Извините, формальности.
Я послушно выполнила его просьбу, все еще не веря, что так легко отделалась. Неужели этот капитан такой легковерный? Ведь он ровным счетом ничего не выяснил. Впрочем, я тоже ничего не поняла. Я по-прежнему не знаю, куда девался Тимур и где сейчас Альбина. Кстати, не повторить ли мне свой вопрос? По-моему, это будет вполне логично.
— Но где же все-таки Альбина?
— А разве я вам не сказал? — удивился капитан Петраков.
— Да нет, — растерялась я. Он вздохнул:
— Тогда придется вас расстроить. Вашу знакомую, Альбину Васильевну, этой ночью убили.
— Кто? — истошно заорала я и прикрыла рот ладонью.
— А вот этого мы пока не знаем, — озабоченно изрек капитан.
Я другими глазами посмотрела на паркет, по которому все еще ползал один из помощников капитана Петракова. Значит, законная жена Тимура Альбина, красивая, насмешливая и ироничная, теперь мертва?
Не могу в это поверить! Выходит, она так и не узнает, что ее любвеобильный супруг не спит вечным сном на Новониколаевском кладбище и что еще вчера он был в моей кровати, а где теперь, неведомо.
— До свидания, — сказала я деревянным голосом и шагнула в прихожую.
Парень, который впустил меня в квартиру, предупредительно распахнул передо мной дверь, и я шагнула в гулкую и безнадежную пустоту.
Глава 16.
КТО ТЫ, МОЙ СУПЕРМЕН?
С лестницы я скатилась кубарем, пулей вылетела из подъезда и рысью понеслась от этого проклятого дома. Дальше, дальше, дальше… Быстрее, быстрее, быстрее… Вдруг сыщики передумают и вернут меня обратно? Я словно слышала вкрадчивый голос капитана Петракова: «Ну и заврались же вы, гражданка Колпакова, мы ведь знаем, в каких отношениях вы были с гражданином Проскуриным. Не в служебных, а в любовных. А еще мы знаем, что ваш любовник жив. И сюда вы пришли не соболезнования вдове выражать, а его искать».
Остановилась я лишь после того, как совершенно выбилась из сил. Обнаружила себя в каком-то сквере и рухнула на ближайшую скамейку.
Что дальше, спрашивала я себя и не находила ответа. Может, вернуться домой, запереть дверь и тихо ждать, чем дело кончится, ни во что не вмешиваясь. Да, хорошая мысль, жаль только, не пришла мне в голову раньше. Теперь поздно. И если я вернусь домой, мне только и останется ждать, когда по мою душу явится капитан Петраков или кто-нибудь из его команды. Например, тот парень, что открыл мне дверь. И боюсь, на этот раз одними расспросами дело не обойдется. Ведь я теперь первейшая кандидатура на роль убийцы Варфоломея, поскольку остальные, а именно Урфин Джюс и Альбина, вышли из игры. Странно, что меня не арестовали прямо в Тимуровой квартире. И этой странности есть только одно объяснение — им не хватает фактов, они еще не знают, какие отношения связывали меня и Тимура, или догадываются, но пока не могут доказать. Зато когда докажут, навесят на меня всех: и Альбину, и Варфоломея. И тогда без Тимура мне не выкрутиться.
Да где же этот Казанова? Втравил меня в такую авантюру, а потом взял и исчез в неизвестном направлении. А мне теперь расхлебывай. Пока его носит неведомо где, кто-то убил его жену, а он об этом даже не знает. Мысль о том, что с ним тоже расправились, я прогоняла от себя, как шелудивую уличную собачонку. Это что же: потерять его во второй раз, причем теперь на самом деле? Ну нет, я этого не переживу. Слезы полились из моих глаз, я полезла в сумочку за носовым платком и, конечно же, наткнулась на эти ужасные фотографии в конверте. Ох, лучше бы они мне не попадались, потому что на ум мне вдруг пришла совершенно запредельная идея: а что, если Альбину убил Тимур? Разумеется, я тут же погнала ее прочь самой что ни на есть поганой метлой, но она засела во мне, как заноза.
Этого не может быть, говорила я себе, Тимур не убийца. И сама же себе противоречила: «А много ли ты о нем знаешь, о своем драгоценном супермене?» И крыть было нечем, поскольку снимки, лежащие у меня на коленях, уже поколебали мою беззаветную веру. И все же ходить налево — это одно, а убивать — совсем другое. Сколько мужиков имеют любовниц, но это не означает, что они спят и видят, как порешить собственных супружниц. Что меня смущает, так это странное совпадение его исчезновения с убийством Альбины. Если бы сыщики знали то, что знаю я, то наверняка бы обвинили Тимура в убийстве Альбины, а меня объявили сообщницей. А если прибавить сюда то, что случилось с Варфоломеем и Урфином Джюсом… Господи, я похолодела, да ведь я понятия не имею, когда Тимур покинул мою квартиру, может, через пять минут после меня. А если так, то чисто теоретически все три убийства можно запросто повесить на него.
