А если бы ты вместе с деньгами прихватил и меня и увез куда-нибудь подальше, он бы даже не стал тебя убивать. Что делаешь ты? Ты просишь вернуть на работу Клайда Хэрроу! Брэндон решил, что ты псих, которого лучше прирезать, как бешеную собаку.
– Против бешеной собаки не возражаю, но насчет психа не согласен. Я еще не сошел с ума настолько, чтоб торговаться с убийцами.
– Повторяю, Брэндон никого не убивал. Во всяком случае, никого из тех, кого ты знаешь.
– Хорошо, предположим, я верю тому, что ты рассказала о Сэме Леви и о том, что аварию на пути из Лондона устроил не Карлайл, а банда каких-то неизвестных. Кто же тогда прихлопнул Мортона В.И. Деверо-Олмонда?
– Кто говорит, что его прихлопнули?
– Я.
– Брэндон не любит тех, кто выходит из его дела, но я не поверю, что он убил старого Олмонда. Они двоюродные братья.
– Его настоящая фамилия Оллемано?
– В свидетельстве о рождении написано Мартин Виктор Эммануэль Оллемано. Мартин в честь деда, Виктор Эммануэль в честь короля Италии. Ты много потрудился, Дейв, выискивая всякие подробности, – полюбуйся теперь, куда завела твоя активность. Я думаю, что Мортона убили те самые неизвестные нам люди.
– Надеешься, я в это поверю?
– Теперь уже не важно, поверишь или нет. Брэндон намерен тебя убить, и я не могу ему помешать. Он уже подписал тебе приговор.
– И тебе это известно?
– Видишь ли, он не станет говорить «убейте Кьюнана». Он подберет другие нужные слова, которые услышат нужные уши. Когда речь идет об интересах дела, для чувств места не остается. Его согласие вернуть Хэрроу на прежнюю работу – лишь уловка.
– С какими милыми людьми ты водишься, Марти.
– Не моя вина. Они всегда такими были. Когда мы встретились на стоянке в Тарне и ты приструнил Чарли, я понадеялась, что у меня есть шанс оказаться рядом с человеком из другого теста.
Я смотрел на Марти. Она улыбалась, я – нет. По ее логике получалось, что я сам вырыл себе могилу.
– Ну, хорошо. На самом деле я приходила, чтоб сказать тебе об этом. Освобождение Винса теперь ничего не изменит, так что можешь им заняться.
Настала очередь для моего истерического смеха. Марти посмеялась вместе со мной, потом отперла замок на двери, но не раскрыла ее. Вместо этого она подошла к окну и взобралась на подоконник. Я недоумевал, но потом вспомнил, что мы на первом этаже.
– Не забывай, чья я дочь, и вызволи моего отца, – усмехнулась она. – Прощай, Дейв. Не буду желать тебе удачи. По-моему, твоя удача от тебя отвернулась, а свою я тебе одолжить не могу, самой нужна.
Марти ушла. Прикрыла за собой окно и растворилась в темноте.
Я лежал и пытался навести порядок в голове. Если Марти послал Брэндон, то зачем? Выяснить, что мне известно? Или узнать мои истинные планы в отношении ее отца? Мои размышления прервала вошедшая в палату дежурная медсестра.
– Бог мой! Мистер Кьюнан, что вы тут вытворяли? Постель – как вспаханное поле, а вы весь в поту!
Она проверила мой пульс.
– Учащенный. Надеюсь, вам не взбрело в голову заниматься гимнастикой? Вы не отжимались?
– Я не вставал, – ответил я.
55
Засыпая, я твердо решил, что в среду утром выпишусь из больницы. Меня не радовала мысль о том, что снова придется отвечать на вопросы Брена Каллена, тем более что к этому времени у меня самого скопилось больше вопросов, нежели ответов.
Но в больнице пришлось задержаться. Успокоительное, которое дала мне ночью медсестра, не уменьшило смешанного чувства возбуждения и разочарования, ставшего последствием визита Марти. Допущенные излишества обернулись глубокой необоримой слабостью. Когда явился Брен, я пребывал в полудреме. Несколько минут он постоял возле койки, переминаясь с ноги на ногу, и ушел. Кажется, в тот день меня больше никто не навещал, так что удалось немного отдохнуть.
Только в четверг, когда ко мне заглянул капеллан, я начал выказывать интерес к окружающему миру. С его появлением в палате я заподозрил, что на мне поставили крест.
– Ваша мать прислала меня, – сказал рыжеволосый священник, ирландец по фамилии Маллиган. – Она очень желает, чтобы вы предстали перед Господом с чистым сердцем.
