Под ним — четыреста футов. Патрон летел так долго, что это даже удивило его. «Томпсоном» он подпер дверь у основания. Дверь была очень тяжелой и не могла сама закрыться и зажать пистолет-пулемет. Лиленд был уверен, что ему в любом случае придется расстаться с оружием. Шахта была слишком широкой, чтобы он мог упираться в ее стены спиной и ногами. Сначала он свесился на руках и только потом ухватился за самодельный канат. Ничто не сместилось, все осталось на своих местах. Теперь он целиком погрузился в шахту.
Понемногу спускаясь, он непрерывно ощупывал вокруг себя стены в поисках прохода. Они были покрыты какой-то тончайшей пылью. Вход в шахту оставался еще в пределах досягаемости. Надо было спускаться ниже, но он уже не верил в эту затею. Ничего не выйдет.
Хватит думать, все равно выбирать не приходится!
Он опускался все ниже, перебирая руками, пока не добрался до вещмешка, потом до середины завязки. Было так темно, что он не видел собственных рук. Отталкиваясь от стен ногами, он ощупывал их со всех четырех сторон. Прохода нет. Значит, надо спускаться ниже.
О, Боже сделай так, чтобы я не упал!
Оставалось не более трех футов парусиновой завязки. Справа стена отступила. Надо было спуститься еще фута на два.
Оказалось, что не надо. Почти сразу его нога коснулась поверхности горизонтальной шахты, высотой не более двенадцати дюймов.
По крайней мере, есть на что опереться. Вокруг кромешная тьма. Ему предстояло решить, стоило ли попытать счастья в горизонтальной шахте. Как только он выбьет «томпсон», путь назад будет отрезан.
Если эта узкая шахта будет развлетвляться, то он застрянет в ней надолго, возможно, навсегда.
Работая поочередно то правой, то левой ногой, он стал забираться в шахту, пока не оказался там на коленях. Он по-прежнему держался за последние дюймы парусиновой завязки. Чтобы выбить «томпсон», подпирающий железную дверь, надо ослабить давление на завязку. Но он пока держался за нее, чтобы сохранить равновесие.
Не спеши, парень.
Лиленд насухо вытер левую руку о брюки и уперся ею в противоположную стену. Потихоньку ослабил давление на завязку. Сверху донесся глухой металлический звук, который он скорее почувствовал, чем услышал. Теперь он держался за завязку, стараясь не давить на нее.
Он немного свесился вниз головой, проталкивая ноги в горизонтальную шахту как можно дальше и упираясь ягодицами в верхнюю ее стенку. Он залез настолько глубоко, насколько позволяла длина завязки.
Он остановился, чтобы передохнуть.
Перевязь была прикреплена к прикладу «томпсона»: так он будет падать стволом вверх. Он изо всех сил дернул за завязку. Когда она поддалась, он опустился еще ниже и как можно дальше втиснулся в узкое пространство. Высота прохода, по его прикидке, была достаточной. Ему удалось протолкнуть бедра, поэтому он уже фактически лежал. Он довольно свободно повернул голову, но наверху было очень темно и не видно, в каком положении находилось оружие. Сейчас все это обрушится на него, поэтому надо как можно дальше углубиться в горизонтальную шахту в тот момент, когда он дернет в последний раз.
Еще одна передышка. Он начал обратный отсчет от пяти.
Изо всех сил отталкиваясь левой рукой, он яростно втерся в горизонтальную шахту и одновременно дернул за завязку. Наверху ее что-то зацепило, потом отпустило, раздался лязг. В этот момент Лиленд потерял точку опоры и стал вываливаться в вертикальную шахту. На его шею обрушился вещмешок, а «томпсон», рикошетом отскочивший от него, больно ударил прикладом по затылку. Его моментально оглушило: он знал, что так и получится. Он так далеко вывалился из шахты, что мог рукой дотянуться до противоположной стенки. Оружие устремилось дальше вниз, увлекая за собой вещмешок, а заодно и завязку. Он ухватил ее, одновременно залезая обратно. Он чувствовал, что голова кровоточила. Он поймал завязку, но это не исчерпало всех сложностей, к тому же у него все плыло перед глазами от удара. Помогая себе свободной рукой, он забрался внутрь шахты и лег. Руки были вытянуты вперед, снаряжение было перед глазами, а «томпсон» все еще болтался в шахте. Он был длинный и не проходил в отверстие шахты поперек. Лиленд почувствовал, что окровавленной макушкой испачкал верхнюю металлическую поверхность шахты. Он лежал, зажатый со всех сторон. По мере того, как он с огромным трудом вытягивал «томпсон», внутри него нарастала ярость. Он ни о чем не думал; его рука легла на предохранитель. Он был настолько зол на себя и на ситуацию, в которой оказался, что уже не отдавал отчета в своих действиях. Он нащупал спусковой крючок, нажал, и «томпсон» выстрелил.
