-/
«Трубка снайпера»: Вост.-Сиб. кн. изд-во; Иркутск; 1980
Аннотация
Документальная повесть о снайпере второй мировой Семёне Номоконове.
Сергей Зарубин
Трубка снайпера
Стиснутый лесистыми отрогами хребта Черского, издали мрачен и неприветлив Нижний Стан. С вершины высоченного увала чуть виднеется серенькая змейка селения, вьющаяся по дну глубокой котловины. На берегу горной речушки мелькнёт дорожный указатель: «Совхоз Воскресеновский, 1км», и вот уже совсем рядом большие окна добротных домов, палисадники с черёмухой и дикими яблоньками, аккуратные свежесрубленные совхозные постройки. Нет, он, оказывается, совсем не мрачен, Нижний Стан. Светлеют лица людей, впервые въезжающих в его улицу. Неповторимые особенности имеет это издали совсем обыкновенное забайкальское селение.
Усталый путник может отдохнуть в большом парке, под сенью столетних задумчивых лиственниц. Никто не высаживал эти деревья. Никто не высевал пламенеющие повсюду цветы. Просто топоры первых поселенцев пощадили красивый уголок тайги. В сельском парке, у беседок, растут грузди и рыжики, гомонят птицы, посвистывают бурундуки. Долго будет путник вдыхать нежный смолисто-грибной воздух, наслаждаться прохладой, тишиной и покоем, а захочет напиться — рядом бурливый холодный ключ, выбивающийся из-под замшелого камня. В парке есть целебный минеральный источник, крепкий и своенравный. То из-под корней дерева сверкнёт чистой светлой струёй, то на зелёной лужайке среди синих колокольчиков и фиалок брызнет, а потом, будто испугавшись тропы, проложенной к нему, вдруг утихнет, спрячется, ускользнёт в сторону и с новой силой забьёт на пригорке.
12 августа 1960 года большое событие произошло в жизни бригадира Воскресеновского совхоза Семена Даниловича Номоконова. На окраине села возводилось шесть жилых домов, было очень много работы, и только к вечеру вспомнил бригадир о чём-то особо важном. Встрепенулся он, встал, взъерошил жёсткие с сединой волосы, задумался: «Шестьдесят стукнуло».
Долго не ложился в тот вечер бригадир плотников. Заложив руки за спину, неторопливо прохаживался он по улицам, спускался к источнику, сворачивал в переулки. Его можно было видеть и у старого, невзрачного на вид, покосившегося строения — проходной центрального тока. Номоконов трогал шершавые, потрескавшиеся концы брёвен и что-то шептал. Этот домик давно, ещё в 1928 году, строил он — тогда один из первых членов таёжной коммуны «Заря новой жизни». Когда-то тут жила его семья. В далёкое прошлое перенёсся мыслями бригадир плотников. Вспомнил дремучий лес, шумевший на месте селения, последнее кочевье своих сородичей, первый ряд свежесрубленных избушек…
Номоконов забрался на гору, присел на камень, осмотрелся, вздохнул.
Внизу, в сиянии электрических огней, далеко раскинулся Нижний Стан. Шумели моторы в ремонтных мастерских совхоза, слышался отдалённый рокот тракторов, голос радио разносил звуки музыки. Сколько пота пролито, чтобы зашумела-забурлила в тайге новая жизнь! А за плечами уже шестьдесят лет.
Через несколько дней, в хмурое дождливое утро, почтальон принёс в дом Номоконова небольшую посылку, сплошь облепленную сургучными печатями. Видно, издалека шла она — запоздала к именинам плотника.
— Из Германии? — переспросил почтальона Номоконов. — Для меня? Ошибся, поди?
У бригадира нет в Германии родных и знакомых. Кто может прислать посылку из страны, в которой ему пришлось побывать только с оружием в руках? Ещё в самый разгар Великой Отечественной войны, 27 марта 1943 года, в вечернем сообщении Советского Информбюро извещалось, что снайпер Н-ского подразделения Северо-Западного фронта Семён Номоконов уничтожил 263 немецко-фашистских захватчика. А в последний раз он выстрелил на земле фашистской Германии 9 мая 1945 года. Это было близ маленького прусского городка, за Кенигсбергом, на Земландском полуострове. Волны Балтийского моря услышали тогда его первые выстрелы в воздух — салют солдата Победе. Номоконов взял стамеску и осторожно вскрыл посылку.
