А сегодня сам лазил на антресоли. Все, связанное с вашей семьей — лестница. Поняла?
— Не совсем, — честно призналась Настя.
— Это судьба, — вздохнул Митя.
В дверь кто-то позвонил коротким звонком.
— Черт, кто это? — встрепенулась Настя.
— Может, не откроем? — предложил Митя.
— Да как не откроем? А вдруг с отцом что-нибудь случилось! — Настя соскочила с кровати, принялась в темноте искать халат. — Чего разлегся, быстро одевайся!
Звонок повторился. Митя стал торопливо напяливать на себя одежду.
— Иду, иду! — закричала Настя.
— Ты только в глазок посмотри! — предупредил ее Митя. — Мало ли!
— А ты быстро кровать заправляй и садись в гостиной с книжкой, понял?
Митя накинул покрывало, выскочил в гостиную, включил свет, схватил первую попавшуюся книжку.
Настя припала к глазку.
— О, боже мой! — сказала она, открывая дверь. На пороге стояла сестра Зои Павловны. — Здравствуйте, тетя Надя, что же вы без звонка-то? А вдруг меня дома нет?
— Ты меня, Настюша, извини, старую! Из Рязани не догадалась позвонить, а тут ни карточки, ни жетона не оказалось. Решила, так сказать, на свой страх и риск. А то сижу дома, а у самой душа не на месте — как ты тут совсем одна? Сказала своим, а они говорят — поезжай, не мучайся, без тебя обойдемся. Я и рванула с “экспрессом”. Ничего, если я тут за тобой поухаживаю маленько? Приготовить чего, постирать, прибраться. Я тут зеленушечки привезла, огурчики ранние, — тетя Надя полезла в сумку, стала доставать из нее пакеты. — Варенье, правда, прошлогоднее.
— Ладно-ладно, вы проходите, не стесняйтесь, — пригласила Настя.
Увидев в гостиной Митю, тетка оторопела, потом поздоровалась.
— У, так у тебя тут кавалер сидит, — сказала она. — Ну вот, не дают девушке пропасть в одиночестве.
— Не дают, не дают, теть Надя, — Настя сделала Мите жест рукой, чтобы он немедленно уходил.
— А то, может, мне и не надо здесь? — с сомнением спросила тетка. — Ну, так ты скажи, я завтра же назад, к своим.
— Да что вы ерунду говорите, тетя Надя. Живите, сколько захочется. Я только рада буду.
— Ну ладно, я пойду, — Митя раскланялся с теткой и направился в прихожую.
Настя выбежала следом, прикрыв за собой дверь, рассмеялась. Обняла его крепко. — Но вот видишь, ничего жене придумывать не надо, — прошептала она. — Может, оно и к лучшему?
— Так мне завтра приходить? — тоже шепотом спросил Митя.
— Ну, если тебе интересно, чего мы тут про тебя с теткой наговорим, приходи. — засмеялась Настя. Пожалуй, впервые после смерти матери.
“Может, оно и правда, к лучшему?” — подумал Митя и надавил на кнопку лифта. Ведь он, как трус, не хотел ничего менять.
Ночь заканчивалась. Первые проблески зари уже пробивались сквозь плотные шторы кабинета. Свежий ветерок слегка покачивал их и с шорохом возил по паркету. Александр Антонович удобно расположился в кресле за компьютером. Он был поглощен работой и совсем не замечал всей прелести наступающего июньского утра. Данные обсчетов были сведены в одну таблицу, представляющую собой столбцы чисел. Александр Антонович бегал курсором по столбцам, выискивая закономерность. “Допустим, Лина “вскрыла” все машины в лаборатории и вытащила из них информацию об испытаниях. И что дальше? Она получила такую же таблицу, которая не дает ни малейшего представления о самом испытуемом объекте. Из таблицы можно вывести закономерности работы, функционирования, но не более того. И то нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы во всем этом разобраться. Уж на что он специалист в области электронных систем защиты и наведения, для него все эти цифры — темный лес. А специалист он, каких мало. Вполне вероятно, что “эфэсбэшники” скоро опять обратятся к нему за помощью. Нет, он обязательно должен во всем этом разобраться, обязан,”— так рассуждал Александр Антонович, щелкая по клавишам компьютера. Он вдруг подумал о том, что если иметь в руках сам испытуемый объект — электронную схему, микрокомпьютер в какой-нибудь там оболочке, тогда задача намного упрощается. “Уж у “эфэсбэшников”-то он наверняка есть! Но к чему тогда такие сложности с доступом к информации? Нет, здесь все-таки не чисто. И без консультации не обойтись, ”— пришел к окончательному выводу Александр Антонович. Он выключил компьютер и отправился спать под теплый бок к жене.