– Нет уж, спасибо, – пробормотал я.
Перспектива предстать перед Господом пугала меня больше, чем возможное появление объединенных сил Карлайлов и всех женщин-убийц Южной Африки. Преподобный Маллиган печально покачал головой, перекрестил меня и уехал. Как следствие, во второй половине четверга я почувствовал прилив бодрости. Страх – лучший из стимулов к действию. Устроившись поудобнее на подушках, я мысленно приводил в движение механизм восстановления справедливости. Мне было приятно думать о хорошем, но любая умственная работа требует нервного напряжения: составлять план возмездия – тоже труд до кровавого пота. Я понимал, что «сказки» Марти можно трактовать по-разному. Брэндон Карлайл, несомненно, подозревал, что Чарли и Марти приложили руку к уничтожению Лу Олли, – ну и что с того? Как этот факт может помочь мне противостоять Брэндону, который всю свою жизнь ловчил и плутовал, чтоб в итоге полновластно распоряжаться людскими судьбами? Разумно ли будет броситься к его ногам, моля о пощаде, или, может, прикинуться простачком и попросить защиты? Нет, решил я, это не мой путь. Мысль о том, что успехом моего агентства я обязан Брэндону, приводила меня в ярость. Неужто это правда? Вероятно, мне никогда не докопаться до истины, но я точно знаю, что имею такое же право на радость под солнцем, как любой член семьи Карлайла. Да как он вообще набрался наглости мной командовать! Меня колотило от бешенства, и я чуть было не разразился бранью в полный голос. Ну, ничего, пусть Чарли только попадется мне на глаза – в порошок сотру, не раздумывая. Кто они такие, в конце-то концов! Пора их всех поставить на место, преподав серьезный урок.
Восстановление справедливости выходит за рамки компетенции частного сыщика. Как сын полицейского я понимал, что «незаслуженный» срок, который отсидел Винс Кинг, можно считать возмездием за все совершенные им ранее преступления, поэтому в отношении Кинга моя совесть была спокойна. Зато Кинг, разгуливающий на свободе, не даст покоя Брэндону Карлайлу, и чем беспокойнее станет жизнь Брэндона, тем больше шансов выжить появится у меня и у «Робин Гуд Инвестигейшнз».
Нелегко было упросить дежурную медсестру принести в палату телефон.
– Марвин, – сказал я в трубку, – прошу вас отослать письмо министру внутренних дел.
Он пообещал тотчас исполнить поручение, а я стал ждать развития событий, не расставаясь с больничной койкой.
Выписали меня в субботу. В понедельник у меня уже хватило сил на то, чтоб принять участие в триумфальном освобождении Винса Кинга. На моей голове оставалась повязка, и на видеопленке, отснятой для нас предусмотрительной мамой Селесты, я напоминал футбольного болельщика с белой банданой на лбу. Я был рад, что главную часть процедуры взяли на себя Марвин и Селеста. Они не скупились на слова, рассуждая в микрофон о судебных ошибках. Что касается виновника торжества, он оставался на удивление мрачным и молчал до самого Манчестера.
Винс не захотел повидаться с Марти и не желал никуда выходить без сопровождения, предпочитая оставаться в квартире. Вначале я решил, что это первая реакция на свободу, но когда он продолжил настаивать на том, чтобы Питер Снайдер или я находились рядом, пришло беспокойство. Разговор с ним требовал огромной выдержки. У него почему-то сложилось впечатление, что мы «коллеги». Он без конца обсуждал со мной разных уголовников, в основном покойных, как будто я лично был с ними знаком, но не проявлял никакого желания навестить еще живых подельников. Большую часть дня он просиживал у окна, изучая улицу. Я спросил у Винса, кого он ожидает там увидеть, но ответом мне был его отсутствующий взгляд.
Новость о смерти Мика Джонса вызвала у Кинга легкое раздражение. Казалось, единственной темой, которая действительно занимала Винса, стали мои описания загородного дома Карлайла.
– Говоришь, всюду камеры, лазерные установки и сенсоры? А я тебе вот что скажу: чем больше всякой электроники, тем больше ротозейства.
– Я это запомню, – сказал я и подумал: если Винс замышляет несанкционированный визит во владения Карлайла, кто я такой, чтоб его останавливать.
– Знаешь, как называется самый популярный учебный курс в тюряге?
Я недоуменно покачал головой.
– Электроника.
Теперь уже Винс описывал мне резиденцию Карлайла, словно мысленно рисовал план поместья. Я пробовал задавать Кингу вопросы о его прошлом, о Марти и ее «теориях», но вместо ответов – тот же отсутствующий взгляд.
