А вы возвращаетесь на Багамы?
— Да, а оттуда в Израиль. Там я могу действовать более свободно. Там у меня много друзей, да и правительство этой страны косо смотрит на Маковски, поскольку справедливо расценивает его как возможный фактор нестабильности на Ближнем Востоке.
Они вместе двинулись к машине. На берегу ждала моторная лодка, возле нее сидели двое членов экипажа яхты.
— Скажи отцу спасибо за помощь, — произнес Эшбрук и протянул девушке руку.
Она пожала ее.
— Папа просил передать, что он не забыл, как вы спасли ему жизнь на Кубе. Это было во время высадки в Заливе Свиней?
Томас Эшбрук смущенно пожал плечами, но потом решил, что она все же уже взрослая девушка.
— Нет, это случилось еще при Батисте. Я прибыл на встречу с антиправительственными повстанцами. Тогда еще организованная преступность чувствовала себя очень вольготно в Гаване. Они владели там казино, отелями, клубами, ипподромами.
Твой отец зацепился с одним таким парнем, похожим на гангстера из фильмов тридцатых годов, потому что тот оскорбил женщину у стойки бара. Бандит вытащил нож и слегка поцарапал твоего отца…
— Это тот шрам у него на запястье?
Эшбрук кивнул.
— Да, он самый. Твой отец разбил бутылку у него на голове и уложил парня на пол. Но оказалось, что это какой-то местный крутой мафиози и сразу трое горилл бросились ему на подмогу. Тут уже началась неплохая заварушка, должен сказать.
Эшбрук усмехнулся.
— Короче, — продолжал он, — один из бандитов вытащил пистолет — больше никогда в меня не стреляли из «Кольта» тридцать восьмого калибра — и уже готовился всадить пулю в твоего отца, когда я оттолкнул его.
— Но вы сказали, что он выстрелил в вас?
— Да, потому что я оттолкнул его своим телом. Только не думай, что я такой уж герой. Я просто просчитался. Потом мы вышли из бара, нашли повстанцев, и их врач быстро заштопал нас.
У Эшбрука на память об этой истории остался шрам на правом боку, но об этом он девушке не сказал.
Келли уселась за руль фургона.
— Передавай отцу мои наилучшие пожелания.
— Обязательно.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
Эшбрук улыбнулся, закрыл дверцу и стоял на месте, пока автомобиль не скрылся из вида. Затем двинулся к берегу, где его ждала лодка и наиболее опасное и трудное задание в его жизни.
Не создав своего правительства, «Патриоты» никогда не добудут достаточно средств, чтобы финансировать войну. Да и другие государства будут видеть в них только мятежников, несмотря на общее недовольство политикой Маковски. Но если получится как-то легализовать их организацию…
Он вспомнил слова, которые произнес Юлий Цезарь в тот памятный день на берегу Рубикона, когда решалась судьба будущего повелителя Рима:
«Alea jacta est».
«Жребий брошен».
Глава двадцать вторая
Это уже стало доброй традицией — каждое отделение «Патриотов» имело своего собственного специалиста, который мог подделать или изменить официальные документы. Наличие такого человека было просто необходимо — ведь без убедительных бумаг нечего было и думать передвигаться по городу, а уж тем более — по стране.
В отряде Холдена эти функции выполняла Селина О'Брайен.
Дэвид заглянул через плечо этой двадцатилетней девушки и одобрительно покачал головой.
— Молодец.
— Спасибо, — пробормотала та.
Роуз посмотрела на Холдена и нахмурилась, а он вспомнил своих собственных дочерей, которые погибли от пуль террористов. Вспомнил, как легко привести в смущение молодую девчонку, а потому в дальнейшем воздерживался от комментариев.
Через минуту Селина сама заговорила:
— У нас проблемы с пропусками на ночное время. В той партии, что мне привезли, один сплошной брак. Но все же я отобрала несколько и привела их в порядок.
Лютер Стил взял документ, к которому уже была приклеена его фотография, и оглядел его со всех сторон.
— По-моему, все отлично, — сказал он наконец. — Выглядит совсем как настоящий.
Селина улыбнулась.
— А бланки действительно настоящие, и водяные знаки, шрифт мы подобрали, как на официальных бумагах, и фотографии. Лишь только номера фальшивые. Ну вы же понимаете, не было никакой возможности влезть в их компьютерную сеть.
Но вероятность прогореть с этими пропусками довольно мала. Разве что какой-нибудь полицейский вдруг узнает номер, хорошо ему известный с другого документа.
