Если с утра небо отдавало голубизной, то сейчас померкли, посерели небеса, стали тяжелее, ниже. Вблизи воздух был все еще по-осеннему прозрачен, но то, что утром виделось далеко, теперь уже погрузилось в сизую мглу, с размытыми краями, и оттого терялось реальное ощущение пространства, расстояния. Обманчивый, зыбкий свет, и даже Кумышкан за спиной зажурчал иначе -- исчезли серебряные флейты. Тихо, пустынно, грустно; как ни обманывай себя -- на дворе осень...
"Через неделю буду дома",-- вяло подумал Рашид, и представил район, в котором живет. Красивый, ухоженный район кооперативных домов на реке Бозсу, что означает "ледяная вода". Шесть кирпичных пятиэтажных домов особой архитектуры. Живут тут молодые семьи, большинство -- ровесники Рашида. Оттого и название кооператива "Ешлик" -- "Молодость". Попали они в этот кооператив случайно, но прожив месяц-другой, Рашид сделал вывод, что многие жильцы так или иначе знакомы друг с другом. Некоторые жили раньше в одном районе, учились в одних и тех же спецшколах, коих немало в Ташкенте, занимались в модных полулегальных клубах каратэ и кун-фу, другие были завсегдатаями одних и тех же кафе, дискотек, ресторанов, учились в одних и тех же престижных институтах, еще детьми отдыхали вместе, и не однажды -- в Артеке, третьи держали машины в одних и тех же гаражах. Конечно, была там и иная прослойка, весьма незначительная, но и она не выпадала из общей массы.
Когда Рашид получал "Жигули", поначалу огорчился: в огромном дворе стояли машины невзрачных расцветок -- зеленые, желтые, коричневые. Да в очереди предстояло выстоять чуть ли не весь день, а может, даже пришлось бы прийти завтра -- точно гарантировать время никто не мог, каждый подолгу и тщательно выбирал машину. Вдруг его окликнул парень в форменной спецовке ВАЗа. Хотя они и не были знакомы, узнали друг друга -- оба жили в "Ешлике". Через час Рашид выехал с территории базы на белой машине, такой, о которой мечтал, и даже проверять ничего не стал, ибо сосед уверил: обнаружится неисправность, хоть через неделю, хоть через месяц,-- заменит дефектную деталь тут же.
Жили в соседних домах несколько барменов из ресторанов, знаменитый солист из популярного вокально-инструментального ансамбля, не менее известный футболист, бывший хоккейный кумир из Москвы, доигрывавший в ташкентском "Бинокоре", и даже иглоукалыватель - молодой кореец, к которому уже с утра выстраивались в очередь пациенты, приехавшие со всех концов республики, а может и страны, кто их знает.
Живя в Ташкенте холостяком, Рашид не знал и не любил города. Да и откуда ему было его знать и за что любить? Днем работа, вечером учеба, и так целых пять лет до диплома. Пять лет учебы он всегда с нетерпением ждал воскресенья, чтобы выспаться. По ночам ему нередко снились дорожные кошмары, всевозможные гибриды городского транспорта и даже транспорта будущего --движущиеся тротуары, пневмотранспорт, потому что работа находилась в одном конце города, институт -- в другом, а комната, которую он снимал,-- в третьем. Чего-чего, а пускать корни в столице он не хотел и отцу объявить об этом собирался, как только получит диплом. Вышло же так, что собственными руками привязал себя к Ташкенту.
А что касается Анюты, то она нашла здесь свою жизненную кочку и была счастлива. Работала она рядом с домом, в каком-то республиканском ведомстве по хлопку, занималась статистической отчетностью. В начале месяца два-три дня "висела" на телефоне, обзванивая области, требуя данные. Через годик-другой, обретя опыт, она и без телефона, обходясь цифрами за предыдущие годы, могла составить отчет шефу, и никогда грубо не ошибалась, потому что знала, какая цифра нужна. И в областях, наверное, об этом тоже догадывались и не сердили начальство. Какую картину хотели иметь, такую и имели, и в управлении всем было хорошо от такого благополучия.
