Нет, он не спорит, что с появлением Алистратова характер и поведение Пантова существенно изменились. Он уже не разбрасывал, как в былые времена, матюги направо и налево. Из лексикона исчезли его любимые словечки «бляха-муха» и «ептыть», без которых ещё несколько месяцев назад он не мог связать и пары предложений. За последнее время Вован ни разу не видел своего шефа в джинсах. Он стал строго, но модно одеваться и не снимал пиджака и галстука даже в тридцатиградусную жару. Он даже перестал трескать водку и, увлекшись дочерью спикера, казалось, забыл, на какой улице находится заведение госпожи Петяевой, которое он регулярно посещал почти каждый выходной.
Конечно, Вован не дурак, и нисколько не сомневался в том, что перемены в облике Пантова — дело временное. Пройдут выборы, слиняет в свою Москву Алистратов, и, если Пантов победит, все встанет на свои места. Но останется ли он у тела патрона и сможет ли в дальнейшем пользоваться хотя бы маленькими объедками депутатской власти, которые ему полагались по должности помощника? А ведь он уже так привык повелевать и никого не бояться…
Вампиры и демоны все-таки обложили героя-освободителя, загнали к краю скалы и сбросили в пропасть. Неаронов выключил компьютер и посмотрел на стенные часы. Шел десятый час в вечера.
Нет, чего бы это ему не стоило, а надо с глазу на глаз встретиться с Пантовым и выяснить отношения. Если депутат по-прежнему нуждается в его услугах и помощи, то Вован попросит лишь одного — не унижать. Но если он на что-то обижается и их дружба угасла, то пусть так и скажет. Неаронов уйдет с дороги.
Он накинул не себя куртку и вышел из кабинета, решив нанести Пантову неожиданный визит.
Подъехав к дому, в котором жил босс, он запрокинул голову вверх. В окнах квартиры Пантова горел свет. «Уж не утешает Мишеньку ли на своей груди дочь спикера?» — подумал Вован, но смело зашагал к подъезду.
Дверь открыл депутат. Он был в длинном атласном халате.
— Тебе чего?
— Важный разговор есть, Михаил Петрович, — ответил Вован.
— Важный для тебя или для меня?
— Для нас, — чуть слышно ответил помощник.
Пантов с ехидной иронией улыбнулся:
— Ну, проходи. Только больше четверти часа я тебе уделить не смогу. Так что начинай плакаться с порога…
Они прошли на кухню, но Вован успел заметить, что в зале на столе стояла бутылка «Мартини» и тарелки с закусками. Пантов, явно, ожидал гостей. «Но разве гостей встречают в домашнем халате? Уж, не Алистратова ли с подружками ожидает шеф?» — подумал Вован и присел на краешек стула. Пантов, поправив ворот халата, выжидающе смотрел на него.
— Я не могу найти себе места, Михаил Петрович! Просто не знаю, какая кошка пробежала между нами.
— Я так и думал, что ты придешь выяснять отношения.
— Но вы хотя бы объясните, в чем причина вашего охлаждения к моей персоне. Разве я в чем-то провинился? Или что-то не так делаю?
— Ты виноват уж в том, что на свет родился. — Злорадно засмеялся Пантов, но через несколько секунд его глаза заполнила ярость, — Смываться тебе надо из этой области, Вован.
— С чего бы это?
— Нашкодил очень. Вот с чего! Марфинская бабка, у которой вы стянули икону, подробно описала твою физиономию.
— Кому?
— Пока только Алистратову. Он останавливался у неё в доме, когда приезжал в Марфино. Теперь ты понимаешь, почему я тебя не беру с собой в этот городок?
Вован опустил голову.
— Может вернуть ей икону? Подбросить и старуха успокоится.
— Ты с ума сошел. Икона уже в чемодане у француза.
— Я её выкраду…
— Думай, что говоришь! Он сразу же обратится в милицию. И тогда уже сыщики всерьез заинтересуются, что это за ценность такая, которую в течение короткого времени крадут дважды! Только учти, если делу с иконой дадут ход, я тебя выгораживать не стану. А послушаешься совета и исчезнешь, постараюсь все уладить.
— Вы бы и так могли все уладить…
— Достаточно, Неаронов! — Пантов в гневе стукнул кулаком по столу, — Последнее время я только и делаю то, что вытягиваю тебя из разных передряг. Ты слишком возомнил о себе! Даже стал указывать, как мне себя вести…
— Но ведь Алистратов указывает!
— Ты — говно по сравнению с Алистратовым. Мизинца его не стоишь!
