Старый друг Роман сообщил, что на Хованском кладбище готовится взрыв на похоронах братка. Серж знал, что в тот же день там будут и другие похороны. Он узнал номера участков и могил - и ахнул. Такое совпадение в этом городе мертвых, огромнейшем кладбище с несколькими территориями... Из-за этого дебильного взрыва может взорваться весь план.
"Шестисотый" "Мерседес", гоня по городу с невероятной скоростью, минуя все светофоры, рискуя страшно, мчался к Хованскому кладбищу.
За рулем был сам Серж, таких дел он не доверял никому. Он ездил лучше своих шоферов и Москву знал лучше них. Свистели гаишники, ему пытались перерезать дорогу, но он вилял, нырял, мчался, показывая своим "шестеркам" чудеса вождения. Те сидели, сжавшись и открыв рты.
Только когда миновали Кольцевую дорогу, Серж вздохнул спокойнее. "Успели", - тихо сказал он.
Подъехали к кладбищу уже на скорости, подобающей скорбным местам. Серж посадил за руль Саху, сам перебрался на заднее сиденье, а одного паренька, умеющего быстро бегать, послал к могиле предупредить об опасности. Пока тот бегал, "Мерседес" окружили гаишники. "Простите, господа, - печально произнес Серж. - Я знаю, здесь готовится преступление, я мчался предотвратить его. Это вам от меня за причиненные неудобства". И протянул старшому пачку стодолларовых бумажек. Старшой взял деньги, козырнул, и гаишники исчезли. "А какое преступление?" - вспомнил старшой, уже возвращаясь назад. "Какое? ответил Серж. - Взрыв, разумеется. Мои люди уже сообщили компетентным лицам. Не поздно бы только..." Гаишники уехали, а вскоре раздался взрыв. Затем появился и его человек с приятным сообщением, что все, кто надо, целы и невредимы...
Ну а на следующий день Серж отбыл в Париж.
Поездка была плодотворной.
Теперь же очередная новость. Обвиняемый сбежал из-под стражи. Неприятно. Но не смертельно. Что он может, этот мужик? Его просто раздавят, как клопа. И все же лучше бы он был за решеткой. Он сел хорошо, Млынский шикарно все провернул, царство ему небесное, и пальчики, и пистолет под окном. Только один козел из дачной компании умудрился заметить уходившего Млынского, но это не проблема, ему быстро заткнули рот. Роман сел к нему в машину, а Роман умеет запугать, голос у него какой-то особый, самому страшно, когда он говорит. Козел отказался от показаний мигом, и на суде не сказал бы ничего. И все. Остальное против обвиняемого.
Помочь, что ли, доблестным органам поймать его? Устроить, например, засаду у его матери? Нет, пусть его менты ищут, так оно будет лучше. Найдут - хорошо, не найдут - тоже не беда, ему, во всяком случае, бояться такого дурака не к лицу.
Пусть бегает по лесам...
Теперь сон ушел совсем. Серж поглядел на золотой "Ролекс" - только половина первого.
И совершенно не хочется спать. А завтра серьезный день. Надо встретиться с авторитетами из той группировки, чью могилу взорвали. Сержа видели на кладбище, и ему надо было доказать, что он не имеет к этому никакого отношения.
В принципе, его и не подозревали, с этой группировкой у них было соглашение, и никаких общих интересов. Но разговор так или иначе должен был состояться. Вот сколько проблем связано с этим делом.
И очень ему не нравилось исчезновение Сахи и Лехи. Они никогда на столько не пропадали.
Убрать их мог кто угодно, врагов была куча. Самое неприятное, что из них могли выбивать сведения о нем, и есть такие методы, против которых они бы не устояли. Да и кто бы устоял? Самое лучшее в наше время - не иметь свидетелей и очевидцев.
Серж встал, подошел к бару, вытащил бутылку "Наполеона", выпил рюмочку, закурил, побродил по своему огромному особняку, проведал Михалыча, бывшего афганца, находящегося сегодня в охране. На Михалыча вообще плохая надежда.
Он был контужен в Афганистане и подвержен приступам. Положительной его чертой была неукротимая злость к противнику, а также мощнейший удар тренированной рукой. Тренировал руку он денно и нощно, страшно было смотреть, как он истязал себя в спортивном зале Заславского.
- Как дела, Михалыч? - спросил Серж.
- Отлично, Серега. Я в норме.
- Голова-то сегодня не болит?
- Сегодня нет, вчера мучился страшно.
- Если будет плохо - скажи.
Серж еще пошатался по дому, а потом решил все же постараться уснуть и поднялся в спальню; только он прилег на свою великолепную постель, как услышал страшный грохот внизу. Он схватил пистолет и бросился вниз.
Истошно орала горничная, стоя у стены. На полу валялся Михалыч, а перед ним стоял с каким-то странным видом Саха.
- Ты что? - вытаращил глаза Серж.
И только тут увидел, что входная дверь открыта, а прямо за спиной Сахи стоит человек в камуфляжной форме и держит голову Сахи под дулом пистолета. Серж, не думая ни секунды, выстрелил Сахе в лоб. Саха, даже не охнув, рухнул на шикарный паркет. Серж упал на пол и покатился к шкафу, за которым можно было укрыться от нападения.
- Они! Они! - орала горничная. - Саша постучал, Михалыч открыл, а там... Михалыч даже не успел шевельнуться, Сергей Вла...
- Заткнись, падла! - заорал Серж, с пола стреляя в неизвестного. Не попал, и неизвестный отпрыгнул к стене. Еще выстрел в него, и опять мимо. Серж понял, что неизвестный не хочет убивать его. Значит, он ему нужен живой. А это неплохо, есть шанс.
Неизвестный глядел на него сквозь прорези для глаз на шапочке. Серж, лежа на полу, смотрел на него. Это опытный человек, опытный враг. Ему пришла в голову неожиданная мысль.
Он резко вскочил, схватил стоящую у стены горничную и встал за ее спиной.
- Шевельнешься, убью ее, падла! Убью!
Неизвестный молчал, но не стрелял. Серж почувствовал слабину. Значит, этот человек жалел какую-то прислугу... Это не из их братии. Собрав все силы, он яростно толкнул горничную в сторону неизвестного и, воспользовавшись моментом, выскочил в соседнюю комнату. Уже убегая, он заметил, как в дом ворвался другой человек в такой же камуфляжной форме. Дело становилось опасным. Серж разбил окно в комнате локтем и выпрыгнул во двор. Во дворе увидел трупы двух питбулей, убитых неизвестными. Что делать? Он был в футболке и трусах, ключей от машин не было, мобильного телефона не было, денег не было - все оставалось в доме. Но он был живой, он хорошо знал местность, в доме находилась его смерть; он вспомнил свои юношеские похождения, шнырянья по лесам, злые проказы и опасные проделки и перемахнул через собственный забор, хотя это было очень трудно сделать. За забором лес, Серж был босиком, тапки свалились у него с ног еще в холле. Пропарывая острыми корягами пятки, он продирался сквозь еловые ветки, рискуя выколоть глаза. Было совершенно темно. И он, полуголый, с пистолетом в руке.
К соседям он не решился идти, это было небезопасно. Он пробирался к шоссе.
Исцарапанный, в кровавых подтеках, с разбитыми в кровь ногами, он доплелся до шоссе и рухнул на обочине.
Время позднее, машин не видно. Но вот... шум двигателя. Он, рискуя быть раздавленным, пододвинулся ближе к дороге. Его должны были заметить. Пистолет он спрятал за спину, руки раскинул, словно мертвый. Ну.., ну.., остановись же...
"Жигуленок" темного цвета притормозил около него. Из него вышел мужчина, приблизился к нему. Остальное - дело техники. Сокрушительный удар в висок пистолетом, человек упал мешком, Серж потащил его ближе к лесу, раздел, оделся сам и направился к машине. "Извини, браток, - пробормотал он. - Ты дышишь, ты живой, все будет о'кей, браток", - продолжал бормотать он, словно жизнь этого человека представляла для него какую-либо ценность. Но именно он спас его, вышел из машины, и Серж по-своему был благодарен ему за это и не желал его смерти.
Заславский завел машину и рванул по шоссе с наибольшей скоростью, на какую был способен "жигуленок". Включил музыку. "Ловко я вас? - усмехнулся он над неизвестными врагами. - Я вам не Саха с Лехой и не Михалыч с головными болями. У меня голова болит по другому поводу".
Машина неслась в сторону Москвы. Он знал, куда едет. В Теплом Стане жила его старая любовница Варька. Он давно не навещал ее, ей было уже далеко за тридцать, но он знал, что, если он приедет к ней, она его примет. Только бы дома была...
Он благополучно миновал Кольцевую дорогу, въехал в Москву. Оставил машину за поворотом недалеко от поста ГАИ и пошел через маленький лесок пешком. Костюм водителя "Жигулей" был мал ему, резал под мышками, ботинки жутко жали, они были размера на два меньше его размера, а носков не имелось вовсе, у него не было времени снимать с водителя носки и напяливать их на себя.
