Таким образом, к личным мотивам, побуждающим его желать встречи с любимой девушкой, присоединились мотивы, продиктованные сознанием своего патриотического и воинского долга. Теперь он ждал встречи с Иветой с еще большим волнением.Наконец долгожданная среда приблизилась.Накануне ночью Кожин работал с особенным азартом. Он совершил дерзкий налет на штаб дивизии в Б., расстрелял нескольких фашистских солдат и офицеров, подорвал сейф и похитил из него целую пачку секретных документов. Перед тем как скрыться, забросал караульное помещение штаба гранатами. В другом конце района он в ту же ночь поджег из фаустпатрона фашистский танк, стоявший во дворе казармы.Вернувшись в свое убежище, Кожин долго не мог заснуть. Нервы его были взвинчены, сердце никак не хотело успокоиться. Ведь этим вечером ему предстояло убедиться в верности его дорогой Ветушки, а кроме того, наладить связь с партизанским отрядом и передать для Локтева и Горалека первый ценный подарок — добытые этой ночью секретные документы фашистского штаба. 26 Во второй половине дня, когда командиры разрабатывали для своего отряда новую боевую операцию, в дверь штаба, робко постучавшись, вошла Ивета.— Вам что нужно, сестра? — недовольно спросил Локтев.— Я к товарищу Горалеку: Товарищ Горалек, позвольте мне сегодня отлучиться из лагеря часа на три. От пяти до восьми вечера, — скороговоркой проговорила девушка и вся при этом залилась краской.— Отлучиться из лагеря? Куда же это ты собираешься? — удивленно прогудел Горалек.— Мне тут недалеко, в лес: В одно место: Это близко, километра три-четыре, не больше. Я быстро обернусь и к восьми уже снова буду здесь. У доктора я уже отпросилась:— Погоди, «у доктора»: Скажи-ка лучше, зачем тебе в лес понадобилось? Может, ты наслушалась разных россказней и собираешься на поиски ночных орлов?— Что вы, товарищ Горалек! У меня личное дело!— Ах, вон как! Личное: Тогда проходи, садись. Вот так[А теперь, сестра Ивета, слушай. У партизан не бывает личных дел. Они не смеют отлучаться из отряда, если командир не знает, куда и зачем они идут. От этого зависит наша общая безопасность. Уловила?— Да, товарищ Горалек:Ивета сидела на краешке ящика и нервно теребила платочек. Она не ожидала такого поворота и теперь готова была расплакаться. И зачем она только пришла сюда!Почему не отказалась от встречи с Иваном, как в прошлую среду?…Заметив ее растерянность, Горалек стал строгим и официальным:— Итак, сестра Ивета, куда и зачем вы намерены отлучиться из лагеря?Локтев постукивал пальцами по столу и с интересом прислушивался к разговору. У Иветы задрожали губы.— Я не могу: — всхлипнула она.— Ах, вон как даже! Тогда скажите, почему вы не можете?— Я: я: должна встретиться с человеком, которого люблю:У Локтева поднялась одна бровь и дрогнули уголки губ. В черных глазах Горалека мелькнула смешинка. Однако тон допроса он не смягчил:— Кто этот человек?— Не надо, товарищ Горалек, не спрашивайте!… Это хороший человек, но вы: вы:можете неправильно отнестись к нему и напрасно его обидеть: Я лучше никуда не пойду! Разрешите мне вернуться к раненым!…— Нет, Ивета, не разрешу! Сидите! Дело зашло слишком далеко. Мы уважаем ваши чувства, мы согласны признать, что ваш избранник хороший человек, но мы должны знать, с кем вы встречаетесь. И среди наших врагов, среди немцев, есть хорошие люди. Есть сочувствующие, а есть и такие, которые поняли, что фашизм — зло для всех людей, и поэтому активно нам помогают. Не бойтесь сказать правду. Этот человек немец, да?— Немец?!. Ну что вы, что вы, товарищ Горалек! Разве я стала бы дружить с немцем!… Он русский! — горячо воскликнула Ивета.Командиры многозначительно переглянулись.— Вы говорите, он русский? — спокойно заметил майор. — Но если русский, то в чем же дело? Почему вы боитесь, что мы обидим его?Ивета подавленно молчала. Она поняла, что и так уже сказала слишком много.— Или, быть может, он из этих: из власовцев? — нахмурившись, сурово спросил Локтев.— Нет, нет, он настоящий советский! Он наш! — воскликнула с жаром Ивета и вдруг залилась слезами.— Он наш!… Он честный человек!… — говорила она сквозь рыдания. — Только вы:вы: товарищ майор: вы неправильно относитесь к нему!… Он: он: должен скрываться!