом… – Розали закрыла глаза и задрожала.
– Ну, – нетерпеливо произнесла Пэтти. – Что произошло?
– Вдовушка впала в совершенное негодование! Она сказала Мэй, что она опозорила школу и что ее исключат. И она написала отцу Мэй телеграмму, чтобы он приехал и забрал ее. Потом она спросила Мэй, есть ли ей что сказать, и Мэй сказала, что она здесь ни при чем. Что ты и я виноваты не меньше ее, так как все мы состоим в обществе, но она не может о нем рассказывать, потому что дала слово.
– Тварь! – сказала Пэтти.
– А дальше послали за мной и стали задавать вопросы про ООС. Я пыталась молчать, но ты знаешь, какой взгляд у Вдовушки, когда она разгневана. Даже сфинкс не выдержал бы и рассказал все, что ему известно, а я никогда не изображала из себя сфинкса.
– Ну ладно, – проговорила Пэтти, собираясь с духом после потрясения. – И что они сказали, когда выслушали?
– Они не выслушали! Я как раз собиралась нарушить клятву и все рассказать, когда в комнату заглянула никто иная как Лорди. И она была просто великолепна! Она сказала, что все знает об ООС. Что это весьма замечательное заведение, и что она сама является его членом! Она сказала, что это подразделение Общества солнечного света и что Мэй вовсе не собиралась флиртовать с молодым человеком. Она просто хотела улыбаться и быть доброй ко всем, кого встречала, а он этим воспользовался. И Мэй сказала, да, все было именно так, и свалила всю вину на того бедного, невинного продавца газировки.
– Это в ее репертуаре, – кивнула Пэтти.
– И теперь Мэй на него ужасно зла за то, что из-за него она попала в неприятности. Она говорит, что он отвратительный, заносчивый мальчишка и что она не выпьет больше ни одного стакана газировки, пока будет учиться в «Святой Урсуле».
– А ей позволят остаться?
– Да. Вдовушка разорвала телеграмму. Но она назначила Мэй десять наказаний и заставила ее неделю ходить без десерта и выучить наизусть танатопсис. И она больше никогда не сможет ходить за покупками в деревню. Когда ей понадобятся новые ленты для волос, или чулки или еще что-нибудь, она должна будет посылать за ними других девочек.
– А как Вдовушка поступит с нами?
– Никак, а ведь если бы не Лорди, нас троих исключили бы из школы.
– А я всегда терпеть не могла Лорди, – с раскаянием заметила Пэтти. – Ну, разве это не ужасно? Нельзя иметь вечных врагов. Как только подумаешь, что люди – форменные негодяи и начинаешь получать удовольствие оттого, что ненавидишь их, как совершенно неожиданно они оказываются симпатичными.
– Я ненавижу Мэй Мертель, – сказала Розали.
– Я тоже! – от всей души согласилась Пэтти.
– Я собираюсь покинуть ее ветхое общество.
– Я уже это сделала. – Пэтти бросила взгляд в зеркало. – И не покрылась веснушками и не окосела.
– Ты о чем? – уставилась на нее Розали. На минутку она забыла об ужасном свойстве клятвы.
– Я рассказала дяде Бобби.
– О Пэтти! Как ты могла?
– Я… я… то есть… – У Пэтти на мгновение появился сконфуженный вид. – Понимаешь, – призналась она, – я сама подумала, что было бы интересно попрактиковаться на ком-то, поэтому я… я… просто попробовала…
– И он…
Пэтти покачала головой.
– Это было крайне трудное дело. Он мне так ни капельки и не помог. А потом он заметил мой браслет и пожелал узнать, что такое ООС. И не успела я опомниться, как уже рассказывала ему!
– Что он сказал?
– Сначала он хохотал во все горло, потом стал ужасно серьезным и прочел мне длинную лекцию – на самом деле, очень впечатляющую – знаешь, вроде как в воскресной школе. И он забрал у меня браслет и положил себе в карман. Он сказал, что пришлет мне что-нибудь более красивое.
– Как ты думаешь, что это будет? – спросила Розали с интересом.
– Надеюсь, не кукла!