Получала Анюта сто два рубля и относилась к работе соответственно заработку: бывала на службе два-три часа, не более, да и то не каждый день. В одну из многочисленных кампаний по наведению порядка и трудовой дисциплины ее пытались приструнить, но бойкая на язык Анюта ответила, что не по зарплате требования, и уволилась. Полгода место пустовало -- какой же нормальный человек пойдет работать за сто рублей, да еще в солидную организацию, где все в мраморе и дубе, и нужно уметь соответственно держаться и одеваться? -- а потом бывший начальник сам позвонил домой и пригласил Анюту вновь, но теперь она уже работала по личному графику, когда ей удобно.
Анюта легко нашла общий язык с жильцами "Ешлика", более того -- в женском активе она играла не последнюю роль. Впрочем, это и немудрено: была она веселой, общительной, острой на язык, но вместе с тем доброй, мягкой,--неудивительно, что люди к ней тянулись. К тому же Анюта была сильна не только в речах, чем отличается большинство нынешних людей, но и жизненной крепостью, передавшейся ей от родителей,-- она не терялась в ситуациях, от которых раскисали ее новые подружки и знакомые, потому что умела твердой рукой вести дом, хозяйство... И Анютины способности, чисто женские, хозяйские, не столь частые, к сожалению, нынче у женщин, не пропали даром: у нее консультировались и как лучше испечь пироги, и как солить и мариновать огурцы и помидоры, как сварить варенье. Но чаще всего забегали перехватить взаймы то одно, то другое и удивлялись -- у нее всегда все было, и она никогда не отказывала. А еще соседки любили забежать к Анюте на чашечку кофе, по-женски обсудить новости, новинки моды, и всегда поражались уюту, чистоте, ухоженности в квартире.
Конечно, жизнь Рашида в Ташкенте до Анюты и с ней разительно отличалась, точнее -- была несравнима. Собственная квартира, собственная машина, избавившая от кошмарных сновидений, и вечера его стали иными, институт остался позади. Без Анюты не обходилось ни одно мероприятие в "Ешлике", всюду они оказывались званы в гости, и сама Анюта принимала друзей днем и ночью -- благо квартира позволяла, да и временем хозяйка располагала,-- и Рашид невольно общался с людьми, о знакомстве с которыми вчера еще и помышлять не мог.
Как-то у них в доме после возвращения со спектакля в экспериментальном театре Дома молодежи стихийно собралась компания. Постановка удалась, и расходиться не хотелось. Один из постановщиков, видимо желая сделать приятное хозяину дома, сказал:
-- Вашей бы Анюте, Рашид, при ее вкусе, энергии, обаянии, немного бойцовских качеств, целенаправленности действий -- далеко бы пошла.
-- Мне кажется, что мы как раз в воспитании борцов, бойцовских качеств несколько переусердствовали,-- мягко ответил Рашид. -- Куда ни пойди: в театр, кино, какую книгу, какую телевизионную программу ни возьми -- везде борются или культивируют бойцов, и в результате одни бойцы и борцы -- и те, кто чего-то добиваются, и те, кто им противостоит. В трамвай не войти --электрическое поле в тысячу ватт, никто никому ни в чем не уступит -- все борцы, искры повсюду сыплются, как только двое по любому поводу сойдутся. В любую организацию за каждым пустяком идем, как на смертный бой, а там с такой же готовностью нас поджидают.
По мне, не бойцовским качествам, а нормальной работе, нормальным человеческим отношениям людей учить надо, и отпадет нужда в борьбе по пустякам. А пока одна моя знакомая, весьма тонко и своеобразно чувствующая время, придумала милый повод для развода, и, поверьте, чрезвычайно эффективный,-- трижды за последние четыре года проверено. Желая развестись с очередным мужем, она просит его сделать за неделю три-четыре покупки и получить две-три справки. Разумеется, и покупки, и справки тщательнейшим образом продуманы. И думаете, какой результат? За одним приезжала "неотложка", и по состоянию здоровья молодой муж съехал к маме, другой после обширного инфаркта мыкается по больницам, инвалидность оформляет, а третий, кажется, умер. Все бы выглядело так же смешно, как девушки-каратистки или девушки-хоккеистки, если бы не было по-настоящему грустно. А вы о бойцовских качествах... Нет уж, увольте, это без Анюты.
Ответ Рашида поразил не только соседей, но и режиссера, который даже вынул записную книжку и стал торопливо делать пометки, приговаривая:
-- Черт возьми, а ведь в этом что-то есть. Рашид верно нащупал болевую точку времени...
Хотя дорогостоящую аппаратуру -- японские кассетные магнитофоны, музыкальные центры, стереосистемы, телевизоры, диктофоны, телефоны с блоками памяти -- со всего жилмассива ремонтировал Рашид, он понимал, что в "Ешлике" его привечают из-за Анюты, не обходят вниманием на всяких мальчишниках, приглашают в сауну, подсказывают, к кому подъехать, когда ломается машина,--словом, что и говорить, выручают постоянно.
Да, здесь жили ребята с крепкой хваткой. Помнится, они только заселились, а через месяц неподалеку вырос целый городок самодельных гаражей. Хотя стояли они строго в ряд и не было среди них ни одного ржавого, самострой портил пейзаж вдоль Бозсу, и жители близлежащих домов запротестовали, посыпались жалобы. Жалобы сыпались, а гаражей день ото дня прибавлялось. Куда только не писали: в Комитет советских женщин -- женщины, в Комитет ветеранов войны -- пенсионеры, в ЦК комсомола -- пионеры и их матери... Жалобы приурочивались и к великим датам, 2000-летию Ташкента, например, или к Международному кинофестивалю стран Азии, Африки и Латинской Америки, или просто к приезду важного иностранного гостя, и, кажется, допекли -- тучи над гаражами начали постепенно сгущаться.
Но в один прекрасный день появились какие-то ловкие молодые люди из вновь созданного добровольного общества автолюбителей, врыли у въезда в гаражный городок столб и прибили на нем вывеску с неряшливо сделанной надписью: "Кооперативный гараж "Восход" Всесоюзного общества автолюбителей. Председатель - Новохаткин Ф.П.".
Шустрые молодые люди в джинсах и кожаных пиджаках быстренько оформили всех в члены общества, содрав с каждого по десятке, вручили председателю размноженный на ксероксе устав, сплошь состоящий из ошибок, отчего иные пункты можно было толковать и так и эдак, и укатили, оставив ликующих автовладельцев в неописуемом восторге. От подобного цинизма онемели даже самые рьяные жалобщики и борцы за справедливость -- мозговой трест кооператива наносил только нокаутирующие удары.
Мозговой -- он на то и мозговой, и поэтому не довольствовался победой в первом раунде, понимая, что когда-нибудь времена могут измениться и не помогут парни из липового общества. Оттого решили основательно заняться строительством вблизи массива типового гаража. Новый этап оказался потруднее, но все равно через два года они получили ключи от новенького подземного сооружения на законных основаниях, как пайщики кооператива. Самострой на берегу Бозсу, сменив владельцев -- прежние вернули свои деньги,-- просуществовал ровно год, потом его в один день снесли,-- он действительно портил вид респектабельного района, так решил мозговой трест.
Вспомнилось Рашиду и строительство АТС. Возведение автоматической телефонной станции началось одновременно с массивом, и по плану жильцы должны были въехать в телефонизированные квартиры -- явление в общем-то нормальное и узаконенное строительными нормами, но в жизни подобные радости редки. Когда новоселы въехали в дома, АТС едва поднялась из фундамента, и, глядя на двух-трех копошащихся там рабочих, даже несведущий в строительных делах человек мог безошибочно определить -- очередной долгострой. Но не те люди жили в кооперативе "Ешлик", чтобы ждать телефонов годы. Собрали, по традиции, только мужчин, и председатель, уже взвесивший все "за" и "против", объявил:
-- Если мы не намерены ждать пять лет ввода АТС, то должны действовать, то есть взять на содержание начальника управления, ведущего стройку, и прораба, ответственного за объект,-- двести рублей ежемесячно каждому, пока не сдадут.
Кто-то робко поинтересовался:
-- Мы будем платить почти год, как вы запланировали, а если они не сдадут, плакали денежки?
Ответить на вопрос поднялся из президиума Новохаткин, тренер по каратэ, бывший чемпион, а теперь еще и председатель гаражного кооператива.
-- Не волнуйтесь,-- если мы взялись за дело, АТС будет введена в строй в оговоренные сроки, и ни днем позже. Что же касается денег... Если бы возникла ситуация, о которой вы говорите, то деньги вышибли бы обратно, это я вам гарантирую... -- И после паузы добавил с улыбкой: -- С потрохами.
Зал оживился, в детали никто вникать не стал -- такое не поощрялось...
