— Эмилия платит мне, как и вам, и ее дело решать, каким образом я должен зарабатывать свои деньги.
Зловещий огонек загорелся в глазах Райлэнда.
— Она мне еще кое-что рассказала: как ты обсуждал с Кинсманом и Мак-Веем банковские дела. Помнишь, раньше ты хотел уйти от всего. Разве не так?
— Это не одно и то же, — попытался объяснить Осборн. — Они хотят поднять эту страну. Я должен помочь им своими знаниями.
— Если человек хочет что-то построить, он идет и берет лопату, а не копается в каких-то бумажках!
— Том! — воскликнул Чэд, когда дверь отворилась, и в комнату вошла Эмилия Бишоп.
Райлэнд перевел взгляд с Осборна на Эмилию и сказал:
— Мне, кажется, лучше уйти. — Нахлобучив шляпу и не глядя на Чэда, он вышел из дома.
— Вы не ссорились?
— Чуть-чуть.
— О, ты не знаешь, как Том уважает тебя. Что бы ни случилось, я думаю, вы останетесь с ним хорошими друзьями.
— Я надеюсь. — Больше он ничего не мог добавить.
Глава X
Наступила зима. Белый саван покрыл лесистые холмы, подули холодные ветры, снегом засыпало дороги, но работы на приисках не прекратились.
В один из морозных дней, когда хлопья, кружась, укрывали землю, Чэда Осборна позвали в бревенчатый домик. Он почувствовал смешанный запах медикаментов и хвои от новогодней елки, украшенной бумажными самодельными игрушками, Встретить Осборна вышел невысокий мужчина, всем своим видом напоминавший птичку.
— Меня зовут Осборн, Как себя чувствует раненый индеец?
Доктор указал на закрытую дверь:
— Он там — спит сейчас. Я почти ничего не понял, что он говорил, но раненый постоянно упоминал ваше имя и имя Тома Райлэнда.
— Райлэнда нет в городе. Я пришел тотчас, как узнал о происшедшем. Его тяжело ранили?
— Да. Я ему вырезал пулю из груди. Легкое, правда, не задето, но крови потерял много.
— Вы узнали, кто он?
— Из несвязных речей раненого я понял, что он был одним из уорн-спрингзов, разведчиков, которые вместе с кавалерийским отрядом проезжали через Каньон Сити несколько недель назад. Отряд был разбит снэйками у Силвиза. Этот попал в засаду и целую ночь скакал с пулей в груди.
— Может быть, мне нужно побеседовать с ним?
— Не знаю, как он себя чувствует сейчас. — И доктор открыл дверь в палату, где на единственной койке лежал индеец с забинтованной грудью. Осборн его тотчас узнал; доктор положил руку ему на плечо и сказал:
— Стемальт. Это Осборн…
Тот, к которому были обращены слова, медленно открыл глаза. Дрожь прошла по смуглому лицу Стемальта.
Стемальт поднял руку и бессильно опустил ее. Он словно искал что-то, глазами блуждая по комнате.
— Бумага…
— Конечно! В кармане его куртки я заметил бумагу. Это то, о чем он говорит, — воскликнул доктор.
Куртка валялась на стуле, рядом с окровавленными лохмотьями рубашки. Кровавое пятно расползлось и по бумаге-листку, вырванному, по-видимому, из офицерской полевой книжки. Здесь был перечень всего необходимого — амуниции, пайков, фуража — и требование — немедленно все доставить его отряду, осаждавшему снэйков.
«Понадобится три мула», — вычислил Осборн, а вслух сказал:
— Регулярных частей поблизости нет, но я берусь все сам подвезти. Вопрос в том, где их искать. Я никогда не был к югу от Каньон Сити.
— Я покажу дорогу, — прошептал Стемальт.
Доктор одернул его:
— Не может быть и речи. В вашем состоянии…
Индеец долгим оценивающим взглядом смотрел на Осборна.
— Сколько времени тебе потребуется, чтобы собрать груз?
Чэд помолчал немного и промолвил:
— Меньше чем через час я буду готов.
Сразу за городом каньон становился глубже и уже. Мороз крепчал, за плотной пеленой крутящегося снега ничего было не видно, лишь наверху чернели длинные тени сосен, росших вдоль ущелья.
Осборну было приятно после месячного перерыва вновь находиться в седле и ощущать под собой крепкое тело лошади. Впереди маячила фигура индейца-разведчика, указывающего путь. Нечего было и думать о быстрой езде: погода и камни под ногами замедляли движение. Через несколько часов маленький караван вышел из ущелья и двинулся по равнине. Снегопад потихоньку затихал и вскоре прекратился вовсе; впереди белой стеной громоздились горы, чьи вершины, казалось, растворились среди облаков.