В ботинках, надетых на израненные корягами ноги, Серж доплелся до желаемого дома. Дверь была заперта, как теперь полагалось, был код. На его счастье, какой-то пьяный как раз входил в подъезд.
- Тебе куда? - нагло спросил пьяный.
- Молчи, падло, - тихо сказал Серж. - Туда же, куда и тебе.
Пьяный поглядел в бешеные побелевшие глаза Сержа и заткнулся. Серж сел в лифт и поехал на десятый этаж. Позвонил.
На его счастье, старая подруга оказалась дома.
Минут через пять после яростных звонков она открыла дверь.
- Сережа, ты? - продирала она заспанные глаза.
- Я, я, кто же еще? Ты одна?
- С сыном...
- Ах, да, - вспомнил Серж. - У тебя же сын.
- Причем твой, - сузила глаза Варя.
- Это еще надо доказать. Но хорошо, хорошо, потом об этом. За мной гонятся. Выручай. Сочтемся.
- Заходи. Неужели прогоню?
- Знаю, не выгонишь.
- Пиджачок-то не с убитого снял? - покосилась на его кургузый серый костюмчик Варя.
- Живой! - махнул рукой Серж. - Позаимствовал. Костюмчик и тачку.
Варя наполнила ему ванну, и он рухнул туда, косясь на свое израненное корягами и колючками тело. Нормально, это лучше, чем положение Михалыча и Сахи. Лежал и отмокал. Потом Варя принесла ему всякие мази и кремы. Сама смазала раны, напоила водкой и чаем с тортом и уложила спать. Вот на сей раз он заснул намертво. Чудовищная усталость взяла свое. Он словно провалился в пропасть, здесь ему было гораздо уютнее, чем в роскошной постели в особняке. А уютно ему было потому, что никто, абсолютно никто не знал, что он находится здесь, в небольшой квартирке на окраине Москвы...
Глава 23
- Что ты наделал, мудак?! - орал вне себя от ярости Владимир Игоревич Виктору. - Ну зачем ты ворвался в дом? Кто тебя просил врываться в дом?
- Там стреляли. Я боялся, он убьет вас, - оправдывался Виктор, срывая с себя черную шапочку.
- Мы же договаривались - ты стоишь снаружи и в дом не входишь ни при каких условиях, ни при каких...
- А если бы вас убили, "Я тоже не имел права врываться в дом? недоумевал Виктор. - Откуда я мог знать, что там происходит. Я-то думал, вы его обезвредите сразу.
- Это оказалось не так просто. Я бы взял его, но он подставил девчонку. Не мог же я убивать ее. Ее жизнь тоже единственная, хоть она и служит подстилкой для бандюги. Он толкнул ее на меня и сквозанул в дверь. А если бы ты не ворвался в дом, ты бы его взял тепленького и голенького на улице. Но ты все испортил. Все... - Только теперь и Лозович снял с себя шапочку.
Он завел машину, и она тронулась с места. - Попробуем перехватить его на дороге, я думаю, он побежит туда. Впрочем, этому человеку есть куда бежать в этих краях. Если не возьмем его на дороге, наведаемся в известные места.
- Вряд ли он туда пойдет. Голый, с пистолетом в руке. Он сумеет и в лесу спрятаться. Недооценили мы его, товарищ полковник.
- Третий, третий нам нужен был! - кричал Лозович. - Вдвоем эту операцию невозможно было осуществить. Где его только было взять, этого третьего?! А теперь он вооружится против нас, если мы его не поймаем сейчас.
- Да он, может быть, и не понял, кто это, - заметил Виктор.
- Ну, что это я, он, разумеется, не понял, ибо вряд ли знает о моем существовании, а вот то, что ты будешь ему мстить, заподозрить мог. Хотя, конечно, врагов у него много и помимо нас. Но для нас с тобой он теперь труднодоступен, мы упустили великолепный шанс все разузнать из первых, так сказать, рук. А всему виной твоя невыдержанность. Ты не подчинился моему приказу - и вот последствия. Здешние места мы оба знаем плохо. А твой Заславский найдет здесь дорогу с завязанными глазами. Он вырос тут и все стежки-дорожки знает наизусть. Все, ефрейтор, поехали в наше укрытие. Придется тебе еще сидеть там неизвестно сколько времени, пока я не придумаю что-нибудь новенькое.
Виктор не возражал. Он понимал, что Лозович прав.
- А у меня помимо твоих есть и другие дела, - ворчливо заметил Владимир. - Я, кстати, к брату собирался, когда ты повстречался мне на дороге. Вот я завтра к нему и съезжу. А ты посиди на даче, может, и сам что-нибудь придумаешь.
Некоторое время оба молчали. Лозовичу было досадно, Виктору стыдно.