… У него секрет!…— Все ясно, — коротко бросил Локтев Горалеку и поднялся, заметно взволнованный.— Сестра Ивета! — заговорил ой с нажимом. — У вас сегодня свидание с сержантом Иваном Кожиным, да? Говорите правду!Ивета кивнула. Говорить она не могла. Горалек вскочил, чуть не опрокинув шаткий стол. Он схватился за бороду и прикусил губу. От радости ему захотелось закричать «ура»и расцеловать эту милую плачущую девушку, и лишь строгий предостерегающий взгляд Локтева заставил его сдержаться.После короткого молчания Локтев перевел дыхание, и спокойно, почти равнодушно произнес:— Это меняет дело. Напрасно вы, Ивета, сразу не сказали нам правду. Не было бы этого неприятного для вас разговора. Кожину мы не собираемся причинять никакого вреда. Ваши опасения на этот счет совершенно напрасны. Ведь вы же знаете, что он выполняет ответственное задание: Ивета потупилась и покраснела.— Я видела Ивана перед тем, как он: улетел: Я знаю: я не поверила, что у него задание: Он сам: Потому я и боялась сказать о нем:— И зря вы не поверили. Приказ по отряду — документ официальный. Раз в приказе сказано, что Кожин выполняет особое ответственное задание, стало быть, это так и есть. Конечно, ему не следовало назначать с вами встречу, однако серьезного проступка мы в этом не видим. Но так как он выполняет особо важное и секретное задание, вы должны хранить в глубочайшем секрете место ваших встреч. От этого зависит безопасность Кожина. Что же касается самого свидания, мы не против.Идите! Но перед уходом загляните еще сюда. Мы воспользуемся вашей встречей и пошлем с вами пакет для передачи Кожину: Товарищ Горалек, подтвердите мои слова!— Да, да, сестра Ивета, Кожин не скрывается. Он в самом деле выполняет важное задание. Такого смелого и честного парня я в жизни не встречал! Одно слово — шахтер! Тебя можно только поздравить, Ивета, — с готовностью прогудел Горалек.У Иветы мгновенно высохли слезы и глаза засияли от радости.— Это правда? Значит, он не самовольно улетел? А я сомневалась! Думала, вы так только, для отвода глаз:— Что ты, что ты! Кожин — и вдруг самовольно!… Только о том, что он именно улетел, ты помалкивай!— Да, да, товарищ Горалек: Я понимаю!— Вот и молодец. Ну, беги давай, готовься. Да не забудь зайти за пакетом:Ивета выбежала из штабного отсека, не чуя под собой ног от внезапно свалившегося на нее счастья.После ее ухода Локтев сказал:— Вот это удача, Горалек! Вот это удача! Теперь Кожин от нас никуда не денется.Теперь мы его подтянем! А там и профессор из Москвы подоспеет!…Горалек с довольным видом поглаживал бороду. — Здорово получилось, ничего не скажешь! Мы тут думаем, голову себе ломаем, а решение вот оно — рядом ходит! И до чего же, майор, интересно иногда в жизни получается! Казалось бы, что такое любовь? Уж такое личное дело, что Дальше некуда. А смотри-ка, выходит, что иногда и любовь помогает решать важные государственные задачи. Ты согласен со мной?— Согласен, Горалек:Неожиданная возможность установить с Кожиным непосредственную связь настолько воодушевила командиров, что на некоторое время они перестали заниматься вопросом, где у Кожина устроена база, положившись на то, что смогут на него подействовать через Ивету. 27 Хотелось идти быстрее, а ноги не слушались: Может, от усталости? Ведь это только издали казалось, что до вершины с развесистым деревом рукой подать. Или, может, от волнения?…Поднимаясь по крутому склону горы и погружаясь при этом по самые щиколотки в багряно-золотистые листья, Иве-та шла все тише, все тяжелее. Она задыхалась, ей было жарко. Волосы выбились из-под платка, щеки раскраснелись.Вон и дуб-великан стоит, раскинув во все стороны могучие руки-ветви. Стоит голый, некрасивый, словно стыдится своей наготы и загораживает Ивете дорогу:«Куда ты идешь? Чего тебе здесь нужно?…»А кругом тихо, безлюдно: Где же Иван? Нет Ивана. В сердце просочилось горькое сомнение. Вдруг он обиделся, что в прошлую среду она не пришла, и решил не посещать больше заветную вершину?… Это будет ужасно!… И пакет: как же она передаст ему пакет?…Добравшись до вершины, Ивета остановилась и осмотрелась по сторонам. Тяжело переводя дыхание, она старалась угомонить громко стучащее сердце, чтобы оно не мешало ей слушать окружающую тишину.