Безмолвие нарушалось лишь завыванием ветра и скрипом снега под копытами животных. Они ехали молча, изредка останавливаясь, чтобы дать мулам поесть и отдохнуть, и вновь торопились в путь. У Осборна заныла спина, и оставалось только удивляться, как раненый Стемальт выдерживает столь длительный переход. Подумав так, он заметил, что индеец начал заваливаться набок. Осборн хлестнул лошадь и помчался вперед, но опоздал: скользнув с седла, Стемальт упал на землю.
Его лицо приняло землистый оттенок, закрытые глаза ввалились в орбиты. Осборн заговорил с индейцем, но не услышал ответа. Перевернув его на спину, Чэд расстегнул ему пальто и увидел кровь, обильно смочившую бинты: открылась незажившая рана. Осборн попытался нащупать пульс — его не было, а когда положил ладонь на лицо, на Чэда повеяло холодом.
Чувство безнадежности охватило Чэда Осборна: вокруг незнакомая земля, безлюдная и голая, бесцветное низкое небо. Ветер перестал, лишь переступавшие рядом животные нарушали окружавшую Осборна тишину.
Он, конечно, не заблудится. В конце концов, он может вернуться назад по еще не занесенным следам. Но с ним три груженных мула, из-за которых умер Стемальт, он должен доставить груз. Если бы знать дорогу! Взглянув на небо, Осборн нахмурился: короткий зимний день клонился к закату. Ничего не оставалось, как продолжить путь, по-прежнему держась правого берега замерзшей речки.
Перекинув тело индейца через седло запасной лошади, Осборн двинулся дальше.
Осборн с опаской думал о том, что его груз может стать легкой добычей для снэйков. Один раз у него перехватило дыхание, когда он заметил какое-то движение среди деревьев. Чэд не успел выхватить винтовку, как оттуда выскочил волк и помчался прочь по холму. Осборн посмеялся над собственными страхами и поехал дальше.
Неожиданно для себя он нашел то, что искал. Он увидел кучки лошадиного навоза, разрушенные шалаши и золу погасших костров.
Несмотря на выпавший за ночь снег, Осборну удалось отыскать следы отряда. Передохнув, он направил свой маленький караван на юг от этого места.
В сотне ярдов от лагеря он натолкнулся на нечто, потрясшее его душу. Чэд заметил темное пятно, полузасыпанное снегом — это оказалось пальто. Подойдя поближе, Осборн понял, что перед ним: неприятная слабость проникла в тело, к горлу подкатил сладковатый комок.
Четыре тела в индейской одежде были беспорядочно сброшены одно на другое: три женщины и ребенок. Всех убили из огнестрельного оружия. Убийство произошло несколько часов назад — трупы еще не были тронуты животными.
Даже сейчас он ничем не мог помочь им: у него не оказалось лопаты, чтобы предать тела земле. Осборн в глубокой задумчивости продолжил путь на юг.
Вскоре послышался треск ружейных выстрелов, через минуту перед Осборном возникла неожиданная картина.
Слева у ущелья стояли покинутые шалаши, горели костры и бродили стреноженные лошади. Справа Осборн увидел двух убитых животных, а дальше в пятистах ярдах тянулась гряда невысоких холмов. Цепь из восьми-десяти солдат, залегших за валунами, вела огонь в ту сторону. Осборн заметил всадника с нашивками сержанта, державшего под уздцы вторую лошадь, пока ее седок, по-видимому, офицер, рассматривал холмы через окуляры бинокля.
Сержант, заметив Осборна, что-то сказал командиру; и тот обернулся, когда Чэд двинулся им навстречу.
— Вы Уоми? — Тот согласно кивнул, и Чэд добавил:
— Счастье, что я нашел вас. Здесь — помощь.
Капитан, полный, рыжеусый, с красным обветренным лицом, сразу воспрянул.
— Черт побери, вот это да.
Сержант спросил, что за человека он привез с собой.
— Человек, которого вы послали в Каньон Сити, попал в засаду и был тяжело ранен. Доктор сделал все возможное, но увы.
— Жаль.
Осборну показалось, что капитана и сержанта не очень-то опечалила смерть одного из разведчиков.
Уоми спросил:
— Патроны привезли? У нас почти все вышли.
— Все, что вы просили, здесь. — Осборн полез в карман пальто. — Вот декларация. Вы можете расписаться за доставку.
— Некогда, — Уоми протянул руку. — Ладно, давайте!
Осборн подал, капитан, примостив листок на седле, расписался и вернул Чэду.
— Сержант, разгружайте. Каждому — по двадцать обойм.
