» — взвинчивает и без того напряженные нервы.В самые неудобные моменты появляются желания, которых хотелось бы избежать.Катрич сидел на стуле у двери, ведшей из прихожей в гостиную. Он сдвинул прикрывавшую проем гардину влево и задрапировался ею. В глубине комнаты рядом с выключателем устроился Рыжов. Он то и дело тяжело вздыхал, раздражая Катрича. В доме Гуляева стояла глухая тишина. Только изредка по стеклу ударяли капли дождя, словно предназначенные для того, чтобы нагонять сон.В первом часу у входной двери послышалось легкое царапанье. Снаружи кто-то пытался вставить ключ в скважину замка.Катрич осторожно встал, отодвинул стул в сторону, чтобы он не мешал. Прислушался. Замок щелкнул, открываясь. Качнулась тюлевая занавеска на окне. Из фрамуги дохнуло сырым воздухом. Затем в прихожей послышались осторожные шаги.Катрич сдвинулся к косяку, чтобы сразу оказаться за спиной вошедшего. Минута ожидания казалась бесконечной. Незваный гость не спешил входить в гостиную. Должно быть, выжидал, прислушиваясь.В доме стояла полная тишина. Даже Рыжов перестал тяжело вздыхать.Наконец скрипнула половица. Гость решил двинуться внутрь квартиры.В зыбком свете уличного фонаря, который пробивался сквозь тюлевые шторы, Катрич увидел руку, сжимавшую пистолет. Оружие с глушителем на стволе казалось неестественно длинным.Позиция Катрича оказалась удивительно удобной. Резким движением он перехватил руку противника, рванул ее вниз, выкручивая в плече. Прозвучал выстрел. Катрич ногой подсек продолжавшего по инерции двигаться человека, бросил его на пол. Выламывая пальцы убийцы, вырвал из них оружие. Хрипло скомандовал: «Свет!» Рыжов щелкнул выключателем.Люстра ярко вспыхнула.На полу, прижатый к ковру, лежал мужик, в котором Рыжов без труда узнал костолома из свиты мадам Калиновской.— Мне кажется, мы знакомы, — сказал Рыжов и машинально потрогал затылок. Он помог опрокинуть Коку на спину. — Конечно, знакомы. Не так ли, господин Каргин?Кока злобно выругался.— Паразиты, вы мне пальцы сломали. Я в суд подам!— А зачем вы стреляли, досточтимый? — Катрич открыто издевался. — Спросим: в кого? Ответим: в меня. Имел я право на самооборону? И пальчики вам сломать заодно? Да нет, не имел. Просто обязан был сделать это.Ответь Катрич зло, резко, без издевки, Кока обозлился бы еще больше. Но тон ответа в чем-то совпал с тем, как в свое время говорил Колесников: «Возьмите-ка его и бросьте отсюда вниз». И Кока испугался. Он сразу взмок от пяток до шеи: люди, которые его прихватили, явно оказались здесь не случайно. Они его ждали. Значит, его подставили и выкрутиться из мышеловки вряд ли удастся. Подумать о том, что кто-то мог просчитать ходы его хозяйки мадам Калиновской, Кока не мог.— Артем, — попросил Рыжов. — Позвони Горчакову. Мы с ним договаривались. Он обещал прислать Бульку.— Кого? — не сразу понял Катрич.— Есть у них такой песик, 0-очень умный. Он осмотрит машину. И скажи Гуляеву, чтобы вышел к нам.Когда Гуляев выехал из спальни в гостиную, Рыжов начал допрос.— Господин Гуляев, этот человек пришел вас убить. Вы его знаете?Гуляев, бледный, на глазах осунувшийся, тихо ответил:— Да, это служащий Лайонеллы Львовны. Господин Каргин.— Вы с ним знакомы?— Шапочно.— Как вы считаете, есть ли у Каргина личные мотивы, чтобы убить вас?— Не думаю. Наши интересы не пересекались.— Вы уверены?— Да.— А если я назову такую точку пересечения? Задав вопрос, Рыжов тут же заметил замешательство, которое Гуляев не сумел скрыть.— Я вас не понимаю.— Понимаете, — сказал Рыжов печально. — Вы все понимаете, Гуляев, но боитесь себе в этом признаться.— Господи, нет, пожалуйста, не надо…— Сожалею, — Рыжов говорил жестко, — я не терапевт в данном случае, а хирург. Вам больно, знаю. Но резать надо. Перед вами сидит человек, которого задержали, когда он входил сюда с пистолетом в руке. В кого он собирался стрелять? — Рыжов отошел от двери, носком ботинка показал на щепу, выбитую выстрелом из крашеного пола. — Кому предназначалась эта пуля?Кока мрачно следил за происходившим. Когда он шел сюда, чувство опасности не оставляло его. Совершить первое в жизни убийство так же страшно, как в первый раз шагнуть в пустоту через распахнутый люк самолета. То же неведение, та же неясность. Но боялся Кока не того, что его схватят на горячем. Его пугал сам акт убийства. В горячке драки или по пьянке всадить пулю в чужую голову нетрудно. Но подойти к человеку и выстрелить в него, когда тот не ожидает удара, — совсем другое.