- Мне сведущие люди порассказали кое-что про нашего общего знакомого Дорохова. Его отец, я тебе уже говорил, был командарм второго ранга, расстрелян в тридцать девятом, а вот его младший брат был белогвардейским полковником в весьма юном возрасте и в двадцатые годы эмигрировал с врангелевцами.
- Что нам до родственников этого Дорохова? - буркнул Виктор.
- Ты зря так считаешь, - усмехнулся Лозович, слегка сбавляя газ и глядя на собеседника. - Ниточка-то как раз может сюда потянуться.
У моих знакомых есть частное сыскное агентство, вот я к ним и обратился, они в ближайшие дни обещали мне узнать все про это славное семейство.
- А что делать с этим Лехой? - спросил Виктор. - Так и будем держать его взаперти? Опасно, однако...
- Не менее опасно, чем тебе идти под суд за несовершенное убийство. Жаль только, что выудить у них ничего не удалось, кроме того, что твой друг Сержик был недавно в Париже, и что дома у него отирался весьма примечательный человечек небольшого роста, коренастенький, которого называли Збышек. Жить-то они хотят, только знают очень мало. Заславский не знакомил их с теми, с кем не положено. Он знает, паскуда, что человек слаб, что из него можно под дулом пистолета выудить информацию. Хитер, зараза... Страхуется капитально... Но выпускать этого Леху из сарая никак нельзя. Он мгновенно рванет к Сержу и расскажет ему, кем мы интересовались. Тот пока ведь не понял, откуда ветер дует, и попрет напролом. А мы его и поймаем на встречном.
- Вы что имеете в виду? - спросил Виктор, не понимая хода мысли командира.
Лозович загадочно повел плечами.
- Да есть гипотеза, только ее надо проверить и подтвердить. Но я тебе говорю, мои знакомые из частного агентства скоро узнают что-то очень важное. Раз мы не смогли поймать твоего друга Сержа, будем действовать по-другому. Главное - не теряться. Из любой ситуации есть выход - это я еще в Афгане понял. Одно не вышло, так другое получится.
Они приехали на дачу и пошли в сарай, где лежал связанный мордоворот Леха.
- Жив, бродяга? - спросил Лозович. - Сейчас пожрать тебе принесу, чтобы не сдох с голода.
- Ну, ты ответишь, падло корявое, кровью умоешься, - грозил Леха, когда у него изо рта вытащили кляп.
- Молчи, недоносок! - заорал Лозович. - Это вы все вокруг кровью человеческой залили, ублюдки! Но сейчас вы не на того нарвались, я видел в жизни побольше твоего Сержика задристанного. И посмотрим еще, кто кровью умоется.
Кстати, твоего дружка Серж пристрелил выстрелом в лобешник...
- Врешь, падло! - вытаращил глаза Леха. - Это ты его убил! - Он начал вертеться на месте, пытаясь дотянуться до своего врага.
- Не крутись, связан ты хорошо, братишка.
А твой Серж не пожалел твоего друга, не пожалеет и тебя. Ты труп, просто труп, жизнь твоя копейки теперь не стоит. Да ты и сам это понимаешь. Пожри лучше, что я тебе принесу, да спи дальше. А когда мы тебя выпустим, прими мой совет - бери ноги в руки и беги от своего покровителя куда глаза глядят, он тебе не простит того, что мы от тебя и твоего друга узнали. Особенно про Збышека и про поездку в Париж. Так что заткни глотку и пораскинь мозгами, недоумок...
Ему принесли еды и пива, покормили, не развязывая рук, и ушли, снова заткнув ему рот кляпом.
Виктору все это было не по душе. Лишь мысли об убитой Ирке поддерживали его решительность.
Они пошли в дом, попили чаю, покурили и легли спать. Шел уже третий час ночи.
Утром Лозович наведался в сарай к Лехе, велел Виктору время от времени навещать его, а сам поехал на дачу к брату. Его неудержимо тянуло туда, и не только потому, что он хотел передать Олегу часть гонорара за отцовский роман, это было не очень спешно. Его тянуло туда еще почему-то...
Машину он оставил за несколько домов от дачи Гриневицких. Потихоньку пошел пешком.
Было довольно холодно, но очень ясно, небо голубое. Лозович кутался в длинное кожаное пальто. После жаркого Афганистана он так и не смог привыкнуть к московскому климату, где полгода зима. Так... Вот и дом... Так...
Около дома стоял Танин "жигуленок". А вот и они... Из дома вышла Таня в короткой модной курточке, лосинах и высоких сапогах под руку с Дороховым в красном пуховике и белом шарфе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33