Но человек с ногой, закованной в гипс, на такое физически не способен, упорно искала я алиби для Тимура. Увы, и оно было весьма шатким. Во-первых, вы, конечно, помните, что перелом моя подруга Люся оставила под вопросом. Во-вторых, уж если он каким-то образом ко мне добрался, а потом ушел, то, откровенно говоря, все остальное тоже вполне вероятно. По крайней мере, с точки зрения формальной логики, коей и будет руководствоваться сыщик Петраков. А почему бы, задастся он вопросом, бизнесмену Проскурину не убить и жену, и компаньона? И не привлечь при этом в помощницы свою полюбовницу гражданку Колпакову? Не сомневаюсь, он подгонит нас с Тимуром под подходящую статью. Вот только убийство Урфина Джюса не укладывается в сухую схему, но ничего, капитан Петраков придумает, как и его навесить на нас с Тимуром. Да, на нас с Тимуром, но это в том случае, если он найдется, а если нет? А если нет — отвечать за все буду я одна. Ну уж нет, я им не дамся за рубль двадцать!
И все же, как я ни хорохорилась, паническое настроение захватывало меня все больше и больше. В какой-то момент я даже пожалела, что не выложила сыщикам все от начала до конца: и про Тимура, и про Урфина Джюса, и про желтый конверт, извлеченный из валенка, и про то, зачем я в действительности посещала Варфоломея и Альбину. Может, вернуться и все им рассказать, уныло спросила я себя. После этого они почти наверняка меня упекут, но когда-нибудь все выяснится, и меня отпустят. Да, только прежде им нужно будет найти убийцу. Но вот незадача, станут ли они его искать, когда под рукой уже имеются два замечательных кандидата: я и Тимур. И мотив не придется высасывать из пальца, поскольку он на поверхности, такой простой и незамысловатый: неверный муж избавляется от надоевшей жены и партнера по бизнесу, не желая с ними делиться. Осуществить этот коварный план помогает ему любовница, то есть я. Прошу любить и жаловать.
Отсюда вывод: все, что мне остается, самой докопаться до истины, и сделать это надо прежде, чем меня припрут к стенке. И времени у меня очень мало, речь идет о считанных часах, если не минутах. Как только они все проверят и сопоставят, так сразу и прискачут ко мне с наручниками. Собственно, поэтому мне и нельзя возвращаться домой. Мне нужно действовать, действовать, действовать. И действовать быстро, эффективно и хладнокровно. Да, но с чего начать? Впрочем, здесь двух мнений быть не может: я должна как можно скорее найти Тимура. И мой первый вопрос к нему прозвучит так:
«Кто ты, мой супермен? Может, я чего-то о тебе не знаю?»
И подразумевать я буду не только барышень с фотографий, как вы догадываетесь.
Кстати, о барышнях. А не взяться ли мне за них? Кто мешал Тимуру перебазироваться к одной из них? Помнится, ему не понравилось мое угощение, вот он и перебрался к дамочке позаботливей, а такая наверняка имеется в его обширной коллекции. Знать бы только, какая точно. Я брезгливо вытряхнула из сумочки снимки, врученные мне Альбиной, разложила их на скамейке и принялась изучать на предмет выявления наиболее хозяйственной особи. А это было очень даже непросто, учитывая тот факт, что коллекция, собранная нанятым Альбиной детективом, насчитывала восемнадцать разнокалиберных красоток, и еще неизвестно, все ли Тимуровы подружки в нее попали. Моей карточки, к примеру, в ней нет, и не могу сказать, чтобы я сильно убивалась по этому поводу.
Я долго перебирала фотографии, время от времени тяжко вздыхая. По мне, все эти «киски» были на одно лицо, и брюнетки, и блондинки, и рыжие, потому что индивидуальности в них — чуть. Смазливые бабенки — это все, что о них можно сказать, ну разве что за Исключением вот этой, стриженной под мальчика, с выразительными глазами цвета янтаря. Кажется, ее Альбина называла эксцентричной дрянью? Но как раз она меньше всех прочих походила на преданную Пенелопу, а потому я отложила ее фотографию в сторону. Зато на Пенелопу тянула пышногрудая шатенка с сонным коровьим взглядом. Я перевернула снимок и прочитала на обратной стороне: «Березуцкая Наталья, город Киев, Крещатик, 146, квартира 19» — и присвистнула. Ничего себе география! Нет, Киев — это, пожалуй, далековато.