* * *
23.24, тихоокеанское поясное время
Прозвучали три выстрела, грохот которых в этом замкнутом пространстве можно было сравнить разве что с разорвавшейся атомной бомбой. Лиленду напрочь заложило уши. Он втянул автомат внутрь, стволом наружу, и снова поставил его на предохранитель. Он не имел возможности вытащить из-за пояса браунинг. Он включил рацию, но не мог согнуть руки, чтобы пододвинуть ее поближе. Вот и придется держать ее между рук и тянуться к ней.
Губами он прибавил громкость.
— Как вы там? Все в порядке? — спросил голос. — Что означает эта стрельба?
Если он будет молчать, они подумают, что он мертв, — покончил с собой или стал жертвой неудачного обращения с оружием. В этом случае им надо подняться по лестнице, расположенной снаружи лифтовой башни. Но такая перспектива может натолкнуть их на мысль о подстроенной им очередной ловушке.
С другой стороны, он не очень представлял себе, насколько хорошо были слышны выстрелы на сороковом этаже. Он был уверен в одном — они знают, где он находится, и попытаются преследовать его. Поэтому надо двигаться дальше.
Он полз задом наперед, поэтому, если бы здесь и было видно хоть что-нибудь, он все равно не мог бы ориентироваться. Но в шахте была кромешная тьма, и он не видел даже собственного тела. Эдак он выберется прямо под дула их автоматов.
Он пробивал дорогу, волоча за собой снаряжение и преодолевая шесть, девять, иногда двенадцать дюймов зараз. Надо было двигаться быстрее. Делал он это шумно, используя каждую возможность увеличить разрыв между ним и преследователями.
Он не знал, как измерить расстояние, которое преодолел. Его страх перед замкнутым пространством можно было сравнить разве что со страхом упасть в шахту. Он должен сохранять ясность ума и перестать думать об этом. «Интересно, как можно точно подсчитать, сколько человек в банде? Надо забыть о своих страхах и сосредоточиться на том, что происходит». Ему было бы на руку, если бы они по-прежнему думали, что он находится в лифтовой башне. От одной этой мысли он ощутил прилив жизненных сил. Тогда он мог бы бродить по зданию сколько угодно. Он мог бы изменить свою тактику, перестал бы убивать и начал бы считать. Надо воспользоваться их заблуждением насчет того, что он уже вне игры, и подать сигнал — столько раз, сколько ему заблагорассудится.
Он подполз к концу шахты. Не мог же он проделать двадцать футов! Что-то здесь было не так.
Он попробовал посмотреть через плечо, но это оказалось невозможно. Ни малейшего намека на свет. Его босые ноги ощутили холод металлической решетки. Она была толще, чем он думал. Он толкнул ее, но она была крепко привинчена. Комната, куда она выходила, должна быть близко расположена к северной части здания, которой банда придавала такое большое значение. Он в очередной раз толкнул решетку так сильно, что ее прутья врезались ему в кожу, весь напрягся и надавил на нее, что было мочи. Решетка поддалась с одного угла и отстала от стены. Ступнями ног он уперся в верхний ее угол и нажал, как только мог. Решетка отвалилась.
Как только он спустился, то понял свою ошибку, увидев покрытие. Он дал маху, неправильно определив глубину шахты. Он по-прежнему был на крыше.
Он осторожно вытащил снаряжение из прохода. Сидя на корточках, вдел завязку в вещмешок, надел перевязь, вложил браунинг в кобуру. С ног до головы он был покрыт черной пылью, скопившейся в шахте. Несколько часов назад он, как истинный джентльмен ехал в лимузине, а теперь он выглядел, как цирковой клоун, ярмарочный фигляр, балаганный шут, который в перерывах между выступлениями развлекает публику тем, что отрывает головы у живых цыплят.
Он улыбнулся.