Однажды я чуть было не схватил его за шиворот, чтоб подтащить к камину и поджарить ему пятки, но мое состояние исключало крайние меры. К тому же на тот момент Винс Кинг считался героем. Телефон нашего агентства разрывался: журналисты всех мастей молили об интервью. Но для меня Кинг стал непрошеным гостем, который потребовал, чтоб распорядок дня в моем доме соответствовал тюремному, а в мое отсутствие он по-прежнему сидел, уставившись в окно или в телевизор. Теперь мой телевизор всегда был настроен на один канал – Винс смотрел только конные бега. Когда я в очередной раз потребовал объяснения его поведению, он заорал:
– Недоумок! Под замком я был в безопасности, так что смирись и посторожи меня чуток, пока я прикидываю, что делать.
– Я лишь однажды наблюдал, как Брэндон Карлайл потерял самообладание. Это случилось, когда я упомянул о том, что ваше дело сфальсифицировано, – сказал я, провоцируя его хоть на какую-то реакцию.
– Еще бы! Знает волк, чью овечку задрал, – лаконично прокомментировал Винс.
– Он должен вам деньги? Он присвоил вашу долю или здесь кроется что-то другое? – спрашивал я с раздражением в голосе, едва удерживаясь от того, чтоб предложить ему отправиться к Карлайлу и расквитаться с ним немедленно.
– Оставь эти разговоры, сынок, – с улыбкой сказал Кинг. – Меня обидели профессионалы. Все эти годы я ждал, когда придет час разобраться с Брэндоном Карлайлом, и сделаю это, как только буду готов.
– Зачем же откладывать?
– У меня в Манчестере много друзей, но им тоже нужно время, чтоб связаться со мной.
– Почему?
– Сначала нужно проверить, не заложил ли я кого, чтоб выйти на волю. Вот когда они выяснят, что я чист, тогда сами меня найдут, и тут уж мистеру Карлайлу Всемогущему придется поволноваться, – загадочно провозгласил Кинг.
Он не сказал мне, кто эти друзья, и больше я от него ничего не услышал до самого воскресенья, когда позвонила мама.
– Дейв, отцу гораздо хуже, – расстроенным голосом сообщила она.
У меня сжалось сердце.
– С тех пор как выпустили этого Винса Кинга, он не ест и все время молчит, как будто умереть надумал. Ты должен что-то сделать.
После того как я повесил трубку, выражение моего лица, вероятно, сделалось таким несчастным, что Кинг вдруг заговорил:
– Плохие новости?
– Потом, – сказал я и ушел звонить в спальню, подальше от его ушей.
Когда я вернулся в гостиную полчаса спустя, он снова спросил, но уже с нотками сарказма в голосе:
– Что стряслось, милый? Неприятности с женщиной?
– С отцом, – сказал я. – После того как тебя выпустили, он зачах.
– Неужто старый подлец решил сыграть в ящик?
– Поживет еще, если я помогу. Настал момент кое-что выяснить.
– Что же ты хочешь выяснить?
– Во-первых, хорошо бы узнать, почему вы отсидели двадцать с лишним лет за преступление, которого не совершали? Вы не могли не знать, что Мортон Олмонд и Джеймс Макмэхон далеко не идеальная команда для защиты. Объясните, что связывает вас с Брэндоном Карлайлом?
Зеленые глаза Кинга сверкнули, и он расхохотался:
– Если ты решил, что я потеряю сон и аппетит оттого, что какой-то дряхлый коп решил помереть, то ошибаешься. Я пошлю ему недорогой венок – и все.
– Нет, не все. Сейчас вы поедете со мной, и мы выясним, кто кому что сказал или сделал двадцать лет назад.
– А если я откажусь? – спросил Винс.
– Не откажешься, – тихо сказал Брен Каллен, входя в комнату из прихожей.
С первого взгляда Винс определил в нем полицейского.
– Какого хрена ты вызвал сюда этого копа? – набросился на меня Кинг. – Я никого не сдавал и сейчас не стану!
– Этого от вас не требуется, – спокойно ответил я. – Если не хотите ехать со мной, инспектор Каллен отвезет вас к дочери, в дом Карлайла. Странно, что вы до сих пор не дали о себе знать такой любящей дочке, как Марти. Она, бедняжка, мечтает повидаться с папой, так что мы решили помочь вашей семье наконец воссоединиться.
– Я тебе уже сказал. Я увижусь с ней и ее родственниками, когда буду готов.
– Вы увидитесь с ними сейчас же, – сказал я.