Спустя два дня с утренней почтой прибыл маленький сверток для мисс Пэтти Уайатт. Она вскрыла его под партой на уроке геометрии. Под ватной прослойкой обнаружился браслет из золотых колечек, который застегивался на висячий замочек в виде сердца. На обороте одной из визиток дяди Бобби было написано:
«Это твое сердце. Держи его на замке до тех пор, пока не появится парень, у которого есть ключ.»
Пэтти перехватила Розали, когда та поворачивала на урок французского, и с гордостью выставила браслет на ее личное обозрение.
Розали рассматривала его с сентиментальным интересом.
– Что он сделал с ключом? – поинтересовалась она.
– Мне кажется, – ответила Пэтти, – что он положил его в свой карман.
– Как это романтично!
– Звучит как будто романтично, – согласилась Пэтти с едва уловимым вздохом. – Но на деле это не так. Ему тридцать лет, и он уже начинает лысеть.
IX. Исправление Козочки Маккой
МИСС МАККОЙ из Техаса в течение трех лет подвергалась смягчающему влиянию школы имени Святой Урсулы, но без ощутимого результата. Она была самым упрямым маленьким сорванцом, который когда-либо принимался и содержался в стенах респектабельной школы-интерната.
Ее родители выбрали имя «Маргарита», когда объезжающий свой округ епископ совершал ежеквартальный обход рудника, где она родилась. Это имя по-прежнему употреблялось ее учителями, а также на письменных отчетах, отправляемых каждый месяц ее техасскому попечителю. Однако наиболее подходящим именем, которым наградили ее ковбои на ранчо, было «Козочка», и Козочкой она осталась в «Святой Урсуле», несмотря на увещевания расстроенных дежурных дам.
У Козочки было такое живописное детство, какое бывает разве что на страницах романа о Нике Картере. У нее был предприимчивый отец, который ездил с рудника на рудник, наживая и проматывая целые состояния. Ее зубки прорезались с помощью покерной фишки, а молоко она пила из бокала для шампанского. Ее отец скончался – и довольно вовремя – когда его последнее состояние было в самом расцвете, и оставил свою маленькую дочь на попечение одного английского друга, жившего в Техасе. Следующие три беспокойных года своей жизни она провела на обширном животноводческом пастбище с «Попи» и еще три года – в тихих пределах «Святой Урсулы».
Попечитель сам привез ее и после серьезного совещания с Вдовушкой оставил с тем, чтобы ее характер вылепили в духе культуры восточных штатов. Однако до сих пор восточная культура не наложила на нее своего отпечатка. Если и имела место какая-то лепка, то глину замешивала сама Козочка.
Ее пикантные воспоминания о рудниках и скотоводческих фермах составляли весь дозволенный репертуар укрощенных фантазий. Она продемонстрировала французскому учителю танцев, который обучал их изысканному варианту испанского вальса, нечто настоящее, то, что практикуют мексиканские погонщики скота на ранчо ее попечителя. Это зрелище заставило его одобрительно затаить дыхание. Англичанин, учитель верховой езды, приезжавший каждую неделю весной и осенью, чтобы учить девочек, как правильно ходить рысью, получил урок скачки на необъезженном жеребце, который вызвал его изумленный вопрос:
– Юная леди воспитывалась в цирке?
Козочка была шумной, вульгарной, веселой и громогласной; ее путь был усеян выговорами, взысканиями и незначительными наказаниями, но она ни разу не обвинялась в явном преступлении. Тем не менее, «Святая Урсула» три года жила затаив дыхание в ожидании катастрофы. Судя по ее характеру, мисс Маккой была обязана в один прекрасный день выкинуть им нечто сенсационное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Члены ООС принесли с собой на завтрак подносики, и содержимое их тарелок незаметно перекочевало к ним в подол.
Но, несмотря на это, им по-прежнему грозил провал. К несчастью, в верхнем холле Пэтти столкнулась с Эвалиной Смит и уронила свой поднос медом вниз в центре ковра. В то же мгновение с другого конца коридора к ней устремилась мисс Лорд. Пэтти была девушкой находчивой, экстренная ситуация редко заставала ее врасплох. Плюхнувшись на колени прямо посреди лужи и широко раскинув свои юбки, она принялась неистово разыскивать воображаемую булавку для галстука.
– Так ли уж необходимо перекрывать весь холл? – только и сказала мисс Лорд, проходя мимо.