Фотографии киевской Пенелопы и янтарноглазой оригиналки я сунула обратно в конверт и вплотную занялась шестнадцатью оставшимися соискательницами любви моего неверного супермена. И уже из этих отобрала три наиболее подходящие кандидатуры. Крашеной блондинки с огромным акульим ртом, позирующей на фоне черного «Мерседеса», сосредоточенной брюнетки с усиками на верхней губе и простоватой бабенки в сарафане в горошек, на снимке увлеченно поглощающей мороженое. Эти по крайней мере проживали в нашем городе, причем та, с мороженым, судя по сделанной детективом записи, жила в одном районе со мной, буквально через две улицы. Не исключено, что Тимур посещал ее, возвращаясь от меня, ревниво подумала я, или меня — по дороге от нее. Вот с нее-то я и начну!
* * *
Она смотрела на меня удивленно. Эта самая Людмила Провоторова, в жизни еще более простецкая, чем на фотографии, особенно в застиранном ситцевом халате с обвислыми рюшами. И что он в ней только нашел, право слово!
— Вы ко мне? — спросила она, вытирая руки о подол своего выцветшего халата.
— К вам, к вам, — заверила я ее.
— Да? — поджала она губы. — Что-то я вас не знаю.
— Зато у нас есть общие знакомые, — объявила я с нарочитым пафосом. — Например, Тимур Алексеевич Проскурин.
Простушка побледнела, как полотно, судорожно вцепилась в ворот халата и прошептала:
— Проходите…
Я воспользовалась ее радушным приглашением, сама же хозяйка, прежде чем закрыть за мной дверь, обвела встревоженным взглядом лестничную площадку, словно желая удостовериться, что нас никто не подслушал. Многообещающее начало!
В квартире она вела себя не менее странно, суетливо металась по прихожей и протяжно вздыхала. Я помалкивала, ожидая, что такое ее поведение как-нибудь объяснится. Вдруг она волнуется из-за того, что в ее спальне скрывается Тимур? Может, стоит, не теряя времени, провести разведку боем?
— Я тут как раз огурцы закрываю, — наконец произнесла простоватая Людмила. — И… Может, мы на кухню пройдем?
На кухню так на кухню. Между прочим, эти самые огурцы только подтверждают мою версию. Простушка-то хозяйственная.
На кухне было парко, как в русской бане, еще там пахло уксусом, укропом и лавровым листом. Прибавьте к этому трехлитровые банки, теснящиеся на обеденном столе, мокнущие в тазу огурцы и большую эмалированную кастрюлю на плите — и картину бурной хозяйственной деятельности можно считать завершенной.
Здесь наша простушка молитвенно сложила на груди руки и пробормотала извиняющимся тоном:
— Честное слово, это у нас было всего три раза, ну четыре, и с тех пор мы больше не виделись. Уже полтора года не виделись!
Уж не принимает ли она меня за его жену, явившуюся, чтобы проредить ее унылый перманент?
Я не успела ничего возразить, а хозяйственная Тимурова пассия захныкала:
— Только не говорите ничего моему мужу, я вас умоляю, он… он должен с минуты на минуту прийти…
Ну раз так, то Тимура здесь точно нет, решила я, не стоит на эту Людмилу терять свое драгоценное время.
А та продолжала каяться:
— Сама не знаю, как грех такой на меня нашел? Чем хотите клянусь, чтобы я когда-нибудь прежде или потом — ни-ни, а тут просто не знаю, не знаю… А муж, он у меня такой ревнивый, он меня сразу убьет!
Она громко зарыдала.
— Раньше думать нужно было, — зачем-то ляпнула я, при том, что сама была в той же самой шкуре. Вернее, не совсем в той, я, по крайней мере, не замужем в отличие от этой падшей домохозяйки.
Простушка зарыдала пуще прежнего и шумно высморкалась в рюши.
— Я… Я его не завлекала, вы не думайте, — донеслось до меня сквозь протяжные всхлипы, — мы случайно познакомились, на остановке. Я… Я даже думала сначала, что он разведенный…
— Понятно, понятно, — вяло махнула я рукой.
Только интимных подробностей мне и не хватало. В другой раз я, может быть, намотала бы их на ус, но сейчас мне было не до того.
— Да не убивайтесь вы так, я не в претензии, — буркнула я и напустила туману:
— Во всяком случае, пока.
