— Джорджи, я вам клянусь, что нет. Ведь вы меня знаете уже десять лет...— Я знал людей и покрепче тебя, которые не выдерживали. Корпорация не может подвергаться такому риску, тебе это известно. В об щем, я пришел сделать тебе предложение.С ним будут разговаривать! Внезапно Джонс преисполнился огромной признательности к Джорджи и наполнил его стакан.— Прежде всего, — продолжал Джорджи, ты не должен был убивать адвоката. Тебе просто надо было испугать его.— Я подумал, что лучше... Дом был пуст, никто не видел, как я туда пришел...— Да. Но заявилась девушка. И ты упустил ее. Значит, вот мое предложение. То есть предложение Корпорации. Ты завершишь свою работу. Уберешь девушку. До того, как она тебя опознает.— Но это невозможно! Она в больнице, ее охраняет армия полицейских!— У тебя нет другого выхода, старина. Если ты откажешься, это сделает кто-то другой. И на следующий день найдут твой труп и письмо, подписанное тобой, в котором ты признаешься, что убил адвоката и его дочь. Все.Джонс ломал руки в отчаянье. Ему не удастся выкрутиться. Это невозможно. Убивать или быть убитым. Таков закон Корпорации.— Ты понимаешь, старина, нам в Корпорации не нужны люди, которые теряют самообладание. Ты плохо выполнил работу, которую тебе поручили, и поставил нас под удар. Тебе и исправлять положение. Хладнокровно. Как сделаешь дело, мы вспомним свое обещание. Ты станешь патроном всех букмекеров Западного побережья. Если же опять не выполнишь задачу или откажешься сотрудничать...Он замолчал и сделал весьма красноречивый жест, проведя ребром ладони по горлу.Последовала тишина, нарушаемая лишь бесконечной рекламой какой-то марки пива. Это напомнило Джонсу о мучившей его жажде.— Ты знаешь, старина, полиция уже неплохо поработала. У них есть список шести подозреваемых, все они члены Корпорации. И твое имя в нем значится под номером три. У тебя надежное алиби на ночь убийства, я думаю?— О, алиби безупречное. Я был на маскараде у судьи Фрайсби. Куча народу может это за свидетельствовать.— Если только я не прикажу им не делать этого. Понимаешь, старина?— Очень хорошо.Джорджи помешал кусочки льда в своем стакане. Его улыбка стала еще шире.— Сколько тебе лет, старина?— Сорок два.— Ты неплохо продвинулся в Корпорации, не так ли? Еще пять лет назад ты занимался контрактами по неустойкам... Если ты докажешь свою ловкость, то через несколько месяцев заменишь Смитти... Ты знаешь, сколько Смитти зарабатывает?У Джонса перехватило дыхание, он кивнул головой.— Только не забывай этот принцип, старина: никакого безумства. Самообладание. Только самообладание, и ты доживешь до сорока трех лет.Он встал. Громкий голос диктора заполнил комнату:— Неожиданная развязка дела об убийстве Бушэ. В тот момент, когда полиция полагает, что Кристина Бушэ сможет опознать убийцу своего отца, профессор Хардинг, специалист по глазным болезням, ставит диагноз, согласно которому молодая женщина останется слепой.Джонс, застывший со стаканом в руке, почувствовал, как его пальцы разжимаются. Стакан бесшумно упал на ковер, и виски разлилось.Джорджи подошел к Джонсу и положил правую руку на его левое плечо.— Старина, я видел много счастливцев, но таких, как ты, — никогда.Ошеломленный, еще не верящий в чудо Джонс что-то неразборчиво пролепетал. Переполненный любезностью Джорджи поднял его стакан, впихнул ему в руку и наполнил до краев.— За это надо выпить, старина. Ты можешь считать себя с этой минуты патроном Западного побережья. Рад?Спасибо, Джорджи.Нет-нет, не благодари. Для меня это удовольствие. Настоящее удовольствие. И я уверен, что все парни из Корпорации будут рады твоему продвижению. — Он толкнул его локтем в бок. — Слушай, старина, когда у тебя будет точная информация, не забудь мне позвонить!По знаку Джорджи верзила Маркус задвигался, открыл дверь, осмотрел коридор и вышел. Джорджи последовал за ним. Дверь закрылась.Джонс выключил телевизор. Его руки дрожали еще добрых полчаса. ВТОРАЯ ЧАСТЬПАРИЖ Глава 3 Газеты лежали на столе, около подноса с завтраком. Стол стоял в проеме между окнами, выходившими в садик. На улице шел мелкий дождь.Боб Мюрэ удобно устроился, вытянув свои длинные ноги, поднял крышку кофейника и с наслаждением вдохнул восхитительный аромат.