Он оставил автомат у вентиляционного отверстия. На крыше были проложены коммуникации, поэтому ему пришлось балансировать, чтобы добраться до южной стороны здания. Уж на этот раз он передаст сообщение, надо только убедиться, что на крыше никого нет. В любом случае ему нужно было захватить кого-нибудь из них.
Спуск в шахту придал ему решимости. Может быть, это произошло раньше, когда он спасался бегством или когда боролся с клаустрофобией, зажатый со всех сторон в узком проходе. Все это заставило его чувствовать себя униженным и оскорбленным.
Но он был рад, что остался жив. Теперь надо было предпринять что-то, что придало бы ему уверенности в собственных силах и помогло выжить.
Погода изменилась. На небе над горами появился просвет, теплый ветер все усиливался. Он видел заснеженные вершины гор, поднимавшиеся выше небоскребов в центре города. Горы были на расстоянии сорока миль. Он вспомнил слова Стефани, что местоположение Лос-Анджелеса было самым красивым в мире. Вероятно, она была права.
Ладно, парень, потом будешь любоваться пейзажем.
Пригнувшись, он обогнул лифтовую башню, направляясь к тому месту, где, как он предполагал, прятался наблюдатель. Здесь, наверху, в темноте, учитывая, что он был весь грязный, его было трудно разглядеть. Превосходно. Ужасно.
Его глаза заметили парня, который сидел на какой-то алюминиевой коробке. Лиленд достал браунинг, снял его с предохранителя, выпрямился во весь рост и двинулся на него. Прошло какое-то мгновение, прежде чем парень поднял глаза. Он был маленький и тщедушный, с буйными и жесткими, как проволока, баками. Какую-то долю секунды он всматривался в темноту, ничего не видя. Но в следующий момент Лиленд уже держал браунинг приставленным к лацкану его куртки, как это сделал Малыш Тони с Риверсом. Парень широко раскрыл глаза. Голубые глаза.
— Говоришь по-английски?
— Да.
— Какого черта вам здесь надо, сукины дети?
Тот медлил с ответом, его глаза блестели. Он хотел показать себя умником и готов был произнести настоящую речь.
— Нет времени слушать эти бредни, — сказал Лиленд и нажал на курок.
Тщедушный человечек отлетел к алюминиевой коробке. Он испустил дух и замер, уставившись в небо широко открытыми глазами.
— Два, — произнес Лиленд.
Он достал рацию и на девятой частоте передал сообщение. Это был запасной канал для экстренных случаев. Все это время он не спускал глаз с двери, ведущей на лестничную клетку. Он убрал рацию в вещмешок и вытащил из рук парня оружие. Этот был совсем молодым, моложе первого. Автоматическую винтовку чешского производства Лиленд решил не брать. Может быть, у него тоже есть шоколад? Но у парня не было вещмешка, а шарить по карманам Лиленд не собирался.
Нет, черт возьми, не собирался!
Он спрятал оружие за коробку, подхватил парня за запястья и, приподняв, усадил его, придерживая за воротник.
— Когда ты увидишь, Скезикса, что будет дальше, рад будешь, что умер.
Лиленд положил его на плечо и потащил в сторону бульвара Уилшир. Каркас светящейся вывески «КЛАКСОН» отступал от крыши здания почти на ярд, что было весьма кстати. Лиленд нашел место, чтобы положить тело и перевести дух. Больше он ничего не будет поднимать и таскать. После этого он больше ничем не привлечет к себе внимания. Он столкнул тело вниз.
— Пошел! Давай!..
Надо посмотреть, куда он упал. Пока волок парня по крыше, весь испачкался в его крови. Он должен быть уверен, что тело заметят. Голова Лиленда показалась над вывеской как раз в тот момент, когда тело ударилось о ступени и покатилось на улицу. Оно так деформировалось и перекрутилось, словно все кости были переломаны. Лиленду казалось, что он находился слишком высоко, чтобы что-то услышать, но до него донесся звук, громкий, страшный, липкий звук загубленной человеческой жизни. Он почувствовал, что его вот-вот стошнит. Он вернулся на крышу, когда вдруг вспомнил об Макивере и ему подобным, которые сами решились на такое. Они слышали, как труп упал. Лиленд успел согнуться до того, как обед, который Кэти Лоуган подавала ему в самолете, опять подкатил к горлу.
Он отплевался и вытер подбородок рукавом. Теперь ему нужен был «томпсон».
