Почти во всех его окнах уже горел свет, а значит, уже достаточно поздно — не самое подходящее время для визитов, особенно без приглашения. Но эти условности уже не имели для меня особенного значения, потому что в этом доме скрывался Тимур. На сей счет у меня была стопроцентная уверенность, ну, девяностодевятипроцентная.
Я взлетела на четвертый этаж, как перышко, и остановилась у добротной деревянной двери восемьдесят первой квартиры. Сердце мое бешено колотилось. Еще бы — сейчас, сейчас я его увижу, сейчас я загляну в его прекрасные аквамариновые глаза, обещавшие мне так много счастья и безжалостно обманувшие эти ожидания. Променять меня на какую-то стриптизерку! Не прощу, ни за что не прощу.
Я нажала на кнопку звонка и принялась спешно охорашиваться: одернула изрядно помятое платье, пригладила растрепавшиеся волосы.
— Иду, иду… — отозвался из-за двери раздраженный женский голос.
Я вся подобралась, приготовившись к решающему сражению. Вцепляться этой самой Каринке в гриву я, конечно, не собиралась, но одержать над ней моральную победу планировала.
— Эй, кто там? — снова донеслось из-за двери.
— Мне бы Карину. — Я откашлялась в кулак.
Лязгнули засовы, дверь приоткрылась, и на меня глянула патлатая бабенка в махровом халате. На Карину с фотографии она была не похожа и все ж» кого-то мне напоминала. Я где-то ее видела, причем совсем недавно.
А у патлатой бабенки в глазах тоже огонек загорелся, она тоже пыталась меня вспомнить. Думаю, прозрение нашло на нас одновременно, рты мы открыли разом, но я спросила первой:
— Он… он у вас? Ведь так?
Теперь, когда я ее узнала, у меня отпали последние сомнения в том, что Тимур находится именно в этой квартире. Вы спросите почему? Да потому что открывшая мне дверь патлатая бабенка была секретаршей фирмы «Дом под ключ». Правда, сейчас, без многочисленных украшений, простоволосая, она выглядела совсем по-другому. Прямо пейзанка на отдыхе. М-да… Вот только при чем тут Карина с фотографии? Ладно, разберемся.
— Проходите. — Тимурова секретарша посторонилась, пропуская меня в прихожую.
— Так он у нас? — Я вся горела от нетерпения.
— Ну да, да… — ответила она не очень уверенно и оглянулась.
Этого мне было достаточно, я отодвинула секретаршу Тимура и рванула вперед. Она не стала особенно возражать, торопливо заперла дверь и прошаркала куда-то в сторону, по-моему, на кухню.
Квартира у секретарши была двухкомнатная. Обычная малометражка вроде моей. Даже планировка похожая и мебель тоже, честно говоря. И порядка в ней было не больше, чем в моей. По крайней мере, в гостиной я успела заметить кресло, заваленное неглаженым бельем. Чего я не заметила, так это каких-либо признаков присутствия Тимура: ни в гостиной, ни в спальне.
Я круто развернулась и понеслась на кухню, но и там он не обнаружился. Зато у окна стояла секретарша и нервно обкусывала ногти.
— В чем дело?.. — начала я возмущаться, но осеклась на полуслове и прислушалась. По соседству, в ванной комнате, шумела вода.
Значит, наш котик принимает ванну? Ах, как мило! Что ж, я подожду. Я брякнулась на табурет и закинула ногу на ногу.
— Он пришел сам или вы помогли ему сбежать? — поинтересовалась я у секретарши, которая прилипла к оконному стеклу, внимательно вглядываясь в ночь.
— Он? Ах да, он пришел… пришел сам, — ответила она, обернувшись. Лицо у нее при этом было озабоченное.
— Понятно, — проскрежетала я зубами. Конечно, он пришел сам, а мне даже записки не оставил, негодяй!
Вода в ванной комнате еще немного побулькала и затихла. Похоже, там закрутили кран. Потом раздался щелчок отодвигаемой задвижки. Я приподнялась со стула и… Это был не Тимур, а распаренная девица в пижаме. Девица посмотрела на меня, а я на нее.
— Это кто еще? — спросила девица у секретарши.
— Это… — та не успела меня представить, потому что я ринулась на эту девицу, как кавалерист с шашкой наголо.
— Где он? — рявкнула я, оттолкнула ее и заглянула в ванную, черт его знает зачем. Неужто рассчитывала увидеть там Тимура?
— Откуда взялась эта идиотка? — осведомилась девица в пижаме и набросилась на секретаршу:
— Зачем ты ее впустила?