Сержант вскочил на лошадь и погнал мулов к палатке.
Капитан проворчал:
— Сюда бы пару горных орудий, и от ублюдков бы ничего не осталось.
— Паулина здесь?
— Разведчики сказали, нет. Но нам приказано убивать всех снэйков, которые попадутся во время экспедиции. Мы настигли их утром и нескольких взяли в плен.
Осборн, не сдерживая дрожи в голосе, спросил:
— Мне кажется, я видел ваших пленников на дороге, точнее то, что от них осталось.
Капитан удостоил его равнодушным взглядом.
— Их взяли разведчики. Мы не вмешивались.
— Но ведь там были женщины… и ребенок! Это убийство!
Офицер уже смотрел в бинокль в сторону холмов.
Он спокойно сказал:
— Все они не лучше животных: и снэйки, и уорн-спрингзы. У них ведь тоже от рук снэйков гибнут женщины и дети. Они всего лишь вернули долги.
Осборн хотел возразить, но тут раздалась команда, и треск ружейных залпов взорвал тишину. Цепь оживилась: к ним подъехали двое всадников и раздали патроны. Теперь по команде каждые десять секунд солдаты дружно посылали пули в сторону холмов.
Осборн обратил внимание, что противная сторона все это время молчала. Раздумывая над этим, Осборну показалось, что он знает, в чем дело.
Повернувшись налево, он увидел, как около двенадцати всадников выстроились у костров, а потом двинулись вперед, в сторону холмов. Осборн даже не стал ждать, чем закончится их поход, ибо предвидел исход заранее. Он вскочил в седло и поехал к лагерю, куда манили огни костров.
Двое дежурных запаковывали доставленные Осборном тюки, они не обратили на него никакого внимания, когда он подъехал и соскочил с лошади. Чэд снял седло, уздечку и пустил животное к корму, приготовленному для других лошадей. Стрельба давно прекратилась; у костров стали собираться солдаты. Осборн не удивился, что их операция оказалась безрезультатной; когда они вышли к холмам, то поняли, что целый день стреляли впустую: индейцы давно покинули это место.
Последними в лагерь вернулись разведчики. Их было трое; все Осборну незнакомые; но, вспомнив трупы женщин на дороге, он не захотел подойти к ним. Он видел, как все трое склонились над телом Стемальта, укрытым одеялом. Сдернув его, они долго смотрели на мертвеца, вдруг один из них затянул протяжное и тоскливое, как завывание ветра, похоронное причитание. Остальные подхватили. Их первобытная песня смерти и одиночества уходила к торжественно-безмолвным небесам.
Глава XI
Судья Миллер жил с семьей в маленьком домике на краю ущелья. Дверь гостям открыл сам судья, они вошли в крошечную, бедно обставленную комнату.
— Раздевайтесь. Минни уже все приготовила.
Осборн помог Эмилии снять пальто. Она спросила:
— Может быть, я помогу?
В дверях показалась красивая черноволосая женщина, жена Миллера, и они ушли с Эмилией на кухню, откуда доносились дразнящие запахи.
Обедали на кухне, размеры которой позволяли с трудом уместиться плите и круглому столу. На коленях у жены Миллера сидела двухлетняя дочка, еще один малыш подавал голос из соседней комнаты. Осборн слышал, что не все было благополучно в семействе Миллеров. Они оба писали стихи и встретились в редакции газеты. Видимо, брак с Натом оказался несчастливым. Хозяин поразил Чэда и Эмилию своим поведением за столом. Когда еду разложили по тарелкам, он, не церемонясь, начал есть из всех блюд по очереди, не прекращая при этом разговаривать: о весне, о будущем Каньон Сити, о строительстве дороги. Молчавшая весь вечер его жена воскликнула:
— И тогда краснокожие бестии придут из-за гор. Как знать, может быть, они сейчас на пути в Каньон Сити, — Голос ее прервался.
Судья вытер губы и уставился на нее. Заговорил Чэд Осборн:
— Я убежден, миссис Миллер, что с каждым днем приближается конец Паулины. То, что творит он, невозможно дольше терпеть.
Нат перевел разговор на другую тему:
— Вы знаете Хоакина Мурьету?
— Преступник, да? Из Калифорнии, — вспомнила Эмилия.
— Робин Гуд Сьерры, — уточнил Миллер. — Один из последних испанцев — врагов американцев, мстивший им за то, что они отняли у них землю. Он был грозою золотоискателей и прославился на всю страну.
— Как Паулина, — промолвил Чэд Осборн.
— Нет, его нельзя сравнить с дикарем.
— И, как Робин Гуд, он, возможно, легенда.
— Неправда! Он существовал. Я видел его голову, заспиртованную в банке.