Неподалеку лежало огромное, вывороченное с корнями дерево. Ствол его был в два раза толще, чем у здорового дуба. Должно быть, старик дуб упал под напором урагана, уступил место молодому. Ивета подошла к поверженному гиганту, присела на торчавший в сторону обломок ветви и затихла. Она не могла сразу уйти. Решила посидеть хотя бы полчаса. Время еще было не позднее:Она не услышала ни малейшего шороха. Кто-то сзади бесшумно подкрался к ней, чьи-то теплые ладони прикрыли ей глаза. Ивета громко вскрикнула от неожиданности и вскочила.По другую сторону лежавшего на земле ствола стоял Иван и смеялся над ее испугом.Ивета сразу узнала его, хотя внешне он за эти две недели сильно изменился. Лицо его еще больше похудело, заострилось и обросло черной щетиной, обещавшей в недалеком будущем превратиться в густую бороду. Вместо прежней ватной куртки на нем был трофейный летный комбинезон с застежками — «молниями», перетянутый ремнями, маскировочная плащ-палатка, мягкие офицерские сапоги. Только шапка осталась прежняя: кожаный шлем со звездочкой. Кроме того, он весь был увешан оружием, отчего вид у него был воинственный и грозный. Высокий, широкоплечий, он показался Ивете сказочным богатырем:— Боже мой, Иван!…Кожин, опершись на руку, легко перемахнул через ствол и заключил Ивету в свои могучие объятия.— Ветушка, милая, как хорошо, что ты пришла! Он целовал ее губы, щеки, глаза.Она радостно смеялась и лишь слабо ему сопротивлялась.— Ой, Иван!… Погоди: ты колючий!… И: и: ты прямо ходячий арсенал!… Мы взорвемся, Иван!…— Не бойся, глупая! Не взорвемся!… Я так рад, так рад, что с ума можно сойти!…Ну, дай я хоть насмотрюсь на тебя!… Ты все такая же маленькая! Нисколько не подросла!— Зато ты скоро станешь высотой вот с этот дуб!Они наперебой болтали те милые пустяки, которыми все влюбленные на свете выражают радость и счастье долгожданной встречи.Успокоившись немного, они вспомнили о деле. Уселись на поваленное дерево и принялись обмениваться новостями.Когда Ивета рассказала о сегодняшней беседе с партизанскими командирами, Кожин счастливо рассмеялся. Сбылось его заветное желание: с него сняли вину в самовольном уходе, придали его положению законную окраску особого боевого задания. Теперь можно действовать еще более решительно. Но Ивете он ничего не сказал о своем самовольном уходе. Зачем ее зря беспокоить.— Правильно, Ветушка! Правильно тебе сказал майор! Я действительно выполняю важное секретное задание командования! Зря ты сразу не поверила, когда они объявили об этом в приказе. Ты, поди, потому и не пришла прошлую среду, что заподозрила меня в самовольном уходе из отряда?— Нет, Иван, не потому: Я просто побоялась отпрашиваться у Горалека: Побоялась, что выдам тебя нечаянно:— Ну ладно. Что прошло, то прошло. Хорошо, что теперь не побоялась: А я для командиров тоже кое-что приготовил.Он открыл пристегнутую к поясу кожаную сумку, вынул из нее толстую пачку бумаг, перевязанную шпагатом.— Вот мой подарок Локтеву и Горалеку. Возьми и передай им. Они будут очень рады!… А для тебя, Ветушка, у меня тоже есть подарок. Смотри!… — Из той же сумки он вынул изящный маленький браунинг и протянул его Ивете.Девушка не поверила своим глазам:— Это мне, Иван?!— А то кому же? Конечно, тебе! Отличная дамская игрушка! Но, между прочим, из нее можно уложить здоровенного эсэсовца.— Но что я-то с ней буду делать? Я же и стрелять-то не умею!— Научишься! Попроси ребят, они тебя с удовольствием научат. Я бы и сам, да не хочу тут шуметь. Услышит кто-нибудь выстрелы, и придется нам с тобой искать новое место для встреч.— Нет, новое не надо. Здесь хорошо: Спасибо, Иван! Ивета осторожно опустила пистолет в карман и только теперь вспомнила о пакете, который ей поручили передать Кожину. Она хлопнула себя по лбу:— Ну и раззява же я! Чуть не забыла самое главное. У меня ведь тоже кое-что для тебя — есть. Письмо от майора Локтева. На, читай!Кожин повертел конверт в руках, хотел было сунуть его в сумку, но Ивета остановила его:— Ведено прочесть при мне и дать ответ. Читай, Иван!Кожин подчинился и вскрыл конверт.