— Отлично, Селина, — улыбнулась Роуз. — Ты здорово поработала. Спасибо.
— А можно спросить, — произнес Холден, — где ты научилась всему этому? Я видел, как ты от руки подделываешь типографский шрифт, а это очень сложно.
Девушка снова смутилась. Она была красивая, с густыми каштановыми волосами.
— Я всегда мечтала стать художницей, — ответила Селина. — А когда они убили…
— А как насчет фальшивых водительских прав? — перебила ее Роуз Шеперд. — Они готовы?
Селина кивнула, выдвинула ящик стола и достала оттуда нужные документы. Холден с грустью подумал, сколько же еще детей лишится родителей, а родители — детей, прежде чем эта проклятая война закончится.
* * *
Дэв Холден посмотрел на свое отражение в зеркале. Его внешность была изменена, но не настолько сильно, чтобы он не узнал сам себя. А жаль, хотелось бы большего.
Его темные волосы теперь были перекрашены в рыжий цвет. Над верхней губой красовались накладные усы, специальные вставки изменяли конфигурацию щек и носа.
Холден был одет в темно-синий костюм, в руке держал кейс, где лежали документы — поддельные, но сработанные просто мастерски — из которых явствовало, что он является коммерческим представителем одной уважаемой фирмы. Имя тоже было другое.
Дэв поправил галстук и вышел из палатки.
На улице было довольно прохладно. Что ж, очень скоро уже снег пойдет. Ветер нес с запада, с гор, большие лоскутья серых облаков. Солнца не было видно.
Подойдя к машине, Холден положил на сиденье кейс и сумку с оружием, а потом одел длинный плащ цвета хаки. Эта одежда была изготовлена для него по спецзаказу одним сочувствующим «Патриотам» владельцем сети магазинов. Теперь, правда, эта сеть сократилась до двух точек в центре Метроу. Этот человек никогда не отказывал «Патриотам» в помощи.
Холден оглянулся на командирскую палатку и увидел, что мимо нее проходит Роуз. Она тоже сменила свой комбинезон на гражданскую одежду. Ее группе — которая должна была совершить налет на театр — нужно было незаметно пробраться в город, и они решили делать это по отдельности.
Когда она подошла ближе, Холден окинул ее более внимательным взглядом и улыбнулся.
— Ну и когда же ждать пополнения в семействе?
— Ой, заткнись, Дэв. Сейчас не до шуток. И лучше молись, чтобы у нас действительно не появилось пополнение.
Она прижалась к нему, и Холден нежно обнял любимую женщину, поцеловал в губы, потом провел рукой по ее выпуклому животу.
— Только смотри, не переигрывай, — предупредил он. — Беременная женщина, конечно, вправе рассчитывать на более мягкое обращение, но ведь она еще и привлекает к себе повышенное внимание.
Роуз кивнула. На ней был светлый парик, а в глазах — контактные линзы, которые изменяли цвет глаз.
Холден подумал, что когда это все закончится — если они доживут, конечно, — он обязательно женится на Роуз и у них будут дети. Они уже разговаривали на эту тему. Но вот если она вдруг забеременеет сейчас, то тогда он лишится своего самого надежного соратника. От этой мысли Холдену стало не по себе.
— Ну а что у тебя там на самом деле? — спросил он с вымученной улыбкой, указывая на живот.
— Ах, тебе интересно? — рассмеялась она. — Ну, поскольку ты отец, то имеешь право знать. Нашего малыша зовут «Браунинг». «Кольт» был слишком тяжелый, а этот — в самый раз.
Холден крепче прижал женщину к себе. Он хотел сказать ей, чтобы она была осторожна, чтобы берегла себя, чтобы вернулась живая и невредимая, но понимал, что это бессмысленно. Роуз сама знает, как себя вести, и, если необходимо будет рискнуть жизнью, сделает это без колебаний. Что ж, по-другому им нельзя.
Дэвид вздохнул и сказал:
— Я люблю тебя, Рози.
И не обращая внимания на людей, которые стояли вокруг, он крепко прижался губами к ее рту.
Глава двадцать третья
Дэвид Холден откинулся на спинку сиденья и, прикрыв глаза, слушал, как мерно работает шестицилиндровый двигатель их «Шевроле».
Перед ними был последний полицейский пост перед Метроу.
В глазах солдата из «Ударных отрядов» было что-то очень неприятное. Казалось, что он видит тебя насквозь, знает даже все твои мысли и от него не может быть никаких тайн. Глядя на этого человека, Холден чувствовал, как внутри нарастает страх.