Что это? Мягкие шерстяные варежки, пакетик с надписью: «Для ваших детей и внучат», несколько пачек душистого табака и… курительная трубка. Большая, из кости, с диковинно изогнутым остовом. Мундштук перехвачен блестящими колечками, наверное, золотыми, на которых хорошо различимы искусно выгравированные слова: «С. Д. Номоконову. За подвиг в жизни». Было в посылке и письмо, в конце которого стоял столбик незнакомых фамилий: Никифоров, Остапчук, Ракевич, Кошкин… Солдаты и офицеры из воинской части Группы советских войск в Германии писали:
«В очерке, опубликованном во фронтовой газете за 1942 год, мы прочитали, как вы охотились за фашистскими извергами и отмечали каждого убитого фашиста точками на своей курительной трубке. Мы прослышали, что в конце концов немецкий снайпер разбил пулей вашу знаменитую трубку и ранил вас. Правда это или фронтовая легенда? Нам сообщили, что после войны с фашистской Германией вы благополучно вернулись домой и теперь плотничаете в далёком таёжном совхозе. С трудом нашли ваш адрес.
В день вашего шестидесятилетия примите, Семён Данилович, подарок от воинов нашего подразделения. Эту трубку солдаты выточили специально для вас и назвали её трубкой мира. Спокойно курите: многое сделали вы, сибиряк, чтобы погас пожар войны, развязанной гитлеровскими палачами, чтобы пришёл на землю желанный мир. Вполне уверены, что отметите на ней счёт своих трудовых дел.
Мы узнали, что вы, рядовой советский солдат, снайпер, прошли с винтовкой от высот Валдая до логова фашистского зверя. От начала войны до конца. Не каждому было суждено пройти такой опасный и героический путь.
Расскажите о той силе, которая наполняла ваше сердце мужеством и отвагой, о своём большом походе с винтовкой в руках. Хочется знать, как вы стали сверхметким стрелком, кто учил вас науке ненависти к врагу и огневого мастерства. Ждём подробного ответа, уважаемый Семён Данилович».
О подарке солдат совхозному плотнику сообщили газеты «Красная звезда» и «Комсомольская правда». Из всех уголков страны в далёкое забайкальское село Нижний Стан хлынул поток писём. Бывший командир 221 —и Мариупольской, Хинганской ордена Суворова, ордена Красного Знамени стрелковой дивизии генерал-майор В. Н. Кушнаренко сообщил, что хорошо помнит своего солдата, искусного снайпера. Подполковник Н. Глушко, воевавший в одном батальоне с Номоконовым, спрашивал, а не забыл ли Семён Данилович своей удачной охоты на рубежах Демянского котла? Там от пули забайкальца «ткнулся носом в снег гитлеровский генерал». Корреспондент чехословацкого радио Мирослав Мотт просил Номоконова подробно написать о своей жизни и борьбе с гитлеровскими поработителями. Поток писем все нарастал: помнили люди о фронтовых подвигах снайпера, хотели знать, как сложилась жизнь солдата в послевоенные годы.
Одно из писем, так не похожее на другие, переслала Номоконову редакция «Комсомольской правды».
«В вашей газете я узнала, — говорилось в послании неведомой Луизы Эрлих из Гамбурга, — сколько фашистов убил Семён Номоконов в годы всеобщего смятения. Как я поняла, он, убивая фашистов, считал их посредством отметок на своей курительной трубке. Мой сын тоже погиб на войне, как мне сообщили очевидцы, — от руки русского стрелка, недалеко от Ленинграда. Спросите Номоконова: может, на его трубке была отметка и о смерти Густава Эрлиха? может, он помнит, как упал от его пули и этот фашист?
Я прочитала, что ударник Номоконов живёт сейчас в Забайкальском крае. Не стало у него трубки с отметками о наших сыновьях, обманутых Гитлером, и солдаты нового поколения подарили ему новую. Чтобы он не забыл о войне и крови? Номоконов перенёс на новую трубку отметки о своих жертвах? Он готовит новых истребителей? Женщина, потерявшая на войне последнего сына, хотела бы знать: молится ли человек со столь большими заслугами?».
Из огромного западногерманского города до маленького селения Нижний Стан, недавно появившегося на севере дремучей забайкальской тайги, недобрым эхом минувшей войны донеслось это письмо.
«Мы перевели его полностью, — писали товарищи из „Комсомольской правды“, — и копию посылаем вам. Немецкая женщина из Гамбурга не указала своего точного адреса — будем отвечать ей в газете. Просим подробно написать о своём боевом пути. Расскажите, Семён Данилович, за что вы убили гитлеровца Густава Эрлиха? Ждём от вас самого подробного ответа».
