Отец был очень обеспеченным человеком, на его счетах лежало около ста пятидесяти тысяч рублей - это огромные деньги по тем временам. И грядущие гонорары. Мы еще получили с матерью тысяч сто с лишним, потом все это постепенно иссякало, и наконец его совсем перестали печатать. Вплоть до этого романа, за который я недавно получил очень приличную сумму.
Ею и хотел поделиться с братом, когда так удачно встретил на лесной дороге своего бравого ефрейтора.
- Вы хотите сказать, эти люди могли подстроить аварию? Неужели они на такое способны?
- Люди порой способны на такое, чего от них никак ожидать нельзя. А отец подписал завещание на нас с матерью только в день своей смерти, что его побудило это сделать, мы точно не знаем.
Так что подозревать в убийстве можно было бы мою мать. Ей это было очень на руку. Отец звонил матери в тот день, сильно раздраженный, и сказал только, что Эльвира - сучка. Видимо, с любовником ее застукал, я так полагаю. Факт, что Олег нас с матерью в преднамеренном убийстве не подозревает. Я-то вообще в Афгане был, а мать... Моя мать - организатор погони и взрыва машины... - Владимир громко расхохотался. - Обалдеть можно... - Отсмеявшись, он продолжил:
- Так что до этого дня и составленного им завещания именно в интересах этих людей было убить отца. Хотя зачем им это? Они и так прекрасно жили, всем пользовались, отец был еще не стар, он не дожил полмесяца до шестидесятилетия, он бы еще столько написал, столько денег мог получить... Не знаю, темная история. Как с его гибелью, так и со звонком этим телефонным... Ладно, ефрейтор, давай покурим да я потихоньку поеду. Своих дел выше крыши, да и твоими придется заниматься.
- Спасибо вам, - пробормотал Виктор. - Не первый раз вы меня спасаете.
- А чего тебя не спасать? Ты хороший парень, только уж больно невезучий. Бывают такие невезучие. А кто-то еще и пользуется этим.
- Я пока не представляю, как вы сумеете мне помочь? Я бежал из-под стражи, значит, чуть ли не виновным себя признал. Что теперь можно сделать?
- Если доказать твою невиновность в убийстве, все остальное вполне решаемо, - твердо произнес Лозович, пуская клубы дыма.
Глава 21
Прошло две недели. Наступил октябрь, стало холоднее, зачастили дожди. В последних числах сентября Олег Лозович уехал отдыхать в Анталию, весьма довольный этим обстоятельством.
События последних дней выбили его из колеи, и предложение Тани он принял с удовольствием.
Тем временем Таня получила бумагу, в которой было зафиксировано, что ее с брак с гражданином Лозовичем Олегом Игоревичем 1959 года рождения расторгнут. С этим радостным известием она помчалась к Дорохову.
- Все, Андрей! - крикнула она с порога, швыряя сумку на тумбочку. - Я свободна! Мы с Олегом Игоревичем теперь просто товарищи!
- Таня! Молодец! Как это ты так быстро, ума не приложу.
- Связи, Андрей, связи. Ну, и согласие Олега, разумеется. Если бы он начал возражать, дело бы затянулось. Но он все подписал и умчался загорать в Анталию. Теперь ему тепло и солнечно. Не то что нам с тобой. Погляди, какой кошмар за окном.
- Я знаю, сам недавно пришел. Промок до нитки.
- Сейчас мы с тобой погреемся! Я принесла коньяк. Выпьем за мою свободу!
Дорохов поцеловал ее, провел в комнату. Теперь в этой квартире были и вещи Тани - халат, домашние брюки, туалетные принадлежности, смена белья. Она частенько оставалась здесь ночевать. Нине же говорила, что едет на дачу, чтобы там посидеть над срочным переводом. Та верила, занятая собственными делами. Но разговор с ней назревал, надо было все ей объяснить. Пока Таня на это не решалась.
- Итак, за мою свободу! - провозгласила Таня, уже переодетая в домашнее. - Поздравь меня, Андрей.
- Поздравляю, - поднял он свою рюмку. - И что мы будем с этой твоей свободой делать?
- А ты как считаешь?
- Я же сказал, я хочу жениться на тебе. Только как-то неловко, все-таки только что Ирка погибла. Что люди скажут?
- Тебе очень важно мнение каких-то там людей? - Танино возбуждение сразу поутихло.
- В принципе нет, но...
- Андрей, ты же сам сделал мне предложение.
Я тебе не навязывалась, - обиделась Таня.
- Да что ты, что ты! Просто, я думаю, надо немного подождать. Ну, совсем немного...
- Ладно, - согласилась Таня, снова улыбаясь. - Раз ты так хочешь, давай подождем. Куда нам спешить?