– Верно, солнышко, ты едешь со мной, – подтвердил Брен.
– Да провались ты!
Каллен с недоумением поднял брови:
– В чем дело? Мы всего лишь предлагаем встречу с любящей дочерью и богатыми родственниками.
Винс заскрежетал зубами:
– Богатые, говоришь? Посмотрим, что от их богатства останется…
– Не пойму, откуда такая злоба? – улыбнувшись, спросил Брен. – Все-таки Марти твоя дочь.
– Она от меня отреклась. Вообще-то я ее не виню, она мне родная, но они!
– Выбирай: едешь со мной к Карлайлам или с Дейвом к его отцу. Там мы и узнаем всю правду. Решай. И забудь на время о своем преступном прошлом. Никто тебя обратно сажать не собирается, тем более что вся пресса трубит о невинном человеке, двадцать лет просидевшем за решеткой. Боже милостивый! Чтоб такой невинный человек снова попал за решетку, ему как минимум нужно пристрелить министра внутренних дел прямо у входа в само министерство!
Кинг криво усмехнулся:
– Не хочу я видеть старого хрена, а заставить меня вы не сможете. Мне и здесь хорошо. Если Карлайл против меня что-то задумает, я увижу его из окна, а дальше – всякое может случиться…
– Может, это вас убедит, – сказал я, вынимая девятимиллиметровый автоматический «Вальтер», который я обычно прятал за нагревателем воды в ванной комнате.
Кинг распахнул глаза, но сделал вид, что не испугался.
– Разбежался, – сказал он. – Можно подумать, что выстрелишь, когда тут коп стоит.
– А кто сказал, что я тут стою? – похлопал глазами Брен.
Первый выстрел чуть не задел колено Винса – пуля вошла в деревянную ножку кресла, в котором он сидел. Кинг встал, стряхивая с себя отлетевшие от кресла щепки.
– Настойчивые вы, ребята, – сказал он. – С родственниками никогда не ладил. Далеко добираться до хибары старого копа?
На землях Вест-Пенин-Мурз лежал снег и к коттеджу отца невозможно было подъехать на машине. Нам пришлось выйти и проскользнуть мимо участка Джейка Карлесса. Он высунул голову из приоткрытой двери, завидев незнакомцев, но, узнав меня, злобно оскалился и скрылся в доме. Откуда-то издалека, со стороны холмов, доносились звуки, напоминавшие взрывы.
Меня потряс вид отца: лицо изменилось до неузнаваемости, весь он будто ссохся и покрылся серой пеленой, точно смерть набросила на него покрывало.
– Он все что-то бормочет о Карлайлах и инспекторе Мике Джонсе, с тех пор как ты с ними связался, Дейв, – с упреком сказала мама, но мы-то с ней знали, о чем она на самом деле думает. – А уж когда этого Винса Кинга выпустили и по телевизору только и было разговоров, что о коррупции в полиции и некомпетентности суда, он совсем сломался.
– Вот он, тот самый Винс Кинг, – сказал я.
В ужасе она зажала рот ладонью:
– Что ты задумал? Добить Пэдди одним ударом? Ему и так недолго осталось.
– Мы с Дейвом считаем, что Винс обязан дать объяснения Пэдди, а когда Пэдди их выслушает, ему полегчает, – сказал Брен.
Эйлин пыталась нас понять. Ее изможденное лицо утратило живость, которая позволяла ей так долго оставаться молодой. Я не сомневался, если Пэдди умрет, она на этом свете тоже не задержится. И тут Эйлин показала, благодаря чему ей удалось всю жизнь провести бок о бок с Пэдди и ладить со мной.
– Вы только полюбуйтесь на нас! – усмехнулась она. – Перед вами семейство Кьюнан! Один наверху, приклеился к кровати и впал в меланхолию, потому что по телевизору высмеивают его любимую полицию, даже не его самого! Я зарываю себя в могилу, хотя мне туда еще рано. Мой сын ходит с повязкой на голове, как Медвежонок Падси . И тут еще вы – приводите в дом преступника!
– Почему преступника?! Я не виновен! – запротестовал Кинг.
– Не виновны только в том, за что вас посадили, – поправила его Эйлин.
Кинг рассмеялся:
– Вы примерная жена копа. Ладно, ведите меня к этому старому гов… гм… господину.
– Кого это ты назвал говнюком? – набросился Пэдди на Кинга, едва тот переступил порог спальни. – Давай выкладывай все про сделку с Брэндоном Карлайлом. – И Пэдди нетерпеливо заерзал, усаживаясь в кровати.
56
– Кто это вам наболтал? – осклабился Кинг.