Ковер, к счастью, был двусторонний, и просто перевернув его наизнанку, Пэтти успешно устранила беспорядок. Остальные две девочки проявили щедрость, поделившись с ней своей долей, так что, в конце концов, она достала мед.
В течение трех бессонных ночей они прикладывали припарки, хотя, наверняка, правильнее было бы сказать, что это припарки «приложили» их. Несмотря на то, что они неоднократно мылись горячей водой, лица их своим внешним видом заметно напоминали чешую.
Мисс Салли, которая являлась представителем отдела здравоохранения «Святой Урсулы», как-то утром встретила Пэтти Уайатт в холле. Она взяла ее за подбородок и повернула к свету. Пэтти сконфуженно заерзала.
– Дитя мое! Что случилось с твоим лицом?
– Я… я не знаю… точно. Похоже на что-то вроде… перхоти.
– Мне тоже так кажется! Что ты ела в последнее время?
– Только то, что нам дают за столом. – Пэтти с облегчением сказала правду.
– Что-то не так с твоей кровью, – вынесла диагноз мисс Салли. – Тебе нужен тоник. Я пропишу тебе чай из посконника.
– О мисс Салли! – серьезно возразила Пэтти. – Мне он не нужен, правда . Я уверена, со мной все будет в порядке. – Ей уже приходилось пробовать чай из посконника, это был самый горький напиток из когда-либо созданных.
Когда мисс Салли встретила Мэй Ван Арсдейл, страдающую тем же недугом, а еще позже Розали Пэттон, она начала беспокоиться. Той весной яблони, вверенные ее заботам на ферме, были поражены щитовкой калифорнийской, но она едва ли ожидала, что болезнь коснется учениц школы. В этот день она руководила завариванием посконника, в гигантских количествах, а перед сном сопротивлявшиеся школьницы выстроились в ряд и по очереди подходили к мисс Салли, которая с черпаком в руке главенствовала над кубком для пунша. Каждая получала полную чашку с жидкостью и выпивала ее со всем изяществом, на которое была способна, пока не подошла очередь Пэтти. Она избавилась от своего питья, опрокинув его в синюю китайскую подставку для зонтиков, стоявшую в холле за спиной мисс Салли. Те, кто были за ней в очереди, последовали ее примеру.
В течение следующих нескольких дней мисс Салли пристально наблюдала за своими маленькими подопечными и, естественно, чешуя исчезла. (Объединенные сирены отказались от припарок.) Она более чем когда-либо уверилась в эффективности посконника.
Вскоре после того, как было создано общество, Мэй Мертель вернулась из дома, проведя там уик-энд. (Ее матушка была больна и прислала за нею. В семье Мэй то и дело кто-то болел.) Она привезла три браслета из скрепленных между собой чешуек в виде змея, глотающего свой хвост. Между изумрудными глазами крошечными буквами было выгравировано «ООС».
– Они просто восхитительны! – произнесла Пэтти с благодарной признательностью. – Но почему змея?
– Это не змея, а Змея, – объяснила Мэй. – Чтобы представлять Клеопатру. Она была Змеей Нила. Мы же будем Змеями Гудзона.
С появлением браслетов любопытство к ООС возросло, но в отличие от других тайных обществ, появлявшихся время от времени, его raison d'?tre оставался загадкой. Школа и впрямь начинала верить, что у общества имелась тайна. Мисс Лорд, которая славилась своим любопытством, однажды остановила Пэтти после занятий по Вергилию и залюбовалась новым браслетом.
– И что же означают буквы ООС? – поинтересовалась она.
– Это тайное общество, – сказала Пэтти.
– Ах, тайное общество! – улыбнулась мисс Лорд. – В таком случае, полагаю, что его название покрыто глубокой тайной. – С этими словами она понизила голос до замогильных глубин.
Было что-то особенно раздражающее в манере мисс Лорд, неизменно подразумевавшей, что выходки ее маленьких учениц ее забавляют. Она не обладала счастливым даром мисс Салли быть на одном с ними уровне. Мисс Лорд взирала сверху вниз (сквозь лорнет).
– Конечно, название – тайна, – молвила Пэтти. – Если оно станет известно, тогда оно перестанет быть секретом.
– И какова цель этого знаменитого общества? Или это тоже тайна?
– Пожалуй, да, то есть, я не должна Вам все рассказывать.