Он налил себе кофе, попробовал его с легкой гримасой. Слишком горячий. Поставив чашку, он намазал маслом тост и развернул первую газету, «Нью-Йорк геральд».Не спеша попивая кофе, он раскрыл газету на рубрике биржевых новостей. Внимательно их прочитав, нашел страницу с информацией о театре. Затем Боб просмотрел «Уолл-стрит джорнэл», сожалея о том, что газета попадает в Париж с двенадцатичасовым опозданием и, следовательно, сведения в ней утратили смысл.Наконец он принялся за «Фигаро», которую обычно читал до последней строки, начиная со светской хроники. Узнав о свадьбе одного из своих знакомых, он пометил в записной книжке, что надо послать поздравление.Статья, находившаяся в низу колонки, не особенно его заинтересовала. Он рассеянно пробежал ее, отнюдь не подозревая, что это сообщение в несколько строк могло бы изменить его жизнь. Уже много лет он не замечал, что в его положении было что-то ненормальное, и поэтому не увидел никакой непосредственной связи между своей женой и статьей в «Фигаро».Он съел второй тост, который намазал апельсиновым мармеладом, выпил еще одну чашку кофе и ощутил себя в полной форме. Всего десять часов, у него впереди длинный приятный день. Как обычно, деловые вопросы он разрешит в ходе хорошего обеда, а затем изысканного ужина. В промежутке между ними он покатается пару часов на лошади, лишь бы погода разгулялась» и сыграет два сета в теннис. Вечер он вероятно, закончит в новом модном кабаке с одной или двумя хорошенькими девушками...Дверь открылась, оторвав его от составления этой программы. Он посмотрел на приближающуюся к нему Веронику, улыбнулся ей, но она опустила глаза и быстро сказала:— Здравствуйте, Боб.Боб улыбнулся еще шире, продолжая бесстыдно рассматривать молодую женщину. Он знал, что она не может это не почувствовать, и был с ней в высшей степени любезен именно для того, чтобы заставить ее мучиться угрызениями совести.— Я пришла за газетами, — сказала Вероника, — но я вижу, вы еще читаете их...— Нет, нет, я их прочитал. Берите. Крис проснулась?— Давно. Она позавтракала и приняла ванну. Она вас просит зайти к ней перед уходом.— С радостью. Правда, у меня срочная встреча...Она посмотрела на него своим характерным для нее быстрым взглядом исподлобья. Он повторил с нажимом:— Очень срочная, но не раньше одиннадцати часов.Вероника тщательно сложила в стопку газеты. Он спросил:— Как себя чувствует Кристина? Как ее на строение?— Прекрасно, как всегда. Она очень хорошо выспалась и чувствует себя в форме. Я ей сказала, что погода хорошая.Он отвернулся и посмотрел через окно на мелкий дождь, капающий на символический сад. Потом заметил:— В Париже достаточно маленького садика, чтобы почувствовать себя в другом месте, правда?— Пожалуй.Он окинул ее быстрым взглядом. Почему это она считает необходимым овеваться и причесываться так безвкусно? Ей всего двадцать шесть лет, а она выглядит как старушка. Видимо, полагает, что обязанности компаньонки требуют от нее этого маскарада.Прошлым летом он видел Веронику на пляже, и ее внезапно обнаженное тело показалось ему притягательным. Она почувствовала тогда его взгляды. С тех пор она стала его избегать. Дура. Уж не вообразила ли она, что он мог бы заняться с ней любовью в собственном доме собственной жены? За кого она его принимает? Он встал.— Пойду поцелую Крис.Она посмотрела вслед этому высокому малому с грациозной кошачьей походкой. Потом, зажав газеты под мышкой, она поставила на поднос чашку, блюдце и салфетку.Прежде чем войти в комнату жены, Боб машинально поправил узел галстука, провел рукой по коротким волосам, как если бы Кристина могла его видеть.Он постучал, открыл дверь и вошел в комнату, раздвинув занавес бисерных нитей, прикрепленный к дверной раме. Бисеринки из самшита звякнули, оповещая о его приходе.— Здравствуй, дорогая.— Здравствуй, Боб.Кристина уверенным движением выключила приемник, стоящий перед ней. Она знала с точностью до миллиметра размещение всех предметов в доме. Видя, как она передвигается, ничем не отличаясь от других, непредупрежденный человек не поверил бы, что она абсолютно слепа.