Еще когда Дэвид служил в отряде особого назначения во Вьетнаме, он понял — а затем неоднократно снова в этом убеждался — что храбрость и отсутствие страха это совершенно разные вещи. Только безумный человек не испытывает страха, а вот победа над этим чувством и называется храбростью. Только настоящий мужчина способен на такое.
Солдат из «Ударных отрядов» проверил документы Холдена, потом бумаги Лютера Стила и Тома Лефлера. Затем подверг все это еще одному просмотру. После этого солдат — с ледяной вежливостью — попросил их выйти из машины. В его руке появился детектор, вроде тех, которые используют при контроле в аэропортах.
Раздался звуковой сигнал, когда жезл прошелся по левому боку Лефлера. Холден оцепенел, он решил, что у того там оружие. Однако оказалось, что тревогу вызвал всего лишь безобидный перочинный ножик.
Машину тоже тщательно обыскали, но не настолько тщательно, чтобы что-нибудь обнаружить. Автомобиль был специально подготовлен людьми Митча Даймонда, и солдаты не нашли тайник.
Наконец «ударник» поблагодарил их за сотрудничество, пожелал счастливого пути и позволил сесть в машину. Лефлер тронул «Шевроле» с места, а в зеркале заднего вида Холден заметил, что солдат на дороге все смотрит и смотрит им вслед.
Холден снова откинулся на спинку. Было уже почти темно, оседал влажный туман. «Дворники» работали вовсю. Лефлер свернул к автостоянке, где у них была назначена встреча с «Патриотами», которые постоянно работали в городе и которые обещали им помочь.
Это отделение организации было создано по необходимости. Въезжать в Метроу и покидать город было трудно и небезопасно, нельзя было часто идти на такой риск. Вот поэтому и возникла эта ячейка, члены которой оперировали только в черте города и никогда не привлекались к работе за пределами Метроу.
В основном этот отряд состоял из женщин: рабочих, учителей, медсестер. Мужчин было мало, и все они являлись или слишком старыми, или слишком молодыми, чтобы принимать участие в боевых действиях в рядах основной организации «Патриотов».
— Мы, кажется, немного опаздываем, — сказал с заднего сиденья Лютер Стил. — Этот хренов ублюдок на дороге… Можно подумать, что мы живем в какой-нибудь коммунистической стране.
— Я бы сравнил это с нацистской Германией, — отозвался Холден. — Эти «Ударные отряды» очень напоминают мне СС и гестапо. Интересно, замечают ли это другие?
— Кто, например? — спросил Лефлер, выворачивая руль влево и уводя машину в боковую улицу.
— Да хотя бы и они сами, скажем, этот «ударник», — ответил Холден.
— А тебе что за дело до такого дерьма? Это говноед и больше ничего. У него прямо на морде написано. Педик вонючий.
— Ну независимо от его сексуальной ориентации, это был очень неприятный тип, — заметил Стил. — Я даже немного испугался.
— Я рад, что был тут не одинок, — грустно улыбнулся Холден. — Что ж, ребята, сейчас мы с вами видели будущее Соединенных Штатов в случае, если плохие парни победят.
— Об этом даже думать не хочется, — шепнул Стил.
— О чем? — спросил Лефлер. — О будущем Соединенных Штатов или о том, что они победят?
— Ни о чем, — буркнул Стил.
Лефлер засмеялся, и Холден удивленно взглянул на него.
— Что тут такого смешного?
— Я просто подумал, что как бы они не старались, а победим все равно мы.
Холден ничего не ответил и закурил сигарету. На сей раз он взял свою собственную пачку, ведь Роуз, у которой всегда можно было стрельнуть, поблизости не было.
— Я тоже убежден, — произнес он после паузы, — что выигрывать могут только хорошие ребята. Но тут надо уточнить значение слова «выигрывать». Будет ли это моральная победа, или физическая, или какая-нибудь еще? А что если для этого потребуется лет сто, а то и тысяча?
А что если «победа» означает всего-навсего, что после нашей смерти мы попадем в рай, а они — в ад? Это можно расценить, как выигрыш?
Лефлер не ответил.
Стил хотел что-то сказать, но тут Холден увидел небольшой фургончик, который подъехал к паркингу с противоположной стороны, и жестом остановил Лютера.
— А вот и наши, — приглушенно произнес он.