Помощник гордо поднял голову:
— То-то я и вижу, что с приездом этого московского выскочки ваш рейтинг начал резко падать. А когда я помогал вам и мы работали бок о бок, в Марфино в вашей победе никто не сомневался! Разве вы не видите, Михаил Петрович, что вас топят.
— Убирайся! — сквозь зубы процедил Пантов.
Но Вована уже прорвало.
— И со мной вы ничего не сделаете. Ни-че-го! Мало того, вы предпримите все меры, дабы с моей головы не упал ни один волосок. Иначе сами окажетесь в дерьме. Разве не вам я принес икону? Разве не у вас оказались статуэтки коллекционера Бронзы? В конце концов разве не для вашей избирательной компании типография шлепала поддельные опросные листы?..
— Ты мне угрожаешь?
— Ну, что вы, Михаил Петрович! — нервно засмеялся Неаронов, — Как я вам могу угрожать? Разве я враг сам себе? Вы, при ваших связях и депутатской неприкосновенности отделаетесь испугом, а меня за убийство Бронзы и ограбление старухи надолго упекут за решетку. Нет, бежать в милицию и жаловаться я не собираюсь. Но и вы меня туда не сдадите, потому что я слишком много о вас знаю.
— Вон ты как повернул дело! — выдавил из себя удивление Пантов, умерив ярость.
— А что же вы хотели? Вместе заваривали кашу, давайте вместе и расхлебывать. И чем быстрее, тем лучше.
— Пожалуй, ты прав, — уже совсем примирительно ответил хозяин квартиры. — Но пойми, после сегодняшнего откровенного разговора, мы не сможем работать вместе.
— И не надо. Но я не хочу ни от кого прятаться и никуда уезжать.
— А старуха?
— Она помрет не сегодня, так завтра. — Двусмысленно ответил Вован. — Старая она очень, понимаете, старая!
Пантов бросил взгляд на часы.
— Хорошо. До выборов ничего менять не будем. Но после — мирно расстанемся. По рукам? — он ещё раз посмотрел на часы и протянул руку.
Вован вышел из подъезда и направился к своей машине. Почему же Пантов так быстро смял разговор? Кого из поздних гостей он ожидал?
Он завел двигатель, и резко рванул автомобиль. Но проехав с километр, круто развернулся. Кто должен прийти к нему в гости?
Вован с выключенными фарами объехал дом патрона с другой стороны и остановился в скверике под густой листвой огромных тополей. Ожидать ночного гостя долго не пришлось. Около подъезда затормозила машина с шашечками на дверях. Из такси вышла Клякса и быстро направилась к подъезду.
«Мирно расстанемся?» — вспомнил Вован последние слова патрона и усмехнулся: если бы это произнес не Михаил Петрович, можно было бы поверить. Но он понимал, что Пантов никогда не простит обиды и обязательно постарается избавиться от свидетеля, который слишком много знает о его темных делишках. Каким образом он это сделает, Вован пока сказать не мог. Но в том, что недельки через две за ним начнется настоящая охота, он нисколько не сомневался. Конечно, Вован не такой простак и постарается обязательно что-нибудь придумать. К тому же он никогда не считал себя глупее своего босса. А пока — пока он все время будет держаться Бобана. С ним его никто не тронет. В этом он был убежден.
Неаронов взглянул на окна Пантова. Свет в зале пригашен. Наверное, «Мартини» уже было разлито по стаканам и начиналась прелюдия к любовной идиллии. Ну что ж, он, Вован, попытается внести в сегодняшний вечер кое-какие изменения.
Он завел машину и, чуть притрагиваясь к педали газа, тихо поехал к ближайшей телефонной будке. Достав из кармана записную книжку и открыв её на нужной странице, он набрал номер.
— Миша, это ты? Где ты пропадал все это время? — раздался женский голос.
— К сожалению, это не Миша. — Ответил он, постаравшись изменить голос, — Но если хотите увидеть где и с кем Миша пропадает, то приезжайте к нему домой. Будете третьей. Групповуха — это так замечательно! — он рассмеялся и повесил трубку.
Он снова полистал свой блокнот и с сожалением цокнул: гостиничный номер, в котором жил Пьер Кантона был в другой записной книжке, которая осталась на работе.
6
Агейко положил на стол перед Евнухом пачку сигарет:
— Кури.
— Бросил.
— Пить тоже ничего не будем? — и, оглядываясь, в поисках официанта добавил, — А то как-то странно получается: два здоровых мужика пришли в кафе и заказали чай с пирожными.