– Марти, – сказал я. – Она считает, что вы заставили Карлайла забрать ее из детского приюта под угрозой того, что выдадите его полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Против бешеной собаки не возражаю, но насчет психа не согласен. Я еще не сошел с ума настолько, чтоб торговаться с убийцами.
– Повторяю, Брэндон никого не убивал. Во всяком случае, никого из тех, кого ты знаешь.
– Хорошо, предположим, я верю тому, что ты рассказала о Сэме Леви и о том, что аварию на пути из Лондона устроил не Карлайл, а банда каких-то неизвестных. Кто же тогда прихлопнул Мортона В.И. Деверо-Олмонда?
– Кто говорит, что его прихлопнули?
– Я.
– Брэндон не любит тех, кто выходит из его дела, но я не поверю, что он убил старого Олмонда. Они двоюродные братья.
– Его настоящая фамилия Оллемано?
– В свидетельстве о рождении написано Мартин Виктор Эммануэль Оллемано. Мартин в честь деда, Виктор Эммануэль в честь короля Италии. Ты много потрудился, Дейв, выискивая всякие подробности, – полюбуйся теперь, куда завела твоя активность. Я думаю, что Мортона убили те самые неизвестные нам люди.
– Надеешься, я в это поверю?
– Теперь уже не важно, поверишь или нет. Брэндон намерен тебя убить, и я не могу ему помешать. Он уже подписал тебе приговор.
– И тебе это известно?
– Видишь ли, он не станет говорить «убейте Кьюнана». Он подберет другие нужные слова, которые услышат нужные уши. Когда речь идет об интересах дела, для чувств места не остается. Его согласие вернуть Хэрроу на прежнюю работу – лишь уловка.
– С какими милыми людьми ты водишься, Марти.
– Не моя вина. Они всегда такими были. Когда мы встретились на стоянке в Тарне и ты приструнил Чарли, я понадеялась, что у меня есть шанс оказаться рядом с человеком из другого теста.
Я смотрел на Марти. Она улыбалась, я – нет. По ее логике получалось, что я сам вырыл себе могилу.
– Ну, хорошо. На самом деле я приходила, чтоб сказать тебе об этом. Освобождение Винса теперь ничего не изменит, так что можешь им заняться.
Настала очередь для моего истерического смеха. Марти посмеялась вместе со мной, потом отперла замок на двери, но не раскрыла ее. Вместо этого она подошла к окну и взобралась на подоконник. Я недоумевал, но потом вспомнил, что мы на первом этаже.
– Не забывай, чья я дочь, и вызволи моего отца, – усмехнулась она. – Прощай, Дейв. Не буду желать тебе удачи. По-моему, твоя удача от тебя отвернулась, а свою я тебе одолжить не могу, самой нужна.
Марти ушла. Прикрыла за собой окно и растворилась в темноте.
Я лежал и пытался навести порядок в голове. Если Марти послал Брэндон, то зачем? Выяснить, что мне известно? Или узнать мои истинные планы в отношении ее отца? Мои размышления прервала вошедшая в палату дежурная медсестра.
– Бог мой! Мистер Кьюнан, что вы тут вытворяли? Постель – как вспаханное поле, а вы весь в поту!
Она проверила мой пульс.
– Учащенный. Надеюсь, вам не взбрело в голову заниматься гимнастикой? Вы не отжимались?
– Я не вставал, – ответил я.
55
Засыпая, я твердо решил, что в среду утром выпишусь из больницы. Меня не радовала мысль о том, что снова придется отвечать на вопросы Брена Каллена, тем более что к этому времени у меня самого скопилось больше вопросов, нежели ответов.
Но в больнице пришлось задержаться. Успокоительное, которое дала мне ночью медсестра, не уменьшило смешанного чувства возбуждения и разочарования, ставшего последствием визита Марти. Допущенные излишества обернулись глубокой необоримой слабостью. Когда явился Брен, я пребывал в полудреме. Несколько минут он постоял возле койки, переминаясь с ноги на ногу, и ушел. Кажется, в тот день меня больше никто не навещал, так что удалось немного отдохнуть.
Только в четверг, когда ко мне заглянул капеллан, я начал выказывать интерес к окружающему миру. С его появлением в палате я заподозрил, что на мне поставили крест.
– Ваша мать прислала меня, – сказал рыжеволосый священник, ирландец по фамилии Маллиган. – Она очень желает, чтобы вы предстали перед Господом с чистым сердцем.
– Нет уж, спасибо, – пробормотал я.