Теперь, когда Рашид адресовал вопросы только самому себе, ему хотелось быть таким же жестким и искренним в оценке своих поступков и своей судьбы, каким жестким он был в анализе жизни Дильбар, Фатхуллы, отца, Салиха-ака. Как при монтаже фильма, он вновь и вновь мысленно прокручивал "кадры", где был занят сам, и с горечью обнаруживал, что в главных ролях его почти нигде нет -- все статистом, на общем плане, в массовке, разве только в редких эпизодах, когда он был у себя, в домашней мастерской, наедине со сложной аппаратурой, вот тут-то он действительно главный, чувствует власть своего разума над тонкой техникой. "Бог, царь, волшебник",-- говорят о нем в "Ешлике" владельцы дорогой и редкой аппаратуры. Пожалуй, мастерская --единственное место, где он чувствует себя уверенно, тут ему, как Фатхулле у котла, подсказывать не стоит.
Будь Рашид человеком иного склада, он наверное, радовался бы широкому и интересному кругу общения жены, людям, что бывали у них. Но почему-то так получалось, что человек действительно интересный, ради которого и собирали гостей, отодвигался обычно на второй план -- всякий раз находился третьеразрядный художник, режиссер-неудачник, поэт-скандалист, который умело пользовался подвернувшейся трибуной. Выдавая себя за друга дома, рта не давал открыть другим, но многим гостям такой демагог казался незаурядной личностью, главным в компании, и ему внимали с интересом и почтением.
Если шальной гость не портил вечер, делал это кто-нибудь из незваных соседей. К примеру, Левка Катанян, у него прямо-таки нюх особый или сквозь стены видит: только соберутся гости -- тут же стук в дверь.
-- А вот и мы! -- радостно возвещал он, проталкивая вперед свою толстушку Гаянэ.
Левка работает в "Интуристе", в валютном баре, и является всегда с какой-нибудь диковинной бутылкой спиртного для женщин и непременно прихватывает один и тот же сорт виски, наверное - самый любимый. И носится с этой бутылкой как курица с яйцом, перебивая только-только налаживающийся интересный разговор.
-- "Белая лошадь", настоящая, в Шотландии по особому рецепту и из особой воды изготовленная,-- нахваливает он, намереваясь в который раз прочитать гостям получасовую лекцию о виски.
Познания свои Левка почерпнул на курсах барменов в Москве. Других разговоров он не ведет и слушать не любит.
И всякий раз находится человек, который непременно спросит:
-- А что, бывает "Белая лошадь" не настоящая?
Левка, до этого успевший объявить гостям, что он вылитый поздний Элвис Пресли, долго и громко хохочет, и его жирные плечи и щеки трясутся, как холодец.
-- Бывает, всякая лошадь бывает, но настоящая "Белая лошадь" только здесь или у меня дома. Англичане, шотландцы и прочие интеры пьют в моем баре тещин самогон, смешанный с коньяком. Тесть у меня экспедитором на винзаводе работает... И знаете, нахваливают клиенты, говорят, что лучше, чем в самой Шотландии виски. А я им отвечаю солидно: "А как же, экспорт есть экспорт, Катаняну самое качественное и отправляют". Но знаете, приятно слышать, что виски у меня лучше, чем в Шотландии, гордость берет за рецепт, я ведь сам химичу, никому не доверяю,-- и опять весело хохочет, не обращая внимания на гостей.
А тем не до смеха: желание попробовать настоящее виски как-то пропадает или, отравленные самомнением, пьют, не испытывая никакого удовольствия...
Или заявится бывшая хоккейная звезда, доигрывающая в "Бинокоре",-- тот ко всем приходил без приглашения, твердо убежденный, что ему везде и всегда рады. Приходит он один, но через час-другой появляется его жена Элеонора, вечно заспанная и всем недовольная томная красивая женщина; она тоже считала, что своим присутствием украшает провинцию, иначе Ташкент она и не называла. Когда-то давно, всего один сезон, играла она эпизодическую роль в спектакле театра "Современник", еще в старом здании, располагавшемся на площади Маяковского, но она почему-то любила другой ориентир и говорила: "Напротив ресторана "Пекин"". После двух-трех рюмок Элеонора пытается рассказать всем, какая у нее была замечательная роль и как она ее блестяще играла. Но как называлась пьеса, она запамятовала навсегда.
-- Ну, это неважно,-- небрежно роняла она, и все с ней соглашались.