Падшая домохозяйка перестала реветь и захлопала слипшимися ресницами:
— И что… И что же вам надо? Резонный вопрос. Я пожала плечами:
— Честно говоря, ничего. Просто хотела познакомиться.
Не знаю, удовлетворилась бы таким ответом хозяйственная простушка или снова принялась бы оправдываться, но дверь в прихожей громко стукнула.
— Мой муж, — прошептала бывшая любовница моего супермена и ошалело уставилась на меня.
Сейчас я стану свидетельницей семейного скандала, а то и битвы на сковородках!
Только я так подумала, как в кухню ввалился угрюмый коренастый тип с авоськой картошки. Я вежливо с ним поздоровалась, а совращенная Тимуром с пути истинного домохозяйка затарахтела:
— Это сослуживица, вот, пришла узнать, как я тут, в отпуске…
— Опять срочная работа? — начал медленно свирепеть супружник и швырнул авоську с картошкой на пол.
— Нет-нет, что вы, что вы, я всего лишь на минутку. — С этими словами я стала отступать к двери, предоставляя этой парочке выяснять отношения без меня.
Кажется, я догадываюсь, каким образом наша хозяйственная пчелка улучала минутку для свиданий с Тимуром — ссылалась на срочную работу и, не исключено, практиковала этот повод до сих пор. Может, с Тимуром, а может, с другим. Не так уж это сейчас важно, главное, Тимура у нее нет. Не станет же она прятать его под супружеской кроватью!
Глава 17.
ПОДРУГИ ПО ЖЕНСКОМУ СЧАСТЬЮ
Следующий визит я нанесла на улицу Макаренко. Именно там, если верить надписи на обратной стороне фотокарточки, проживала усатая брюнетка с претенциозным именем Лилия. Лилия Карташова. Но та, что открыла мне дверь, совершенно на нее не походила. У нее было веснушчатое лицо, бесцветные ресницы, а что касается волос, то рассмотреть их не представлялось возможным, поскольку голову она обмотала махровым полотенцем, словно только что вышла из ванной.
— Вам кого? — хмуро осведомилась женщина.
— Мне Лилию Карташову, — смиренно ответствовала я.
— Да? — Особа в полотенце недовольно скривила рот, словно передразнивая меня. — А Карташовой, между прочим, нужно три раза звонить.
Я скосила взгляд и увидела незамеченную мной прежде табличку у двери: «Татаринцева — 1 звонок, Барчук — 2 звонка, Карташова — 3 звонка». Значит, я имею дело с Татаринцевой. Как говорят в таких случаях, приятно познакомиться.
— Извините, не знала, — пробормотала я.
— А что, она вас не предупредила? — смерила меня подозрительным взглядом неприветливая соседка Лилии Карташовой.
— Нет, — покачала я головой и призналась:
— Честно говоря, я без приглашения пожаловала.
— Да? — как-то странно переспросила женщина. — Ну так ее все равно нет, укатила вчера на юга со своим хахалем.
— Хахалем? — Бог знает, почему я так растерялась. Не могла же я предположить, что Тимур махнул на юг в гипсе?
— Ну да, — соседка Лилии Карташовой продолжала полировать меня своим изучающим взглядом, — собралась и умотала. А что ей, ни забот, ни хлопот, ни угрызений совести. Крутит с женатым мужиком напропалую, как будто так и надо!
Мне стало как-то не по себе.
А соседка усатой подружки Тимура истолковала мое замешательство на свой лад:
— А вы, видать, его жена? Да, позднехонько вы хватились, позднехонько, ничего не скажешь. Он тут уже целый год пасется, а вы и в ус не дуете.
— Год? — Я мучительно сопоставляла сроки, пытаясь вспомнить, что мне вчера говорила Альбина. Когда она закончила свою слежку за Тимуром?
— Да без малого. Только от нее прежний отвадился, коммерсант, так тут и ваш объявился, весь пылает от любви. Чуть не каждый день тут околачивается и на гитарке своей с утра до вечера брынькает.
У меня отлегло от сердца, когда я услышала про эту гитарку.
Я даже позволила себе улыбнуться:
— Нет, мой на гитаре не играет.
— Тогда чей же он, если не ваш? — недоверчиво переспросила соседка. — Вашего как зовут, Олег?
— Нет, — покачала я головой.
— А как? — не унималась эта въедливая особа. Видно, уж очень ей хотелось, чтобы мой муж оказался «хахалем» Лилии Карташовой.
Я решила сделать ей мелкую пакость:
— Моего мужа зовут Варфоломей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21