Боб в два шага пересек полосу пола, который зазвенел под его ногами, затем ступил на полоску паласа, дошел до полосы, выложенной плиткой, где его шаги звучали по-другому, подошел совсем близко к креслу Кристины, которая поднялась при его приближении.Во всех комнатах дома пол был сделан подобным образом, так, чтобы Кристина могла всегда точно знать, где находятся она и другие. Она оказалась в объятиях своего мужа. Они нежно поцеловались.— Посиди со мной на кровати.Он не стал подводить ее за руку, зная, что она терпеть не может, когда ее опекают. В течение долгих четырех лет она переучивалась с непоколебимой настойчивостью и теперь зависела от других наименьшим образом.Она села на край кровати, похлопала по одеялу. Он прижался к ней, обняв ее за плечи. На ней был белый шелковый халат с глубоким вырезом, и он видел ложбинку между ее грудями. Наклонившись к ней, он поцеловал ее в шею, с удовольствием вдыхая аромат ее духов.— От тебя приятно пахнет.— Все те же старые духи, пятый номер.— Следовало бы когда-нибудь поставить памятник Шанель. Ее пятый номер сделал для воспроизводства больше, чем назначение пособий для многодетных.Он поцеловал ее еще раз, чувствуя, как, прижимаясь к нему, она вся затрепетала. Совсем другим голосом она прошептала:— Дорогой... я тебя ждала этой ночью.— Я очень поздно вернулся и не посмел тебя беспокоить.— Ты хорошо знаешь, что для меня... это не беспокойство.— К тому же я устал.Она вздохнула, повернулась к нему, словно его разглядывая. Каждый раз, когда он начинал думать о ее слепоте, он неловко себя чувствовал.Однако операции не оставили на лице Кристины никакого следа. Гладя на него с очень близкого расстояния, можно было заметить шрам в форме звездочки между глазом и левым ухом. Но большую часть времени его совсем не было видно под искусно наложенным гримом, что входило в обязанности Вероники.Внезапно дыхание Кристины участилось. Она погладила мускулистую руку Боба через рубашку, потом ее пальцы расстегнули пуговицу и коснулись кожи.Он чуть было не отпрянул. В темноте еще куда ни шло, но среди бела дня... Он всегда испытывал ужас перед болезнями» физическими недостатками.С покорной улыбкой Кристина застегнула рубашку.— Я поняла, не утруждай себя. С кем ты был прошлой ночью? С Виржинией? Каролиной? Или, может быть, с малышкой Клод, у которой глаза как у невинной девочки?Он резко встал и принялся шагать по комнате, раздражение его нарастало. Через каждые два шага структура пола менялась под его ногами, и это тоже выводило его из себя.— Мне надоели постоянные намеки на то, что не имеет никакого смысла! Ты воображаешь, что я только и думаю, как изменить тебе?— Я ничего не воображаю, Боб, я ограничиваюсь констатацией. Думаешь ты об этом или нет — результат один. За четыре года, которые мы живем во Франции, ты практически не переставал интересоваться другими женщинами.— Послушай, ты несправедлива! Ты знаешь, что я люблю тебя!— Ты любишь меня точно также, как любишь удобную постель или хорошее виски. По тому что тебе приятно знать, что, пока я здесь, с тобой, у тебя ни в чем не будет нужды...— Почему ты не требуешь развода?Она замолчала. По ее лицу пробежала тень. Потом она снова улыбнулась.— Кто тебе сказал, что я об этом не думала?Он почувствовал, что у него дрожат руки, и глупо засунул их в карманы, будто она могла заметить это проявление слабости. Но она уже продолжала:— Я не потребую развода, успокойся. Потому что я люблю тебя и признательна тебе. Я никогда не забуду, что после этой драмы ты был там, со мной. Потому что без тебя мне ни когда не хватило бы смелости жить. Потому что, хочешь ты этого или нет, ты спас мне жизнь. И я хочу хоть немного тебя отблагодарить.— Ты очень любезна! — с иронией заметил он.— Дорогой, иди сюда. Поцелуй меня.Боб неохотно подошел к Кристине, которая следила за ним своими мертвыми глазами. Он слегка наклонился к ее лицу, и она, словно зрячая, безошибочно прильнула губами к его губам.— Я тебя люблю, дорогой. Ты можешь делать все, что хочешь. При условии, что будешь иногда уделять мне немного внимания. Совсем немного. Пожалуйста.Боб рухнул на кровать, держа ее в объятиях. Он увидел, что она нажимает на третью кнопку пульта, услышал короткий щелчок, означающий, что дверь закрылась на задвижку.