Пэтти улыбнулась мисс Лорд, глядя снизу вверх тем невинным, ангельским взглядом, который всегда предупреждал тех, кто отлично ее знал, что мудрее всего было бы оставить ее в покое.
– Это что-то вроде подразделения Общества Солнечного Света, – прибавила она доверительно. – Мы должны… ну… улыбаться людям и делать их похожими на нас.
– Ясно! – произнесла мисс Лорд тоном дружеского понимания. – Тогда ООС расшифровывается, как Одари Окружающих Смехом?
– О, пожалуйста! Вы не должны говорить это вслух, – Пэтти понизила голос и бросила тревожный взгляд через плечо.
– Я ни за что на свете не проговорюсь, – торжественно обещала мисс Лорд.
– Спасибо, – сказала Пэтти. – Было бы ужасно, если бы это стало известно.
– Это очень славное общество, в женском духе, – одобрительно добавила мисс Лорд. – Но вы не должны хранить его для себя одних. Вы же можете позволить мне стать почетным членом ООС, не так ли?
– Разумеется, мисс Лорд! – любезно проговорила Пэтти. – Если у Вас есть желание примкнуть к нам, мы будем счастливы принять Вас.
– Лорди хочет быть Сиреной! – объявила она своим двум компаньонкам, встретив их вскоре в гимнастическом зале. Отчет о переговорах восприняли весело. Мисс Лорд была кем угодно, только не типичной сиреной.
– Я подумала, что несколько улыбок внесут оживление в унылую атмосферу урока латыни, – пояснила Пэтти. – Лорди забавляет мысль, что она помогает детям в их игре, а детям это не мешает.
Какое-то время ООС расцветало естественным здоровьем юности, но по мере того, как новизна утрачивалась, превращение в красавиц становилось делом обременительным. Мэй и Розали с упорной настойчивостью продолжали изучать книгу о красоте, – предмет находился в области интересов их природных амбиций – но Пэтти чувствовала, что ее призывают иные дела. Началась весенняя охота, и близящийся ежегодный матч с Хайленд-холлом вытеснил ее интерес к кольдкрему и миндальной муке. По своей природе они с Мэй не были simpatica , и, несмотря на настойчивость Мэй, Пэтти стала равнодушной сиреной.
Однажды в субботу, сразу после весенних каникул, Пэтти разрешили позавтракать в городе с «дядей Бобби». Дядей он был только по этикету, но Пэтти не сообщила Вдовушке о том, что «титул» принадлежал ему не по праву родства. Ей слишком хорошо было известно, чем все это обернется. Пойти на ленч с дядюшкой было вполне прилично, но сделать это даже с самым старым и лысым другом семьи было совершенно неприлично.
Когда в сумерках «катафалк» вернулся со станции вместе с Мадмуазель и городской публикой, Розали Пэттон ждала их приезда под крытым навесом. Она отвела Пэтти в сторонку и шепнула ей на ухо.
– Произошло самое ужасное!
– Что? – спросила Пэтти.
– ООС. Все открылось!
– Не может быть! – ошеломленно воскликнула Пэтти.
– Да! Иди сюда.
Розали затащила ее в пустую гардеробную и закрыла дверь.
– То есть, они узнали его название и… все остальное? – спросила Пэтти, затаив дыхание.
– Не совсем все, но узнали бы, если б не Лорди. Она спасла нас в кои-то веки.
– Лорди нас спасла! – Ужас Пэтти мешался с недоверием. – Что ты имеешь в виду?
– Видишь ли, вчера Мэй ходила за покупками с мисс Уэдсворт – а ты знаешь, какая из Уэдди дуэнья. – Пэтти нетерпеливо кивнула. – Кто угодно может ее одурачить. И Мэй под самым ее носом начала флиртовать с продавцом газировки .
– О! – пылко произнесла Пэтти. – До чертиков противно!
– На самом деле, ей это было совершенно ни к чему. Она просто пыталась воплотить принципы ООС.
– По крайней мере, она могла бы выбрать кого-нибудь поприличнее!