* * *
Надо попытаться еще раз. Этого они никак не ждут. Он осторожно спустился с крыши, затем через сороковой этаж прошел в коридор, примыкающий к библиотеке. Он, не задумываясь, пошел по устланному толстым ковром коридору, переступив через Риверса и «номер первый». Кто-то работал в комнате правления. Он остановился слева от двери, готовый к риску, набрал полную грудь воздуха и вошел.
Девушка! Она была одета в военный комбинезон, пилотку, но больше ничего воинственного или крутого в ней не было. Ее глаза скользнули с Лиленда на автомат, лежавший на столе.
Поколебавшись, она метнулась к нему.
— Не делай этого!
Она почти остановилась, но, взглянув на Лиленда, бросилась на стол, хватаясь за оружие. Лиленд выпустил очередь, которая пробила ей голову и грудь и отбросила от стола, швырнув на стену.
Он выпрямился, сердце его колотилось. Мешкать было нельзя. Что ее здесь привлекло? Он обежал стол и выскочил в соседнюю комнату. Сейф. Всего-то? Большой, роскошный, первоклассный сейф цвета меди, встроенный в стену. Теперь его украшали четыре маленькие блестящие, идеально размеченные дырочки, просверленные вокруг колеса. Около стены были сложены четыре вещмешка. Он знал, что найдет в них. В первых двух лежала взрывчатка в пластиковой упаковке. Он взял три пакета. В третьем находились детонаторы, в том числе ударные капсюли. Этот вещмешок он надел на плечо.
Поднимался лифт. Он побежал по коридору в библиотеку, прислушиваясь к звуку приближающейся кабины. Прихватив взрывчатку и детонаторы, он увеличил свою ношу еще на двадцать фунтов. А ведь он только что дал зарок больше ничего не таскать. Приступ тошноты подкосил его. Убийство девушки отняло последние силы. Ей было года двадцать четыре, совсем ребенок.
«Ну и как это тебе нравится, приятель? И все это сделал ты!»
Он остановился, когда дошел до коридора западной стороны. Голоса. Надо обойти вокруг. Он был уже около северо-западной лестницы, считая ее наиболее безопасным местом, и снова приблизился к комнате правления. Придется рискнуть. Он не знал, как были связаны между собой офисы в этом углу здания, и мог оказаться в ловушке, если какая-то из дверей захлопнется за ним.
Он прошел через роскошные апартаменты, направляясь в крошечное помещение машинистки. Оттуда дверь выходила в просторный холл, который вел в комнату правления. Если дверь приоткрыта, ему будет хорошо слышен их разговор на немецком языке. Он находился слишком близко от них, а это было крайне опасно.
Он приложил к двери ухо.
Они уговаривали Карла взять себя в руки. Мертвую девушку звали Эрика. Они знали и о парне, которого он сбросил на бульвар Уилшир. Карл хотел лично убить Лиленда. Он сомневался, что им удастся выполнить поставленную задачу. Затем Карл сказал нечто такое, что пролило бальзам на его душу: их осталось всего девять. Всего-то? Что в таких случаях говаривал Степин Фэтчит?
— Я вам еще покажу, откуда ноги растут!
Прежде всего, он спрятал детонаторы. Если его поймают с детонаторами, они вновь примутся за дело. Если он их плохо спрячет, они наверняка найдут их. Поэтому он засунул вещмешок в корзину для бумаги под большим столом в самом дальнем офисе. Теперь надо было сообразить, как они будут искать его. Можно попытаться повлиять на их действия, изменив правила игры.
Он спускался с тридцать шестого этажа, когда услышал наверху выстрелы, громкие и резонирующие. По-видимому, кому-то взбрело в голову, что Лиленд вернулся в свое укрытие в лифтовой башне. Нет, это было бы слишком примитивно, к тому же ему не надо было повторять дважды, что они просчитывают каждый его шаг.
«Теперь они будут вынуждены это делать, черт возьми!»
Поэтому он не будет предпринимать очередную вылазку на тридцать второй этаж, чтобы застать их врасплох. Если Лиленд хорошо знал этого человека, Малыша Тони, Антона Грубера, тот уже отдал приказ по запасному каналу, чтобы его поджидали на всех лестничных клетках.