По припухшим векам жены Митя понял, что она плакала, и приготовился к худшему.
— Что, опять репетировал с девицами? — поинтересовалась Вика.
Митя запоздало вспомнил о дежурной чекушке.
— Нет, читал литературу по теме диссера, — он пригляделся к жене и понял, что дело вовсе не в его позднем приходе, а в чем-то, о чем он пока еще не знает. — Что случилось? На тебе лица нет.
— Иди поешь сначала, — Вика включила свет на кухне. — Будешь так поздно возвращаться, вообще готовить перестану.
— Ну ладно-ладно, — он приобнял жену сзади, чмокнул в ухо. — Так что, все-таки?
— У папы несчастье, — сказала Вика, накладывая еду в тарелку. — Он въехал в новую “Вольво”. Совсем как в анекдоте.
— В анекдотах фигурирует “Мерс” и “Запорожец”, а у твоего папаньки все-таки “девятка”, — заметил Митя, принимаясь за еду. — Что, в больнице? Надеюсь, ничего серьезного? Матери с ним не было?
— Да нет, мать на даче сидела. У него пара царапин. Так, йодом смазали. В общем, он поехал через “Планерную”, ну и на нерегулируемом перекрестке… Всегда там были светофоры, а тут вдруг кончились. Гаишники, конечно, сразу виноватого нашли.
— За рулем баба была?
— Ошибся, парень — мужик. Это ты у нас на баб заглядываешься.
— Ну ладно, сильный ущерб?
— На пятнадцать кусков. Причем злобный “вольвушник” обещал через неделю “на счетчик” поставить.
Митя присвистнул.
— Ну, со счетчиком, может, и понты, но пятнадцать тыщ!… — он почесал лоб. — Это надо нашу квартиру разменивать.
— Нет, тут ты можешь не дергаться — по миру нас родители пускать не собираются. Большую часть уже собрали: в фирме из “черной кассы” взяли, в шапку скинулись. Свои парни — в беде не оставят. В общем, не хватает двух с половиной тысяч. Ты у нас финансист хренов — не знамо где шляется — отвечай, можем мы помочь?
— Не тарахти, подумать дай, — Митя наморщил лоб, высчитывая доходы. — так, на репетиционных девках шестьсот набежало, минус двести ушло. Халтуры девятьсот. На два делим, семь на ум пошло. Короче, Викуша, в наличие штука, но тогда уже никаких для вас с мамой отпусков.
— Мало, — вздохнула Вика. — А занять — никак?
— Да что ты! Наши все бедны, как церковные крысы. Я тебе еще не сообщил, сколько получает кафедральный лаборант, все орешь, что я поздно возвращаюсь! Хотя… — Митя на мгновение задумался. — Есть один вариант, но он довольно рисковый.
— Что значит — рисковый? — не поняла Вика.
— Отдавать надо железно и в срок.
— Но ты же знаешь отца! Он сейчас сутками будет вкалывать, чтобы с людьми рассчитаться.
— Ну, тогда нет проблем. Спасибо, — Митя поставил тарелку в раковину. — Спать?
— Слушай, Митяй, давай дунем по паре затяжечек, а то я испсиховалась с этим лихачем-придурком, до сих пор трясет.
— О, вот это жена! — рассмеялся Митя, отправляясь за фарфоровой трубочкой.
Калерий Самсонович вынул из целлофана сигару, провел ее перед носом, сладостно вздохнув.
— Ну, много ли человеку для счастья надо, скажи?
— Немного, — согласился Александр Антонович, выкладывая на стол кожаную папку. — Мне, например, для счастья сейчас не хватает одной маленькой информации.
— Так ты че, по делу, что ли? Я-то думал, так — по-человечески. Покурить, о бабах поболтать. Как там твоя Оленька, обживается? Забыла все самое худшее в этой жизни?
— Калерий, я серьезно, — Александр Антонович открыл папку и вынул из нее листок с распечаткой. — Что за изделие сейчас испытывает второй цех?
— Ну, Сашенька! — ректор развел руками. — Ты же знаешь — государственная тайна. Давай науке хвост накручивай, пускай она на нашу базу изделия поставляет, на то ты и доктор технических наук, — он жестом подозвал к себе проректора, ухватил за шею, притянул к себе, шепнул на ухо: — Системы теленаведения ракет типа “Земля-Земля”, “Воздух-Земля”, “Земля-Воздух”. Совместный заказ ПВО, летчиков и Министерства обороны. Сам договор подписывал. Хорошие деньги.