И вот вышло наоборот. Именно того, что пугало Коку, не произошло, но случилось то, о чем он меньше всего думал.— Я не собирался никого убивать, — Каргнн глядел в сторону и потряхивал болевшими пальцами.— Зачем тогда держали пистолет в руке?— Вечерами ходить по городу небезопасно.— Откуда у вас ключ от двери?— Мне его передала Калиновская.— Зачем вы шли к Гуляеву?— Передать ему сообщение.— Для этого есть телефон.— Калиновская хотела, чтобы я передал это устно. Разговор прервал резкий телефонный звонок. Катрич взял трубку. Выслушал.— Вас, Иван Васильевич.Рыжов держал трубку около уха очень долго. Слушал и лишь изредка говорил: «Так. Я понимаю. Так-так. Интересно. Я понимаю…»О чем шла речь, не мог догадаться даже Катрич, но он заметил на лице Рыжова явное удовольствие.Дав отбой, Рыжов вернулся к допросу.— Итак, господин Каргин, вы уверены, что в планы госпожи Калиновской входило ваше возвращение домой после убийства Гуляева?— Я не собирался никого убивать. И должен был вернуться сразу, как только передам сообщение.— Какое? Вы можете нам сказать? Вот перед вами Гуляев.— Нет, это коммерческая тайна.— Хорошо, допустим, что так. Какие виды на вас были у Калиновской? Вот вы возвращаетесь и…?— Завтра днем мы должны были улететь в Стамбул. Затем в Будапешт и Париж.— Деловая поездка или что-то еще?— Свадебное путешествие. Мы намеревались обвенчаться в Париже…— Он врет! — Лицо Гуляева исказила злобная гримаса. Он дернулся в коляске, словно собирался вскочить. — Подлец, он врет!Кока посмотрел на инвалида с презрением.— Да сиди ты, лягушка! Неужели всерьез веришь, что у Лины к тебе есть какие-то чувства? Кроме брезгливости, конечно. Ты нормальный?— Уберите его отсюда! — Гуляев впал в неистовство. — Уберите! Он… Это животное… что он знает о любви…В глазах инвалида появились слезы. Чтобы скрыть их, он прикрыл лицо руками.Катрич сходил на кухню, принес оттуда большую фарфоровую кружку.— Выпейте, Гуляев, и успокойтесь. Каргин не врет. Он уверен, что все обстоит именно так, как ему говорила мадам Калн-новская. Но она обманула вас обоих. Этой женщине нужны не вы, Гуляев, и не Каргин с его жеребячьими достоинствами. — Рыжов сделал паузу, чтобы последняя фраза поставила все на свои места. — Лайонелла Львовна не оставляет в живых тех, кого посвятила в свои тайны…Кока злобно дернулся.— Кончайте пургу гнать! Мои отношения с Линой позволяют…— Ничего они тебе не позволяют! — визгливо крикнул Гуляев. — Мразь! Собака!Катрич положил ему руку на плечо.— Перестаньте. Вы же мужчина.Убитый горем Гуляев согнулся и опустил голову почти до колен.Рыжов посмотрел на Катрича, потом бросил взгляд на часы.— Пойди у вас дело по плану, Каргин, сейчас ваши останки уже соскребали бы с асфальта лопатой.— Чушь собачья!— Мы сейчас выйдем к вашей машине. Это черная «волга», верно? Выйдем все вместе. Дождь почти перестал. И вы увидите. Под передним сиденьем обнаружен мощный заряд. От ключа зажигания к нему проведен провод. Стоило только завести двигатель…— На понт берете? Я же сюда приехал, и ничего.— Заряд подключен в тот момент, как вы направились сюда.И сделал это ваш коллега. Хряк. Вам что-нибудь говорит эта кличка? Он, кстати, задержан…Кока громко и протяжно завыл, кусая губы.— Что, подонок? — мстительно крикнул Гуляев. — Жаль, тебе отсюда уехать не дали.Кока дернулся, пытаясь вскочить со стула, но Катрич удержал его.— Сидеть!— И еще, Каргин. — Рыжов бил безжалостно. — Госпожа Калиновская, к вашему сведению, час назад вылетела чартерным рейсом в Стамбул. Вы об этом знали?Гуляев истерически расхохотался.— Что, собака?! Съел!К утру оба стали давать показания. Каргин сообщил, что два дня назад в Новороссийск отправлен большой груз алюминия. Днем у Рыжова уже были копии сопроводительных документов. В экспортной лицензии отгруженный товар именовался «вторичным алюминием». Инвентарная ведомость подтверждала соответствие номенклатуры и массы груза экспортной лицензии. Отправителем груза значилась фирма «Алковтормет». Получателем — «Метал трейд корпорейшн» в Нью-Йорке.