Евнух пожал плечами:
— Можно и выпить. Давай закажем джин с тоником. Только плачу я.
— Богатый? — улыбнулся Агейко. — Значит, госпожа Петяева не обижает?
Евнух поморщился, но ничего не ответил.
Они разлили джин по стаканам, добавили тоник.
— Ну, за откровенность? — предложил тост Агейко.
— Отчасти, — поднял на него глаза телохранитель Виолетты Павловны. — Кстати, как ты распорядился бумагами, которые были оставлены в камере хранения Купинска?
— Никак. — Агейко поставил на стол пустой стакан.
— Разве тебя не интересует прошлое банкира?
— Очень даже интересует. Но я журналист и не могу верить каждой бумажке. Пока я отослал их на экспертизу.
На бесстрастном лице Евнуха отразилось удивление.
— Какая может быть экспертиза? Это же просто факты, изложенные на обыкновенной бумаге?
— Ты что-нибудь слышал о Клоше? Местный вор в законе, который контролирует торговлю наркотой…
— Даже видеть приходилось. Смазливая рожа, а пользуется услугами проституток из заведения моей патронессы.
— Так вот, все бумаги о Бурмистрове я направил ему. А он уже выяснит — тот самый ли это Леха Докучай или кто-то другой.
— Что же, Клош, выдаст справку-заключение?
— Он её банкиру выдаст. — Агейко стал серьезным, — Пойми, Вадим, даже если бы я написал статью, то мне никто бы не позволил её опубликовать. Вот какой парадокс происходит в нашей стране и области в частности. Ворам готовы все простить — лишь бы они, даже не покаявшись перед народом, запустили украденные деньги в легальный бизнес. Понятно, государству это выгодно.
— Выходит, что сегодня я кражами и мошенничеством могу наживать себе капиталы, а на другой день, открыв легальный банк или фирму, уйти от наказания и стать почетным человеком?
— Выходит.
— Но это же бред!
— Я с тобой согласен. А потому именно таким образом требую возмездия. Клош, который был на мнимых похоронах Докучая, никогда не простит ему обмана. В отличие от нашего правосудия.
Евнух впервые улыбнулся.
— А я в Купинске гонялся за тобой как сумасшедший. Ментов подкупал, чтобы они обшмонали твою машину.
— Зачем? — удивился Агейко, — Сам же отдал бумаги, а потом гонялся?
— Чтобы все правдоподобно вышло. Думал, что получив информацию, ты постараешься её быстрее обнародовать.
Агейко, чтобы не расхохотаться, зажал рот ладонью:
— Честно признаться, я тогда чуть в штаны не наложил. Давай, выпьем за этот спектакль!
Он разлил джин по стаканам.
— Вадим, я хотел расспросить тебя о Пантове.
— Как я понимаю, из-за него и начался весь сыр-бор. Ведь это Петяева распорядилась, чтобы я доставил тебе компромат на Бурмистрова.
— Виолетта Павловна? Никогда не поверю!
— Это её месть. Когда-то они были любовниками и депутат даже помог моей хозяйке открыть Центр знакомств. Но затем между ними произошел разрыв. То ли из-за того, что финансовые аппетиты Пантова с каждым разом увеличивались, то ли из-за того, что он открыто на глазах у бывшей возлюбленной стал забавлялся с девчонками. И Петяева взбрыкнула. А насолить Пантову и лишить его средств на избирательную компанию, она могла лишь свалив с должности Бурмистрова. Такой расклад.
— Лихая баба! Сама под статьей ходит, а такую игру затеяла.
Евнух покрутил пустой стакан.
— Если честно, то мне её по-человечески жалко. Когда-то она была лишь сводницей и свахой. А торговать «наташками» её принудил Пантов. Хотя теперь, если её не остановить, она от этого бизнеса не откажется. Да и моему терпению пришел конец. Видеть не могу больше этого разврата.
— Но сам-то пользуешься?
Евнух покраснел, но ничего не ответил.
— А почему ты решил мне все рассказать? — Агейко долго держал про запас скользкий вопрос и наконец нашел нужное время задать его.
— Ты о Кляксе что-нибудь слышал?
— Про девчушку, которую два молодчика Пантова из окна выбросили? Мне о ней твоя мать рассказывала.
— Моя мать? — у Евнуха от удивления округлились глаза.
— А разве ты не знал, что она работала администратором в злополучном доме отдыха? В её смену и произошел весь скандал. И чтобы поменьше было разговоров на эту тему, Зою Ивановну попросту уволили. Она и пришла ко мне за помощью.