- Вот именно, куда нам спешить? Мы теперь всегда будем вместе.
- Я бы сейчас знаешь, что сделала, - сказала Таня. - Взяла бы отпуск, и махнули бы мы с тобой ко мне на дачу. Пожили бы одни, ни с кем не встречаясь. Как ты думаешь?
- Но у меня тоже работа, какая-никакая. Две недели мне и так дали погулять, но теперь-то...
- Договоримся. Разберемся с твоей работой.
Я вообще думаю, что тебе не надо работать. Я буду обеспечивать тебя.
- Да что ты? Так не бывает. На такое я не пойду.
- Андрей, я в последнее время получила столько денег, на что они мне? А твоя работа только отнимает тебя у меня, я хочу быть с тобой все время, неужели ты этого не понимаешь? Ну, была бы эта работа такая уж увлекательная... А то...
- В принципе мне эта работа нравится. Платят только мало. А так общаюсь с молодежью, читаю лекции, это меня оживляет, придает силы...
- Я буду придавать тебе силы, - засмеялась Таня, села к нему на колени и обняла за шею. - Нет, Андрей, ты можешь, разумеется, работу не бросать, но уж отпуск давай возьмем. Сделай это для меня, тебе пойдут навстречу. Если надо, я сама поговорю с вашим директором.
- Не надо, я и сам сумею поговорить, раз тебе этого хочется.
- Молодец! Так мы и сделаем, - поцеловала его Таня.
...Дорохов договорился на работе об отпуске, и они с Таней поехали на дачу. Он сам сел за руль ее машины, а она села рядом.
- Как приятно снова быть за рулем, Таня.
Мне этого так не хватало! Я обожаю водить машину, без нее просто не чувствовал себя человеком.
- Мы погоняем ее с тобой в наших местах.
Я тебе все покажу, у нас такие места есть...
Они проводили прекрасные дни и прекрасные ночи. Погода снова улучшилась, было холодно, но ясно. Они гуляли, ездили на машине, Таня ни на минуту не оставляла его одного: как только видела в его глазах грусть, тормошила его. Не было ни газет, ни радио, ни телевизора - его просто не включали, были только они двое...
Наконец он сказал ей:
- Я не хочу с тобой больше расставаться. Я не могу без тебя. Поедем, подадим заявление в загс.
- Раз ты сам этого хочешь, поехали.
Они съездили в Москву и подали заявление.
Им дали месяц сроку на обдумывание своего решения. Но это не понравилось Тане.
- Я договорюсь, чтобы это произошло раньше, - сказала она. - Поедем к тебе на квартиру, а завтра я все устрою.
- Разве месяц - это так долго? - спросил Дорохов.
- Не то слово! - засмеялась она. - Это очень, очень долго. Все будет значительно быстрее. Поверь мне, дорогой мой, значительно быстрее...
На следующий день Таня уехала рано утром, и когда Дорохов сидел на кухне и пил кофе, она влетела с радостной вестью:
- Все, Андрей! Через три дня мы будем мужем и женой!
- Ну, ты даешь! - поразился он.
- Ты доволен мной? - нежно спросила она.
- Конечно, дорогая, - поцеловал он ее. - Ты просто клад.
На следующее утро Дорохов встал раньше Тани, он пошел в магазин купить ей чего-нибудь вкусненького к утреннему кофе. Вернувшись, он тихо открыл ключом дверь и услышал, как она разговаривает с кем-то по телефону. Она говорила по-французски.
- Спасибо, господин Леклерк, - понял ее слова Дорохов, немного знавший французский. - То, что вы сказали, очень важно для меня. Все будет нормально. Так, как мы договаривались...
Сколько? Ну, знаете, это неприемлемо... Это чудовищная сумма... Ладно, ладно, я подумаю. Все, до свидания... Я больше не могу говорить...
Она выскочила из комнаты, увидела Дорохова и почему-то вздрогнула.
- Ты? - спросила она, как-то странно глядя на него.
- Да, а что? Что-то случилось?
- Нет, ничего, я говорила по телефону с коллегой, он позвонил из Парижа. А ты понимаешь по-французски?
- В общем-то, да. А что, у тебя неприятности?
- Да нет, просто мы не договорились о моем гонораре за одну работу. Он хочет так мало заплатить, все они такие скряги, - оживилась она, приходя в себя.
- Да, они очень прижимисты, - подтвердил Дорохов. - Привыкли считать деньги.
- Нет, своим бы они заплатили сколько положено, а русским, считают, и эти гроши сойдут.
Но со мной такой номер не пройдет! Я обращусь к адвокату...