К счастью, здесь их было всего семеро. Двое находились внизу: один — в цоколе, другой — в главном вестибюле, откуда и мог видеть, как что-то выпало из саней Санта-Клауса на бульвар Уилшир. Лиленду было интересно, видел ли это еще кто-нибудь? Возможно, они убрали тело, но им не удастся смыть кровь со ступеней.
Теперь Лиленд мучился в поисках объяснений, для чего он это сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Понемногу спускаясь, он непрерывно ощупывал вокруг себя стены в поисках прохода. Они были покрыты какой-то тончайшей пылью. Вход в шахту оставался еще в пределах досягаемости. Надо было спускаться ниже, но он уже не верил в эту затею. Ничего не выйдет.
Хватит думать, все равно выбирать не приходится!
Он опускался все ниже, перебирая руками, пока не добрался до вещмешка, потом до середины завязки. Было так темно, что он не видел собственных рук. Отталкиваясь от стен ногами, он ощупывал их со всех четырех сторон. Прохода нет. Значит, надо спускаться ниже.
О, Боже сделай так, чтобы я не упал!
Оставалось не более трех футов парусиновой завязки. Справа стена отступила. Надо было спуститься еще фута на два.
Оказалось, что не надо. Почти сразу его нога коснулась поверхности горизонтальной шахты, высотой не более двенадцати дюймов.
По крайней мере, есть на что опереться. Вокруг кромешная тьма. Ему предстояло решить, стоило ли попытать счастья в горизонтальной шахте. Как только он выбьет «томпсон», путь назад будет отрезан.
Если эта узкая шахта будет развлетвляться, то он застрянет в ней надолго, возможно, навсегда.
Работая поочередно то правой, то левой ногой, он стал забираться в шахту, пока не оказался там на коленях. Он по-прежнему держался за последние дюймы парусиновой завязки. Чтобы выбить «томпсон», подпирающий железную дверь, надо ослабить давление на завязку. Но он пока держался за нее, чтобы сохранить равновесие.
Не спеши, парень.
Лиленд насухо вытер левую руку о брюки и уперся ею в противоположную стену. Потихоньку ослабил давление на завязку. Сверху донесся глухой металлический звук, который он скорее почувствовал, чем услышал. Теперь он держался за завязку, стараясь не давить на нее.
Он немного свесился вниз головой, проталкивая ноги в горизонтальную шахту как можно дальше и упираясь ягодицами в верхнюю ее стенку. Он залез настолько глубоко, насколько позволяла длина завязки.
Он остановился, чтобы передохнуть.
Перевязь была прикреплена к прикладу «томпсона»: так он будет падать стволом вверх. Он изо всех сил дернул за завязку. Когда она поддалась, он опустился еще ниже и как можно дальше втиснулся в узкое пространство. Высота прохода, по его прикидке, была достаточной. Ему удалось протолкнуть бедра, поэтому он уже фактически лежал. Он довольно свободно повернул голову, но наверху было очень темно и не видно, в каком положении находилось оружие. Сейчас все это обрушится на него, поэтому надо как можно дальше углубиться в горизонтальную шахту в тот момент, когда он дернет в последний раз.
Еще одна передышка. Он начал обратный отсчет от пяти.
Изо всех сил отталкиваясь левой рукой, он яростно втерся в горизонтальную шахту и одновременно дернул за завязку. Наверху ее что-то зацепило, потом отпустило, раздался лязг. В этот момент Лиленд потерял точку опоры и стал вываливаться в вертикальную шахту. На его шею обрушился вещмешок, а «томпсон», рикошетом отскочивший от него, больно ударил прикладом по затылку. Его моментально оглушило: он знал, что так и получится. Он так далеко вывалился из шахты, что мог рукой дотянуться до противоположной стенки. Оружие устремилось дальше вниз, увлекая за собой вещмешок, а заодно и завязку. Он ухватил ее, одновременно залезая обратно. Он чувствовал, что голова кровоточила. Он поймал завязку, но это не исчерпало всех сложностей, к тому же у него все плыло перед глазами от удара. Помогая себе свободной рукой, он забрался внутрь шахты и лег. Руки были вытянуты вперед, снаряжение было перед глазами, а «томпсон» все еще болтался в шахте. Он был длинный и не проходил в отверстие шахты поперек. Лиленд почувствовал, что окровавленной макушкой испачкал верхнюю металлическую поверхность шахты. Он лежал, зажатый со всех сторон. По мере того, как он с огромным трудом вытягивал «томпсон», внутри него нарастала ярость. Он ни о чем не думал; его рука легла на предохранитель. Он был настолько зол на себя и на ситуацию, в которой оказался, что уже не отдавал отчета в своих действиях. Он нащупал спусковой крючок, нажал, и «томпсон» выстрелил.