— Ну, с этими негодяями я ещё разберусь. — Тихо произнес угрозу Евнух.
— Ты знаком с ними?
— Было дело, — неопределенно ответил он.
— Так что, Клякса, нравится тебе? — постарался вернуться к теме разговора Агейко.
— Я здесь ни причем. Она нравится французу Кантоне. А мне хотелось бы, чтобы она была счастлива. Но пока живет и здравствует моя хозяйка, она не оставит Кляксу в покое.
— Шантаж? — догадался Агейко.
— Да. Виолетта сделала все от неё зависящее, чтобы состряпать эту парочку. И теперь до конца жизни будет требовать от Светки деньги за свои услуги, а в случае отказа пугать тем, что расскажет французу о её прошлом. Это в стиле госпожи.
— Скажи, Вадим… — сделав глоток из стакана, обратился к нему Агейко, — Если я напишу, чем занимается Петяева и какие услуги оказывает населению, ты готов это подтвердить в суде?
— Я? Нет.
— Боишься?
— Нет.
— Тогда я тебя не понимаю.
— У меня другая миссия. Надо кое с кем поквитаться и отдать должок. А взять Петяеву за горло я тебе помогу. У меня есть адреса и списки «наташек», которых хозяйка продала за рубеж в интимные заведения. Я слышал, что несколько девушек из последней партии, смогли удрать. Лучших свидетелей — тебе не найти.
Агейко оставил последние слова Евнуха без внимания.
— Ты хочешь отомстить за мать этим придуркам — Вовану и Бобану?
— Это уже мои дела.
Агейко, немного запьянев, положил руку на плечо Евнуха.
— Я бы не хотел, чтобы ты наделал глупостей. Правда… — он сделал ещё глоток, — Обидно будет, если твоя мать…
Евнух перебил его вопросом:
— Как она?
— Хозяйничает. Ты бы видел, какой она порядок навела у меня в квартире!
— Похоже на нее. — Улыбнувшись, подтвердил Евнух. — Ну, мне пора. Прошу тебя, только ничего пока не говори обо мне родителям.
— И долго ты ещё будешь скрываться? — поймал его за рукав и постарался задержать Агейко — Почему не обрадуешь стариков и не вернешься домой.
Евнух изучающе посмотрел на журналиста.
— Я же тебе говорил — девчонка там у меня была. Кстати, на Кляксу очень похожая. Я узнавал, прошло четыре года, а она до сих пор ждет. Так вот, пока замуж не выйдет, я в поселке не появлюсь.
— Разлюбил?
Евнух поднялся.
— Юра, разве мало я тебе всего рассказал? Имей же совесть.
— Мы ещё встретимся?
— Обязательно. Я тебя найду.
Евнух твердой походкой направился к выходу из кафе.
7
Сердюков поставил чемодан на лестничную площадку и потянулся к звонку своей квартиры. Он представил, как сейчас откроется дверь, и жена окинет его ненавистным молчаливым взглядом: что, мол, явился распутник?
Он даже поежился: было бы, где остановиться, он не приехал бы домой. Но не ночевать же на вокзале? Он взял себя в руки, все-таки нажал на кнопку звонка и через секунду услышал, как в направлении двери шлепают тапочки супруги. Она открыла двери и приветливо улыбнулась:
— Заходи. А у нас гость. И мы тебя уже давно ждем.
Ничего не понимая, Сердюков робко перешагнул порог и тут же втянул голову в плечи, будто ожидая со стороны удара палкой. Но жена продолжала мило улыбаться:
— Ну чего ты, как не у себя дома?
— А что, собственно говоря, произошло? — По-видимому, палкой бить его никто не собирался, и Сердюков даже немного приободрился, — Что на каждый ваучер выдали по «Волге»?
— А что вы в думе приняли уже такой закон? Вот они все твои ваучеры, так и лежат в шкафчике.
Из комнаты раздалось знакомое покашливание. «Неужели Хоттабыч?» — обрадовался Сердюков. Он поставил чемодан на пол и теперь не знал, как вести себя с женой: чмокнуть в щеку, как делал раньше или сразу пройти в комнату?
Он решил остановиться на втором варианте и даже, боясь задеть супругу в тесной прихожей, сделал шаг в направлении комнат, но она тут же взяла его за локоть.
— Вспомни, что ты забыл сделать?
— Поцеловать, что ли? — в полном недоумении спросил Сердюков и прикоснулся губами к Жанне.
Она взяла его под руку и чуть ли не насильно повела в комнату.
— А, отшельник! — вставая с кресла, обрадовался Хоттабыч. — Сколько лет, сколько зим! А я уже, грешным делом, начал думать, что ты навсегда останешься в Марфино.