- Да адвокат сдерет с тебя такую сумму - ты пожалеешь, что связалась с ним. Лучше бери, что дают, - улыбнулся Дорохов.
- Ладно, раз ты советуешь, - покорно согласилась Таня. - Давай лучше думать о нашем бракосочетании.
- А что думать? Никого оповещать мы не будем. Не та ситуация. Поедем, распишемся и отметим это событие где-нибудь. Хочешь - здесь, хочешь - на твоей даче.
- Правильно. Я только дочке скажу, она должна знать.
- Скажи, конечно. Главное, чтобы она правильно поняла, у нее такой возраст... Надо, чтобы она ни в чем не осталась ущемленной.
- Что ты? Она будет жить, как жила. Думаю, даже лучше. Все же атмосфера в доме в последнее время была не из приятных. Мы с Олегом давно не находили общего языка, и Ниночка это прекрасно чувствовала.
Дорохов пошел курить на кухню. А там со стены на него смотрели большие глаза Ирины, и ему стало не по себе - показалось, она смотрит на него с укоризной, словно знает, что здесь происходит. И знает не только это, а и что-то еще...
Глава 22
Только к десяти вечера Серж Заславский попал домой. Он выехал с утра и рассчитывал вернуться к полудню и отоспаться как следует. Он накануне провел бессонную ночь: проиграл в казино десять тысяч долларов, потом поехал домой, куда ему доставили новых телок. Одна из них понравилась ему, другая не очень - была толстовата и туповата, но делать нечего, он занялся сексом с обеими, как и любил это делать. И все равно он находился в раздражении: не то чтобы ему были так уж обременительны такие потери, как десять тысяч, но просто было досадно. Невезуха злила его. Дома он пил коньяк с телками, отослав прочь опостылевших ему Саху и Леху.
Они уехали оттягиваться в ночной ресторан.
В эту ночь Серж был не в форме и сам чувствовал это. Телки, разумеется, делали вид, будто все прекрасно. Он балдел до утра, а к девяти часам ему надо было прибыть на очень важную разборку. Но разборка затянулась, приобрела нежелательный оборот, и, временно прекратив разговор, Серж поехал искать поддержки у старых друзей, опытных воров. Там они заболтались, похмелились, развеселились, и попал он домой только к десяти вечера. Голова гудела, словно колокол. Он не спал уже полтора суток.
Приехав, он пошел в сауну, попарился там и нырнул в прохладную воду бассейна. С наслаждением плыл в голубой воде, рассекая своим крепким телом водную гладь. Вылез, ему принесли бокал холодного пива. Не успел он выпить пиво, как почувствовал, что просто умирает от желания спать.
- Эй, - заорал он. - Кто там есть? Ну-ка, помогите мне добраться до постели!
Длинноногая брюнетка горничная аккуратно взяла его под руки, вытерла махровым полотенцем, как ребенка, и повела на второй этаж его особняка в спальню. Его уложили в огромную кровать с пуховой периной, поставили рядом прохладительные напитки. И Серж сразу задрых.
Ему приснился их старый домик с верандой, приснился старший брат, давным-давно умерший от пьянства. Здоровенный Эдик грозил ему пальцем и за что-то ругал. "Пинка получишь, Серега! Говорил тебе - если воруешь, не попадайся!" Причем брат был большой-большой, словно дом, а сам Серж маленький-маленький, словно мышь. Брат пытался раздавить его, но безуспешно, Серж умудрялся проскочить мимо его здоровенных ступней. "Держите его!" орал Эдик, а Серж ускользал от погони и заливисто хохотал.
От хохота он и проснулся. Он сидел на перине и одуревал от идиотского сна. Протянул во тьме руку, обнаружил бокал с чем-то, выпил - оказалось, апельсиновый сок. Хорошо... Ох, хорошо...
Он опять пытался погрузиться в сон, но теперь ему не спалось.
- Саха! Леха! - заорал он истошным голосом. - Где вы, мудаки гребаные! - Он зажег ночник, спальня озарилась зеленоватым светом.
Вошла горничная, улыбнулась:
- Вы что, Сергей Владимирович? Вам нехорошо?
- Пошла на хер, дура! Где Саха и Леха? Давай их сюда!
- Саша и Леша еще не приезжали, Сергей Владимирович.
- Их что, со вчерашней ночи нет, что ли? - опомнился Серж.
- Да, Сергей Владимирович, они не приезжали вчера, - улыбалась горничная.
- А дом кто охраняет? Мы что, с тобой одни?
- Нет, что вы! Дома Михалыч, а Володя привез вас и уехал. Вы сами его отпустили.
- Верно. Но я думал, Саха и Леха дома. Что проку с мудака Михалыча? А, ладно. Раздевайся, ныряй сюда, я тебя трахну.
