Вот здесь холодильник, продукты. Тушенка есть, картошка, масло, яйца, кофе, чай вот в кухонном шкафу. Найдешь, короче. И главное - не вздумай от отчаяния сбежать.
Тебя поймают мигом. Уже по всем дорогам наверняка ищут. И физиономию твою уже развешивают для всероссийского розыска. Ладно, солдат, живи. Я поеду, дел у меня невпроворот. Ну, уж на худой конец на тебе денег... Бери, бери... А я постараюсь послезавтра приехать. А может быть, и завтра.
Виктор оглядел уютную дачу, обитую изнутри вагонкой. Чисто, аккуратно, тепло. Да, это лучше камеры в "Матросской тишине". Но сколько он может тут находиться? А, ладно, один день прожить - тоже дело...
- Я еще на досуге поразмыслю над твоей проблемой, ефрейтор Александров, - усмехнулся Лозович. - Тут могут быть очень интересные повороты... Удивляюсь я тебе - вроде бы взрослый, повидавший виды человек, и в то же время такой наивный...
- Да в чем же моя наивность?
- Первое - ты засомневался, звонил ли тебе твой одноклассник. И тем не менее пошел туда, где должна была быть женщина, из-за которой ты уже один раз сел за убийство. Второе - ты поверил этому Сержу, который позвонил тебе сам спустя столько лет. Такие люди просто так никогда не звонят, и без своей выгоды, причем, учитывая его статус, очень большой выгоды, не делают ни шага. Ты пошел с ним на контакт. И третье - после того как ты побывал на этой даче, объяснился со своей любовью, ты опять поперся к Сержу. Но, разумеется, это неважно. Потому что, если бы ты туда не пришел, эти люди нашли бы иной способ, чтобы поставить отпечатки твоих пальцев на пистолет. Тут ведь дело не обошлось без очень хорошего препарата, которым угостили твоих засонь-одноклассников, а потом и тебя.
Я знаю, что это такое. Это лекарство, которое вырубает человека начисто, а потом, если нужно, стоит дать другое - и оно вмиг освежает его. Мне про этот препарат говорил один врач, с которым я советовался, когда вернулся из Афгана. У меня было почти безумие. Я видел оторванные головы друзей, вытекающие глаза, валяющиеся на дороге ноги, и я знал, чьи это ноги. Я сам чувствовал, что у меня отрывается голова, когда получил вот это, - он указал на свой жуткий шрам на правой стороне лица, - осколочное ранение в голову. Я пришел в себя только в госпитале через неделю после ранения. И я не мог спать, я лез на стену, я ни на секунду не мог закрыть глаза, мне мерещились оторванные части человеческого тела, кровь, слизь, мерзость. Ничего мне не помогало.
Меня отправили в Москву, но я таял на глазах.
И один хороший врач дал мне такое снадобье, я спал несколько суток, потом немного пришел в себя. Но надо было что-то делать, чем-то заниматься. После такого сна я был не в состоянии делать ничего, и он помог мне еще раз. Два лекарства - одно вырубает, другое оживляет. Можно поспать час и чувствовать себя после этого как огурчик. Нечто подобное дали и тебе. Тебе что угодно можно было совать в руку, странно, как ты вообще что-то почувствовал, видно, это какая-то разновидность в ослабленном варианте. А потом ты выпил винца, в которое добавили, так сказать, противоядие, и все... И не было ничего.
А этот самый несчастный "Макаров" с твоими пальчиками уже несли на дачу, где вы так чудесно провели время. Застрелили из него твою Ирку, бросили его под окно. А друзья твои так называемые дрыхли от этого препаратика мертвым сном.
В этих дачах кашлянешь - слышно, не то что выстрел. А какую-нибудь штуковину вроде "ПБ" или "ПСС" не стали тебе подкладывать - откуда у простого человека такие виды оружия, впрочем, скорее всего сунули, что подвернулось. Все твои одноклассники угостились этим лекарством. Кроме одного, разумеется, - того, кто убил.
- А кто убил-то? - наивно спросил Виктор.
- Я-то откуда могу это знать? - усмехнулся Лозович. - Я могу только подозревать, но этого недостаточно. Я твоих одноклассников не знаю, кто из них годен на такую подставку, и ради чего все это делалось. Это ведь самое главное. К тому же в доме мог находиться только организатор преступления, а убивать мог и другой. Ему открыли дверь или окно - он выстрелил, бросил пистолет и ушел. Кстати, дверь и не надо было открывать, она и так была открыта. Тобой. Звякнуть по мобильному, что дверь открыта, все спят.
И все. Заходи и убивай на здоровье. У кого был мобильный телефон?
- У Руслана.
- Вот. Уже зацепка. Связь обязательно была нужна. От Заславского должны были позвонить на дачу, что ты там, что ты созрел. С дачи должны были позвонить и сообщить, что в доме все тихо, все вырубились. И дверь открыта. Больше ни у кого ты не видел телефона?
- Нет.
- А у моего брата телефона нет? Или у его жены?
- Я лично не видел. Видел, как Руслан с кем-то говорит по сотовому.
- Дома телефона тоже нет?
- Нет. Я не видел. Да нет, разумеется, менты из машины говорили.
- Ладно, солдат, будем думать и гадать. Я поехал, отдыхай и тоже думай, думай, думай. И не вешай нос. Где наша не пропадала.