— Поэтому и отозвал меня из командировки?
— Только ли поэтому? — Хоттабыч хитро скосил глаза на Жанну. — Я ведь тоже мужчина, причем холостой и за себя не отвечаю…
Они сели в кресла друг перед другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Конечно, Вован не дурак, и нисколько не сомневался в том, что перемены в облике Пантова — дело временное. Пройдут выборы, слиняет в свою Москву Алистратов, и, если Пантов победит, все встанет на свои места. Но останется ли он у тела патрона и сможет ли в дальнейшем пользоваться хотя бы маленькими объедками депутатской власти, которые ему полагались по должности помощника? А ведь он уже так привык повелевать и никого не бояться…
Вампиры и демоны все-таки обложили героя-освободителя, загнали к краю скалы и сбросили в пропасть. Неаронов выключил компьютер и посмотрел на стенные часы. Шел десятый час в вечера.
Нет, чего бы это ему не стоило, а надо с глазу на глаз встретиться с Пантовым и выяснить отношения. Если депутат по-прежнему нуждается в его услугах и помощи, то Вован попросит лишь одного — не унижать. Но если он на что-то обижается и их дружба угасла, то пусть так и скажет. Неаронов уйдет с дороги.
Он накинул не себя куртку и вышел из кабинета, решив нанести Пантову неожиданный визит.
Подъехав к дому, в котором жил босс, он запрокинул голову вверх. В окнах квартиры Пантова горел свет. «Уж не утешает Мишеньку ли на своей груди дочь спикера?» — подумал Вован, но смело зашагал к подъезду.
Дверь открыл депутат. Он был в длинном атласном халате.
— Тебе чего?
— Важный разговор есть, Михаил Петрович, — ответил Вован.
— Важный для тебя или для меня?
— Для нас, — чуть слышно ответил помощник.
Пантов с ехидной иронией улыбнулся:
— Ну, проходи. Только больше четверти часа я тебе уделить не смогу. Так что начинай плакаться с порога…
Они прошли на кухню, но Вован успел заметить, что в зале на столе стояла бутылка «Мартини» и тарелки с закусками. Пантов, явно, ожидал гостей. «Но разве гостей встречают в домашнем халате? Уж, не Алистратова ли с подружками ожидает шеф?» — подумал Вован и присел на краешек стула. Пантов, поправив ворот халата, выжидающе смотрел на него.
— Я не могу найти себе места, Михаил Петрович! Просто не знаю, какая кошка пробежала между нами.
— Я так и думал, что ты придешь выяснять отношения.
— Но вы хотя бы объясните, в чем причина вашего охлаждения к моей персоне. Разве я в чем-то провинился? Или что-то не так делаю?
— Ты виноват уж в том, что на свет родился. — Злорадно засмеялся Пантов, но через несколько секунд его глаза заполнила ярость, — Смываться тебе надо из этой области, Вован.
— С чего бы это?
— Нашкодил очень. Вот с чего! Марфинская бабка, у которой вы стянули икону, подробно описала твою физиономию.
— Кому?
— Пока только Алистратову. Он останавливался у неё в доме, когда приезжал в Марфино. Теперь ты понимаешь, почему я тебя не беру с собой в этот городок?
Вован опустил голову.
— Может вернуть ей икону? Подбросить и старуха успокоится.
— Ты с ума сошел. Икона уже в чемодане у француза.
— Я её выкраду…
— Думай, что говоришь! Он сразу же обратится в милицию. И тогда уже сыщики всерьез заинтересуются, что это за ценность такая, которую в течение короткого времени крадут дважды! Только учти, если делу с иконой дадут ход, я тебя выгораживать не стану. А послушаешься совета и исчезнешь, постараюсь все уладить.
— Вы бы и так могли все уладить…
— Достаточно, Неаронов! — Пантов в гневе стукнул кулаком по столу, — Последнее время я только и делаю то, что вытягиваю тебя из разных передряг. Ты слишком возомнил о себе! Даже стал указывать, как мне себя вести…
— Но ведь Алистратов указывает!
— Ты — говно по сравнению с Алистратовым. Мизинца его не стоишь!
Помощник гордо поднял голову:
— То-то я и вижу, что с приездом этого московского выскочки ваш рейтинг начал резко падать. А когда я помогал вам и мы работали бок о бок, в Марфино в вашей победе никто не сомневался! Разве вы не видите, Михаил Петрович, что вас топят.
— Убирайся! — сквозь зубы процедил Пантов.