– Ну, он вполне приличный. Он обручен с девицей, торгующей нижним бельем за прилавком в магазине Бладгуда, и он не собирался заигрывать с мелюзгой. Но ты же знаешь, как бывает настойчива Мэй Мертель, когда ей взбредет что-нибудь в голову. Бедный молодой человек просто не смог сдержаться. Он был так сконфужен, что не знал, что делает. Он налил Хестер Прингл половину шоколада, половину сарсапарели, и она говорит, что это чертовски отвратительная смесь. Ее так тошнило, что за ужином она ничего не смогла съесть. И все это время Уэдди просто сидела, улыбалась в пространство и ничего не видела; но все девчонки видели, впрочем, как и аптекарь!
– Ах! – едва переводя дыхание вымолвила Пэтти.
– А сегодня утром мисс Салли пошла в аптеку, чтобы купить немного поташа для больного горла Хэрриет Глэдден, и он все ей рассказал.
– И что сделала мисс Салли? – спросила Пэтти слабым голосом.
– Сделала! Она вернулась в бешенстве, рассказала все Вдовушке, они вызвали Мэй Мертель и потом… – Розали закрыла глаза и задрожала.
– Ну, – нетерпеливо произнесла Пэтти. – Что произошло?
– Вдовушка впала в совершенное негодование! Она сказала Мэй, что она опозорила школу и что ее исключат. И она написала отцу Мэй телеграмму, чтобы он приехал и забрал ее. Потом она спросила Мэй, есть ли ей что сказать, и Мэй сказала, что она здесь ни при чем. Что ты и я виноваты не меньше ее, так как все мы состоим в обществе, но она не может о нем рассказывать, потому что дала слово.
– Тварь! – сказала Пэтти.
– А дальше послали за мной и стали задавать вопросы про ООС. Я пыталась молчать, но ты знаешь, какой взгляд у Вдовушки, когда она разгневана. Даже сфинкс не выдержал бы и рассказал все, что ему известно, а я никогда не изображала из себя сфинкса.
– Ну ладно, – проговорила Пэтти, собираясь с духом после потрясения. – И что они сказали, когда выслушали?
– Они не выслушали! Я как раз собиралась нарушить клятву и все рассказать, когда в комнату заглянула никто иная как Лорди. И она была просто великолепна! Она сказала, что все знает об ООС. Что это весьма замечательное заведение, и что она сама является его членом! Она сказала, что это подразделение Общества солнечного света и что Мэй вовсе не собиралась флиртовать с молодым человеком. Она просто хотела улыбаться и быть доброй ко всем, кого встречала, а он этим воспользовался. И Мэй сказала, да, все было именно так, и свалила всю вину на того бедного, невинного продавца газировки.
– Это в ее репертуаре, – кивнула Пэтти.
– И теперь Мэй на него ужасно зла за то, что из-за него она попала в неприятности. Она говорит, что он отвратительный, заносчивый мальчишка и что она не выпьет больше ни одного стакана газировки, пока будет учиться в «Святой Урсуле».
– А ей позволят остаться?
– Да. Вдовушка разорвала телеграмму. Но она назначила Мэй десять наказаний и заставила ее неделю ходить без десерта и выучить наизусть танатопсис. И она больше никогда не сможет ходить за покупками в деревню. Когда ей понадобятся новые ленты для волос, или чулки или еще что-нибудь, она должна будет посылать за ними других девочек.
– А как Вдовушка поступит с нами?
– Никак, а ведь если бы не Лорди, нас троих исключили бы из школы.
– А я всегда терпеть не могла Лорди, – с раскаянием заметила Пэтти. – Ну, разве это не ужасно? Нельзя иметь вечных врагов. Как только подумаешь, что люди – форменные негодяи и начинаешь получать удовольствие оттого, что ненавидишь их, как совершенно неожиданно они оказываются симпатичными.
– Я ненавижу Мэй Мертель, – сказала Розали.
– Я тоже! – от всей души согласилась Пэтти.
– Я собираюсь покинуть ее ветхое общество.
– Я уже это сделала. – Пэтти бросила взгляд в зеркало. – И не покрылась веснушками и не окосела.
– Ты о чем? – уставилась на нее Розали. На минутку она забыла об ужасном свойстве клятвы.
– Я рассказала дяде Бобби.
– О Пэтти! Как ты могла?
– Я… я… то есть… – У Пэтти на мгновение появился сконфуженный вид. – Понимаешь, – призналась она, – я сама подумала, что было бы интересно попрактиковаться на ком-то, поэтому я… я… просто попробовала…
– И он…
Пэтти покачала головой.