Лозович запер дверь снаружи. Послышался шум двигателя. "Вольво" уехала. Виктор остался один.
Глава 13
Андрей Андреевич Дорохов вернулся домой с похорон Ирины. На похоронах присутствовали ее одноклассники - Петя Мухин, Руслан Бекназаров с женой, Гриша Брагин с женой. Хозяйки дачи Тани почему-то не было, видно, она не сочла нужным выразить ему сочувствие. Пришла и в дупель пьяная мать Иры. Она орала благим матом, ругала последними словами всех, кто устроил эту вечеринку, но уж как она честила Виктора Александрова, невозможно было слушать. Потоки омерзительной брани, как раскаты грома, извергались над Хованским кладбищем.
- Гадючий потрох! Бумага гондонная! Упырь ебаный! - орала красная как помидор маленькая старушонка. - Всю жизнь ей передрючил, кусок грязи! Одного хорошего человека уебал, теперь и саму ее. А вот теперь его к вышаку, пидорюгу недорезанного, к вышаку его... Доченька, - сменила она пластинку, что-о же о-они с то-обой сделали... - запела она, и это было еще омерзительнее ее брани. - А вот его, гуся немецкого, к вышаку да к ногтю, ебучего козла... Ах до-оченька...
Ирина лежала в гробу как живая. Лицо было спокойное, белое-белое. Ее бурная жизнь была закончена. Сорок лет поисков удачи закончились здесь, в могиле отца, почившего в бозе лет десять назад.
Дорохов молча глядел на Ирину, на ее мать он не обращал внимания. Только когда ее лексика начинала превышать пределы, у него слегка дергалась щека. В руке он держал букет роз.
- Андрей Андреевич, что же это такое? - апеллировала она к зятю. - Как же жить-то теперь? А?
- Живите как хотите, - тихо произнес он.
- А, - с хитрецой покачала она головой. - Довели мою дочку до гибели, а теперь - как хотите... А мне много и не надо, скоро помру, сю-юда по-ойду к мо-оей доченьке, - запела она.
"Скорее бы, - подумал Дорохов. - Давно тут твое место".
- Ты знаешь, Руслан, - сказал Петя Мухин, подходя к Бекназарову и трогая его за плечо. - Я ведь видел человека в саду. Я потом вспомнил... Я встал попить, и в окне своей комнаты видел маленького толстого человечка... Странный у меня был какой-то сон, я хоть всегда крепко спал, но так... И все забыл. А потом вспомнил, я уже рассказал Гусеву про это...
- Интересно, - взволновался Руслан. - Может быть, и не Витька убил ее? А спал я в ту ночь тоже уж очень крепко...
- Слушай, Руслан, это еще не все, - зашептал Петя. - Еду я вчера из Шереметьева с пассажиром. И вдруг этот пассажир говорит мне странную вещь... Говорит, что с людьми бывают галлюцинации и им мерещится неизвестно что, какие-то люди, другое может быть что-нибудь...
Он начал издалека, с общефилософских тем, говорил о духовном и материальном и тому подобное. Так вот, говорит, людям мерещится, а они потом заявляют, что это было на деле. И это порой имеет очень серьезные последствия. Ну, например, показания дашь следователю о том, чего не было. А он запишет в протокол и будет искать того, кого и на свете-то нет. А настоящий преступник уйдет от ответственности. Опасная вещь - эти галлюцинации, сказал он таким угрожающим тоном.
Дело было ночью, около двух. Я поглядел на него в зеркало заднего вида - невзрачный такой человечек, но глазенки-то грозные, серьезные глазенки. Вы что, спрашиваю, именно мне угрожаете? Да ну, говорит он, зачем мне. Я вас вовсе не знаю. Просто иногда люди беду навлекают на своих близких, на детей, например. У вас, говорит, наверняка есть дети. Уйдут куда-нибудь и не вернутся. Или голову отрезанную перед дверью найдете. Каково вам будет?.. Я хотел остановиться, не понравилось мне все это. А он пистолет к затылку моему приставил и говорит: вы езжайте, езжайте, у меня времени нет задерживаться.
Я вам ничего плохого не делаю, я очень спешу и не могу останавливаться и о чем-то толковать.
Просто не надо доверяться ночным галлюцинациям, а то можно и детей потерять.
- Ну, и дальше что? - встревожился окончательно Руслан.
- Что дальше? Довез я его до центра, высадил на Новом Арбате. Он попросил остановить, когда увидел припаркованную "БМВ". Там, правда, еще и "Ауди" оказалась. Он вышел, а из машин несколько крутых выскочили, и они о чем-то оживленно заговорили. Я ждал, потом он подошел ко мне, расплатился, как договаривались, и сказал на прощание: понял ты меня? Я говорю, вроде бы понял. И все. И уехал. А детей, Руслан, у меня двое, хоть и не живем с Люськой уже второй год. Петька и Дашенька, двенадцать и десять лет, я раз в неделю к ним езжу...
- Так... - задумался Руслан. - Вот Гусев, Гусев... Все они друг с другом связаны... Ты чуешь, они Витьку хотят под убийство подвести всеми правдами и не правдами...
- Похоже на то. А поначалу-то я поверил.
А про этого человека только потом вспомнил.
Словно это во сне было... - