Он подошел к воде, чтобы промыть раны на голове. На животе саднил большой кровоподтек, ребра болели, каждое движение заставляло его страдать. Только сейчас он заметил, что револьвер на месте. Он зарядил его. Может быть, они и не собирались его убивать, а просто решили вышвырнуть из города…
Он осмотрел свои вещи. Все было здесь, даже его старый «Фронтиер». Он сунул его обратно в сумку и решил, что пора двигаться дальше.
Он ехал все время, пока светила луна, и перед рассветом достиг Красной Реки. Теперь он чувствовал себя лучше.
Кейн остановился купить продуктов в маленькой грязной деревушке под названием Гэйнсвилль. Лавочник посмотрел на него с удивлением.
— Вам нужен доктор, мистер, — мягко сказал он.
— А здесь он есть?
Кейн вновь ощутил острую боль в затылке, где кожа от удара лопнула не менее чем на три дюйма. Тут нужно было накладывать швы.
— Да, — сказал торговец. — Видите тот маленький коричневый домик за конюшней?
Кейн посмотрел в запыленное окно.
— Да.
— Это там.
— Спасибо.
Он заплатил и вышел. Покупки он сложил в сумки, где уже лежали небольшая сковородка, чайник и разные мелочи: соль, сахар, спички, немного муки и банка патоки.
Он повел лошадь вверх по улице. Деревня была почти пуста, лишь кое-где мальчишки играли с деревянными револьверами, крича и паля во все стороны. Кейн миновал поле их сражения.
Среди цветов и сорняков он едва разглядел ржавую покосившуюся табличку:
«Чарльз Б. Флорен, доктор медицины.»
Кейн привязал лошадь к изгороди и толкнул полуоторванную калитку. Дойдя до двери, он остановился перед огромным колоколом и надписью, предлагавшей звонить. Он что-то проворчал сквозь зубы и с силой постучал. В доме было тихо. Он постучал громче. Ответа не последовало. Выругавшись, он ухватил цепочку и яростно ударил в колокол.
— Одну минуту!
Поначалу Кейн не обратил внимания на женский голос и прищурился, стараясь что-нибудь разглядеть за окном. Его бросало то в жар, то в холод.
Вдруг голос зазвучал совсем рядом. Он увидел, что дверь открылась и что на него смотрят блестящие черные глаза.
— Доктор Флорен дома? — хрипло спросил Кейн.
— Я и есть доктор Флорен, мистер. Входите, не то вы сейчас упадете.
Удивленный Кейн попытался улыбнуться, но вдруг ему показалось, что черные глаза уплывают куда-то вдаль. Он ухватился за женщину, чтобы удержаться на ногах.
— Попробуйте идти, — сказала она спокойно. — Вот так… одна нога, потом вторая…
Кейн почувствовал раздражение.
— Что бы я делал без ваших советов! — огрызнулся он.
— Держитесь, держитесь, вы вот-вот потеряете сознание, — живо продолжала она.
— Какая разница, рано или поздно все равно потеряю!
Кейн повалился на диван в первой от входа комнате, вероятно, приемной.
Только теперь он начал обращать внимание на доктора Флорен. Черт возьми, она была совсем еще молоденькой девушкой! И к тому же очень милой. Он негромко выругался, ему было не по себе. Женщин-врачей и особенно женщин-дантистов он ненавидел, а в больших городах Среднего Запада их становилось все больше.
Он наблюдал, как она моет руки и достает какие-то пузырьки, компрессы, ножницы и коробочку с иглами.
— Вскрытие делать не нужно, мисс, — сказал Кейн. — Мне бы только голову зашить, и все…
Она посмотрела на него. Его поразил контраст между ее глубокими черными глазами и нежной светлой кожей. Девушка была высокой и хорошо сложенной, под ее белым халатом вырисовывалась пышная грудь. Кейн прикинул, что ей, должно быть, лет двадцать пять, не больше.
— Это далеко не все, что нужно сделать, — сухо ответила она.
— О'кей… Чарльз, — иронично сказал он. Она быстро взяла один из пузырьков, слегка покраснев.
— Чарльз Флорен был моим отцом, — сказала она. — Меня зовут Синди Флорен, а ваши шутки можете оставить при себе. Вы готовы? Сейчас будет больно…
Кейн не ответил. Она приблизилась к нему.
— Разденьтесь до пояса.
Кейн стукнул себя пальцем по лбу.
— Доктор, рана-то на голове!
— Делайте то, что я говорю, или садитесь на свою лошадь и езжайте в соседнюю деревню, кажется, там тоже есть врач.