Глава двадцать четвертая
Выйдя из машины, она отвела плечи назад и помассировала пальцами спину в районе копчика. Так должна была вести себя беременная женщина, и, если кто-то наблюдал за ней, у него не могло возникнуть подозрений.
Билл Раннингдир все еще держал для нее открытую дверцу машины, и она улыбнулась ему, сказав негромко:
— Эти туфли меня доконают.
Раннингдир ответил несколько вымученной улыбкой и прошипел:
— Меня тоже. Ты стоишь на моей ноге.
— О, извини.
Роуз избавила индейца от страданий и захлопнула дверцу.
Туфли действительно были ей малы — подходящего размера не нашлось. Искусственный живот тоже был не особенно удобной вещью, и Роуз немилосердно потела. Да и парик, и обилие косметики никак не улучшали ее самочувствия.
— Блин, — сказала она в сердцах.
— Что ты говоришь? — поинтересовался Билл.
— Ничего. Вам, мужчинам, не понять.
Она двинулась к двери гаража, продолжая массировать позвоночник «Браунинг» был спрятан так, что она могла выхватить его в любой момент и тут же пустить в дело.
Роуз надавила кнопку звонка рядом с массивной дверью и в свете тусклой лампочки прочла вывеску:
Гараж «Совершенство».
Женщина слегка пожала плечами.
— Ну, что? — негромко позвал Билл. — Кто-нибудь есть там?
— Не похоже.
Она снова нажала кнопку звонка.
Дэв Холден разработал для своих людей целую систему опознавательных знаков. В этом ему оказал помощь один бывший масон. Но Роуз предпочитала старые, проверенные штучки — кодовые фразы, условный свист. Она облизала губы и принялась насвистывать «Балладу о паладине», старую вещицу из некогда популярного фильма.
За дверью послышались шаги, вспыхнул свет, и чей-то голос произнес хрипло:
— Ох эти воскресные ночи. Сейчас надо петь «Пороховой дым».
Роуз вздохнула с облегчением. Но на всякий случай — вдруг их подслушивали? — она быстро сказала:
— В машине ждет мой муж. Мы увидели вашу вывеску…
— Ну хорошо, — ответил тот же мужской голос. — Посмотрим, чем я могу вам помочь. Можете завести машину в гараж?
— Думаю, да. Мы ехали с визитом к моей маме, — ответила Роуз.
— Понятно. Сейчас я открою.
Роуз кивнула и повернулась к Биллу.
— Эй, Мелвин, этот человек говорит, что может нам помочь.
«Мелвин» — такое имя было напечатано на водительских правах Билла Раннингдира.
— Прекрасно, дорогая.
А затем индеец сделал нечто, чего Роуз никогда ему не простит. Он назвал ее по имени, стоявшем в ее фальшивом пропуске:
— Я так рад, милая… Сисси.
Глава двадцать пятая
Они следовали за фургоном уже полмили. Холден чувствовал, что его ладони вспотели. Автомобиль фарами подал им условный сигнал, и Лефлер повел «Шевроле» за ним в старый район города, все дальше и дальше. Холден подумал, что в случае провала выбраться им оттуда будет очень непросто.
А возможность провала была вполне вероятной.
Фургон свернул направо — без светового сигнала, просто свернул в темную аллею.
— Не нравится мне это, — шепнул Лефлер. — Тем более, что до оружия нам так сразу не добраться.
И это было правдой.
Холден сидел выпрямившись на сиденье рядом с водителем. Он протянул руку и открыл «бардачок» на панели. Совершил несколько манипуляций, чтобы добраться до тайника, и вот его пальцы сжались на рукоятке «Кольта» армейского образца, сорок пятого калибра.
Остальное оружие было спрятано более тщательно, но этот пистолет находился под рукой, чтобы воспользоваться им в чрезвычайном случае.
Дэвид Холден мысленно называл себя паникером и очень надеялся, что так оно и есть. Вытаскивая руку с пистолетом, он пальцем нащупал предохранитель и опустил его. Взвел курок, а потом закрыл «бардачок», сжимая оружие в ладони.
— Правильно, Дэв, — одобрил Стил. — Береженого Бог бережет. Держи пушку покрепче.
— Она не подведет, — улыбнулся Холден. — Проверено.
Фургон, за которым они следовали, доехал до конца аллеи и опять свернул направо. Лефлер притормозил, а потом повторил маневр. Они находились теперь в районе каких-то складов.