Гуляев назвал банки, с которыми Калиновская имела дело в последнее время и на них выходила через компьютерную сеть «Интернет».— И чего мы добились? — спросил Катрич. Нервный завод окончился, и он выглядел изможденно и устало. — Госпожа депутатка нам все одно не по зубам. Она — нынешняя власть. ФБР Американское консульство в Придонске располагалось на Дворянской, неподалеку от Делового клуба. В отдел получения виз здесь всегда стояла длинная очередь. Охота к перемене мест оказывалась сильнее отвращения к очередям. Впрочем, к стоянию в них в Придонске привыкли с давних пор.Виза Рыжову не была нужна, и он попал на прием к дежурному по консульству, назвавшись при этом гражданином России Волковым. Его принял молодой, чисто выбритый клерк в черном костюме в белую полоску, в белом воротничке и строгом деловом галстуке. Это был типичный чиновник: вежливый, стандартно-улыбчивый и холодно-безразличный. Перед ним в отделе виз проходил поток жаждущих милости великих Штатов, бесконечная череда лиц, умоляющих, заискивающих, унижающихся, плачущих. Чтобы выдержать все это, надо было оставаться бесстрастным, не принимать близко к сердцу чужие волнения и заботы.— Итак, господин Волков?…— Я пришел, чтобы встретиться с представителем Си-Ай-Эй. Или, как говорят у нас, — ЦРУ.Рыжов произнес эти слова спокойно, с открытой улыбкой. Американец положил на стол ручку, которую крутил в пальцах. Губы его скривила ехидная усмешка.— Если вы изволите шутить, вам лучше уйти отсюда, господин Волков. Этот дом вовсе не набит секретными агентами.— Догадываюсь, и все же думаю: они здесь есть. Я хотел бы поговорить с одним из них.На лице клерка не отразилось ни интереса, ни настороженности, только безразличие. Но не было проявлено и показного возмущения, готовности выставить дерзкого посетителя за дверь.— Вам лучше покинуть нас. Это самое хорошее решение, господин Волков. — Клерк говорил спокойно, вразумительно. — Вы пришли в государственное учреждение Соединенных Штатов. Если у вас есть что сказать, то я выслушаю вас. Устраивать вам здесь встречи с мифическими сотрудниками спецслужб ни я, ни другой наш сотрудник не станем. Итак, вы будете говорить?— Как мне вас называть?Клерк поправил табличку, стоявшую перед ним на столе. Указал пальцем на надпись.«Джонсон», — прочитал Рыжов.— Хорошо, я буду говорить с вами, мистер Джонсон, но при одном условии. Вы можете сделать так, чтобы при нашем разговоре присутствовал кто-то третий?— Почему нет?Джонсон снял трубку, набрал номер.— Майк, это ты? Не зайдешь ко мне на минутку? Вскоре дверь открылась, и появился еще один клерк, такой же элегантный и подтянутый, как его коллега.— Мистер Фостер, — представил вошедшего Джонсон. — Вы теперь можете говорить.— Джентльмены, я собираюсь сделать заявление…— Подождите, — сказал Фостер. — Кто вы? И что заставило вас обратиться к нам?— Я работник правоохранительных органов Придонска. Точнее, работник милиции. То, что я собираюсь сообщить вам, касается безопасности Соединенных Штатов. В то же время от этого может пострадать и репутация моей родины. Если говорить точно, я считаю необходимым предотвратить опасную криминальную акцию против Штатов. Я понимаю, господа, что мое сообщение куда более интересно для ФБР, чем для ЦРУ, но как я могу связаться с ФБР?— Господин Волков, — задал вопрос Фостер, — почему такое заявление доводится до сведения консульства таким странным образом?— Что вы имеете в виду?— Нас удивляет, что важное заявление делается вами лично, а не доводится до сведения посольства официальным путем. Межгосударственные отношения имеют свои особенности, верно?— Думаю, так. В то же время, джентльмены, вам не хуже, чем мне, известно положение в наших правоохранительных структурах. Они в достаточной степени криминализированы. Поверьте, я, работник милиции, даже не знаю, к кому пойти и доложить о сведениях, которыми располагаю. Любая ошибка в выборе человека, которому можно довериться, грозит тем, что меня без раздумий уберут.— Неужели нет ни одного человека, которому у вас можно довериться?— Есть, но они все моего уровня компетенции. Кто из моих руководителей чист — я не знаю. Возможна и такая опасность: я сообщу все человеку честному, он даст задание разобраться, другим и расправа со мной будет обеспечена быстро. Понимаете?