Но Вована уже прорвало.
— И со мной вы ничего не сделаете. Ни-че-го! Мало того, вы предпримите все меры, дабы с моей головы не упал ни один волосок. Иначе сами окажетесь в дерьме. Разве не вам я принес икону? Разве не у вас оказались статуэтки коллекционера Бронзы? В конце концов разве не для вашей избирательной компании типография шлепала поддельные опросные листы?..
— Ты мне угрожаешь?
— Ну, что вы, Михаил Петрович! — нервно засмеялся Неаронов, — Как я вам могу угрожать? Разве я враг сам себе? Вы, при ваших связях и депутатской неприкосновенности отделаетесь испугом, а меня за убийство Бронзы и ограбление старухи надолго упекут за решетку. Нет, бежать в милицию и жаловаться я не собираюсь. Но и вы меня туда не сдадите, потому что я слишком много о вас знаю.
— Вон ты как повернул дело! — выдавил из себя удивление Пантов, умерив ярость.
— А что же вы хотели? Вместе заваривали кашу, давайте вместе и расхлебывать. И чем быстрее, тем лучше.
— Пожалуй, ты прав, — уже совсем примирительно ответил хозяин квартиры. — Но пойми, после сегодняшнего откровенного разговора, мы не сможем работать вместе.
— И не надо. Но я не хочу ни от кого прятаться и никуда уезжать.
— А старуха?
— Она помрет не сегодня, так завтра. — Двусмысленно ответил Вован. — Старая она очень, понимаете, старая!
Пантов бросил взгляд на часы.
— Хорошо. До выборов ничего менять не будем. Но после — мирно расстанемся. По рукам? — он ещё раз посмотрел на часы и протянул руку.
Вован вышел из подъезда и направился к своей машине. Почему же Пантов так быстро смял разговор? Кого из поздних гостей он ожидал?
Он завел двигатель, и резко рванул автомобиль. Но проехав с километр, круто развернулся. Кто должен прийти к нему в гости?
Вован с выключенными фарами объехал дом патрона с другой стороны и остановился в скверике под густой листвой огромных тополей. Ожидать ночного гостя долго не пришлось. Около подъезда затормозила машина с шашечками на дверях. Из такси вышла Клякса и быстро направилась к подъезду.
«Мирно расстанемся?» — вспомнил Вован последние слова патрона и усмехнулся: если бы это произнес не Михаил Петрович, можно было бы поверить. Но он понимал, что Пантов никогда не простит обиды и обязательно постарается избавиться от свидетеля, который слишком много знает о его темных делишках. Каким образом он это сделает, Вован пока сказать не мог. Но в том, что недельки через две за ним начнется настоящая охота, он нисколько не сомневался. Конечно, Вован не такой простак и постарается обязательно что-нибудь придумать. К тому же он никогда не считал себя глупее своего босса. А пока — пока он все время будет держаться Бобана. С ним его никто не тронет. В этом он был убежден.
Неаронов взглянул на окна Пантова. Свет в зале пригашен. Наверное, «Мартини» уже было разлито по стаканам и начиналась прелюдия к любовной идиллии. Ну что ж, он, Вован, попытается внести в сегодняшний вечер кое-какие изменения.
Он завел машину и, чуть притрагиваясь к педали газа, тихо поехал к ближайшей телефонной будке. Достав из кармана записную книжку и открыв её на нужной странице, он набрал номер.
— Миша, это ты? Где ты пропадал все это время? — раздался женский голос.
— К сожалению, это не Миша. — Ответил он, постаравшись изменить голос, — Но если хотите увидеть где и с кем Миша пропадает, то приезжайте к нему домой. Будете третьей. Групповуха — это так замечательно! — он рассмеялся и повесил трубку.
Он снова полистал свой блокнот и с сожалением цокнул: гостиничный номер, в котором жил Пьер Кантона был в другой записной книжке, которая осталась на работе.
6
Агейко положил на стол перед Евнухом пачку сигарет:
— Кури.
— Бросил.
— Пить тоже ничего не будем? — и, оглядываясь, в поисках официанта добавил, — А то как-то странно получается: два здоровых мужика пришли в кафе и заказали чай с пирожными.
Евнух пожал плечами:
— Можно и выпить. Давай закажем джин с тоником. Только плачу я.
— Богатый? — улыбнулся Агейко. — Значит, госпожа Петяева не обижает?
Евнух поморщился, но ничего не ответил.
Они разлили джин по стаканам, добавили тоник.
— Ну, за откровенность? — предложил тост Агейко.