- Я не могу, Сергей Владимирович, - сказала горничная.
- Чего?!
- Сами понимаете, - покраснела девушка.
- А! - махнул рукой он. - Катись, ладно...
- Может быть, позвонить девочкам?
- Да ну их, не надо, отосплюсь. Пошла! Скажи Михалычу, пусть не спит, рожу намылю.
- Хорошо, Сергей Владимирович, - горничная вышла, аккуратно закрыв дверь.
"Куда же девались эти болваны? - недоумевал Серж. - Чтобы их вторую ночь подряд не было, это что-то новенькое... Ухлопать их, что ли? Пора команду менять. Все все знают, мало ли что... Это недогляд..."
Сержу никогда не было жалко терять своих "шестерок", он знал, что это нужно для дела.
К Сахе и Лехе он привык, они были абсолютно надежны, преданы ему как собаки, но они ведь в курсе всех его дел. Они постоянно при нем, от них мало что скроешь. Они, например, знают, что недавно Серж совершил чудесную прогулку в Париж, а вот этого бы им знать не надо. Сержу надоела его воровская, рисковая жизнь. Он устал от нее. Он знал, что постоянно ходит по лезвию бритвы. Его ровесники в большинстве своем были уже в аду - и Фикса, и Косой, и Тарзан, которого он очень уважал, это был веселый, отчаянный человек, не боявшийся абсолютно ничего.
С этой улыбочкой Тарзан, который был моложе Сержа на два года, получил при разборке пулю прямо в лоб. Фиксу взорвали в "Мерседесе", труп Косого нашли на окраине Москвы. А он пока живой. То-то и оно, что пока. Надо было менять окраску, исчезать из этого опасного мира. Но исчезать живым. И ради этого он совершил маленькое путешествие в Париж. Неприятный осадок остался у него от этого путешествия. Во время прогулки ночью по Булонскому лесу Серж застрелил человека, которого уважал. Млынский, поляк по национальности, был специалистом высокого класса - убийцей-профессионалом. Всякие яды, снотворные препараты, транквилизаторы, антитранквилизаторы, профессиональное применение огнестрельного и холодного оружия - Млынский был способен на все. Но он дал маху - наследил при выполнении очень важного дела. И пришлось его сдать. Мертвого, разумеется. Если бы не важность дела, никогда бы Серж не застрелил такого нужного человека. Равного ему в их деле не было. Да и в том, что наследил, была и его, Сержа, вина. Он не дал Млынскому подготовиться к делу, он торопил его. И Млынский пошел на риск. И проиграл. Он должен был разыграть самоубийство - сыщики легко распознали убийство. Они шли по следу Млынского.
И его пришлось убирать: если бы его поймали, он бы мог выдать Сержа и провалить все дело. Тут из двух зол пришлось выбирать наименьшее.
Уединенное место, темнота, Серж приобнял коренастого Млынского, что-то объяснял ему и легко и незаметно вытащил маленький, меньше ладошки, пистолетик с глушителем и выстрелил ему в висок. Млынский, не успев сказать ничего, упал. Серж зашагал дальше, вышел на аллею, закурил. С ним не было никого, ни друзей, ни охраны, ни шоферов. Он прилетел в Париж один и сделал все один. Свидетелей быть не должно. Нет Млынского - нет убийцы. Все. Серж погудел еще в кабаках Парижа пару дней и улетел в Москву. Но в Шереметьеве его встречали Леха и Саха. А как же иначе? Кругом опасность, враги...
Но, наверное, надо было иначе... Исчезнуть из Москвы незаметно и появиться незаметно. Нет, все плохо, все топорно, как привыкли раньше нахрапом, напором, бить, стрелять, ничего не боясь, переть напролом. Это не тот случай, не тот.
Слишком много свидетелей. И самые опасные - Леха и Саха. Именно они видели то, что никто не должен был видеть, видели людей, которых им видеть было не положено. Надо убирать их. Немедленно...
Серж вздрогнул от телефонного звонка. Звонил мобильный, лежавший на тумбочке. Он поднял телефон.
- Алло, где ты был? - послышался знакомый голос. - Я долго говорить не могу. Наш друг сбежал из-под стражи.
- Да ну? - поразился Серж. - В бегах?
- Да.
- Как у тебя?
- Как всегда. Отлично. Имей в виду. Берегись. Пока.
Серж хотел спросить еще что-то, но в трубке уже были гудки.
"Вот падло, сбежал... - почесал он себе голову. - Впрочем, сбежал, и ладно. Опасен он, что ли? Себе хуже сделал..."
Серж ничего в жизни не боялся. Но несколько дней назад, до поездки в Париж, он испугался не на шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33