В ответ та произнесла чуть ли не по слогам:
— Ты что, не поняла, это же оно!
— Я вижу, что это она, а не он! — огрызнулась девица в пижаме и в сердцах хлопнула себя ладонью по ляжке.
Секретарша сделала круглые глаза и снова повторила свое заклинание, на этот раз с раздраженными нотками в голосе:
— Это же она, Каринка, ты что, не врубаешься? Она!
Я уставилась на девицу в пижаме, а она на меня. Что было на уме у нее, мне неведомо, я же переваривала то, что сказала секретарша Тимура. Значит, эта задрыга в пижаме и есть та самая Карина, одна из многочисленных его одалисок? Гм, я бы сказала, ничего особенного, на фотографии она даже лучше, а сейчас, после ванны, с мокрыми волосами и распаренным лицом, она вызывала только сочувствие. И все же, если кто и знает, где скрывается Тимур, то только она, как это ни прискорбно лично для меня.
Поэтому-то я сразу на нее набросилась с главным вопросом:
— Где вы его прячете?
— Кого мы прячем? — Она утерла влажное лицо рукавом пижамы.
Я обернулась к секретарше в поисках поддержки, но на лице у той было неожиданно непроницаемое выражение, как будто не она несколько минут назад, открывая мне дверь квартиры, явственно дала понять, что местонахождение Тимура ей известно.
— Вашего любовника, — процедила я сквозь зубы.
Глава 24.
ОХОТНИЦЫ ЗА ЖЕЛТЫМ КОНВЕРТОМ
Они что, издеваются надо мной, эти крашеные мочалки? Ну нет, я с них, с живых, не слезу! На этот раз я разберусь, я пойду до конца, но Тимура добуду хоть из-под земли. Ой, типун мне на язык!
— Ну хватит, — решительно отрезала я, — у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые разговоры. Я знаю, что Тимур жив, и вы тоже это знаете, а потому не стоит юлить, давайте начистоту.
Похоже, Карина начистоту не хотела, потому что вместо того, чтобы без долгих разговоров отвести меня к любимому, она продолжала препираться с секретаршей.
— Ты что-нибудь понимаешь? Та пожала плечами:
— Столько же, сколько и ты.
Тогда Карина подошла ко мне поближе, практически вплотную, и стала как-то странно приглядываться, будто пытаясь рассмотреть на мне нечто написанное невидимыми шпионскими чернилами.
— Слушай, может, у нее с головой что-нибудь? — поделилась она своими сомнениями с секретаршей. И ласково так спросила уже у меня:
— В детстве с кровати не падала случайно? Или в детском саду горшком по башке стукнули?
Можете себе представить, как я разозлилась.
— Это тебя по башке горшком приложили, если ты в стриптизерки подалась, а со мной все в порядке. И не делайте из меня дурочку, вам это не удастся. Мне все известно, я знаю, кто покушался на Тимура. И еще мне известно, что этого человека нет в живых.
Мне показалось, что Карина побледнела. Нет, не показалось, так оно и было. Ее розовая после горячей ванны физиономия стала белой, как молоко. Она тяжело дышала и беззвучно шевелила губами.
— Ну, что я тебе говорила! — заорала за моей спиной секретарша. — Убедилась, что она все знает, убедилась теперь?!
— Заткнись! — зло оборвала ее стриптизерша. — Дай подумать!
— Вот подумай, подумай, — мстительно посоветовала ей секретарша, — ведь это твоя идея была.
— Заткнись! — снова прикрикнула на нее Карина. — Я сказала, дай подумать. — И забормотала озабоченно:
— Она знает про Корявого, но от кого?
После этих слов пришла моя очередь призадуматься. Как-никак прозвучало прозвище Корявый, а оно не могло оставить меня равнодушной. И козе понятно, что он в самом центре этой запутанной истории и все ниточки ведут к нему.
Я приготовилась услышать еще что-нибудь об Урфине Джюсе — Корявом, однако стриптизерша Карина не спешила приподнять завесу с этой тайны, более того, она, похоже, серьезно вознамерилась сначала вытрясти из меня все, что возможно. Включая пломбы из зубов. Такое ощущение возникло у меня, когда она схватила меня за **» плечи и принялась немилосердно тормошить, приговаривая:
— Ну что ты еще знаешь, колись!
— Руки! — воскликнула я. — Пока не уберешь руки, ни слова не скажу.
Карина скрипнула зубами, но плечи мои оставила в покое.