— Отчасти, — поднял на него глаза телохранитель Виолетты Павловны. — Кстати, как ты распорядился бумагами, которые были оставлены в камере хранения Купинска?
— Никак. — Агейко поставил на стол пустой стакан.
— Разве тебя не интересует прошлое банкира?
— Очень даже интересует. Но я журналист и не могу верить каждой бумажке. Пока я отослал их на экспертизу.
На бесстрастном лице Евнуха отразилось удивление.
— Какая может быть экспертиза? Это же просто факты, изложенные на обыкновенной бумаге?
— Ты что-нибудь слышал о Клоше? Местный вор в законе, который контролирует торговлю наркотой…
— Даже видеть приходилось. Смазливая рожа, а пользуется услугами проституток из заведения моей патронессы.
— Так вот, все бумаги о Бурмистрове я направил ему. А он уже выяснит — тот самый ли это Леха Докучай или кто-то другой.
— Что же, Клош, выдаст справку-заключение?
— Он её банкиру выдаст. — Агейко стал серьезным, — Пойми, Вадим, даже если бы я написал статью, то мне никто бы не позволил её опубликовать. Вот какой парадокс происходит в нашей стране и области в частности. Ворам готовы все простить — лишь бы они, даже не покаявшись перед народом, запустили украденные деньги в легальный бизнес. Понятно, государству это выгодно.
— Выходит, что сегодня я кражами и мошенничеством могу наживать себе капиталы, а на другой день, открыв легальный банк или фирму, уйти от наказания и стать почетным человеком?
— Выходит.
— Но это же бред!
— Я с тобой согласен. А потому именно таким образом требую возмездия. Клош, который был на мнимых похоронах Докучая, никогда не простит ему обмана. В отличие от нашего правосудия.
Евнух впервые улыбнулся.
— А я в Купинске гонялся за тобой как сумасшедший. Ментов подкупал, чтобы они обшмонали твою машину.
— Зачем? — удивился Агейко, — Сам же отдал бумаги, а потом гонялся?
— Чтобы все правдоподобно вышло. Думал, что получив информацию, ты постараешься её быстрее обнародовать.
Агейко, чтобы не расхохотаться, зажал рот ладонью:
— Честно признаться, я тогда чуть в штаны не наложил. Давай, выпьем за этот спектакль!
Он разлил джин по стаканам.
— Вадим, я хотел расспросить тебя о Пантове.
— Как я понимаю, из-за него и начался весь сыр-бор. Ведь это Петяева распорядилась, чтобы я доставил тебе компромат на Бурмистрова.
— Виолетта Павловна? Никогда не поверю!
— Это её месть. Когда-то они были любовниками и депутат даже помог моей хозяйке открыть Центр знакомств. Но затем между ними произошел разрыв. То ли из-за того, что финансовые аппетиты Пантова с каждым разом увеличивались, то ли из-за того, что он открыто на глазах у бывшей возлюбленной стал забавлялся с девчонками. И Петяева взбрыкнула. А насолить Пантову и лишить его средств на избирательную компанию, она могла лишь свалив с должности Бурмистрова. Такой расклад.
— Лихая баба! Сама под статьей ходит, а такую игру затеяла.
Евнух покрутил пустой стакан.
— Если честно, то мне её по-человечески жалко. Когда-то она была лишь сводницей и свахой. А торговать «наташками» её принудил Пантов. Хотя теперь, если её не остановить, она от этого бизнеса не откажется. Да и моему терпению пришел конец. Видеть не могу больше этого разврата.
— Но сам-то пользуешься?
Евнух покраснел, но ничего не ответил.
— А почему ты решил мне все рассказать? — Агейко долго держал про запас скользкий вопрос и наконец нашел нужное время задать его.
— Ты о Кляксе что-нибудь слышал?
— Про девчушку, которую два молодчика Пантова из окна выбросили? Мне о ней твоя мать рассказывала.
— Моя мать? — у Евнуха от удивления округлились глаза.
— А разве ты не знал, что она работала администратором в злополучном доме отдыха? В её смену и произошел весь скандал. И чтобы поменьше было разговоров на эту тему, Зою Ивановну попросту уволили. Она и пришла ко мне за помощью.
— Ну, с этими негодяями я ещё разберусь. — Тихо произнес угрозу Евнух.
— Ты знаком с ними?
— Было дело, — неопределенно ответил он.
— Так что, Клякса, нравится тебе? — постарался вернуться к теме разговора Агейко.
— Я здесь ни причем. Она нравится французу Кантоне. А мне хотелось бы, чтобы она была счастлива. Но пока живет и здравствует моя хозяйка, она не оставит Кляксу в покое.