— Да, я что-то слышал об этом. Но никто не мог с уверенностью сказать, что там голова именно Мурьеты.
Судья нервно барабанил по крышке стола.
— Если человек чуть-чуть выбивается из серой массы заурядностей, всегда найдется тот, кто станет отрицать его существование. Так было с Робин Гудом и королем Артуром; почему бы так не поступить с Мурьеттой.
Потом, когда Чэд провожал Эмилию домой, она спросила:
— Как ты думаешь, он нас специально пригласил, чтобы поспорить о Мурьете?
— Да, Нат со странностями. Он читал свои стихи: они прескверны, но иногда попадаются очень приличные строчки. Если бы кто-нибудь показал ему, что такое настоящая поэзия… Но только не я, я боюсь.
— И не я! — рассмеялась Эмилия. Помолчав, она сказала:
— Бедная миссис Миллер! Она так несчастна! Нату нет дела до семьи. Как она не бросит его?
— Скорее Нат оставит ее. Он как-то сказал мне, что где-то у него есть жена-индеанка и ребенок.
— Ты поверил ему?
— С Натом все возможно.
Они поднялись по ступенькам к двери. Здесь в темноте Эмилия сказала:
— Во всяком случае, я приятно провела время.
— Обед был хорош. Осборн смутно видел ее лицо, током обожгло, когда
Эмилия задела его плечом. Захотелось обнять ее, прижать к себе и коснуться губ, но Эмилия уже обернулась и сказала:
— Я бы с удовольствием пригласила вас на чашечку кофе, но уже поздно, и вы знаете, какие слухи ходят в городе…
Осборн вспомнил братьев Кэффи.
— Конечно. В другой раз. — Дверь захлопнулась, но Чэд не уходил, пока в окне не загорелся свет, потом повернулся и пошел вниз по лестнице.
Пройдя половину пролета, он вдруг услышал донесшийся снизу приглушенный голос. Внизу на лестнице послышались шаги, стук каблуков звонко отдавался по мерзлой земле, а потом неожиданно стих.
Осторожно ставя ноги на ступеньки, Чэд начал спускаться. Он расстегнул куртку и вытащил из-за пояса револьвер. Приятная тяжесть легла на ладонь.
Ясно, что за ними следили, и кто-то поджидал его внизу. Скорее всего с целью ограбить дом. Ждут, когда он уйдет и предоставит им возможность забраться к Бишоп. Голос, который он слышал, предупредил кого-то о том, что Осборн уходит.
Чэд повернул назад; медленно ступая, он внимательно всматривался в сгустившуюся внизу тьму. По крайней мере, их там двое: тот, что крикнул, и тот, что побежал.
Обернувшись и взглянув на дом, где светилось одно окно, Чэд решил не беспокоить Эмилию. Он тенью мелькнул на открытой площадке перед домом, свернул налево и спрятался в кустах. Отсюда ему хорошо была видна дверь и лестница. Он стал ждать.
Налетел ветер, застучал ветвями, потянуло сыростью. Проходили минуты, никто не появлялся, и Осборн начал беспокоиться. Вероятно, они подумали, что Чэд остался наверху и их план провалился. Грабители попросту ушли, и он зря здесь мерзнет.
При этой мысли Осборн вскочил на ноги и тут же замер, услышав чьи-то шаги на лестнице. Кто-то, не желая быть замеченным, приближался к дому. Почти не дыша, Чэд взвел курок.
Словно из-под земли вынырнула тень и двинулась к дому.
Прицелившись, он скомандовал:
— Стоять!
В ответ прогремел выстрел. Одновременно Осборн нажал на спусковой крючок, вырвалось пламя, на мгновение ослепило в темноте глаза, и звучное эхо прокатилось по ущелью. Чэд услышал звук упавшего тела. Наступила тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра.
Внизу кто-то закричал:
— Клайт! Клайт!
Теперь Осборн понял, с кем он имел дело.
Дверь открылась, и на пороге возникла Эмилия. Он Крикнул:
— Все в порядке! Иди в дом и закрой дверь!
Она не двигалась, и тогда Чэд разозлился:
— Ты слышала? Запрись на замок и не подходи к окнам.
Дверь закрылась, в окне погас свет.
Наверняка Монро сейчас затаился внизу, но он обязательно попытается узнать, в чем дело.
Чэд решил опередить Кэффи и начал осторожно спускаться по склону, старательно нащупывая в темноте место, куда можно было поставить ногу.
Донесся приглушенный голос Монро:
— Клайт! Черт тебя побери! Ты что, взялся дурачить меня?
Вдруг подошва скользнула на обледенелой земле, и Осборн полетел вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9