«Не очень удобное место, — подумал Холден. — Тут даже человек, которому нечего бояться, почувствует себя не в своей тарелке».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
— Да, а оттуда в Израиль. Там я могу действовать более свободно. Там у меня много друзей, да и правительство этой страны косо смотрит на Маковски, поскольку справедливо расценивает его как возможный фактор нестабильности на Ближнем Востоке.
Они вместе двинулись к машине. На берегу ждала моторная лодка, возле нее сидели двое членов экипажа яхты.
— Скажи отцу спасибо за помощь, — произнес Эшбрук и протянул девушке руку.
Она пожала ее.
— Папа просил передать, что он не забыл, как вы спасли ему жизнь на Кубе. Это было во время высадки в Заливе Свиней?
Томас Эшбрук смущенно пожал плечами, но потом решил, что она все же уже взрослая девушка.
— Нет, это случилось еще при Батисте. Я прибыл на встречу с антиправительственными повстанцами. Тогда еще организованная преступность чувствовала себя очень вольготно в Гаване. Они владели там казино, отелями, клубами, ипподромами.
Твой отец зацепился с одним таким парнем, похожим на гангстера из фильмов тридцатых годов, потому что тот оскорбил женщину у стойки бара. Бандит вытащил нож и слегка поцарапал твоего отца…
— Это тот шрам у него на запястье?
Эшбрук кивнул.
— Да, он самый. Твой отец разбил бутылку у него на голове и уложил парня на пол. Но оказалось, что это какой-то местный крутой мафиози и сразу трое горилл бросились ему на подмогу. Тут уже началась неплохая заварушка, должен сказать.
Эшбрук усмехнулся.
— Короче, — продолжал он, — один из бандитов вытащил пистолет — больше никогда в меня не стреляли из «Кольта» тридцать восьмого калибра — и уже готовился всадить пулю в твоего отца, когда я оттолкнул его.
— Но вы сказали, что он выстрелил в вас?
— Да, потому что я оттолкнул его своим телом. Только не думай, что я такой уж герой. Я просто просчитался. Потом мы вышли из бара, нашли повстанцев, и их врач быстро заштопал нас.
У Эшбрука на память об этой истории остался шрам на правом боку, но об этом он девушке не сказал.
Келли уселась за руль фургона.
— Передавай отцу мои наилучшие пожелания.
— Обязательно.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
Эшбрук улыбнулся, закрыл дверцу и стоял на месте, пока автомобиль не скрылся из вида. Затем двинулся к берегу, где его ждала лодка и наиболее опасное и трудное задание в его жизни.
Не создав своего правительства, «Патриоты» никогда не добудут достаточно средств, чтобы финансировать войну. Да и другие государства будут видеть в них только мятежников, несмотря на общее недовольство политикой Маковски. Но если получится как-то легализовать их организацию…
Он вспомнил слова, которые произнес Юлий Цезарь в тот памятный день на берегу Рубикона, когда решалась судьба будущего повелителя Рима:
«Alea jacta est».
«Жребий брошен».
Глава двадцать вторая
Это уже стало доброй традицией — каждое отделение «Патриотов» имело своего собственного специалиста, который мог подделать или изменить официальные документы. Наличие такого человека было просто необходимо — ведь без убедительных бумаг нечего было и думать передвигаться по городу, а уж тем более — по стране.
В отряде Холдена эти функции выполняла Селина О'Брайен.
Дэвид заглянул через плечо этой двадцатилетней девушки и одобрительно покачал головой.
— Молодец.
— Спасибо, — пробормотала та.
Роуз посмотрела на Холдена и нахмурилась, а он вспомнил своих собственных дочерей, которые погибли от пуль террористов. Вспомнил, как легко привести в смущение молодую девчонку, а потому в дальнейшем воздерживался от комментариев.
Через минуту Селина сама заговорила:
— У нас проблемы с пропусками на ночное время. В той партии, что мне привезли, один сплошной брак. Но все же я отобрала несколько и привела их в порядок.
Лютер Стил взял документ, к которому уже была приклеена его фотография, и оглядел его со всех сторон.
— По-моему, все отлично, — сказал он наконец. — Выглядит совсем как настоящий.
Селина улыбнулась.
— А бланки действительно настоящие, и водяные знаки, шрифт мы подобрали, как на официальных бумагах, и фотографии. Лишь только номера фальшивые. Ну вы же понимаете, не было никакой возможности влезть в их компьютерную сеть.
Но вероятность прогореть с этими пропусками довольно мала. Разве что какой-нибудь полицейский вдруг узнает номер, хорошо ему известный с другого документа.