В эту ночь бывшему снайперу снились тяжёлые сны. Будто он, огромный и сильный, с винтовкой в руке, неторопливо ходил по заснеженным улицам Ленинграда и, рассматривая развалины домов, нигде не видел людей.
— Ты опоздал! — глухо слышалось из-под земли. — Поздно, снайпер, поздно…
Все заволоклось туманом, но вот знакомое, не раз повторяющееся видение снова пришло во сне к бывшему снайперу. По асфальту большого германского города, печатая шаг, отправлялся на войну батальон молодых немецких солдат. Весёлые, с цветами и оружием в руках, с засученными рукавами армейских рубашек, ряд за рядом, они возникали в перекрестии оптического прицела и после выстрелов падали в клубящуюся яму.
Номоконов проснулся, потрогал тяжёлую мочку уха, в которой до самой смерти решил хранить залетевший в неё германский металл, задумался:
— Эка, война проклятая, опять приснилась. Который был её сын? Когда посадил на мушку парня, где?
Глубокой ночью засобирался в тайгу бригадир плотников.
Закинул за плечи котомку, взял старенький дробовик, трубку, табак… Там, вдали от селения, в глухом распадке, у костра минувшее лучше воскресится в памяти. Все вспомнит он, а потом ответит людям. И германской женщине отправит бумагу. Будто не знает али забыла, что натворили на советской земле ихние сыновья, и теперь исподтишка насмехается, упрекает. Может, и самого Густава вспомнит Номоконов — попадали под Ленинградом гитлеровские разбойники на мушку его винтовки. Случалось, в упор бил, глаза врагов видел в оптический прицел.
Ответит Номоконов, ответит…
Сам не умеет писать. Сынишки выжили, окрепли, грамоте научились. Продиктует им…
Да, он прошёл большой и очень трудный боевой путь. Грозой фашистской нечисти прозвали его фронтовые товарищи. Бродячим таёжным шаманом, хитрым и страшным, называли его враги. Как-то со своего переднего края по радио говорили о Номоконове. К себе звали «шамана», обещали «большой калым», а потом о деньгах сказали, которые за его голову назначены.
Но теперь Номоконов уже не снайпер. Плохо слушаются, дрожат руки. Глаза потеряли орлиную зоркость.
Вот он, недавний, очень недобрый день-вестник.
Чита, спортивное стрельбище… Высоко над берёзовой рощей, окаймляющей большое ровное поле, висело жаркое летнее солнце. Играл духовой оркестр. Сотни зрителей с нетерпением ожидали начала стрелковых соревнований. Молодые загорелые парни в лёгких спортивных куртках оживлённо переговаривались. Сильнейшие стрелки Урала, Сибири и Дальнего Востока, участники всесоюзных и международных соревнований, собрались здесь. На груди у многих спортсменов поблёскивали золотые и серебряные медали. Давно должен был начаться парад. Волновался, бегал по полю маленький полный человек в белом костюме, с рупором в руках, часто смотрел на часы. Накануне в газетах было объявлено, что соревнования откроет искусный и старейший стрелок, участник Великой Отечественной войны Семён Данилович Номоконов. Может, именно поэтому на стрельбище приехало в тот день так много народу.
На обрыве у реки сидели ребятишки и поглядывали на дорогу, но знаменитого снайпера все не было.
…Телеграмма в таёжное село пришла поздно вечером, а утром надо было быть в Чите. Номоконова просили встретиться с участниками крупнейших стрелковых соревнований, рассказать о боях-походах, о своей жизни в послевоенные годы. Машина едва успела к ночному поезду. Спортсмены встретили Номоконова на вокзале и сразу же повезли на стрельбище.
Он опоздал почти на час.
Вышел из машины сухощавый пожилой, чуть сгорбленный человек, спокойно осмотрелся и, наклонившись, стал вытирать пучком травы запылённую обувь.
— Вот он каков, — критически осматривал Номоконова главный судья. — Маленький, сухонький… Нет, пусть постоит… Другой понесёт Знамя…
Не участвовал в параде бывший солдат, стоял в сторонке, любовался твёрдым шагом молодых людей. А когда выстроились стрелки на линии огня, вдруг подошёл к нему главный судья соревнований и сказал:
— Теперь — прошу! Пятьсот метров… Все хотят видеть ваше искусство, товарищ снайпер.