— А полигонные испытания? — также шепотом спросил Александр Антонович.
— Нас это не трахает, Саша. Наше дело — стенд, уже громко ответил ректор. — И запомни — враг не дремлет.
— Да-да, — улыбнулся Александр Антонович. — Это верно.
Ну вот, кое-что с производственными интересами симпатичной Лики начинало проясняться. “Просто ФСБ “снизу” курирует важный заказ”, — подумал Александр Антонович с облегчением.
Митя сел за столик в дальнем углу кафе “Переменка”. Народу было немного. В летнее время большая часть страждущих посидеть в теплой компании с бутылкой пива или чашечкой кофе из подвала перемещалась на улицу — под тень деревьев университетского сада. Столик в дальнем углу был только для своих, поэтому на нем всегда стояла табличка “Администратор. Просьба не занимать.” Митя взял себе стакан апельсинового соку и стал ждать. Минут через пять к столику подвалил один из людей Марата — молодой лысеющий парень с серьгой в ухе.
— Ну че, сколько? — спросил он Митю.
— Сегодня у меня пикантное дело, шеф, -с людьми Марата Митя разговаривал совсем иначе, чем с кафедральным, домашними и прочими. Он знал, как, где и с кем разговаривать. На то и учился на филфаке.
— А поконкретней?
— Полторы штуки зелеными в долг.
— “Штанами” могу дать, “белым богатством” могу, зеленью — нет.
“Белым богатством” в их “тусовке” называли героин. Парень потер нос и прищурился.
— Цель скажи, чтоб я Марату донес.
— Тесть у меня “на счетчике” стоит. Дело святое, понимаешь?
— Понимаешь, — кивнул парень. — Ладно, жди. Переговорю — донесу ответ, он поднялся и быстро вышел из кафе.
Митя взял себе еще соку и пирожное. Взглянул на часы. Его обеденный перерыв давно кончился, но он не мог уйти, не окончив дела. “Если Крошка Цахес без меня заявилась, точно вставит по самые помидорки!”— подумал Митя, жуя пирожное.
Парень появился только через полчаса.
— Ты че, к Марату домой бегал? — спросил Митя.
— Занято было, братан. Ну вот, доношу, чтобы слышал: ты парень свой, “подсаженный”, поэтому велено дать до сентября. Родственники — дело святое. Как учиться пойдем, штраф тоже пойдет. Тогда тебе уже тесть помогать будет. Он сказал — я передал.
Митя был уверен — парень не добавил ничего своего — все это слова Марата, которого нельзя увидеть.
— Я согласен.
— Держи, — парень под столиком вложил в его руку свернутые трубочкой деньги и тут же исчез.
Митя торопливо сунул деньги в карман, допил третий стакан сока и заспешил на кафедру — работать. Скоро должна была подойти одна из его репетиционных девочек — до вступительных экзаменов оставалась неделя.
Капуста всех сортов
День не задался с самого утра. Началось все с автобусных контролеров, которые потребовали с него штраф за бесплатный проезд. Контролеров он этих на дух не переносил. Неделю назад, когда перевозили Крошку Цахеса (она разменялась с дочерью, которая недавно вышла замуж), они, залив глаза, ехали с Маркушей в автобусе, и на “Трансагентстве” в “Икарус” ввалились мужики с корочками и жетонами, стали трясти всех подряд, будто им детей кормить нечем. В другой раз он, может быть, просто показал проездной и отошел в сторону, но тогда, после трехсот пятидесяти грамм хорошей водки и тяжелого грузчицкого трудового дня, Митя был на взводе и потребовал от контролера “документы в развернутом виде”, стал вчитываться в фамилию и разглядывать печать на пожелтевшей фотографии. Контролер был уже не рад, что связался с пьяными, показав “корочки”, ретировался, но такое его поведение еще больше разозлило Залесова, и он пихнул невежу в спину. Контролер слетел со ступенек и чуть не угодил в большую лужу. Контролеры оказались не одни. С ними дежурил милицейский наряд, а рядом с “Агентством” стоял специальный автобус для подозрительных и безбилетных личностей, в котором они с Маркушей очутились через несколько секунд после падения контролера. Ночь они провели в отделении, им выписали по приличному штрафу, и Маркуша материл Митю последними словами. “Вот и не верь после этого в материализацию мыслей, — думал Митя, сидя в обезьяннике. — Совсем недавно врал Вике про вытрезвитель”.
— Ну, нету у меня сейчас денег, нету! Вот вечером будут, я вам хоть три штрафа заплачу, а сейчас нету! — горячился Митя, шаря по карманам.
— Пешком ходи, — произнес контролер дежурную фразу, но потом смягчился. — Ладно, вылезай. Но если у тебя и вечером денег не будет…
— Будут — будут, обязательно будут! — закивал Митя и выскочил из автобуса.
До университета было еще три остановки. Он глянул на часы и прибавил шагу. Занятия с очередным “пеньком” начинались через семь минут. Через полтора часа у него будут деньги, а еще через три с половиной часа денег этих станет вдвое больше — они будут плодиться, как каша в волшебном горшочке. Митя улыбнулся.
“Пеньком” была девочка Маша семнадцати лет. Она поступала на радиофак и приходила заниматься каждый день. Серьезная девочка. Он даже иногда побаивался ее — а вдруг задаст каверзный вопрос по пунктуации, на который он не сможет ответить? Митя, проверяя “абитурские” сочинения, иногда сам по невнимательности пропускал знаки, и председательша комиссии, Крошка Цахес, тыкала его, заставляя краснеть: “Ну что ты, Дмитрий! Разве здесь двоеточие?” Как бы с этой Машей тоже не пришлось краснеть и лепетать себе в оправдание что-нибудь по поводу “изменчивости пунктуационной нормы”!
Митя свернул с тротуара и по тропинке зашагал к решетке университетского парка — так было короче.
Стояла обычная июльская жара. Добрая часть московского населения жарилась на солнце по набережным реки и окрестным водоемам, плескалась в воде и жрала сочные шашлыки. Он к этой доброй части не относился — сейчас было время “капусты” всех сортов и видов. Деньги сыпались в карманы густым дождем, как из рога изобилия, только подставляй. Абитуриенты, взятки, консультации. Митя, помня о серьезном долге, старался деньги не тратить, нес их домой и складывал в “кубышку” — пока еще тесть раскачается!
Дорогу ему преградил охранник в камуфляже.
— Ваш пропуск, пожалуйста.
Митя, как это случилось несколько минут назад, стал шарить по карманам. Искал пропуск — маленький розовый клочок бумаги с печатью, фотографией и подписью председателя экзаменационной комиссии. Бумажки не было. Может, он ее оставил дома, а может выронил в автобусе, когда искал несуществующий проездной?
— Вот, пожалуйста, — он открыл удостоверение ассистента кафедры русского языка для иностранцев.
— Не годится, — мотнул головой охранник. — Только члены приемной комиссии.
— Так я и есть член! — возмутился Митя.
— На лбу у вас не написано! — охранник отвернулся к стайке абитуриенток в коротких юбках, которые совали ему под нос свои экзаменационные листы.
— Хамство какое! — Митя даже вспотел от возмущения. На кафедре его дожидается умная Маша, а он тут стоит, сам как “пенек”, и не может войти в университет.
— После двух часов, молодой человек, — язвительно улыбнулся охранник, закончив с абитуриентками.
— Ну уж нет! — Митя шагнул к вахтерской будке, где был телефон. — Можно от вас позвонить?
Вахтерша, узнав его, улыбнулась, пододвинула аппарат.
— Не пускают?
— Вообще маразм!
— Да, сейчас такие строгости! Ректор приказал. В приемной трудисся?
— Как пчелка, — Митя набрал номер кафедры. Трубку взяла лаборантка Таня. Он нашел ее три недели назад рыдающей под дверью кафедры.
— Вы чего, девушка? — спросил Митя, заинтересованно оглядев ее с ног до головы. Светловолосая, симпатичная, пухленькая. Он сразу вспомнил о замене. Конечно, это было вовсе не то, что просила Крошка. Ну а где он найдет другую за эти гроши?
— Математику завалила! — сквозь слезы произнесла девица.
— Это ничего страшного — все заваливают. Вы не плачьте. У меня для вас интересное предложение. Не хотите в университете поработать? А на следующий год безо всякого конкурса пройдете. Я вам гарантирую.
— Это правда? — девушка смотрела на него недоверчиво.
— Слово джентльмена, — и Митя приподнял несуществующую шляпу. — Вот здесь, на кафедре.
Девушка прочитала надпись на новенькой, сияющей золотом табличке, и кивнула головой.
Крошка Цахес скептически оглядела девицу, взяла с нее слово, что в течение учебного года она не выйдет замуж, не родит детей, и дала добро. Девица строчила на компьютере со скоростью пулемета, чем покорила всех кафедральных — вечно им нужно было печатать какие-нибудь методички или упражнения.
— Таня, привет, это я. Слушай, я пропуск посеял. У тебя там лишнего не завалялось?
— Сейчас, — лаборантка положила трубку на стол, и теперь Митя мог слышать знакомые голоса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Не совсем, — честно призналась Настя.
— Это судьба, — вздохнул Митя.
В дверь кто-то позвонил коротким звонком.
— Черт, кто это? — встрепенулась Настя.
— Может, не откроем? — предложил Митя.
— Да как не откроем? А вдруг с отцом что-нибудь случилось! — Настя соскочила с кровати, принялась в темноте искать халат. — Чего разлегся, быстро одевайся!
Звонок повторился. Митя стал торопливо напяливать на себя одежду.
— Иду, иду! — закричала Настя.
— Ты только в глазок посмотри! — предупредил ее Митя. — Мало ли!
— А ты быстро кровать заправляй и садись в гостиной с книжкой, понял?
Митя накинул покрывало, выскочил в гостиную, включил свет, схватил первую попавшуюся книжку.
Настя припала к глазку.
— О, боже мой! — сказала она, открывая дверь. На пороге стояла сестра Зои Павловны. — Здравствуйте, тетя Надя, что же вы без звонка-то? А вдруг меня дома нет?
— Ты меня, Настюша, извини, старую! Из Рязани не догадалась позвонить, а тут ни карточки, ни жетона не оказалось. Решила, так сказать, на свой страх и риск. А то сижу дома, а у самой душа не на месте — как ты тут совсем одна? Сказала своим, а они говорят — поезжай, не мучайся, без тебя обойдемся. Я и рванула с “экспрессом”. Ничего, если я тут за тобой поухаживаю маленько? Приготовить чего, постирать, прибраться. Я тут зеленушечки привезла, огурчики ранние, — тетя Надя полезла в сумку, стала доставать из нее пакеты. — Варенье, правда, прошлогоднее.
— Ладно-ладно, вы проходите, не стесняйтесь, — пригласила Настя.
Увидев в гостиной Митю, тетка оторопела, потом поздоровалась.
— У, так у тебя тут кавалер сидит, — сказала она. — Ну вот, не дают девушке пропасть в одиночестве.
— Не дают, не дают, теть Надя, — Настя сделала Мите жест рукой, чтобы он немедленно уходил.
— А то, может, мне и не надо здесь? — с сомнением спросила тетка. — Ну, так ты скажи, я завтра же назад, к своим.
— Да что вы ерунду говорите, тетя Надя. Живите, сколько захочется. Я только рада буду.
— Ну ладно, я пойду, — Митя раскланялся с теткой и направился в прихожую.
Настя выбежала следом, прикрыв за собой дверь, рассмеялась. Обняла его крепко. — Но вот видишь, ничего жене придумывать не надо, — прошептала она. — Может, оно и к лучшему?
— Так мне завтра приходить? — тоже шепотом спросил Митя.
— Ну, если тебе интересно, чего мы тут про тебя с теткой наговорим, приходи. — засмеялась Настя. Пожалуй, впервые после смерти матери.
“Может, оно и правда, к лучшему?” — подумал Митя и надавил на кнопку лифта. Ведь он, как трус, не хотел ничего менять.
Ночь заканчивалась. Первые проблески зари уже пробивались сквозь плотные шторы кабинета. Свежий ветерок слегка покачивал их и с шорохом возил по паркету. Александр Антонович удобно расположился в кресле за компьютером. Он был поглощен работой и совсем не замечал всей прелести наступающего июньского утра. Данные обсчетов были сведены в одну таблицу, представляющую собой столбцы чисел. Александр Антонович бегал курсором по столбцам, выискивая закономерность. “Допустим, Лина “вскрыла” все машины в лаборатории и вытащила из них информацию об испытаниях. И что дальше? Она получила такую же таблицу, которая не дает ни малейшего представления о самом испытуемом объекте. Из таблицы можно вывести закономерности работы, функционирования, но не более того. И то нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы во всем этом разобраться. Уж на что он специалист в области электронных систем защиты и наведения, для него все эти цифры — темный лес. А специалист он, каких мало. Вполне вероятно, что “эфэсбэшники” скоро опять обратятся к нему за помощью. Нет, он обязательно должен во всем этом разобраться, обязан,”— так рассуждал Александр Антонович, щелкая по клавишам компьютера. Он вдруг подумал о том, что если иметь в руках сам испытуемый объект — электронную схему, микрокомпьютер в какой-нибудь там оболочке, тогда задача намного упрощается. “Уж у “эфэсбэшников”-то он наверняка есть! Но к чему тогда такие сложности с доступом к информации? Нет, здесь все-таки не чисто. И без консультации не обойтись, ”— пришел к окончательному выводу Александр Антонович. Он выключил компьютер и отправился спать под теплый бок к жене.
По припухшим векам жены Митя понял, что она плакала, и приготовился к худшему.
— Что, опять репетировал с девицами? — поинтересовалась Вика.
Митя запоздало вспомнил о дежурной чекушке.
— Нет, читал литературу по теме диссера, — он пригляделся к жене и понял, что дело вовсе не в его позднем приходе, а в чем-то, о чем он пока еще не знает. — Что случилось? На тебе лица нет.
— Иди поешь сначала, — Вика включила свет на кухне. — Будешь так поздно возвращаться, вообще готовить перестану.
— Ну ладно-ладно, — он приобнял жену сзади, чмокнул в ухо. — Так что, все-таки?
— У папы несчастье, — сказала Вика, накладывая еду в тарелку. — Он въехал в новую “Вольво”. Совсем как в анекдоте.
— В анекдотах фигурирует “Мерс” и “Запорожец”, а у твоего папаньки все-таки “девятка”, — заметил Митя, принимаясь за еду. — Что, в больнице? Надеюсь, ничего серьезного? Матери с ним не было?
— Да нет, мать на даче сидела. У него пара царапин. Так, йодом смазали. В общем, он поехал через “Планерную”, ну и на нерегулируемом перекрестке… Всегда там были светофоры, а тут вдруг кончились. Гаишники, конечно, сразу виноватого нашли.
— За рулем баба была?
— Ошибся, парень — мужик. Это ты у нас на баб заглядываешься.
— Ну ладно, сильный ущерб?
— На пятнадцать кусков. Причем злобный “вольвушник” обещал через неделю “на счетчик” поставить.
Митя присвистнул.
— Ну, со счетчиком, может, и понты, но пятнадцать тыщ!… — он почесал лоб. — Это надо нашу квартиру разменивать.
— Нет, тут ты можешь не дергаться — по миру нас родители пускать не собираются. Большую часть уже собрали: в фирме из “черной кассы” взяли, в шапку скинулись. Свои парни — в беде не оставят. В общем, не хватает двух с половиной тысяч. Ты у нас финансист хренов — не знамо где шляется — отвечай, можем мы помочь?
— Не тарахти, подумать дай, — Митя наморщил лоб, высчитывая доходы. — так, на репетиционных девках шестьсот набежало, минус двести ушло. Халтуры девятьсот. На два делим, семь на ум пошло. Короче, Викуша, в наличие штука, но тогда уже никаких для вас с мамой отпусков.
— Мало, — вздохнула Вика. — А занять — никак?
— Да что ты! Наши все бедны, как церковные крысы. Я тебе еще не сообщил, сколько получает кафедральный лаборант, все орешь, что я поздно возвращаюсь! Хотя… — Митя на мгновение задумался. — Есть один вариант, но он довольно рисковый.
— Что значит — рисковый? — не поняла Вика.
— Отдавать надо железно и в срок.
— Но ты же знаешь отца! Он сейчас сутками будет вкалывать, чтобы с людьми рассчитаться.
— Ну, тогда нет проблем. Спасибо, — Митя поставил тарелку в раковину. — Спать?
— Слушай, Митяй, давай дунем по паре затяжечек, а то я испсиховалась с этим лихачем-придурком, до сих пор трясет.
— О, вот это жена! — рассмеялся Митя, отправляясь за фарфоровой трубочкой.
Калерий Самсонович вынул из целлофана сигару, провел ее перед носом, сладостно вздохнув.
— Ну, много ли человеку для счастья надо, скажи?
— Немного, — согласился Александр Антонович, выкладывая на стол кожаную папку. — Мне, например, для счастья сейчас не хватает одной маленькой информации.
— Так ты че, по делу, что ли? Я-то думал, так — по-человечески. Покурить, о бабах поболтать. Как там твоя Оленька, обживается? Забыла все самое худшее в этой жизни?
— Калерий, я серьезно, — Александр Антонович открыл папку и вынул из нее листок с распечаткой. — Что за изделие сейчас испытывает второй цех?
— Ну, Сашенька! — ректор развел руками. — Ты же знаешь — государственная тайна. Давай науке хвост накручивай, пускай она на нашу базу изделия поставляет, на то ты и доктор технических наук, — он жестом подозвал к себе проректора, ухватил за шею, притянул к себе, шепнул на ухо: — Системы теленаведения ракет типа “Земля-Земля”, “Воздух-Земля”, “Земля-Воздух”. Совместный заказ ПВО, летчиков и Министерства обороны. Сам договор подписывал. Хорошие деньги.
— А полигонные испытания? — также шепотом спросил Александр Антонович.
— Нас это не трахает, Саша. Наше дело — стенд, уже громко ответил ректор. — И запомни — враг не дремлет.
— Да-да, — улыбнулся Александр Антонович. — Это верно.
Ну вот, кое-что с производственными интересами симпатичной Лики начинало проясняться. “Просто ФСБ “снизу” курирует важный заказ”, — подумал Александр Антонович с облегчением.
Митя сел за столик в дальнем углу кафе “Переменка”. Народу было немного. В летнее время большая часть страждущих посидеть в теплой компании с бутылкой пива или чашечкой кофе из подвала перемещалась на улицу — под тень деревьев университетского сада. Столик в дальнем углу был только для своих, поэтому на нем всегда стояла табличка “Администратор. Просьба не занимать.” Митя взял себе стакан апельсинового соку и стал ждать. Минут через пять к столику подвалил один из людей Марата — молодой лысеющий парень с серьгой в ухе.
— Ну че, сколько? — спросил он Митю.
— Сегодня у меня пикантное дело, шеф, -с людьми Марата Митя разговаривал совсем иначе, чем с кафедральным, домашними и прочими. Он знал, как, где и с кем разговаривать. На то и учился на филфаке.
— А поконкретней?
— Полторы штуки зелеными в долг.
— “Штанами” могу дать, “белым богатством” могу, зеленью — нет.
“Белым богатством” в их “тусовке” называли героин. Парень потер нос и прищурился.
— Цель скажи, чтоб я Марату донес.
— Тесть у меня “на счетчике” стоит. Дело святое, понимаешь?
— Понимаешь, — кивнул парень. — Ладно, жди. Переговорю — донесу ответ, он поднялся и быстро вышел из кафе.
Митя взял себе еще соку и пирожное. Взглянул на часы. Его обеденный перерыв давно кончился, но он не мог уйти, не окончив дела. “Если Крошка Цахес без меня заявилась, точно вставит по самые помидорки!”— подумал Митя, жуя пирожное.
Парень появился только через полчаса.
— Ты че, к Марату домой бегал? — спросил Митя.
— Занято было, братан. Ну вот, доношу, чтобы слышал: ты парень свой, “подсаженный”, поэтому велено дать до сентября. Родственники — дело святое. Как учиться пойдем, штраф тоже пойдет. Тогда тебе уже тесть помогать будет. Он сказал — я передал.
Митя был уверен — парень не добавил ничего своего — все это слова Марата, которого нельзя увидеть.
— Я согласен.
— Держи, — парень под столиком вложил в его руку свернутые трубочкой деньги и тут же исчез.
Митя торопливо сунул деньги в карман, допил третий стакан сока и заспешил на кафедру — работать. Скоро должна была подойти одна из его репетиционных девочек — до вступительных экзаменов оставалась неделя.
Капуста всех сортов
День не задался с самого утра. Началось все с автобусных контролеров, которые потребовали с него штраф за бесплатный проезд. Контролеров он этих на дух не переносил. Неделю назад, когда перевозили Крошку Цахеса (она разменялась с дочерью, которая недавно вышла замуж), они, залив глаза, ехали с Маркушей в автобусе, и на “Трансагентстве” в “Икарус” ввалились мужики с корочками и жетонами, стали трясти всех подряд, будто им детей кормить нечем. В другой раз он, может быть, просто показал проездной и отошел в сторону, но тогда, после трехсот пятидесяти грамм хорошей водки и тяжелого грузчицкого трудового дня, Митя был на взводе и потребовал от контролера “документы в развернутом виде”, стал вчитываться в фамилию и разглядывать печать на пожелтевшей фотографии. Контролер был уже не рад, что связался с пьяными, показав “корочки”, ретировался, но такое его поведение еще больше разозлило Залесова, и он пихнул невежу в спину. Контролер слетел со ступенек и чуть не угодил в большую лужу. Контролеры оказались не одни. С ними дежурил милицейский наряд, а рядом с “Агентством” стоял специальный автобус для подозрительных и безбилетных личностей, в котором они с Маркушей очутились через несколько секунд после падения контролера. Ночь они провели в отделении, им выписали по приличному штрафу, и Маркуша материл Митю последними словами. “Вот и не верь после этого в материализацию мыслей, — думал Митя, сидя в обезьяннике. — Совсем недавно врал Вике про вытрезвитель”.
— Ну, нету у меня сейчас денег, нету! Вот вечером будут, я вам хоть три штрафа заплачу, а сейчас нету! — горячился Митя, шаря по карманам.
— Пешком ходи, — произнес контролер дежурную фразу, но потом смягчился. — Ладно, вылезай. Но если у тебя и вечером денег не будет…
— Будут — будут, обязательно будут! — закивал Митя и выскочил из автобуса.
До университета было еще три остановки. Он глянул на часы и прибавил шагу. Занятия с очередным “пеньком” начинались через семь минут. Через полтора часа у него будут деньги, а еще через три с половиной часа денег этих станет вдвое больше — они будут плодиться, как каша в волшебном горшочке. Митя улыбнулся.
“Пеньком” была девочка Маша семнадцати лет. Она поступала на радиофак и приходила заниматься каждый день. Серьезная девочка. Он даже иногда побаивался ее — а вдруг задаст каверзный вопрос по пунктуации, на который он не сможет ответить? Митя, проверяя “абитурские” сочинения, иногда сам по невнимательности пропускал знаки, и председательша комиссии, Крошка Цахес, тыкала его, заставляя краснеть: “Ну что ты, Дмитрий! Разве здесь двоеточие?” Как бы с этой Машей тоже не пришлось краснеть и лепетать себе в оправдание что-нибудь по поводу “изменчивости пунктуационной нормы”!
Митя свернул с тротуара и по тропинке зашагал к решетке университетского парка — так было короче.
Стояла обычная июльская жара. Добрая часть московского населения жарилась на солнце по набережным реки и окрестным водоемам, плескалась в воде и жрала сочные шашлыки. Он к этой доброй части не относился — сейчас было время “капусты” всех сортов и видов. Деньги сыпались в карманы густым дождем, как из рога изобилия, только подставляй. Абитуриенты, взятки, консультации. Митя, помня о серьезном долге, старался деньги не тратить, нес их домой и складывал в “кубышку” — пока еще тесть раскачается!
Дорогу ему преградил охранник в камуфляже.
— Ваш пропуск, пожалуйста.
Митя, как это случилось несколько минут назад, стал шарить по карманам. Искал пропуск — маленький розовый клочок бумаги с печатью, фотографией и подписью председателя экзаменационной комиссии. Бумажки не было. Может, он ее оставил дома, а может выронил в автобусе, когда искал несуществующий проездной?
— Вот, пожалуйста, — он открыл удостоверение ассистента кафедры русского языка для иностранцев.
— Не годится, — мотнул головой охранник. — Только члены приемной комиссии.
— Так я и есть член! — возмутился Митя.
— На лбу у вас не написано! — охранник отвернулся к стайке абитуриенток в коротких юбках, которые совали ему под нос свои экзаменационные листы.
— Хамство какое! — Митя даже вспотел от возмущения. На кафедре его дожидается умная Маша, а он тут стоит, сам как “пенек”, и не может войти в университет.
— После двух часов, молодой человек, — язвительно улыбнулся охранник, закончив с абитуриентками.
— Ну уж нет! — Митя шагнул к вахтерской будке, где был телефон. — Можно от вас позвонить?
Вахтерша, узнав его, улыбнулась, пододвинула аппарат.
— Не пускают?
— Вообще маразм!
— Да, сейчас такие строгости! Ректор приказал. В приемной трудисся?
— Как пчелка, — Митя набрал номер кафедры. Трубку взяла лаборантка Таня. Он нашел ее три недели назад рыдающей под дверью кафедры.
— Вы чего, девушка? — спросил Митя, заинтересованно оглядев ее с ног до головы. Светловолосая, симпатичная, пухленькая. Он сразу вспомнил о замене. Конечно, это было вовсе не то, что просила Крошка. Ну а где он найдет другую за эти гроши?
— Математику завалила! — сквозь слезы произнесла девица.
— Это ничего страшного — все заваливают. Вы не плачьте. У меня для вас интересное предложение. Не хотите в университете поработать? А на следующий год безо всякого конкурса пройдете. Я вам гарантирую.
— Это правда? — девушка смотрела на него недоверчиво.
— Слово джентльмена, — и Митя приподнял несуществующую шляпу. — Вот здесь, на кафедре.
Девушка прочитала надпись на новенькой, сияющей золотом табличке, и кивнула головой.
Крошка Цахес скептически оглядела девицу, взяла с нее слово, что в течение учебного года она не выйдет замуж, не родит детей, и дала добро. Девица строчила на компьютере со скоростью пулемета, чем покорила всех кафедральных — вечно им нужно было печатать какие-нибудь методички или упражнения.
— Таня, привет, это я. Слушай, я пропуск посеял. У тебя там лишнего не завалялось?
— Сейчас, — лаборантка положила трубку на стол, и теперь Митя мог слышать знакомые голоса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31