— Отлично, Селина, — улыбнулась Роуз. — Ты здорово поработала. Спасибо.
— А можно спросить, — произнес Холден, — где ты научилась всему этому? Я видел, как ты от руки подделываешь типографский шрифт, а это очень сложно.
Девушка снова смутилась. Она была красивая, с густыми каштановыми волосами.
— Я всегда мечтала стать художницей, — ответила Селина. — А когда они убили…
— А как насчет фальшивых водительских прав? — перебила ее Роуз Шеперд. — Они готовы?
Селина кивнула, выдвинула ящик стола и достала оттуда нужные документы. Холден с грустью подумал, сколько же еще детей лишится родителей, а родители — детей, прежде чем эта проклятая война закончится.
* * *
Дэв Холден посмотрел на свое отражение в зеркале. Его внешность была изменена, но не настолько сильно, чтобы он не узнал сам себя. А жаль, хотелось бы большего.
Его темные волосы теперь были перекрашены в рыжий цвет. Над верхней губой красовались накладные усы, специальные вставки изменяли конфигурацию щек и носа.
Холден был одет в темно-синий костюм, в руке держал кейс, где лежали документы — поддельные, но сработанные просто мастерски — из которых явствовало, что он является коммерческим представителем одной уважаемой фирмы. Имя тоже было другое.
Дэв поправил галстук и вышел из палатки.
На улице было довольно прохладно. Что ж, очень скоро уже снег пойдет. Ветер нес с запада, с гор, большие лоскутья серых облаков. Солнца не было видно.
Подойдя к машине, Холден положил на сиденье кейс и сумку с оружием, а потом одел длинный плащ цвета хаки. Эта одежда была изготовлена для него по спецзаказу одним сочувствующим «Патриотам» владельцем сети магазинов. Теперь, правда, эта сеть сократилась до двух точек в центре Метроу. Этот человек никогда не отказывал «Патриотам» в помощи.
Холден оглянулся на командирскую палатку и увидел, что мимо нее проходит Роуз. Она тоже сменила свой комбинезон на гражданскую одежду. Ее группе — которая должна была совершить налет на театр — нужно было незаметно пробраться в город, и они решили делать это по отдельности.
Когда она подошла ближе, Холден окинул ее более внимательным взглядом и улыбнулся.
— Ну и когда же ждать пополнения в семействе?
— Ой, заткнись, Дэв. Сейчас не до шуток. И лучше молись, чтобы у нас действительно не появилось пополнение.
Она прижалась к нему, и Холден нежно обнял любимую женщину, поцеловал в губы, потом провел рукой по ее выпуклому животу.
— Только смотри, не переигрывай, — предупредил он. — Беременная женщина, конечно, вправе рассчитывать на более мягкое обращение, но ведь она еще и привлекает к себе повышенное внимание.
Роуз кивнула. На ней был светлый парик, а в глазах — контактные линзы, которые изменяли цвет глаз.
Холден подумал, что когда это все закончится — если они доживут, конечно, — он обязательно женится на Роуз и у них будут дети. Они уже разговаривали на эту тему. Но вот если она вдруг забеременеет сейчас, то тогда он лишится своего самого надежного соратника. От этой мысли Холдену стало не по себе.
— Ну а что у тебя там на самом деле? — спросил он с вымученной улыбкой, указывая на живот.
— Ах, тебе интересно? — рассмеялась она. — Ну, поскольку ты отец, то имеешь право знать. Нашего малыша зовут «Браунинг». «Кольт» был слишком тяжелый, а этот — в самый раз.
Холден крепче прижал женщину к себе. Он хотел сказать ей, чтобы она была осторожна, чтобы берегла себя, чтобы вернулась живая и невредимая, но понимал, что это бессмысленно. Роуз сама знает, как себя вести, и, если необходимо будет рискнуть жизнью, сделает это без колебаний. Что ж, по-другому им нельзя.
Дэвид вздохнул и сказал:
— Я люблю тебя, Рози.
И не обращая внимания на людей, которые стояли вокруг, он крепко прижался губами к ее рту.
Глава двадцать третья
Дэвид Холден откинулся на спинку сиденья и, прикрыв глаза, слушал, как мерно работает шестицилиндровый двигатель их «Шевроле».
Перед ними был последний полицейский пост перед Метроу.
В глазах солдата из «Ударных отрядов» было что-то очень неприятное. Казалось, что он видит тебя насквозь, знает даже все твои мысли и от него не может быть никаких тайн. Глядя на этого человека, Холден чувствовал, как внутри нарастает страх.