По мере того как он читал послание майора Локтева, лицо его становилось скучным и пасмурным. Дочитав, он вздохнул и сказал:— Передай, Ветушка, товарищу майору, что встретиться с профессором я согласен.Но все остальные его советы я учту только тогда, когда мы полностью разобьем фашистов и закончим эту большую войну. Скажи ему так: сержант Кожин готов выполнить любое, самое трудное боевое задание. И еще скажи: он до конца останется верен своему воинскому долгу и будет бить фашистов, чего бы это ему ни стоило. Запомнишь?— Запомню, Иван: А что это за профессор?— Ученый из Москвы. Приедет специально, чтобы изучать мои летные способности:— Как доктор Коринта?— Да, Ветушка.Она помолчала, потом, опустив глаза, тихо спросила:— А что будет с доктором Коринтой, Иван? Ты совсем забыл о нем?Кожин обиделся:— Как ты можешь думать обо мне такое?! Разве я могу забыть его? Ведь это такой человек, такой человек!… Нет, Ветушка, напрасно ты меня подозреваешь в неблагодарности. Я не только не забыл Коринту, я считаю, освободить его — мое самое главное, самое святое дело! Нашего доктора я фашистам не отдам!— Ну, прости, Иван, прости, что я хоть на миг в тебе усомнилась. Больше не буду!Никогда! Он улыбнулся и поцеловал ее.— Ты говоришь, как ребенок:Время летело быстро. Да и поговорить молодым людям было о чем. Когда они спохватились, стало уже совсем темно.— Как же теперь быть, Иван? Мне страшно идти одной по лесу!— И не надо одной. Я провожу тебя как можно дальше, а потом сверху прослежу, чтобы ты благополучно добралась до самого лагеря. Так что бояться тебе нечего. У тебя есть надежный провожатый! Ну что ж, пойдем!…Они взялись за руки и медленно побрели вниз по склону. Под ногами у них тихо шуршали увядшие листья: 28 В городках и селах района появилось объявление:«Лица, проживающие в районе города Б. и не зарегистрированные по месту жительства, и все, кто достиг пятнадцати -. летнего возраста, должны немедленно зарегистрироваться в полицейском управлении. Крайний срок для регистрации — воскресенье 19 ноября 1944 года. Тот, кто в понедельник 20 ноября окажется незарегистрированным, будет расстрелян. Равным образом с понедельника 20 ноября 1944 года будут приговариваться к расстрелу лица, скрывающие у себя незарегистрированных. От обязательной регистрации освобождаются только германские подданные.Уполномоченный по управлению делами Коринг, оберштурмбанфюрер СС и полковник полиции».Объявление висело на домах и заборах, оглашалось по радио, зачитывалось под барабанный бой деревенскими стражниками.Так военные и гражданские оккупационные власти начали массовое наступление на чешских патриотов, на участников Сопротивления, на загадочную подпольную группу «Ночной Орел».Положение оккупантов стало в последнее время просто невыносимым.Недавно появившаяся шайка диверсантов, именующая себя собирательно «Ночной Орел», наносила удар за ударом по гарнизонам и военным хозяйствам района, разрушала коммуникации, причиняла серьезный урон в людях и материалах. Скрыть эти факты от начальства районные власти не могли. Как ни смягчались донесения, истина из них все равно выпирала, словно шило из мешка. Начальство проявляло законное беспокойство, требовало принятия эффективных мер, грозило суровыми карами за нерасторопность. А какие меры можно было принимать против неуловимых ночных призраков?…Генерал Петерс требовал объявить в районе чрезвычайное положение, расстрелять каждого десятого из жителей, взять в качестве заложников двести женщин и детей, ввести комендантский час:— Я теряю больше всех! — кипятился генерал. — Дивизия тает на глазах, словно на самом тяжелом участке фронта. Я требую принятия самых решительных мер!Но хозяином в районе был не он, и поэтому его предложения долго не находили поддержки.Уполномоченный по району оберштурмбанфюрер Коринг, он же после бесславной кончины Штольца и начальник районного отделения гестапо, решительно противился таким суровым мерам. На выпады генерала Петерса он отвечал сдержанно, но решительно:— Я не могу рисковать, господин генерал. Близость фронта и без того до предела накалила обстановку. Если мы прибегнем к массовому террору, которого чехи безусловно заслуживают, здесь может вспыхнуть всеобщее восстание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30