Их губы соединились. Он провел рукой по телу Кристины под халатом, почувствовал, что оно отвечает каждой своей клеточкой на его ласку; затем она нажала на другую кнопку, и двойные шторы закрылись, погружая комнату в сумерки.— Я не хочу больше слышать, как идет этот дождь! — прошептала Кристина.Продолжая обнимать ее, он подумал, что она разгадала его мысли. Она знала, что он предпочитал ее не видеть. Чтобы быть на равных. * * * В комнате для слуг Вероника громко читала статью Леону, шоферу, и Марии, кухарке и горничной. Когда она закончила чтение, на несколько секунд воцарилось молчание.— Нужно ли ей об этом сказать?— Конечно, — ответил Леон, почесывая по привычке тыльную сторону ладони. Простой крестьянин, он не создавал себе проблем.Мария оказалась более осторожна:— Вспомните, сколько было подобных сообщений, которые оказались лишь выдумкой журналистов... Нужно поступать осторожно, чтобы не порождать напрасных надежд...Вероника прикусила нижнюю губу. Сложив газету, она решила:— Я проверю источник информации. Это сообщение Юнайтед Пресс, я это сделаю быстро. А там... посмотрим.Она дошла до гостиной, где встретила Боба, который собирался уходить. Вероника остановилась перед ним, сунула ему под нос статью.— Вы прочли?Он взглянул на газету и ответил:— Да, да... Вы думаете, об этом надо сказать Крис?— Я собиралась вам задать этот вопрос. Он пожал плечами.— В конце концов, это скорее ваша обязанность, чем моя. Даже если сообщение недостоверно, оно даст ей надежду на какое-то время. Я спешу. Займитесь этим, Вероника. — Непринужденным жестом, испугавшим ее, он слегка надавил ей на кончик носа. — Только не беспокойте сейчас. По-моему, я ее немного утомил.Боб рассмеялся, и она сочла его смех непристойным. Она почувствовала, как у нее запылали щеки, когда он уточнил:— Она все-таки иногда имеет право на удовлетворение!Затем, довольный произведенным эффектом, он вышел, напевая.Вероника, позабывшая о делах, вспомнила о своем первоначальном намерении. Она прошла в просторный кабинет, взяла справочник и, поискав немного, нашла номер телефона информационного агентства. Очень быстро она получила подтверждение сообщения.Высокий парень атлетического сложения, с короткими светлыми волосами, широкими плечами пружинистой походкой подошел к ней с папкой под мышкой.— Привет, Вероника, — бросил он, устраиваясь за письменным столом. Не дожидаясь ответа, он сразу же включил огромный магнитофон, стоящий перед ним. Раздался голос Кристины, диктующей корреспонденцию.Мужчину звали Франсуа Суплэ. Он выполнял в принципе несовместимые функции секретаря и охранника.Вероника подошла к столу и выключила магнитофон. Франсуа вопросительно на нее посмотрел. Ни слова не говоря, она показала ему статью в газете, которую он мгновенно прочитал.— Это официально? — спросил он.— Вроде бы да.Он широко улыбнулся и просто сказал:— Я рад. * * * Кристина села за туалетный столик и начала красить ногти ярко-красным лаком, в ее движениях не было ни малейшего колебания, ни малейшей неуверенности, которые могли бы выдать ее слепоту. Как только дверь открылась, она узнала ритм и звук шагов Вероники и, подняв голову, улыбнулась ей, улыбка отразилась в зеркале, стоявшем перед ней.— Как дела, дорогая?— Хорошо. А у тебя?— Погода по-прежнему хорошая?Вероника почувствовала иронию и вздохнула.— А, так он сказал тебе...— Что шел дождь — да. Но я это знала. Тебе не удалось провести меня. У тебя есть газеты?— Да. Кстати, Крис, я хотела... ну, в общем, предупредить тебя...— Не стоит осторожничать, сообщая мне это. Я слышала новость по радио десять минут назад. Просто прочти мне статью, ладно?Вероника взяла стул и не спеша начала читать. Пока она читала, Кристина продолжала красить ногти с ловкостью маникюрши.— «Новый банк глаз. Монте-Карло (Юнайтед Пресс). Профессор Энрико Кавиглиони, давно известный своими сенсационными работами по пересадке роговицы, опубликовал со общение, которое может вызвать громадный интерес. По мнению профессора (Нобелевская премия в области медицины), отныне будет возможно возвращать, по крайней мере частично, зрение людям, потерявшим его в результате несчастного случая, и исправлять повреждения, которые до сих пор считались неизлечимыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12