Он снял рубаху, борясь с головокружением и тошнотой. В висках у него стучало. Тем не менее он чувствовал, как притягивает его эта женщина, и проклинал свои инстинкты.
Синди Флорен посмотрела на него. С того самого момента, когда она открыла дверь, он был ей противен, как были противны все эти пациенты, приходившие к ее отцу. Они стали являться сразу после того, как он приехал сюда, к Красной Реке. Все они были похожи друг на друга: жестокие, уверенные в себе, продырявленные пулями, но строившие из себя крепышей и героев, как только Синди подходила помочь отцу. Все они были из одного племени — из племени убийц. У каждого неизменно болтался на поясе револьвер, у всех были одинаковые глаза — недоверчивые и проницательные. У всех был один и тот же голос — ровный, холодный и полный презрения к жизни и к людям. Синди часто вспоминала счастливые времена: учебу на Востоке и свой первый кабинет в Филадельфии… Какая бездна отделяла ее от всего этого! Там она была Доктором, уважаемым человеком, к ней приходили респектабельные пациенты с респектабельными болезнями… И кем сделался ее отец здесь, в Гэйнсвилле? Мясником. Ветеринаром! Запоры, боли в животе, роды, ножевые и пулевые ранения — больше ничего! Теперь все это доставалось ей. Когда отец слег и умолял ее взять кабинет, она не смогла отказать. Кроме нее у отца никого не было. И вот уже два года она зашивала здесь ножевые порезы, вытаскивала пули, принимала роды, предписывала постельный режим алкоголикам, только что вышедшим из запоя…
Этот очередной пациент был из той же породы: жертва жестокой примитивной драки на ножах или бутылках. Все, наверняка, началось с выпивки. Трезвые люди на такое не способны. Любой нормальный человек должен понимать, что с собственным телом, с этим драгоценным механизмом, так обращаться нельзя…
Она окинула взглядом полубесчувственного пациента.
«Какое сильное и красивое животное!» — невольно подумалось ей. Бронзовая кожа была покрыта жуткими синяками и ссадинами.
— Откуда это? — спросила она, указывая пальцем на кровоподтек на животе.
— От револьверного ствола.
— Отклонитесь-ка назад. Да, а как вас зовут-то?
— Кейн.
— А имя?
— Морган. Морган Кейн.
— Что ж, ложитесь и постарайтесь расслабиться. Она привычными движениями ощупала его живот. Крупные мышцы содрогнулись.
— Здесь болит?
— Нет… немного.
— А здесь?
— Чуть-чуть.
— Не было ли у вас кровотечения из прямой кишки, мистер Кейн? Лежите спокойно!
— Мисс, у меня рана на го-ло-ве!
— На голове? — она грустно усмехнулась. — Мистер Кейн, у вас сильнейший жар, возможно, травма черепа или даже трещина кости, два сломанных ребра с явным внутренним кровоизлиянием… Довольны?
Она убрала волосы с его раны. Кровь в этом месте запеклась густой коркой.
— Вам будет больно, — спокойно сказала она.
— Это вы мне уже обещали, — тихо ответил он. Она содрала засохшую корку. Из раны потекли кровь и гной. Она стала промывать. Кейн едва сдержал стон.
— Пока не пройдет заражение, зашивать нельзя, — сказала она. — Сейчас я могу только промыть и наложить компресс.
Кейн не ответил. В ушах у него гудело. Белый халат кружился перед глазами. Он ухватился за подлокотник дивана. Она заметила это.
— Я уже почти закончила. Спать будете на втором этаже.
— Нет, — сказал он хрипло. — Я в отель…
— Я не собираюсь каждый день приходить в ваш отель и делать вам перевязку.
— Ну, что ж…
— Ну-ка, выпейте это.
Вкус у лекарства был отвратительный.
— Пейте до конца! Он повиновался.
Она взяла его рубаху и набросила ему на плечи. Он опустил глаза: все раны и ссадины были смазаны йодом.
— Обопритесь на меня, — сказала она. — Теперь нужно подняться по лестнице.
Плечо ее было мягким, но оказалось надежной опорой. Его правая рука оказалась совсем рядом с округлой грудью женщины. Он почувствовал сухость в горле.
Они добрались до комнаты. В углу стояла кровать с белыми простынями.
Кейн с благодарностью взглянул на Синди.
— Спасибо… доктор, — проговорил он. — Больше мне ничего не нужно.
Она всмотрелась в его лицо. Затуманенные лихорадкой небольшие серые глаза; широкие, почти азиатские скулы; тонкие, резко очерченные губы. Он был очень слаб, но в нем угадывалась железная воля.