– Это было крайне трудное дело. Он мне так ни капельки и не помог. А потом он заметил мой браслет и пожелал узнать, что такое ООС. И не успела я опомниться, как уже рассказывала ему!
– Что он сказал?
– Сначала он хохотал во все горло, потом стал ужасно серьезным и прочел мне длинную лекцию – на самом деле, очень впечатляющую – знаешь, вроде как в воскресной школе. И он забрал у меня браслет и положил себе в карман. Он сказал, что пришлет мне что-нибудь более красивое.
– Как ты думаешь, что это будет? – спросила Розали с интересом.
– Надеюсь, не кукла!
Спустя два дня с утренней почтой прибыл маленький сверток для мисс Пэтти Уайатт. Она вскрыла его под партой на уроке геометрии. Под ватной прослойкой обнаружился браслет из золотых колечек, который застегивался на висячий замочек в виде сердца. На обороте одной из визиток дяди Бобби было написано:
«Это твое сердце. Держи его на замке до тех пор, пока не появится парень, у которого есть ключ.»
Пэтти перехватила Розали, когда та поворачивала на урок французского, и с гордостью выставила браслет на ее личное обозрение.
Розали рассматривала его с сентиментальным интересом.
– Что он сделал с ключом? – поинтересовалась она.
– Мне кажется, – ответила Пэтти, – что он положил его в свой карман.
– Как это романтично!
– Звучит как будто романтично, – согласилась Пэтти с едва уловимым вздохом. – Но на деле это не так. Ему тридцать лет, и он уже начинает лысеть.
IX. Исправление Козочки Маккой
МИСС МАККОЙ из Техаса в течение трех лет подвергалась смягчающему влиянию школы имени Святой Урсулы, но без ощутимого результата. Она была самым упрямым маленьким сорванцом, который когда-либо принимался и содержался в стенах респектабельной школы-интерната.
Ее родители выбрали имя «Маргарита», когда объезжающий свой округ епископ совершал ежеквартальный обход рудника, где она родилась. Это имя по-прежнему употреблялось ее учителями, а также на письменных отчетах, отправляемых каждый месяц ее техасскому попечителю. Однако наиболее подходящим именем, которым наградили ее ковбои на ранчо, было «Козочка», и Козочкой она осталась в «Святой Урсуле», несмотря на увещевания расстроенных дежурных дам.
У Козочки было такое живописное детство, какое бывает разве что на страницах романа о Нике Картере. У нее был предприимчивый отец, который ездил с рудника на рудник, наживая и проматывая целые состояния. Ее зубки прорезались с помощью покерной фишки, а молоко она пила из бокала для шампанского. Ее отец скончался – и довольно вовремя – когда его последнее состояние было в самом расцвете, и оставил свою маленькую дочь на попечение одного английского друга, жившего в Техасе. Следующие три беспокойных года своей жизни она провела на обширном животноводческом пастбище с «Попи» и еще три года – в тихих пределах «Святой Урсулы».
Попечитель сам привез ее и после серьезного совещания с Вдовушкой оставил с тем, чтобы ее характер вылепили в духе культуры восточных штатов. Однако до сих пор восточная культура не наложила на нее своего отпечатка. Если и имела место какая-то лепка, то глину замешивала сама Козочка.
Ее пикантные воспоминания о рудниках и скотоводческих фермах составляли весь дозволенный репертуар укрощенных фантазий. Она продемонстрировала французскому учителю танцев, который обучал их изысканному варианту испанского вальса, нечто настоящее, то, что практикуют мексиканские погонщики скота на ранчо ее попечителя. Это зрелище заставило его одобрительно затаить дыхание. Англичанин, учитель верховой езды, приезжавший каждую неделю весной и осенью, чтобы учить девочек, как правильно ходить рысью, получил урок скачки на необъезженном жеребце, который вызвал его изумленный вопрос:
– Юная леди воспитывалась в цирке?
Козочка была шумной, вульгарной, веселой и громогласной; ее путь был усеян выговорами, взысканиями и незначительными наказаниями, но она ни разу не обвинялась в явном преступлении. Тем не менее, «Святая Урсула» три года жила затаив дыхание в ожидании катастрофы. Судя по ее характеру, мисс Маккой была обязана в один прекрасный день выкинуть им нечто сенсационное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18