Перспектива предстать перед Господом пугала меня больше, чем возможное появление объединенных сил Карлайлов и всех женщин-убийц Южной Африки. Преподобный Маллиган печально покачал головой, перекрестил меня и уехал. Как следствие, во второй половине четверга я почувствовал прилив бодрости. Страх – лучший из стимулов к действию. Устроившись поудобнее на подушках, я мысленно приводил в движение механизм восстановления справедливости. Мне было приятно думать о хорошем, но любая умственная работа требует нервного напряжения: составлять план возмездия – тоже труд до кровавого пота. Я понимал, что «сказки» Марти можно трактовать по-разному. Брэндон Карлайл, несомненно, подозревал, что Чарли и Марти приложили руку к уничтожению Лу Олли, – ну и что с того? Как этот факт может помочь мне противостоять Брэндону, который всю свою жизнь ловчил и плутовал, чтоб в итоге полновластно распоряжаться людскими судьбами? Разумно ли будет броситься к его ногам, моля о пощаде, или, может, прикинуться простачком и попросить защиты? Нет, решил я, это не мой путь. Мысль о том, что успехом моего агентства я обязан Брэндону, приводила меня в ярость. Неужто это правда? Вероятно, мне никогда не докопаться до истины, но я точно знаю, что имею такое же право на радость под солнцем, как любой член семьи Карлайла. Да как он вообще набрался наглости мной командовать! Меня колотило от бешенства, и я чуть было не разразился бранью в полный голос. Ну, ничего, пусть Чарли только попадется мне на глаза – в порошок сотру, не раздумывая. Кто они такие, в конце-то концов! Пора их всех поставить на место, преподав серьезный урок.
Восстановление справедливости выходит за рамки компетенции частного сыщика. Как сын полицейского я понимал, что «незаслуженный» срок, который отсидел Винс Кинг, можно считать возмездием за все совершенные им ранее преступления, поэтому в отношении Кинга моя совесть была спокойна. Зато Кинг, разгуливающий на свободе, не даст покоя Брэндону Карлайлу, и чем беспокойнее станет жизнь Брэндона, тем больше шансов выжить появится у меня и у «Робин Гуд Инвестигейшнз».
Нелегко было упросить дежурную медсестру принести в палату телефон.
– Марвин, – сказал я в трубку, – прошу вас отослать письмо министру внутренних дел.
Он пообещал тотчас исполнить поручение, а я стал ждать развития событий, не расставаясь с больничной койкой.
Выписали меня в субботу. В понедельник у меня уже хватило сил на то, чтоб принять участие в триумфальном освобождении Винса Кинга. На моей голове оставалась повязка, и на видеопленке, отснятой для нас предусмотрительной мамой Селесты, я напоминал футбольного болельщика с белой банданой на лбу. Я был рад, что главную часть процедуры взяли на себя Марвин и Селеста. Они не скупились на слова, рассуждая в микрофон о судебных ошибках. Что касается виновника торжества, он оставался на удивление мрачным и молчал до самого Манчестера.
Винс не захотел повидаться с Марти и не желал никуда выходить без сопровождения, предпочитая оставаться в квартире. Вначале я решил, что это первая реакция на свободу, но когда он продолжил настаивать на том, чтобы Питер Снайдер или я находились рядом, пришло беспокойство. Разговор с ним требовал огромной выдержки. У него почему-то сложилось впечатление, что мы «коллеги». Он без конца обсуждал со мной разных уголовников, в основном покойных, как будто я лично был с ними знаком, но не проявлял никакого желания навестить еще живых подельников. Большую часть дня он просиживал у окна, изучая улицу. Я спросил у Винса, кого он ожидает там увидеть, но ответом мне был его отсутствующий взгляд.
Новость о смерти Мика Джонса вызвала у Кинга легкое раздражение. Казалось, единственной темой, которая действительно занимала Винса, стали мои описания загородного дома Карлайла.
– Говоришь, всюду камеры, лазерные установки и сенсоры? А я тебе вот что скажу: чем больше всякой электроники, тем больше ротозейства.
– Я это запомню, – сказал я и подумал: если Винс замышляет несанкционированный визит во владения Карлайла, кто я такой, чтоб его останавливать.
– Знаешь, как называется самый популярный учебный курс в тюряге?
Я недоуменно покачал головой.
– Электроника.
Теперь уже Винс описывал мне резиденцию Карлайла, словно мысленно рисовал план поместья. Я пробовал задавать Кингу вопросы о его прошлом, о Марти и ее «теориях», но вместо ответов – тот же отсутствующий взгляд.