— Неужели сведения, которыми вы располагаете, так опасны?— Уверен в этом. За ними стоят огромные деньги.— Еще раз задаю вопрос: это сведения военные, политические…— Джентльмены, давайте сразу поставим все точки над I. Я не пришел вербоваться в агенты. Те фотографии, которые вы делаете, вам не очень пригодятся.— Мы никого здесь не фотографируем, — сказал Фостер, немного растерявшись.— Тот объектив, — Рыжов кивнул на монитор системы внутреннего наблюдения, — очень внимательно смотрит на меня. Если вам надо, я повернусь в профиль.— Съемка не ведется, — сурово заметил Джонсон.— Это вызывает у меня сомнение в серьезности вашей конторы. — Рыжов скептически улыбнулся.— Хорошо, мы вас сняли, — сказал Фостер. — Теперь уже не имеет значения, сделано два снимка или больше. Верно?— Верно. Поэтому позвольте и мне воспользоваться техникой. Все, о чем мы будем говорить, я запишу на пленку.— Но…Рыжов невесело засмеялся.— Что-то пугает? Не надо бояться. Что бы вы сейчас ни сказали, будет лукавством. Я уверен, наш разговор уже пишется, но в одностороннем порядке. Если нет, я сочту вас за несерьезных людей. Подобные беседы надо писать, затем прослушивать и анализировать каждое слово. Разве не так?Фостер засмеялся.— Да, мы записываем. И будем анализировать. Вас это пугает?— Нет, это показатель вашей серьезности. Не понимаю только, почему вас смущает то, что запись собираюсь делать и я?— Не смущает. Записывайте. Магнитофон у вас с собой?— Да.— Вы позволите на него взглянуть?— Пожалуйста.Рыжов вынул из кармана диктофон «Олимпус» и протянул его американцу.— Хорошая система, — оценил Фостер. — Пишите. Рыжов понял: именно Фостер здесь главный и обращаться стоит к нему.— Для начала, джентльмены, попрошу вас сделать заявление.Фостер вскинул брови.— Странная просьба, господин Волков. Мы ждали, что говорить будете вы, теперь выясняется — мы должны делать для вас заявление. Это перебор. Так у вас говорят?— Я ничего не требую. Я прошу взаимности. И заявление ни к чему особенно вас не обяжет. Мне нужны гарантии. Без них я не раскрою свои карты. Пусть ваше заявление прозвучит примерно так: «Мы, Фостер и Джонсон,сотрудники консульства Соединенных Штатов в Придонске, не имея отношения к спецслужбам Соединенных Штатов, даем гарантию гражданину России, который сообщит нам факты, свидетельствующие об угрозе безопасности США, что его заявление будет доведено до сведения консула Соединенных Штатов. Это заявление ни в коей форме не будет доведено до российских местных властей, что может нанести ущерб заявителю. К тем, кто действует в ущерб безопасности США, будут приняты законные меры, невзирая на положение этих лиц в России». Это все.— Как ты думаешь, Джеймс, — спросил Фостер коллегу по-русски. — Такое заявление возможно?— Мне кажется, нашего гостя беспокоит, что на его сообщение мы не обратим внимания. Думаю, гарантии мы ему можем дать.Рыжов записал произнесенные Фостером слова, в произвольной форме изложившего обязательство, о котором его просили.— Теперь вы можете изложить нам свое сообщение, — подсказал Джонсон.— Джентльмены, — начал Рыжов, — я пришел предупредить вас, что в Соединенные Штаты отсюда, из Придонска, через порт Новороссийск отправлен крупный груз наркотиков. Я подчеркиваю: крупный груз. Он ушел в адрес нью-йоркской фирмы «Метал трейд корпорейшн». С российской стороны товар поставила фирма «Алковтормет»…Мистер Фостер, сотрудник культурного ведомства при консульстве, был штатным работником ЦРУ. Он хорошо знал обстановку в Придонске и прилегающем к нему регионе, участвовал в составлении регулярных исследований русских проблем. Фостер сразу обратил внимание, что господин Волков (а то, что он на самом деле не Волков, Фостер не сомневался. Он и сам при рождении носил фамилию Карпентер, но на оперативной работе вынужден был довольствоваться псевдонимом), так вот Волков не сказал «с нашей стороны», а подчеркнул «с российской», словно отгораживался, дистанцировался от происходившего, и это вселило в разведчика долю доверия к человеку, который принес информацию, хотя он сам заявлял, что не собирается вербоваться в осведомители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48