Она вдруг испытала неловкость. Что-то в его глазах живо отразило то затаенное, глубоко спрятанное под холодной маской невозмутимого «доктора медицины.» Она почувствовала, что краснеет.
— Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится, — сказала она грубовато и закрыла за собой дверь.
Глава 4
Она смотрела, как он застегивает пояс.
— Уезжаем, значит? — произнесла она равнодушным тоном.
Прошло четыре дня. Кейн был готов продолжать путь. Повязку на голове прикрывала шляпа.
— Да, — сказал он. — Сколько я тебе должен? Она назвала сумму. Он заплатил. Она старалась не смотреть в его глаза.
Губы ее заметно дрожали.
Кейну становилось все лучше, температура снижалась. Один раз, когда она поднялась к нему сменить повязку, он уловил легкий запах духов. Она стала осматривать рану на затылке. Кейн сидел совсем близко от девушки, глаза его были на уровне ее груди. Он взглянул на ее лицо, заметил легкий пушок над верхней губой. Рот ее был полуоткрыт. Он увидел, как на ее шее нервно вздрагивает цепочка. Ее тонкие звенья приковали взгляд Кейна. Она заметила это и хрипловато сказала:
— Наклонитесь вперед.
Это была вполне естественная просьба: так она смогла бы лучше рассмотреть рану на его голове. Он наклонился и коснулся лицом чистого белого халата, почувствовал под тканью упругое препятствие. Кейн чуть-чуть опустил голову. Доктор Флорен не отодвинулась, не отстранила его. Он уже не видел ее лица, лишь чувствовал ее пальцы на своем затылке. От нее пахло мылом, духами и свежестью.
Он уже слышал стук собственного сердца. Им постепенно овладело жгучее желание.
Он осторожно поднял руки и положил их на бедра девушки, привлекая ее к себе. Она издала то ли вздох, то ли стон.
— Что вы делаете? — прошептала она. Он еще сильнее прижал ее к себе. Она быстро убрала компресс, который прикладывала к его голове, и мягко обняла за шею.
— Ты нездоров, — пробормотала она.
Он поднял голову. Она почувствовала, что ее неудержимо притягивают его губы; она быстро и как-то неловко наклонилась им навстречу.
Поцелуй их был коротким, крепким и страстным. Когда она вновь открыла глаза, в них было что-то вроде отчаяния.
— Кейн, — прошептала она. — Морган, нет… Нет… Он уложил ее на кровать, его пальцы стали расстегивать халат.
— Не надо, — шептала она, — не надо…
Синди не сопротивлялась, и когда почувствовала его губы на своем теле, умолкла и порывисто обняла его. Где-то в глубине души она ненавидела себя за то, что поддалась дикому инстинкту. Кейна же она ненавидела еще больше…
— Куда направляешься? — спросила она безразлично.
Глаза Кейна стали узкими, как щелочки. Конечно, любви к нему она не чувствовала. То, что между ними произошло, было случаем. Но его злило ее равнодушие. Ведь он знал, что на самом деле она была другой. Она была женщиной — умной, чувствительной и доброй. К чему же было разыгрывать профессиональную невозмутимость?
— Синди, а если бы случилось, что я пришел к тебе с какой-нибудь обычной болезнью, и при мне бы не было никакого револьвера? Тогда все было бы по-другому?
Она посмотрела на него; глаза ее вдруг наполнились слезами.
— О, да! — сказала она. — Конечно!
Он обнял ее. Она прижалась к нему и вздохнула:
— Ты такой же, как остальные… ну, почти такой же… Он улыбнулся, уткнувшись подбородком в ее волосы.
— Ты просто прелесть, Синди.
— Я просто дура.
— Ты просто доктор.
На ее губах появилась печальная улыбка.
— Лучше бы я была ветеринаром. Она отодвинулась, и лицо ее приняло прежнее бесстрастное выражение.
— Что ты хочешь знать, Синди? — спросил он серьезно.
— Кто ты такой.
— Я бывший рейнджер.
— Тебя выгнали?
— Нет. У меня убили друга.
— Ты ищешь человека, который его убил? Кейн кивнул.
— Он напился, потерял рассудок, пытался изнасиловать женщину из Форт-Уорта, и его убили.
— Он тоже был рейнджером? Она произнесла это таким тоном, что он улыбнулся бы, если бы речь шла не о Чарли.
— Да, был.
— Почему ты ушел?
Он ответил не сразу. Не хотелось рассказывать ей о Монро, о той атмосфере, которая царила в Альварадо. И не хотелось рассказывать о том, что его руки были выпачканы кровью множества людей.
— Мы были друзьями, — сказал он спокойно.