— Другое дело, — буркнула я, проверяя, не оторвала ли она рукава от моего выходного бирюзового платья. Ох, и досталось ему сегодня — сначала полоумная Вероника его трепала, а теперь эта труженица эротического фронта. Ей-то что, она и голышом неплохо себя чувствует, а я к таким штучкам не привыкла. Убедившись, что рукава остались на месте, я отступила на два шага и примирительно сказала:
— Договоримся так: я рассказываю все, что знаю, а потом вы рассказываете, что знаете, идет?
Но по рукам мы не ударили, потому что стриптизерка набросилась на секретаршу:
— Это все твоя работа! Вы с Корявым засветились, когда шарили у нее в квартире!
Я обернулась и недоуменно посмотрела на секретаршу, а стриптизерка разъярилась еще сильнее, прямо как цепная собака:
— Вы с Корявым, придурки, прокололись! Вас засекли!
— Ничего подобного, мы были осторожны! Я все время по сторонам смотрела! — взвизгнула секретарша.
Я переводила взгляд с одной женщины на другую и все никак не могла взять в толк, что происходит.
— Значит, глаза у тебя косые! — клокотала стриптизерша.
— Сама бы ехала и шарила там, — отбрила ее секретарша, — а то нас с Корявым послала: «Переройте всю квартиру, но так, чтобы никаких следов». Думаешь, легко квартиру перерыть и следов не оставить?
Боюсь, что до меня только сейчас стал доходить смысл этих препирательств. Во всяком случае, я догадалась, чью квартиру они имели в виду. Меня оторопь взяла: если они устроили у меня обыск, то когда это произошло? Вчера? А как же Тимур? Его уже не было в моей квартире, или… Или он исчез с их помощью? Да, тут есть над чем поломать голову, а то и сломать ее напрочь.
Тем временем сцепившиеся секретарша и стриптизерша дошли чуть не до рукопашной, каждая отстаивала свою правоту с помощью крика и Золеных словечек, не обращая на меня ни малейшего внимания. Они орали друг на друга, как две сумасшедшие, распаляясь все больше и больше. Тем неожиданнее была внезапно наступившая тишина. Они перестали драть глотки и уставились на меня, и их взгляды мне не понравились.
Первой заговорила Карина, все о том же, но спокойнее:
— Говоришь, там не было ничего подозрительного?
— Точно, — подтвердила секретарша, — мы приехали часа в два. Корявый запросто открыл дверь — замок у нее простейший, вошли, осторожно все осмотрели — и назад. Минут сорок у нас на это ушло. Конверта там не было…
— А возле дома никого не заметили? — опять не вытерпела стриптизерша. — Может, за вами следили?
— А что возле дома? — пожала плечами секретарша. — Там было спокойно, стоянка и та пустая… — Она задумалась. — Я все помню прекрасно: ни тебе старух на лавке, ни детей… Я еще подумала, надо же, как повезло… Только когда мы машину ставили, зеленая «Ока» от дома отъехала, такая задрипанная, вся в грязи. Никто за нами не следил, это точно!
Не знаю, успокоилась ли стриптизерша Карина, а я прямо на табурете подпрыгнула, услышав про грязную зеленую «Оку». Точно такая была у одной моей подружки, небезызвестной вам Люськи, и лично мне подобное совпадение показалось подозрительным. Что Люська делала возле моего дома в два часа дня, в то время, когда я, рискуя жизнью, искала того, кому выгодна смерть Тимура? Вы там как хотите, а я могу найти единственное объяснение ее визиту: она приезжала за Тимуром, а это значит… А это значит, что он сейчас у нее! Вот так Люся, вот так подруга детства! Впрочем, чему тут удивляться, она ведь сразу на него глаз положила!
Это открытие так меня потрясло, что выплывший на поверхность факт обыска в моей квартире перестал меня сколько-нибудь трогать. К Люське, немедленно к Люске! Я вскочила с табурета, но дорогу мне неожиданно преградила Карина.
— В чем дело? — Я попыталась ее оттолкнуть, но она расставила ноги и уперлась ладонями в стены узенького коридорчика, отделяющего кухню от прихожей, и сдвинуть ее с места было все равно что гору передвинуть.
— А в том, что ты отсюда не выйдешь!
* * *
С одной бы я еще справилась. По крайней мере, опыт моего недавнего противоборства с Марго, а также непродолжительная потасовка с Вероникой на могиле якобы Тимура давали мне основания так думать. Но, сражаясь с двумя, да еще такими пышнотелыми, как эти коварные бабенки, я очень быстро выдохлась. Они скрутили меня в считанные минуты, если не секунды. Карина пригвоздила меня к стене коленкой, а секретарша связала мне руки поясом от своего махрового халата.