Еще когда Дэвид служил в отряде особого назначения во Вьетнаме, он понял — а затем неоднократно снова в этом убеждался — что храбрость и отсутствие страха это совершенно разные вещи. Только безумный человек не испытывает страха, а вот победа над этим чувством и называется храбростью. Только настоящий мужчина способен на такое.
Солдат из «Ударных отрядов» проверил документы Холдена, потом бумаги Лютера Стила и Тома Лефлера. Затем подверг все это еще одному просмотру. После этого солдат — с ледяной вежливостью — попросил их выйти из машины. В его руке появился детектор, вроде тех, которые используют при контроле в аэропортах.
Раздался звуковой сигнал, когда жезл прошелся по левому боку Лефлера. Холден оцепенел, он решил, что у того там оружие. Однако оказалось, что тревогу вызвал всего лишь безобидный перочинный ножик.
Машину тоже тщательно обыскали, но не настолько тщательно, чтобы что-нибудь обнаружить. Автомобиль был специально подготовлен людьми Митча Даймонда, и солдаты не нашли тайник.
Наконец «ударник» поблагодарил их за сотрудничество, пожелал счастливого пути и позволил сесть в машину. Лефлер тронул «Шевроле» с места, а в зеркале заднего вида Холден заметил, что солдат на дороге все смотрит и смотрит им вслед.
Холден снова откинулся на спинку. Было уже почти темно, оседал влажный туман. «Дворники» работали вовсю. Лефлер свернул к автостоянке, где у них была назначена встреча с «Патриотами», которые постоянно работали в городе и которые обещали им помочь.
Это отделение организации было создано по необходимости. Въезжать в Метроу и покидать город было трудно и небезопасно, нельзя было часто идти на такой риск. Вот поэтому и возникла эта ячейка, члены которой оперировали только в черте города и никогда не привлекались к работе за пределами Метроу.
В основном этот отряд состоял из женщин: рабочих, учителей, медсестер. Мужчин было мало, и все они являлись или слишком старыми, или слишком молодыми, чтобы принимать участие в боевых действиях в рядах основной организации «Патриотов».
— Мы, кажется, немного опаздываем, — сказал с заднего сиденья Лютер Стил. — Этот хренов ублюдок на дороге… Можно подумать, что мы живем в какой-нибудь коммунистической стране.
— Я бы сравнил это с нацистской Германией, — отозвался Холден. — Эти «Ударные отряды» очень напоминают мне СС и гестапо. Интересно, замечают ли это другие?
— Кто, например? — спросил Лефлер, выворачивая руль влево и уводя машину в боковую улицу.
— Да хотя бы и они сами, скажем, этот «ударник», — ответил Холден.
— А тебе что за дело до такого дерьма? Это говноед и больше ничего. У него прямо на морде написано. Педик вонючий.
— Ну независимо от его сексуальной ориентации, это был очень неприятный тип, — заметил Стил. — Я даже немного испугался.
— Я рад, что был тут не одинок, — грустно улыбнулся Холден. — Что ж, ребята, сейчас мы с вами видели будущее Соединенных Штатов в случае, если плохие парни победят.
— Об этом даже думать не хочется, — шепнул Стил.
— О чем? — спросил Лефлер. — О будущем Соединенных Штатов или о том, что они победят?
— Ни о чем, — буркнул Стил.
Лефлер засмеялся, и Холден удивленно взглянул на него.
— Что тут такого смешного?
— Я просто подумал, что как бы они не старались, а победим все равно мы.
Холден ничего не ответил и закурил сигарету. На сей раз он взял свою собственную пачку, ведь Роуз, у которой всегда можно было стрельнуть, поблизости не было.
— Я тоже убежден, — произнес он после паузы, — что выигрывать могут только хорошие ребята. Но тут надо уточнить значение слова «выигрывать». Будет ли это моральная победа, или физическая, или какая-нибудь еще? А что если для этого потребуется лет сто, а то и тысяча?
А что если «победа» означает всего-навсего, что после нашей смерти мы попадем в рай, а они — в ад? Это можно расценить, как выигрыш?
Лефлер не ответил.
Стил хотел что-то сказать, но тут Холден увидел небольшой фургончик, который подъехал к паркингу с противоположной стороны, и жестом остановил Лютера.
— А вот и наши, — приглушенно произнес он.