Хоккеиста звали Эдик, но между собой его величали Ноздревым: играл ли он в карты, нарды или шахматы, все пытался словчить, обмануть, и каждый раз ловили его за руку, однажды даже крепко били, потому что играли всегда "на интерес".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
"Через неделю буду дома",-- вяло подумал Рашид, и представил район, в котором живет. Красивый, ухоженный район кооперативных домов на реке Бозсу, что означает "ледяная вода". Шесть кирпичных пятиэтажных домов особой архитектуры. Живут тут молодые семьи, большинство -- ровесники Рашида. Оттого и название кооператива "Ешлик" -- "Молодость". Попали они в этот кооператив случайно, но прожив месяц-другой, Рашид сделал вывод, что многие жильцы так или иначе знакомы друг с другом. Некоторые жили раньше в одном районе, учились в одних и тех же спецшколах, коих немало в Ташкенте, занимались в модных полулегальных клубах каратэ и кун-фу, другие были завсегдатаями одних и тех же кафе, дискотек, ресторанов, учились в одних и тех же престижных институтах, еще детьми отдыхали вместе, и не однажды -- в Артеке, третьи держали машины в одних и тех же гаражах. Конечно, была там и иная прослойка, весьма незначительная, но и она не выпадала из общей массы.
Когда Рашид получал "Жигули", поначалу огорчился: в огромном дворе стояли машины невзрачных расцветок -- зеленые, желтые, коричневые. Да в очереди предстояло выстоять чуть ли не весь день, а может, даже пришлось бы прийти завтра -- точно гарантировать время никто не мог, каждый подолгу и тщательно выбирал машину. Вдруг его окликнул парень в форменной спецовке ВАЗа. Хотя они и не были знакомы, узнали друг друга -- оба жили в "Ешлике". Через час Рашид выехал с территории базы на белой машине, такой, о которой мечтал, и даже проверять ничего не стал, ибо сосед уверил: обнаружится неисправность, хоть через неделю, хоть через месяц,-- заменит дефектную деталь тут же.
Жили в соседних домах несколько барменов из ресторанов, знаменитый солист из популярного вокально-инструментального ансамбля, не менее известный футболист, бывший хоккейный кумир из Москвы, доигрывавший в ташкентском "Бинокоре", и даже иглоукалыватель - молодой кореец, к которому уже с утра выстраивались в очередь пациенты, приехавшие со всех концов республики, а может и страны, кто их знает.
Живя в Ташкенте холостяком, Рашид не знал и не любил города. Да и откуда ему было его знать и за что любить? Днем работа, вечером учеба, и так целых пять лет до диплома. Пять лет учебы он всегда с нетерпением ждал воскресенья, чтобы выспаться. По ночам ему нередко снились дорожные кошмары, всевозможные гибриды городского транспорта и даже транспорта будущего --движущиеся тротуары, пневмотранспорт, потому что работа находилась в одном конце города, институт -- в другом, а комната, которую он снимал,-- в третьем. Чего-чего, а пускать корни в столице он не хотел и отцу объявить об этом собирался, как только получит диплом. Вышло же так, что собственными руками привязал себя к Ташкенту.
А что касается Анюты, то она нашла здесь свою жизненную кочку и была счастлива. Работала она рядом с домом, в каком-то республиканском ведомстве по хлопку, занималась статистической отчетностью. В начале месяца два-три дня "висела" на телефоне, обзванивая области, требуя данные. Через годик-другой, обретя опыт, она и без телефона, обходясь цифрами за предыдущие годы, могла составить отчет шефу, и никогда грубо не ошибалась, потому что знала, какая цифра нужна. И в областях, наверное, об этом тоже догадывались и не сердили начальство. Какую картину хотели иметь, такую и имели, и в управлении всем было хорошо от такого благополучия.
Получала Анюта сто два рубля и относилась к работе соответственно заработку: бывала на службе два-три часа, не более, да и то не каждый день. В одну из многочисленных кампаний по наведению порядка и трудовой дисциплины ее пытались приструнить, но бойкая на язык Анюта ответила, что не по зарплате требования, и уволилась. Полгода место пустовало -- какой же нормальный человек пойдет работать за сто рублей, да еще в солидную организацию, где все в мраморе и дубе, и нужно уметь соответственно держаться и одеваться? -- а потом бывший начальник сам позвонил домой и пригласил Анюту вновь, но теперь она уже работала по личному графику, когда ей удобно.