— Шантаж? — догадался Агейко.
— Да. Виолетта сделала все от неё зависящее, чтобы состряпать эту парочку. И теперь до конца жизни будет требовать от Светки деньги за свои услуги, а в случае отказа пугать тем, что расскажет французу о её прошлом. Это в стиле госпожи.
— Скажи, Вадим… — сделав глоток из стакана, обратился к нему Агейко, — Если я напишу, чем занимается Петяева и какие услуги оказывает населению, ты готов это подтвердить в суде?
— Я? Нет.
— Боишься?
— Нет.
— Тогда я тебя не понимаю.
— У меня другая миссия. Надо кое с кем поквитаться и отдать должок. А взять Петяеву за горло я тебе помогу. У меня есть адреса и списки «наташек», которых хозяйка продала за рубеж в интимные заведения. Я слышал, что несколько девушек из последней партии, смогли удрать. Лучших свидетелей — тебе не найти.
Агейко оставил последние слова Евнуха без внимания.
— Ты хочешь отомстить за мать этим придуркам — Вовану и Бобану?
— Это уже мои дела.
Агейко, немного запьянев, положил руку на плечо Евнуха.
— Я бы не хотел, чтобы ты наделал глупостей. Правда… — он сделал ещё глоток, — Обидно будет, если твоя мать…
Евнух перебил его вопросом:
— Как она?
— Хозяйничает. Ты бы видел, какой она порядок навела у меня в квартире!
— Похоже на нее. — Улыбнувшись, подтвердил Евнух. — Ну, мне пора. Прошу тебя, только ничего пока не говори обо мне родителям.
— И долго ты ещё будешь скрываться? — поймал его за рукав и постарался задержать Агейко — Почему не обрадуешь стариков и не вернешься домой.
Евнух изучающе посмотрел на журналиста.
— Я же тебе говорил — девчонка там у меня была. Кстати, на Кляксу очень похожая. Я узнавал, прошло четыре года, а она до сих пор ждет. Так вот, пока замуж не выйдет, я в поселке не появлюсь.
— Разлюбил?
Евнух поднялся.
— Юра, разве мало я тебе всего рассказал? Имей же совесть.
— Мы ещё встретимся?
— Обязательно. Я тебя найду.
Евнух твердой походкой направился к выходу из кафе.
7
Сердюков поставил чемодан на лестничную площадку и потянулся к звонку своей квартиры. Он представил, как сейчас откроется дверь, и жена окинет его ненавистным молчаливым взглядом: что, мол, явился распутник?
Он даже поежился: было бы, где остановиться, он не приехал бы домой. Но не ночевать же на вокзале? Он взял себя в руки, все-таки нажал на кнопку звонка и через секунду услышал, как в направлении двери шлепают тапочки супруги. Она открыла двери и приветливо улыбнулась:
— Заходи. А у нас гость. И мы тебя уже давно ждем.
Ничего не понимая, Сердюков робко перешагнул порог и тут же втянул голову в плечи, будто ожидая со стороны удара палкой. Но жена продолжала мило улыбаться:
— Ну чего ты, как не у себя дома?
— А что, собственно говоря, произошло? — По-видимому, палкой бить его никто не собирался, и Сердюков даже немного приободрился, — Что на каждый ваучер выдали по «Волге»?
— А что вы в думе приняли уже такой закон? Вот они все твои ваучеры, так и лежат в шкафчике.
Из комнаты раздалось знакомое покашливание. «Неужели Хоттабыч?» — обрадовался Сердюков. Он поставил чемодан на пол и теперь не знал, как вести себя с женой: чмокнуть в щеку, как делал раньше или сразу пройти в комнату?
Он решил остановиться на втором варианте и даже, боясь задеть супругу в тесной прихожей, сделал шаг в направлении комнат, но она тут же взяла его за локоть.
— Вспомни, что ты забыл сделать?
— Поцеловать, что ли? — в полном недоумении спросил Сердюков и прикоснулся губами к Жанне.
Она взяла его под руку и чуть ли не насильно повела в комнату.
— А, отшельник! — вставая с кресла, обрадовался Хоттабыч. — Сколько лет, сколько зим! А я уже, грешным делом, начал думать, что ты навсегда останешься в Марфино.
— Поэтому и отозвал меня из командировки?
— Только ли поэтому? — Хоттабыч хитро скосил глаза на Жанну. — Я ведь тоже мужчина, причем холостой и за себя не отвечаю…
Они сели в кресла друг перед другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26