Однажды я чуть было не схватил его за шиворот, чтоб подтащить к камину и поджарить ему пятки, но мое состояние исключало крайние меры. К тому же на тот момент Винс Кинг считался героем. Телефон нашего агентства разрывался: журналисты всех мастей молили об интервью. Но для меня Кинг стал непрошеным гостем, который потребовал, чтоб распорядок дня в моем доме соответствовал тюремному, а в мое отсутствие он по-прежнему сидел, уставившись в окно или в телевизор. Теперь мой телевизор всегда был настроен на один канал – Винс смотрел только конные бега. Когда я в очередной раз потребовал объяснения его поведению, он заорал:
– Недоумок! Под замком я был в безопасности, так что смирись и посторожи меня чуток, пока я прикидываю, что делать.
– Я лишь однажды наблюдал, как Брэндон Карлайл потерял самообладание. Это случилось, когда я упомянул о том, что ваше дело сфальсифицировано, – сказал я, провоцируя его хоть на какую-то реакцию.
– Еще бы! Знает волк, чью овечку задрал, – лаконично прокомментировал Винс.
– Он должен вам деньги? Он присвоил вашу долю или здесь кроется что-то другое? – спрашивал я с раздражением в голосе, едва удерживаясь от того, чтоб предложить ему отправиться к Карлайлу и расквитаться с ним немедленно.
– Оставь эти разговоры, сынок, – с улыбкой сказал Кинг. – Меня обидели профессионалы. Все эти годы я ждал, когда придет час разобраться с Брэндоном Карлайлом, и сделаю это, как только буду готов.
– Зачем же откладывать?
– У меня в Манчестере много друзей, но им тоже нужно время, чтоб связаться со мной.
– Почему?
– Сначала нужно проверить, не заложил ли я кого, чтоб выйти на волю. Вот когда они выяснят, что я чист, тогда сами меня найдут, и тут уж мистеру Карлайлу Всемогущему придется поволноваться, – загадочно провозгласил Кинг.
Он не сказал мне, кто эти друзья, и больше я от него ничего не услышал до самого воскресенья, когда позвонила мама.
– Дейв, отцу гораздо хуже, – расстроенным голосом сообщила она.
У меня сжалось сердце.
– С тех пор как выпустили этого Винса Кинга, он не ест и все время молчит, как будто умереть надумал. Ты должен что-то сделать.
После того как я повесил трубку, выражение моего лица, вероятно, сделалось таким несчастным, что Кинг вдруг заговорил:
– Плохие новости?
– Потом, – сказал я и ушел звонить в спальню, подальше от его ушей.
Когда я вернулся в гостиную полчаса спустя, он снова спросил, но уже с нотками сарказма в голосе:
– Что стряслось, милый? Неприятности с женщиной?
– С отцом, – сказал я. – После того как тебя выпустили, он зачах.
– Неужто старый подлец решил сыграть в ящик?
– Поживет еще, если я помогу. Настал момент кое-что выяснить.
– Что же ты хочешь выяснить?
– Во-первых, хорошо бы узнать, почему вы отсидели двадцать с лишним лет за преступление, которого не совершали? Вы не могли не знать, что Мортон Олмонд и Джеймс Макмэхон далеко не идеальная команда для защиты. Объясните, что связывает вас с Брэндоном Карлайлом?
Зеленые глаза Кинга сверкнули, и он расхохотался:
– Если ты решил, что я потеряю сон и аппетит оттого, что какой-то дряхлый коп решил помереть, то ошибаешься. Я пошлю ему недорогой венок – и все.
– Нет, не все. Сейчас вы поедете со мной, и мы выясним, кто кому что сказал или сделал двадцать лет назад.
– А если я откажусь? – спросил Винс.
– Не откажешься, – тихо сказал Брен Каллен, входя в комнату из прихожей.
С первого взгляда Винс определил в нем полицейского.
– Какого хрена ты вызвал сюда этого копа? – набросился на меня Кинг. – Я никого не сдавал и сейчас не стану!
– Этого от вас не требуется, – спокойно ответил я. – Если не хотите ехать со мной, инспектор Каллен отвезет вас к дочери, в дом Карлайла. Странно, что вы до сих пор не дали о себе знать такой любящей дочке, как Марти. Она, бедняжка, мечтает повидаться с папой, так что мы решили помочь вашей семье наконец воссоединиться.
– Я тебе уже сказал. Я увижусь с ней и ее родственниками, когда буду готов.
– Вы увидитесь с ними сейчас же, – сказал я.
– Верно, солнышко, ты едешь со мной, – подтвердил Брен.
– Да провались ты!
Каллен с недоумением поднял брови:
– В чем дело? Мы всего лишь предлагаем встречу с любящей дочерью и богатыми родственниками.