Тогда я начала орать, а Карина — душить меня, заодно скомандовав секретарше:
— Скотч, тащи скотч!
Та приволокла лейкопластырь, и они, пыхтя и толкаясь, заклеили мне рот. Липкая лента стянула не только губы, но и кожу, я напрягла мышцы лица, пытаясь избавиться от лейкопластыря, но у меня ничего не вышло, только слезы из глаз брызнули.
Изловчившись, я все же пнула стриптизершу по лодыжке острым носом туфли, Карина взвизгнула, обозвала меня заразой и распорядилась, обернувшись к секретарше:
— Веревку давай, свяжем ей ноги. Секретарша сбегала в прихожую и приволокла оттуда моток капронового шнура. Потом они вдвоем усадили меня на табурет и крепко перемотали мне щиколотки. Сделали они это так быстро и споро, словно только тем и занимались. Я же только мычала, а что я могла еще сделать?
— Уф! — Секретарша вытерла вспотевший лоб кухонным полотенцем. — И что с ней дальше делать?
Как вы понимаете, речь шла обо мне, бедной.
— Что-что, избавляться, конечно, — пробурчала Карина, — иначе она нас заложит.
Секретарша немного помолчала, а потом уточнила с тяжким вздохом:
— Каким образом?
— Подумать надо, — многозначительно изрекла стриптизерша.
Я безумно хотела вмешаться в этот диалог, но с заклеенным ртом не очень-то поговоришь.
— Ладно, дождемся, когда все угомонятся, — решила Карина, — и часа в два-три оттащим ее на какой-нибудь пустырь или, еще лучше, в реку сбросим.
— Живую? — эхом отозвалась секретарша.
— Идиотка, — процедила в ответ стриптизерша, — сначала прикончим, разумеется.
— Ну нет, — запротестовала секретарша, — только не в моей квартире, потом сколько ни три, кровь не отмоешь.
— Ну хорошо, хорошо, на берегу ее и пристрелим…
Можете себе представить, что я чувствовала, пока они решали мою судьбу в моем же присутствии да еще в подобных выражениях.
Превратив меня в недвижимый куль с испуганными глазами, эти две мегеры угомонились, закурили и пустились в рассуждения.
— Но как она узнала про Корявого? — Это выступила секретарша.
— Может, на понт взяла? — предположила стриптизерша. — Хотя этот Корявый такой коз-зел… — Она пустила струю дыма прямо мне в лицо.
Мне захотелось чихнуть, но попробуйте это сделать с заклеенным ртом.
— Так, может, ее расспросить поподробнее?
— Расспросила одна такая, — стриптизерша презрительно сплюнула в кухонную раковину, — ты и так все дело испортила, хоть от тебя требовалось всего ничего. Это я организовала Корявого, это я все продумала… А от тебя требовалось только выяснить, когда Проскурин один отправится на дачу, да за бумагами проследить, а ты все прошляпила, идиотка…
— Но Каринка, — залебезила перед ней секретарша, — документы все время в сейфе лежали, как глаза закрою, так вижу этот желтый конверт. Кто же знал, что он исчезнет!
Услышав про желтый конверт, я чуть не заорала, и только облепивший рот лейкопластырь мне в этом воспрепятствовал. Вот, значит, за чем они охотились? За желтым конвертом! Его содержимое — конечная цель цепи страшных преступлений, к которым я оказалась причастна по милости Тимура. Впрочем, буду справедлива: не столько по его милости, сколько по собственной глупости. Вот уж действительно, никогда не знаешь, где кончается любовь и начинается маразм.
Стоп, сейчас не до лирических отступлений. Нужно обдумать ситуацию. Итак, на чем я остановилась? На желтом конверте. Похоже, именно его они и искали в моей квартире. Но как они узнали о наших с Тимуром отношениях? А секретарша на что, я ведь по десять раз на дню ей звонила, а телефон в офисе наверняка с определителем номера! Прибавьте к этому мой визит к Варфоломею. Вы можете поручиться за то, что, пока я лаялась с ныне покойным компаньоном, секретарша не стояла за дверью, жадно внимая каждому слову? Вот то-то же! А Урфин Джюс, он же Корявый? Он ведь тоже видел меня на кладбище! Краска прилила к моему обезображенному лейкопластырем лицу, едва я сообразила, что Урфин Джюс шарил в моей квартире в тот самый момент, когда я вынюхивала его след. Боже, сколько же глупостей я наделала! И самая непростительная из них — визит на квартиру чертовой секретарши. Непростительная, она же последняя. Очень слабое утешение.
Внизу у подъезда плавно зашелестели тормоза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21