Анюта легко нашла общий язык с жильцами "Ешлика", более того -- в женском активе она играла не последнюю роль. Впрочем, это и немудрено: была она веселой, общительной, острой на язык, но вместе с тем доброй, мягкой,--неудивительно, что люди к ней тянулись. К тому же Анюта была сильна не только в речах, чем отличается большинство нынешних людей, но и жизненной крепостью, передавшейся ей от родителей,-- она не терялась в ситуациях, от которых раскисали ее новые подружки и знакомые, потому что умела твердой рукой вести дом, хозяйство... И Анютины способности, чисто женские, хозяйские, не столь частые, к сожалению, нынче у женщин, не пропали даром: у нее консультировались и как лучше испечь пироги, и как солить и мариновать огурцы и помидоры, как сварить варенье. Но чаще всего забегали перехватить взаймы то одно, то другое и удивлялись -- у нее всегда все было, и она никогда не отказывала. А еще соседки любили забежать к Анюте на чашечку кофе, по-женски обсудить новости, новинки моды, и всегда поражались уюту, чистоте, ухоженности в квартире.
Конечно, жизнь Рашида в Ташкенте до Анюты и с ней разительно отличалась, точнее -- была несравнима. Собственная квартира, собственная машина, избавившая от кошмарных сновидений, и вечера его стали иными, институт остался позади. Без Анюты не обходилось ни одно мероприятие в "Ешлике", всюду они оказывались званы в гости, и сама Анюта принимала друзей днем и ночью -- благо квартира позволяла, да и временем хозяйка располагала,-- и Рашид невольно общался с людьми, о знакомстве с которыми вчера еще и помышлять не мог.
Как-то у них в доме после возвращения со спектакля в экспериментальном театре Дома молодежи стихийно собралась компания. Постановка удалась, и расходиться не хотелось. Один из постановщиков, видимо желая сделать приятное хозяину дома, сказал:
-- Вашей бы Анюте, Рашид, при ее вкусе, энергии, обаянии, немного бойцовских качеств, целенаправленности действий -- далеко бы пошла.
-- Мне кажется, что мы как раз в воспитании борцов, бойцовских качеств несколько переусердствовали,-- мягко ответил Рашид. -- Куда ни пойди: в театр, кино, какую книгу, какую телевизионную программу ни возьми -- везде борются или культивируют бойцов, и в результате одни бойцы и борцы -- и те, кто чего-то добиваются, и те, кто им противостоит. В трамвай не войти --электрическое поле в тысячу ватт, никто никому ни в чем не уступит -- все борцы, искры повсюду сыплются, как только двое по любому поводу сойдутся. В любую организацию за каждым пустяком идем, как на смертный бой, а там с такой же готовностью нас поджидают.
По мне, не бойцовским качествам, а нормальной работе, нормальным человеческим отношениям людей учить надо, и отпадет нужда в борьбе по пустякам. А пока одна моя знакомая, весьма тонко и своеобразно чувствующая время, придумала милый повод для развода, и, поверьте, чрезвычайно эффективный,-- трижды за последние четыре года проверено. Желая развестись с очередным мужем, она просит его сделать за неделю три-четыре покупки и получить две-три справки. Разумеется, и покупки, и справки тщательнейшим образом продуманы. И думаете, какой результат? За одним приезжала "неотложка", и по состоянию здоровья молодой муж съехал к маме, другой после обширного инфаркта мыкается по больницам, инвалидность оформляет, а третий, кажется, умер. Все бы выглядело так же смешно, как девушки-каратистки или девушки-хоккеистки, если бы не было по-настоящему грустно. А вы о бойцовских качествах... Нет уж, увольте, это без Анюты.
Ответ Рашида поразил не только соседей, но и режиссера, который даже вынул записную книжку и стал торопливо делать пометки, приговаривая:
-- Черт возьми, а ведь в этом что-то есть. Рашид верно нащупал болевую точку времени...
Хотя дорогостоящую аппаратуру -- японские кассетные магнитофоны, музыкальные центры, стереосистемы, телевизоры, диктофоны, телефоны с блоками памяти -- со всего жилмассива ремонтировал Рашид, он понимал, что в "Ешлике" его привечают из-за Анюты, не обходят вниманием на всяких мальчишниках, приглашают в сауну, подсказывают, к кому подъехать, когда ломается машина,--словом, что и говорить, выручают постоянно.