Винс заскрежетал зубами:
– Богатые, говоришь? Посмотрим, что от их богатства останется…
– Не пойму, откуда такая злоба? – улыбнувшись, спросил Брен. – Все-таки Марти твоя дочь.
– Она от меня отреклась. Вообще-то я ее не виню, она мне родная, но они!
– Выбирай: едешь со мной к Карлайлам или с Дейвом к его отцу. Там мы и узнаем всю правду. Решай. И забудь на время о своем преступном прошлом. Никто тебя обратно сажать не собирается, тем более что вся пресса трубит о невинном человеке, двадцать лет просидевшем за решеткой. Боже милостивый! Чтоб такой невинный человек снова попал за решетку, ему как минимум нужно пристрелить министра внутренних дел прямо у входа в само министерство!
Кинг криво усмехнулся:
– Не хочу я видеть старого хрена, а заставить меня вы не сможете. Мне и здесь хорошо. Если Карлайл против меня что-то задумает, я увижу его из окна, а дальше – всякое может случиться…
– Может, это вас убедит, – сказал я, вынимая девятимиллиметровый автоматический «Вальтер», который я обычно прятал за нагревателем воды в ванной комнате.
Кинг распахнул глаза, но сделал вид, что не испугался.
– Разбежался, – сказал он. – Можно подумать, что выстрелишь, когда тут коп стоит.
– А кто сказал, что я тут стою? – похлопал глазами Брен.
Первый выстрел чуть не задел колено Винса – пуля вошла в деревянную ножку кресла, в котором он сидел. Кинг встал, стряхивая с себя отлетевшие от кресла щепки.
– Настойчивые вы, ребята, – сказал он. – С родственниками никогда не ладил. Далеко добираться до хибары старого копа?
На землях Вест-Пенин-Мурз лежал снег и к коттеджу отца невозможно было подъехать на машине. Нам пришлось выйти и проскользнуть мимо участка Джейка Карлесса. Он высунул голову из приоткрытой двери, завидев незнакомцев, но, узнав меня, злобно оскалился и скрылся в доме. Откуда-то издалека, со стороны холмов, доносились звуки, напоминавшие взрывы.
Меня потряс вид отца: лицо изменилось до неузнаваемости, весь он будто ссохся и покрылся серой пеленой, точно смерть набросила на него покрывало.
– Он все что-то бормочет о Карлайлах и инспекторе Мике Джонсе, с тех пор как ты с ними связался, Дейв, – с упреком сказала мама, но мы-то с ней знали, о чем она на самом деле думает. – А уж когда этого Винса Кинга выпустили и по телевизору только и было разговоров, что о коррупции в полиции и некомпетентности суда, он совсем сломался.
– Вот он, тот самый Винс Кинг, – сказал я.
В ужасе она зажала рот ладонью:
– Что ты задумал? Добить Пэдди одним ударом? Ему и так недолго осталось.
– Мы с Дейвом считаем, что Винс обязан дать объяснения Пэдди, а когда Пэдди их выслушает, ему полегчает, – сказал Брен.
Эйлин пыталась нас понять. Ее изможденное лицо утратило живость, которая позволяла ей так долго оставаться молодой. Я не сомневался, если Пэдди умрет, она на этом свете тоже не задержится. И тут Эйлин показала, благодаря чему ей удалось всю жизнь провести бок о бок с Пэдди и ладить со мной.
– Вы только полюбуйтесь на нас! – усмехнулась она. – Перед вами семейство Кьюнан! Один наверху, приклеился к кровати и впал в меланхолию, потому что по телевизору высмеивают его любимую полицию, даже не его самого! Я зарываю себя в могилу, хотя мне туда еще рано. Мой сын ходит с повязкой на голове, как Медвежонок Падси . И тут еще вы – приводите в дом преступника!
– Почему преступника?! Я не виновен! – запротестовал Кинг.
– Не виновны только в том, за что вас посадили, – поправила его Эйлин.
Кинг рассмеялся:
– Вы примерная жена копа. Ладно, ведите меня к этому старому гов… гм… господину.
– Кого это ты назвал говнюком? – набросился Пэдди на Кинга, едва тот переступил порог спальни. – Давай выкладывай все про сделку с Брэндоном Карлайлом. – И Пэдди нетерпеливо заерзал, усаживаясь в кровати.
56
– Кто это вам наболтал? – осклабился Кинг.
– Марти, – сказал я. – Она считает, что вы заставили Карлайла забрать ее из детского приюта под угрозой того, что выдадите его полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46