* * *
23.24, тихоокеанское поясное время
Прозвучали три выстрела, грохот которых в этом замкнутом пространстве можно было сравнить разве что с разорвавшейся атомной бомбой. Лиленду напрочь заложило уши. Он втянул автомат внутрь, стволом наружу, и снова поставил его на предохранитель. Он не имел возможности вытащить из-за пояса браунинг. Он включил рацию, но не мог согнуть руки, чтобы пододвинуть ее поближе. Вот и придется держать ее между рук и тянуться к ней.
Губами он прибавил громкость.
— Как вы там? Все в порядке? — спросил голос. — Что означает эта стрельба?
Если он будет молчать, они подумают, что он мертв, — покончил с собой или стал жертвой неудачного обращения с оружием. В этом случае им надо подняться по лестнице, расположенной снаружи лифтовой башни. Но такая перспектива может натолкнуть их на мысль о подстроенной им очередной ловушке.
С другой стороны, он не очень представлял себе, насколько хорошо были слышны выстрелы на сороковом этаже. Он был уверен в одном — они знают, где он находится, и попытаются преследовать его. Поэтому надо двигаться дальше.
Он полз задом наперед, поэтому, если бы здесь и было видно хоть что-нибудь, он все равно не мог бы ориентироваться. Но в шахте была кромешная тьма, и он не видел даже собственного тела. Эдак он выберется прямо под дула их автоматов.
Он пробивал дорогу, волоча за собой снаряжение и преодолевая шесть, девять, иногда двенадцать дюймов зараз. Надо было двигаться быстрее. Делал он это шумно, используя каждую возможность увеличить разрыв между ним и преследователями.
Он не знал, как измерить расстояние, которое преодолел. Его страх перед замкнутым пространством можно было сравнить разве что со страхом упасть в шахту. Он должен сохранять ясность ума и перестать думать об этом. «Интересно, как можно точно подсчитать, сколько человек в банде? Надо забыть о своих страхах и сосредоточиться на том, что происходит». Ему было бы на руку, если бы они по-прежнему думали, что он находится в лифтовой башне. От одной этой мысли он ощутил прилив жизненных сил. Тогда он мог бы бродить по зданию сколько угодно. Он мог бы изменить свою тактику, перестал бы убивать и начал бы считать. Надо воспользоваться их заблуждением насчет того, что он уже вне игры, и подать сигнал — столько раз, сколько ему заблагорассудится.
Он подполз к концу шахты. Не мог же он проделать двадцать футов! Что-то здесь было не так.
Он попробовал посмотреть через плечо, но это оказалось невозможно. Ни малейшего намека на свет. Его босые ноги ощутили холод металлической решетки. Она была толще, чем он думал. Он толкнул ее, но она была крепко привинчена. Комната, куда она выходила, должна быть близко расположена к северной части здания, которой банда придавала такое большое значение. Он в очередной раз толкнул решетку так сильно, что ее прутья врезались ему в кожу, весь напрягся и надавил на нее, что было мочи. Решетка поддалась с одного угла и отстала от стены. Ступнями ног он уперся в верхний ее угол и нажал, как только мог. Решетка отвалилась.
Как только он спустился, то понял свою ошибку, увидев покрытие. Он дал маху, неправильно определив глубину шахты. Он по-прежнему был на крыше.
Он осторожно вытащил снаряжение из прохода. Сидя на корточках, вдел завязку в вещмешок, надел перевязь, вложил браунинг в кобуру. С ног до головы он был покрыт черной пылью, скопившейся в шахте. Несколько часов назад он, как истинный джентльмен ехал в лимузине, а теперь он выглядел, как цирковой клоун, ярмарочный фигляр, балаганный шут, который в перерывах между выступлениями развлекает публику тем, что отрывает головы у живых цыплят.
Он улыбнулся.
Он оставил автомат у вентиляционного отверстия. На крыше были проложены коммуникации, поэтому ему пришлось балансировать, чтобы добраться до южной стороны здания. Уж на этот раз он передаст сообщение, надо только убедиться, что на крыше никого нет. В любом случае ему нужно было захватить кого-нибудь из них.