Стрелять? Не для этого ехал в Читу Номоконов. Какое искусство в его годы? Но главный судья уже протягивал новенькую винтовку с массивным оптическим прицелом.
— Слышите? Уже объявляют! Вот из этой… Отличная, пристрелянная…
Далеко над притихшим полем разносился звучный голос передвижной радиоустановки: «На линии огня бывший снайпер, участник Великой Отечественной войны Номоконов. Пятьсот метров, —громыхали слова. — Лёжа, с упора… В крайнюю левую цель… Попадание — красный сигнал, мишень перевёртывается. Промах — белый сигнал. Подсчёт очков после пяти выстрелов».
Номоконов строго посмотрел на судью, оглянулся на спортсменов в разноцветных шапочках, увидел ободряющие и любопытные взгляды. Пятьсот метров… Дело нешуточное… Отступить? Сказать, что ему вот-вот исполнится шестьдесят лет, что у него болят израненные руки… Только вчера таскал бревна… Эка, устроили дело!
В предгорьях Хингана, много лет назад, он в последний раз выстрелил из винтовки с оптическим прицелом. Но откуда это знать людям? А разъяснять поздно…
Номоконов решительно подошёл к ячейке, прилёг, зарядил и стал целиться. Будто дразнила, плясала и уходила в стороны хорошо различимая мишень, горячим и неловким показался приклад, жёстко упёршийся в переломанную на фронте ключицу. Капелька пота упала со лба на пуговку затвора. Перевёл дыхание Номоконов, замер и, вдруг поймав на острие перекрестия нижний краешек тёмного яблока мишени, выстрелил.
Будто горсть дроби сыпанули позади на лист жести. Не слышал рукоплесканий стрелок — увидел в оптический прицел красный кружок, словно выскочивший из-под земли. Попадание! Долго целился Номоконов, застывал, плавно нажимал спусковой крючок. Снова и снова попадания! После пятого выстрела на краю поля появился белый сигнал. Промах!
Стрелка поздравляли, показывали огромную бумажную мишень, пробитую четырьмя пулями, говорили: «Неплохо, неплохо». Мало очков набрал Номоконов, заметил, что мишень, на которой широко расселись его четыре пули, вскоре бросили на траву. Ветерок подхватил её и покатил по полю.
Гремели выстрелы. Звучавший из радиорупора голос сообщал о блестящих результатах молодых мастеров стрелкового спорта. Никто не заметил, как отошёл Номоконов от огневого рубежа и затерялся среди празднично одетых людей.
…Шумел лес. Возле костра, пылавшего на полянке, сидел на корточках маленький человек и задумчиво курил трубку, присланную из Германии. В памяти отчётливо вставали друзья-товарищи, бои, опасные поединки с врагами. Тогда он не знал промахов.
В ЛЕСАХ БЛИЗ СТАРОЙ РУССЫ
Август 1941 года. Отражая сильные танковые и воздушные удары врага, левый фланг войск Северо-Западного фронта медленно, с упорными боями отходил на восток.
В эвакохозяйственном взводе 348-го стрелкового полка состоял рядовым уроженец села Делюн Читинской области Семён Данилович Номоконов. Малограмотный, как записано в его красноармейской книжке, 1900 года рождения, тунгус-хамнеган по национальности, плотник, призванный по мобилизации Шилкинским райвоенкоматом, в армии ранее не служивший.
Война ошеломила человека, приехавшего на фронт из тайги. Он чувствовал себя песчинкой, смытой с берега ревущим потоком. Номоконову приказывали встать в строй, командовали: «Налево, направо, кругом», и солдат поворачивался, часто совсем в другую сторону. Нерасторопный, с неумело навёрнутыми обмотками на ногах, в мешковатой, не по росту форме, он доставлял много хлопот строевым командирам. Кругом шумели и кричали, велели куда-то бежать, снова строиться. Вначале Номоконов резал хлеб в полевой кухне — не угодил повару. Послали укладывать и связывать обмундирование на складе — перепутал размеры одежды и обуви. Из первых дней армейской службы только и запомнились суета, крики и команды. Однажды Номоконова прикомандировали к солдатам, обслуживающим паромную переправу. Немецкие самолёты вдруг появились над войсками, подходившими к реке, грозно загудели, со свистом устремились вниз. Все побежали в разные стороны. Задрожала земля, оглушительно ахнуло, взметнулись вверх обломки лодок, бревна и доски, струя горячего воздуха опрокинула Номоконова, ударила о землю.
Подавленный, мрачный, лежал солдат в полевом госпитале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24