— Это говорило бы в твою пользу, — тихо сказала она, — но я не хочу любить человека, который носит револьвер. Я терпеть не могу, когда это становится работой, Морган. Что бы со мной было, если бы…
— Никто тебя не заставляет думать обо мне, — перебил он.
— Не заставляет, — повторила она.
… Потом он все же рассказал ей о Чарли и о себе. Рассказал, как они встретились и как стали друзьями. Она выслушала историю их бесконечных скитаний до того самого дня, когда над ними нависла тень перекладины с петлей, почти заставившая их податься в рейнджеры.
— Как же он мог сделать такое? — спросила она тихо.
— Не знаю.
— Кто убил его?
— Человек по фамилии Ван Барен. Она, казалось, задумалась. Он негромко продолжал:
— Одного я не могу понять — как это Чарли в него не попал? Ван Барен вошел первым, с оружием в руках, — во всяком случае, он сам так говорит. Чарли просто не мог промахнуться с такого близкого расстояния.
Синди не ответила.
— Может быть, его подтолкнула женщина, — продолжал Кейн. — Вот Ван Барен — тот не промахнулся…
— Этот Ван Барен, кажется, занимается шахтами и рудниками? — спросила она неуверенно. Кейн внимательно посмотрел на нее.
— Ты его знаешь?
— Лично я — нет, но один здешний старик купил у Ван Барена концессию. По-моему, в Нью-Мексико. Год спустя старик вернулся. Он ничего там не нашел.
Кейн оживился.
— Он пытался что-нибудь сделать потом? Синди пожала плечами.
— Пытался, но ничего не получилось.
— Этот старик все еще здесь, Синди?
— Нет. Он ушел жить в хижину на берегу Красной Реки. Я уже с полгода ничего о нем не слышала.
— Как его зовут?
— Райан. Зепп Райан. Мой отец однажды спас ему жизнь, и с тех пор Зепп часто заходил проведать его, когда ехал в город показать образцы горных пород.
— А кто исследовал образцы?
— Рэнди Мэттисон. У него своя аптека, и он часто занимается анализом того, что приносят местные добытчики.
Она подняла на Кейна глаза, погладила его по плечу.
— Это может тебе пригодиться? Он криво усмехнулся.
— Едва ли.
Но тревожные мысли не оставляли его. Может быть, ему лишь так хотелось, но воспоминания о том, прежнем Чарли, которого он знал, не вязались с внешне неопровержимыми фактами, изложенными ему в Форт-Уорте. Мог ли Ван Барен оказаться мошенником? Если да, то как это связано с происшествием в Форт-Уорте?
Кейн посмотрел на нее. Она улыбнулась.
— Ты вернешься?
— Да, Синди.
— Целым и невредимым? Он поцеловал ее.
— Ты знаешь, где именно находились те прииски в Нью-Мексико?
— Кажется, Зепп Райан что-то говорил о Хондо… Вот оно! Кейн вспомнил, что шериф Хьюитт упоминал о Хондо, когда рассказывал о Ван Барене.
— Хондо, — задумчиво пробормотал он. Она привлекла его к себе.
— Хондо — это очень далеко, — прошептала она. — Тебе нужно набраться сил… Взгляды их встретились.
— Да, Синди.
— Да, милый, — сказала она.
Кейн не удержался и поцеловал ее.
Зато он удержался от искушения остаться.
Он доехал до водопада Вичита и затем повернул на восток. Зепп Райан должен был жить где-то там, у деревни под названием Генриетта.
Покачиваясь в седле, он думал о Синди Флорен. Ему жаль было расставаться с ней. Он понял, что теперь, когда рядом нет ни Чарли, ни товарищей по лагерю Альварадо, ему предстоит заново привыкать к одиночеству и скитаниям. Пожалуй, ему следовало тогда побороть в себе желание уложить Синди в постель, но он этого не сделал. Она была взрослой, и он ни к чему ее не принуждал. -
Может быть, она относилась к этому точно так же? Может быть, ей надоела монотонная деревенская жизнь, пациенты, пострадавшие в пьяных драках, серость и скука? Может быть, он просто внес в ее жизнь какое-то разнообразие, и ничего больше…
Он скривился в циничной улыбке. Появившийся было в нем росток нежности словно закрыла твердая холодная стена.
Генриетта оказалась довольно крупным поселком:
там пересекались дороги на Уэллс Фарго и на Денисон. На улицах было немало конюшен и ресторанчиков.
На пороге ближайшего заведения стояли толстый улыбающийся мексиканец и три унылых метиса. Кейн заметил матовый блеск оружия и предпочел держать руки подальше от револьвера.