Да, здесь жили ребята с крепкой хваткой. Помнится, они только заселились, а через месяц неподалеку вырос целый городок самодельных гаражей. Хотя стояли они строго в ряд и не было среди них ни одного ржавого, самострой портил пейзаж вдоль Бозсу, и жители близлежащих домов запротестовали, посыпались жалобы. Жалобы сыпались, а гаражей день ото дня прибавлялось. Куда только не писали: в Комитет советских женщин -- женщины, в Комитет ветеранов войны -- пенсионеры, в ЦК комсомола -- пионеры и их матери... Жалобы приурочивались и к великим датам, 2000-летию Ташкента, например, или к Международному кинофестивалю стран Азии, Африки и Латинской Америки, или просто к приезду важного иностранного гостя, и, кажется, допекли -- тучи над гаражами начали постепенно сгущаться.
Но в один прекрасный день появились какие-то ловкие молодые люди из вновь созданного добровольного общества автолюбителей, врыли у въезда в гаражный городок столб и прибили на нем вывеску с неряшливо сделанной надписью: "Кооперативный гараж "Восход" Всесоюзного общества автолюбителей. Председатель - Новохаткин Ф.П.".
Шустрые молодые люди в джинсах и кожаных пиджаках быстренько оформили всех в члены общества, содрав с каждого по десятке, вручили председателю размноженный на ксероксе устав, сплошь состоящий из ошибок, отчего иные пункты можно было толковать и так и эдак, и укатили, оставив ликующих автовладельцев в неописуемом восторге. От подобного цинизма онемели даже самые рьяные жалобщики и борцы за справедливость -- мозговой трест кооператива наносил только нокаутирующие удары.
Мозговой -- он на то и мозговой, и поэтому не довольствовался победой в первом раунде, понимая, что когда-нибудь времена могут измениться и не помогут парни из липового общества. Оттого решили основательно заняться строительством вблизи массива типового гаража. Новый этап оказался потруднее, но все равно через два года они получили ключи от новенького подземного сооружения на законных основаниях, как пайщики кооператива. Самострой на берегу Бозсу, сменив владельцев -- прежние вернули свои деньги,-- просуществовал ровно год, потом его в один день снесли,-- он действительно портил вид респектабельного района, так решил мозговой трест.
Вспомнилось Рашиду и строительство АТС. Возведение автоматической телефонной станции началось одновременно с массивом, и по плану жильцы должны были въехать в телефонизированные квартиры -- явление в общем-то нормальное и узаконенное строительными нормами, но в жизни подобные радости редки. Когда новоселы въехали в дома, АТС едва поднялась из фундамента, и, глядя на двух-трех копошащихся там рабочих, даже несведущий в строительных делах человек мог безошибочно определить -- очередной долгострой. Но не те люди жили в кооперативе "Ешлик", чтобы ждать телефонов годы. Собрали, по традиции, только мужчин, и председатель, уже взвесивший все "за" и "против", объявил:
-- Если мы не намерены ждать пять лет ввода АТС, то должны действовать, то есть взять на содержание начальника управления, ведущего стройку, и прораба, ответственного за объект,-- двести рублей ежемесячно каждому, пока не сдадут.
Кто-то робко поинтересовался:
-- Мы будем платить почти год, как вы запланировали, а если они не сдадут, плакали денежки?
Ответить на вопрос поднялся из президиума Новохаткин, тренер по каратэ, бывший чемпион, а теперь еще и председатель гаражного кооператива.
-- Не волнуйтесь,-- если мы взялись за дело, АТС будет введена в строй в оговоренные сроки, и ни днем позже. Что же касается денег... Если бы возникла ситуация, о которой вы говорите, то деньги вышибли бы обратно, это я вам гарантирую... -- И после паузы добавил с улыбкой: -- С потрохами.
Зал оживился, в детали никто вникать не стал -- такое не поощрялось...