Спуск в шахту придал ему решимости. Может быть, это произошло раньше, когда он спасался бегством или когда боролся с клаустрофобией, зажатый со всех сторон в узком проходе. Все это заставило его чувствовать себя униженным и оскорбленным.
Но он был рад, что остался жив. Теперь надо было предпринять что-то, что придало бы ему уверенности в собственных силах и помогло выжить.
Погода изменилась. На небе над горами появился просвет, теплый ветер все усиливался. Он видел заснеженные вершины гор, поднимавшиеся выше небоскребов в центре города. Горы были на расстоянии сорока миль. Он вспомнил слова Стефани, что местоположение Лос-Анджелеса было самым красивым в мире. Вероятно, она была права.
Ладно, парень, потом будешь любоваться пейзажем.
Пригнувшись, он обогнул лифтовую башню, направляясь к тому месту, где, как он предполагал, прятался наблюдатель. Здесь, наверху, в темноте, учитывая, что он был весь грязный, его было трудно разглядеть. Превосходно. Ужасно.
Его глаза заметили парня, который сидел на какой-то алюминиевой коробке. Лиленд достал браунинг, снял его с предохранителя, выпрямился во весь рост и двинулся на него. Прошло какое-то мгновение, прежде чем парень поднял глаза. Он был маленький и тщедушный, с буйными и жесткими, как проволока, баками. Какую-то долю секунды он всматривался в темноту, ничего не видя. Но в следующий момент Лиленд уже держал браунинг приставленным к лацкану его куртки, как это сделал Малыш Тони с Риверсом. Парень широко раскрыл глаза. Голубые глаза.
— Говоришь по-английски?
— Да.
— Какого черта вам здесь надо, сукины дети?
Тот медлил с ответом, его глаза блестели. Он хотел показать себя умником и готов был произнести настоящую речь.
— Нет времени слушать эти бредни, — сказал Лиленд и нажал на курок.
Тщедушный человечек отлетел к алюминиевой коробке. Он испустил дух и замер, уставившись в небо широко открытыми глазами.
— Два, — произнес Лиленд.
Он достал рацию и на девятой частоте передал сообщение. Это был запасной канал для экстренных случаев. Все это время он не спускал глаз с двери, ведущей на лестничную клетку. Он убрал рацию в вещмешок и вытащил из рук парня оружие. Этот был совсем молодым, моложе первого. Автоматическую винтовку чешского производства Лиленд решил не брать. Может быть, у него тоже есть шоколад? Но у парня не было вещмешка, а шарить по карманам Лиленд не собирался.
Нет, черт возьми, не собирался!
Он спрятал оружие за коробку, подхватил парня за запястья и, приподняв, усадил его, придерживая за воротник.
— Когда ты увидишь, Скезикса, что будет дальше, рад будешь, что умер.
Лиленд положил его на плечо и потащил в сторону бульвара Уилшир. Каркас светящейся вывески «КЛАКСОН» отступал от крыши здания почти на ярд, что было весьма кстати. Лиленд нашел место, чтобы положить тело и перевести дух. Больше он ничего не будет поднимать и таскать. После этого он больше ничем не привлечет к себе внимания. Он столкнул тело вниз.
— Пошел! Давай!..
Надо посмотреть, куда он упал. Пока волок парня по крыше, весь испачкался в его крови. Он должен быть уверен, что тело заметят. Голова Лиленда показалась над вывеской как раз в тот момент, когда тело ударилось о ступени и покатилось на улицу. Оно так деформировалось и перекрутилось, словно все кости были переломаны. Лиленду казалось, что он находился слишком высоко, чтобы что-то услышать, но до него донесся звук, громкий, страшный, липкий звук загубленной человеческой жизни. Он почувствовал, что его вот-вот стошнит. Он вернулся на крышу, когда вдруг вспомнил об Макивере и ему подобным, которые сами решились на такое. Они слышали, как труп упал. Лиленд успел согнуться до того, как обед, который Кэти Лоуган подавала ему в самолете, опять подкатил к горлу.
Он отплевался и вытер подбородок рукавом. Теперь ему нужен был «томпсон».
* * *
Надо попытаться еще раз. Этого они никак не ждут. Он осторожно спустился с крыши, затем через сороковой этаж прошел в коридор, примыкающий к библиотеке. Он, не задумываясь, пошел по устланному толстым ковром коридору, переступив через Риверса и «номер первый». Кто-то работал в комнате правления. Он остановился слева от двери, готовый к риску, набрал полную грудь воздуха и вошел.