— Буэнос диас, — улыбнулся мексиканец. — Меня зовут Хуан Сантос. Можно просто Хуан.
Кейн остановил лошадь и улыбнулся в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Он осмотрел свои вещи. Все было здесь, даже его старый «Фронтиер». Он сунул его обратно в сумку и решил, что пора двигаться дальше.
Он ехал все время, пока светила луна, и перед рассветом достиг Красной Реки. Теперь он чувствовал себя лучше.
Кейн остановился купить продуктов в маленькой грязной деревушке под названием Гэйнсвилль. Лавочник посмотрел на него с удивлением.
— Вам нужен доктор, мистер, — мягко сказал он.
— А здесь он есть?
Кейн вновь ощутил острую боль в затылке, где кожа от удара лопнула не менее чем на три дюйма. Тут нужно было накладывать швы.
— Да, — сказал торговец. — Видите тот маленький коричневый домик за конюшней?
Кейн посмотрел в запыленное окно.
— Да.
— Это там.
— Спасибо.
Он заплатил и вышел. Покупки он сложил в сумки, где уже лежали небольшая сковородка, чайник и разные мелочи: соль, сахар, спички, немного муки и банка патоки.
Он повел лошадь вверх по улице. Деревня была почти пуста, лишь кое-где мальчишки играли с деревянными револьверами, крича и паля во все стороны. Кейн миновал поле их сражения.
Среди цветов и сорняков он едва разглядел ржавую покосившуюся табличку:
«Чарльз Б. Флорен, доктор медицины.»
Кейн привязал лошадь к изгороди и толкнул полуоторванную калитку. Дойдя до двери, он остановился перед огромным колоколом и надписью, предлагавшей звонить. Он что-то проворчал сквозь зубы и с силой постучал. В доме было тихо. Он постучал громче. Ответа не последовало. Выругавшись, он ухватил цепочку и яростно ударил в колокол.
— Одну минуту!
Поначалу Кейн не обратил внимания на женский голос и прищурился, стараясь что-нибудь разглядеть за окном. Его бросало то в жар, то в холод.
Вдруг голос зазвучал совсем рядом. Он увидел, что дверь открылась и что на него смотрят блестящие черные глаза.
— Доктор Флорен дома? — хрипло спросил Кейн.
— Я и есть доктор Флорен, мистер. Входите, не то вы сейчас упадете.
Удивленный Кейн попытался улыбнуться, но вдруг ему показалось, что черные глаза уплывают куда-то вдаль. Он ухватился за женщину, чтобы удержаться на ногах.
— Попробуйте идти, — сказала она спокойно. — Вот так… одна нога, потом вторая…
Кейн почувствовал раздражение.
— Что бы я делал без ваших советов! — огрызнулся он.
— Держитесь, держитесь, вы вот-вот потеряете сознание, — живо продолжала она.
— Какая разница, рано или поздно все равно потеряю!
Кейн повалился на диван в первой от входа комнате, вероятно, приемной.
Только теперь он начал обращать внимание на доктора Флорен. Черт возьми, она была совсем еще молоденькой девушкой! И к тому же очень милой. Он негромко выругался, ему было не по себе. Женщин-врачей и особенно женщин-дантистов он ненавидел, а в больших городах Среднего Запада их становилось все больше.
Он наблюдал, как она моет руки и достает какие-то пузырьки, компрессы, ножницы и коробочку с иглами.
— Вскрытие делать не нужно, мисс, — сказал Кейн. — Мне бы только голову зашить, и все…
Она посмотрела на него. Его поразил контраст между ее глубокими черными глазами и нежной светлой кожей. Девушка была высокой и хорошо сложенной, под ее белым халатом вырисовывалась пышная грудь. Кейн прикинул, что ей, должно быть, лет двадцать пять, не больше.
— Это далеко не все, что нужно сделать, — сухо ответила она.
— О'кей… Чарльз, — иронично сказал он. Она быстро взяла один из пузырьков, слегка покраснев.
— Чарльз Флорен был моим отцом, — сказала она. — Меня зовут Синди Флорен, а ваши шутки можете оставить при себе. Вы готовы? Сейчас будет больно…
Кейн не ответил. Она приблизилась к нему.
— Разденьтесь до пояса.
Кейн стукнул себя пальцем по лбу.
— Доктор, рана-то на голове!
— Делайте то, что я говорю, или садитесь на свою лошадь и езжайте в соседнюю деревню, кажется, там тоже есть врач.
Он снял рубаху, борясь с головокружением и тошнотой. В висках у него стучало. Тем не менее он чувствовал, как притягивает его эта женщина, и проклинал свои инстинкты.