Теперь, когда Рашид адресовал вопросы только самому себе, ему хотелось быть таким же жестким и искренним в оценке своих поступков и своей судьбы, каким жестким он был в анализе жизни Дильбар, Фатхуллы, отца, Салиха-ака. Как при монтаже фильма, он вновь и вновь мысленно прокручивал "кадры", где был занят сам, и с горечью обнаруживал, что в главных ролях его почти нигде нет -- все статистом, на общем плане, в массовке, разве только в редких эпизодах, когда он был у себя, в домашней мастерской, наедине со сложной аппаратурой, вот тут-то он действительно главный, чувствует власть своего разума над тонкой техникой. "Бог, царь, волшебник",-- говорят о нем в "Ешлике" владельцы дорогой и редкой аппаратуры. Пожалуй, мастерская --единственное место, где он чувствует себя уверенно, тут ему, как Фатхулле у котла, подсказывать не стоит.
Будь Рашид человеком иного склада, он наверное, радовался бы широкому и интересному кругу общения жены, людям, что бывали у них. Но почему-то так получалось, что человек действительно интересный, ради которого и собирали гостей, отодвигался обычно на второй план -- всякий раз находился третьеразрядный художник, режиссер-неудачник, поэт-скандалист, который умело пользовался подвернувшейся трибуной. Выдавая себя за друга дома, рта не давал открыть другим, но многим гостям такой демагог казался незаурядной личностью, главным в компании, и ему внимали с интересом и почтением.
Если шальной гость не портил вечер, делал это кто-нибудь из незваных соседей. К примеру, Левка Катанян, у него прямо-таки нюх особый или сквозь стены видит: только соберутся гости -- тут же стук в дверь.
-- А вот и мы! -- радостно возвещал он, проталкивая вперед свою толстушку Гаянэ.
Левка работает в "Интуристе", в валютном баре, и является всегда с какой-нибудь диковинной бутылкой спиртного для женщин и непременно прихватывает один и тот же сорт виски, наверное - самый любимый. И носится с этой бутылкой как курица с яйцом, перебивая только-только налаживающийся интересный разговор.
-- "Белая лошадь", настоящая, в Шотландии по особому рецепту и из особой воды изготовленная,-- нахваливает он, намереваясь в который раз прочитать гостям получасовую лекцию о виски.
Познания свои Левка почерпнул на курсах барменов в Москве. Других разговоров он не ведет и слушать не любит.
И всякий раз находится человек, который непременно спросит:
-- А что, бывает "Белая лошадь" не настоящая?
Левка, до этого успевший объявить гостям, что он вылитый поздний Элвис Пресли, долго и громко хохочет, и его жирные плечи и щеки трясутся, как холодец.
-- Бывает, всякая лошадь бывает, но настоящая "Белая лошадь" только здесь или у меня дома. Англичане, шотландцы и прочие интеры пьют в моем баре тещин самогон, смешанный с коньяком. Тесть у меня экспедитором на винзаводе работает... И знаете, нахваливают клиенты, говорят, что лучше, чем в самой Шотландии виски. А я им отвечаю солидно: "А как же, экспорт есть экспорт, Катаняну самое качественное и отправляют". Но знаете, приятно слышать, что виски у меня лучше, чем в Шотландии, гордость берет за рецепт, я ведь сам химичу, никому не доверяю,-- и опять весело хохочет, не обращая внимания на гостей.
А тем не до смеха: желание попробовать настоящее виски как-то пропадает или, отравленные самомнением, пьют, не испытывая никакого удовольствия...
Или заявится бывшая хоккейная звезда, доигрывающая в "Бинокоре",-- тот ко всем приходил без приглашения, твердо убежденный, что ему везде и всегда рады. Приходит он один, но через час-другой появляется его жена Элеонора, вечно заспанная и всем недовольная томная красивая женщина; она тоже считала, что своим присутствием украшает провинцию, иначе Ташкент она и не называла. Когда-то давно, всего один сезон, играла она эпизодическую роль в спектакле театра "Современник", еще в старом здании, располагавшемся на площади Маяковского, но она почему-то любила другой ориентир и говорила: "Напротив ресторана "Пекин"". После двух-трех рюмок Элеонора пытается рассказать всем, какая у нее была замечательная роль и как она ее блестяще играла. Но как называлась пьеса, она запамятовала навсегда.
-- Ну, это неважно,-- небрежно роняла она, и все с ней соглашались.
Хоккеиста звали Эдик, но между собой его величали Ноздревым: играл ли он в карты, нарды или шахматы, все пытался словчить, обмануть, и каждый раз ловили его за руку, однажды даже крепко били, потому что играли всегда "на интерес".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16