Девушка! Она была одета в военный комбинезон, пилотку, но больше ничего воинственного или крутого в ней не было. Ее глаза скользнули с Лиленда на автомат, лежавший на столе.
Поколебавшись, она метнулась к нему.
— Не делай этого!
Она почти остановилась, но, взглянув на Лиленда, бросилась на стол, хватаясь за оружие. Лиленд выпустил очередь, которая пробила ей голову и грудь и отбросила от стола, швырнув на стену.
Он выпрямился, сердце его колотилось. Мешкать было нельзя. Что ее здесь привлекло? Он обежал стол и выскочил в соседнюю комнату. Сейф. Всего-то? Большой, роскошный, первоклассный сейф цвета меди, встроенный в стену. Теперь его украшали четыре маленькие блестящие, идеально размеченные дырочки, просверленные вокруг колеса. Около стены были сложены четыре вещмешка. Он знал, что найдет в них. В первых двух лежала взрывчатка в пластиковой упаковке. Он взял три пакета. В третьем находились детонаторы, в том числе ударные капсюли. Этот вещмешок он надел на плечо.
Поднимался лифт. Он побежал по коридору в библиотеку, прислушиваясь к звуку приближающейся кабины. Прихватив взрывчатку и детонаторы, он увеличил свою ношу еще на двадцать фунтов. А ведь он только что дал зарок больше ничего не таскать. Приступ тошноты подкосил его. Убийство девушки отняло последние силы. Ей было года двадцать четыре, совсем ребенок.
«Ну и как это тебе нравится, приятель? И все это сделал ты!»
Он остановился, когда дошел до коридора западной стороны. Голоса. Надо обойти вокруг. Он был уже около северо-западной лестницы, считая ее наиболее безопасным местом, и снова приблизился к комнате правления. Придется рискнуть. Он не знал, как были связаны между собой офисы в этом углу здания, и мог оказаться в ловушке, если какая-то из дверей захлопнется за ним.
Он прошел через роскошные апартаменты, направляясь в крошечное помещение машинистки. Оттуда дверь выходила в просторный холл, который вел в комнату правления. Если дверь приоткрыта, ему будет хорошо слышен их разговор на немецком языке. Он находился слишком близко от них, а это было крайне опасно.
Он приложил к двери ухо.
Они уговаривали Карла взять себя в руки. Мертвую девушку звали Эрика. Они знали и о парне, которого он сбросил на бульвар Уилшир. Карл хотел лично убить Лиленда. Он сомневался, что им удастся выполнить поставленную задачу. Затем Карл сказал нечто такое, что пролило бальзам на его душу: их осталось всего девять. Всего-то? Что в таких случаях говаривал Степин Фэтчит?
— Я вам еще покажу, откуда ноги растут!
Прежде всего, он спрятал детонаторы. Если его поймают с детонаторами, они вновь примутся за дело. Если он их плохо спрячет, они наверняка найдут их. Поэтому он засунул вещмешок в корзину для бумаги под большим столом в самом дальнем офисе. Теперь надо было сообразить, как они будут искать его. Можно попытаться повлиять на их действия, изменив правила игры.
Он спускался с тридцать шестого этажа, когда услышал наверху выстрелы, громкие и резонирующие. По-видимому, кому-то взбрело в голову, что Лиленд вернулся в свое укрытие в лифтовой башне. Нет, это было бы слишком примитивно, к тому же ему не надо было повторять дважды, что они просчитывают каждый его шаг.
«Теперь они будут вынуждены это делать, черт возьми!»
Поэтому он не будет предпринимать очередную вылазку на тридцать второй этаж, чтобы застать их врасплох. Если Лиленд хорошо знал этого человека, Малыша Тони, Антона Грубера, тот уже отдал приказ по запасному каналу, чтобы его поджидали на всех лестничных клетках.
К счастью, здесь их было всего семеро. Двое находились внизу: один — в цоколе, другой — в главном вестибюле, откуда и мог видеть, как что-то выпало из саней Санта-Клауса на бульвар Уилшир. Лиленду было интересно, видел ли это еще кто-нибудь? Возможно, они убрали тело, но им не удастся смыть кровь со ступеней.
Теперь Лиленд мучился в поисках объяснений, для чего он это сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21