Синди Флорен посмотрела на него. С того самого момента, когда она открыла дверь, он был ей противен, как были противны все эти пациенты, приходившие к ее отцу. Они стали являться сразу после того, как он приехал сюда, к Красной Реке. Все они были похожи друг на друга: жестокие, уверенные в себе, продырявленные пулями, но строившие из себя крепышей и героев, как только Синди подходила помочь отцу. Все они были из одного племени — из племени убийц. У каждого неизменно болтался на поясе револьвер, у всех были одинаковые глаза — недоверчивые и проницательные. У всех был один и тот же голос — ровный, холодный и полный презрения к жизни и к людям. Синди часто вспоминала счастливые времена: учебу на Востоке и свой первый кабинет в Филадельфии… Какая бездна отделяла ее от всего этого! Там она была Доктором, уважаемым человеком, к ней приходили респектабельные пациенты с респектабельными болезнями… И кем сделался ее отец здесь, в Гэйнсвилле? Мясником. Ветеринаром! Запоры, боли в животе, роды, ножевые и пулевые ранения — больше ничего! Теперь все это доставалось ей. Когда отец слег и умолял ее взять кабинет, она не смогла отказать. Кроме нее у отца никого не было. И вот уже два года она зашивала здесь ножевые порезы, вытаскивала пули, принимала роды, предписывала постельный режим алкоголикам, только что вышедшим из запоя…
Этот очередной пациент был из той же породы: жертва жестокой примитивной драки на ножах или бутылках. Все, наверняка, началось с выпивки. Трезвые люди на такое не способны. Любой нормальный человек должен понимать, что с собственным телом, с этим драгоценным механизмом, так обращаться нельзя…
Она окинула взглядом полубесчувственного пациента.
«Какое сильное и красивое животное!» — невольно подумалось ей. Бронзовая кожа была покрыта жуткими синяками и ссадинами.
— Откуда это? — спросила она, указывая пальцем на кровоподтек на животе.
— От револьверного ствола.
— Отклонитесь-ка назад. Да, а как вас зовут-то?
— Кейн.
— А имя?
— Морган. Морган Кейн.
— Что ж, ложитесь и постарайтесь расслабиться. Она привычными движениями ощупала его живот. Крупные мышцы содрогнулись.
— Здесь болит?
— Нет… немного.
— А здесь?
— Чуть-чуть.
— Не было ли у вас кровотечения из прямой кишки, мистер Кейн? Лежите спокойно!
— Мисс, у меня рана на го-ло-ве!
— На голове? — она грустно усмехнулась. — Мистер Кейн, у вас сильнейший жар, возможно, травма черепа или даже трещина кости, два сломанных ребра с явным внутренним кровоизлиянием… Довольны?
Она убрала волосы с его раны. Кровь в этом месте запеклась густой коркой.
— Вам будет больно, — спокойно сказала она.
— Это вы мне уже обещали, — тихо ответил он. Она содрала засохшую корку. Из раны потекли кровь и гной. Она стала промывать. Кейн едва сдержал стон.
— Пока не пройдет заражение, зашивать нельзя, — сказала она. — Сейчас я могу только промыть и наложить компресс.
Кейн не ответил. В ушах у него гудело. Белый халат кружился перед глазами. Он ухватился за подлокотник дивана. Она заметила это.
— Я уже почти закончила. Спать будете на втором этаже.
— Нет, — сказал он хрипло. — Я в отель…
— Я не собираюсь каждый день приходить в ваш отель и делать вам перевязку.
— Ну, что ж…
— Ну-ка, выпейте это.
Вкус у лекарства был отвратительный.
— Пейте до конца! Он повиновался.
Она взяла его рубаху и набросила ему на плечи. Он опустил глаза: все раны и ссадины были смазаны йодом.
— Обопритесь на меня, — сказала она. — Теперь нужно подняться по лестнице.
Плечо ее было мягким, но оказалось надежной опорой. Его правая рука оказалась совсем рядом с округлой грудью женщины. Он почувствовал сухость в горле.
Они добрались до комнаты. В углу стояла кровать с белыми простынями.
Кейн с благодарностью взглянул на Синди.
— Спасибо… доктор, — проговорил он. — Больше мне ничего не нужно.
Она всмотрелась в его лицо. Затуманенные лихорадкой небольшие серые глаза; широкие, почти азиатские скулы; тонкие, резко очерченные губы. Он был очень слаб, но в нем угадывалась железная воля.
Она вдруг испытала неловкость. Что-то в его глазах живо отразило то затаенное, глубоко спрятанное под холодной маской невозмутимого «доктора медицины.» Она почувствовала, что краснеет.
— Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится, — сказала она грубовато и закрыла за собой дверь.
Глава 4
Она смотрела, как он застегивает пояс.
— Уезжаем, значит? — произнесла она равнодушным тоном.
Прошло четыре дня. Кейн был готов продолжать путь. Повязку на голове прикрывала шляпа.
— Да, — сказал он. — Сколько я тебе должен? Она назвала сумму. Он заплатил. Она старалась не смотреть в его глаза.
Губы ее заметно дрожали.
Кейну становилось все лучше, температура снижалась. Один раз, когда она поднялась к нему сменить повязку, он уловил легкий запах духов. Она стала осматривать рану на затылке. Кейн сидел совсем близко от девушки, глаза его были на уровне ее груди. Он взглянул на ее лицо, заметил легкий пушок над верхней губой. Рот ее был полуоткрыт. Он увидел, как на ее шее нервно вздрагивает цепочка. Ее тонкие звенья приковали взгляд Кейна. Она заметила это и хрипловато сказала:
— Наклонитесь вперед.
Это была вполне естественная просьба: так она смогла бы лучше рассмотреть рану на его голове. Он наклонился и коснулся лицом чистого белого халата, почувствовал под тканью упругое препятствие. Кейн чуть-чуть опустил голову. Доктор Флорен не отодвинулась, не отстранила его. Он уже не видел ее лица, лишь чувствовал ее пальцы на своем затылке. От нее пахло мылом, духами и свежестью.
Он уже слышал стук собственного сердца. Им постепенно овладело жгучее желание.
Он осторожно поднял руки и положил их на бедра девушки, привлекая ее к себе. Она издала то ли вздох, то ли стон.
— Что вы делаете? — прошептала она. Он еще сильнее прижал ее к себе. Она быстро убрала компресс, который прикладывала к его голове, и мягко обняла за шею.
— Ты нездоров, — пробормотала она.
Он поднял голову. Она почувствовала, что ее неудержимо притягивают его губы; она быстро и как-то неловко наклонилась им навстречу.
Поцелуй их был коротким, крепким и страстным. Когда она вновь открыла глаза, в них было что-то вроде отчаяния.
— Кейн, — прошептала она. — Морган, нет… Нет… Он уложил ее на кровать, его пальцы стали расстегивать халат.
— Не надо, — шептала она, — не надо…
Синди не сопротивлялась, и когда почувствовала его губы на своем теле, умолкла и порывисто обняла его. Где-то в глубине души она ненавидела себя за то, что поддалась дикому инстинкту. Кейна же она ненавидела еще больше…
— Куда направляешься? — спросила она безразлично.
Глаза Кейна стали узкими, как щелочки. Конечно, любви к нему она не чувствовала. То, что между ними произошло, было случаем. Но его злило ее равнодушие. Ведь он знал, что на самом деле она была другой. Она была женщиной — умной, чувствительной и доброй. К чему же было разыгрывать профессиональную невозмутимость?
— Синди, а если бы случилось, что я пришел к тебе с какой-нибудь обычной болезнью, и при мне бы не было никакого револьвера? Тогда все было бы по-другому?
Она посмотрела на него; глаза ее вдруг наполнились слезами.
— О, да! — сказала она. — Конечно!
Он обнял ее. Она прижалась к нему и вздохнула:
— Ты такой же, как остальные… ну, почти такой же… Он улыбнулся, уткнувшись подбородком в ее волосы.
— Ты просто прелесть, Синди.
— Я просто дура.
— Ты просто доктор.
На ее губах появилась печальная улыбка.
— Лучше бы я была ветеринаром. Она отодвинулась, и лицо ее приняло прежнее бесстрастное выражение.
— Что ты хочешь знать, Синди? — спросил он серьезно.
— Кто ты такой.
— Я бывший рейнджер.
— Тебя выгнали?
— Нет. У меня убили друга.
— Ты ищешь человека, который его убил? Кейн кивнул.
— Он напился, потерял рассудок, пытался изнасиловать женщину из Форт-Уорта, и его убили.
— Он тоже был рейнджером? Она произнесла это таким тоном, что он улыбнулся бы, если бы речь шла не о Чарли.
— Да, был.
— Почему ты ушел?
Он ответил не сразу. Не хотелось рассказывать ей о Монро, о той атмосфере, которая царила в Альварадо. И не хотелось рассказывать о том, что его руки были выпачканы кровью множества людей.
— Мы были друзьями, — сказал он спокойно.
— Это говорило бы в твою пользу, — тихо сказала она, — но я не хочу любить человека, который носит револьвер. Я терпеть не могу, когда это становится работой, Морган. Что бы со мной было, если бы…
— Никто тебя не заставляет думать обо мне, — перебил он.