Глава двадцать четвертая
Выйдя из машины, она отвела плечи назад и помассировала пальцами спину в районе копчика. Так должна была вести себя беременная женщина, и, если кто-то наблюдал за ней, у него не могло возникнуть подозрений.
Билл Раннингдир все еще держал для нее открытую дверцу машины, и она улыбнулась ему, сказав негромко:
— Эти туфли меня доконают.
Раннингдир ответил несколько вымученной улыбкой и прошипел:
— Меня тоже. Ты стоишь на моей ноге.
— О, извини.
Роуз избавила индейца от страданий и захлопнула дверцу.
Туфли действительно были ей малы — подходящего размера не нашлось. Искусственный живот тоже был не особенно удобной вещью, и Роуз немилосердно потела. Да и парик, и обилие косметики никак не улучшали ее самочувствия.
— Блин, — сказала она в сердцах.
— Что ты говоришь? — поинтересовался Билл.
— Ничего. Вам, мужчинам, не понять.
Она двинулась к двери гаража, продолжая массировать позвоночник «Браунинг» был спрятан так, что она могла выхватить его в любой момент и тут же пустить в дело.
Роуз надавила кнопку звонка рядом с массивной дверью и в свете тусклой лампочки прочла вывеску:
Гараж «Совершенство».
Женщина слегка пожала плечами.
— Ну, что? — негромко позвал Билл. — Кто-нибудь есть там?
— Не похоже.
Она снова нажала кнопку звонка.
Дэв Холден разработал для своих людей целую систему опознавательных знаков. В этом ему оказал помощь один бывший масон. Но Роуз предпочитала старые, проверенные штучки — кодовые фразы, условный свист. Она облизала губы и принялась насвистывать «Балладу о паладине», старую вещицу из некогда популярного фильма.
За дверью послышались шаги, вспыхнул свет, и чей-то голос произнес хрипло:
— Ох эти воскресные ночи. Сейчас надо петь «Пороховой дым».
Роуз вздохнула с облегчением. Но на всякий случай — вдруг их подслушивали? — она быстро сказала:
— В машине ждет мой муж. Мы увидели вашу вывеску…
— Ну хорошо, — ответил тот же мужской голос. — Посмотрим, чем я могу вам помочь. Можете завести машину в гараж?
— Думаю, да. Мы ехали с визитом к моей маме, — ответила Роуз.
— Понятно. Сейчас я открою.
Роуз кивнула и повернулась к Биллу.
— Эй, Мелвин, этот человек говорит, что может нам помочь.
«Мелвин» — такое имя было напечатано на водительских правах Билла Раннингдира.
— Прекрасно, дорогая.
А затем индеец сделал нечто, чего Роуз никогда ему не простит. Он назвал ее по имени, стоявшем в ее фальшивом пропуске:
— Я так рад, милая… Сисси.
Глава двадцать пятая
Они следовали за фургоном уже полмили. Холден чувствовал, что его ладони вспотели. Автомобиль фарами подал им условный сигнал, и Лефлер повел «Шевроле» за ним в старый район города, все дальше и дальше. Холден подумал, что в случае провала выбраться им оттуда будет очень непросто.
А возможность провала была вполне вероятной.
Фургон свернул направо — без светового сигнала, просто свернул в темную аллею.
— Не нравится мне это, — шепнул Лефлер. — Тем более, что до оружия нам так сразу не добраться.
И это было правдой.
Холден сидел выпрямившись на сиденье рядом с водителем. Он протянул руку и открыл «бардачок» на панели. Совершил несколько манипуляций, чтобы добраться до тайника, и вот его пальцы сжались на рукоятке «Кольта» армейского образца, сорок пятого калибра.
Остальное оружие было спрятано более тщательно, но этот пистолет находился под рукой, чтобы воспользоваться им в чрезвычайном случае.
Дэвид Холден мысленно называл себя паникером и очень надеялся, что так оно и есть. Вытаскивая руку с пистолетом, он пальцем нащупал предохранитель и опустил его. Взвел курок, а потом закрыл «бардачок», сжимая оружие в ладони.
— Правильно, Дэв, — одобрил Стил. — Береженого Бог бережет. Держи пушку покрепче.
— Она не подведет, — улыбнулся Холден. — Проверено.
Фургон, за которым они следовали, доехал до конца аллеи и опять свернул направо. Лефлер притормозил, а потом повторил маневр. Они находились теперь в районе каких-то складов.
«Не очень удобное место, — подумал Холден. — Тут даже человек, которому нечего бояться, почувствует себя не в своей тарелке».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14