— Не заставляет, — повторила она.
… Потом он все же рассказал ей о Чарли и о себе. Рассказал, как они встретились и как стали друзьями. Она выслушала историю их бесконечных скитаний до того самого дня, когда над ними нависла тень перекладины с петлей, почти заставившая их податься в рейнджеры.
— Как же он мог сделать такое? — спросила она тихо.
— Не знаю.
— Кто убил его?
— Человек по фамилии Ван Барен. Она, казалось, задумалась. Он негромко продолжал:
— Одного я не могу понять — как это Чарли в него не попал? Ван Барен вошел первым, с оружием в руках, — во всяком случае, он сам так говорит. Чарли просто не мог промахнуться с такого близкого расстояния.
Синди не ответила.
— Может быть, его подтолкнула женщина, — продолжал Кейн. — Вот Ван Барен — тот не промахнулся…
— Этот Ван Барен, кажется, занимается шахтами и рудниками? — спросила она неуверенно. Кейн внимательно посмотрел на нее.
— Ты его знаешь?
— Лично я — нет, но один здешний старик купил у Ван Барена концессию. По-моему, в Нью-Мексико. Год спустя старик вернулся. Он ничего там не нашел.
Кейн оживился.
— Он пытался что-нибудь сделать потом? Синди пожала плечами.
— Пытался, но ничего не получилось.
— Этот старик все еще здесь, Синди?
— Нет. Он ушел жить в хижину на берегу Красной Реки. Я уже с полгода ничего о нем не слышала.
— Как его зовут?
— Райан. Зепп Райан. Мой отец однажды спас ему жизнь, и с тех пор Зепп часто заходил проведать его, когда ехал в город показать образцы горных пород.
— А кто исследовал образцы?
— Рэнди Мэттисон. У него своя аптека, и он часто занимается анализом того, что приносят местные добытчики.
Она подняла на Кейна глаза, погладила его по плечу.
— Это может тебе пригодиться? Он криво усмехнулся.
— Едва ли.
Но тревожные мысли не оставляли его. Может быть, ему лишь так хотелось, но воспоминания о том, прежнем Чарли, которого он знал, не вязались с внешне неопровержимыми фактами, изложенными ему в Форт-Уорте. Мог ли Ван Барен оказаться мошенником? Если да, то как это связано с происшествием в Форт-Уорте?
Кейн посмотрел на нее. Она улыбнулась.
— Ты вернешься?
— Да, Синди.
— Целым и невредимым? Он поцеловал ее.
— Ты знаешь, где именно находились те прииски в Нью-Мексико?
— Кажется, Зепп Райан что-то говорил о Хондо… Вот оно! Кейн вспомнил, что шериф Хьюитт упоминал о Хондо, когда рассказывал о Ван Барене.
— Хондо, — задумчиво пробормотал он. Она привлекла его к себе.
— Хондо — это очень далеко, — прошептала она. — Тебе нужно набраться сил… Взгляды их встретились.
— Да, Синди.
— Да, милый, — сказала она.
Кейн не удержался и поцеловал ее.
Зато он удержался от искушения остаться.
Он доехал до водопада Вичита и затем повернул на восток. Зепп Райан должен был жить где-то там, у деревни под названием Генриетта.
Покачиваясь в седле, он думал о Синди Флорен. Ему жаль было расставаться с ней. Он понял, что теперь, когда рядом нет ни Чарли, ни товарищей по лагерю Альварадо, ему предстоит заново привыкать к одиночеству и скитаниям. Пожалуй, ему следовало тогда побороть в себе желание уложить Синди в постель, но он этого не сделал. Она была взрослой, и он ни к чему ее не принуждал. -
Может быть, она относилась к этому точно так же? Может быть, ей надоела монотонная деревенская жизнь, пациенты, пострадавшие в пьяных драках, серость и скука? Может быть, он просто внес в ее жизнь какое-то разнообразие, и ничего больше…
Он скривился в циничной улыбке. Появившийся было в нем росток нежности словно закрыла твердая холодная стена.
Генриетта оказалась довольно крупным поселком:
там пересекались дороги на Уэллс Фарго и на Денисон. На улицах было немало конюшен и ресторанчиков.
На пороге ближайшего заведения стояли толстый улыбающийся мексиканец и три унылых метиса. Кейн заметил матовый блеск оружия и предпочел держать руки подальше от револьвера.
— Буэнос диас, — улыбнулся мексиканец. — Меня зовут Хуан Сантос. Можно просто Хуан.
Кейн остановил лошадь и улыбнулся в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12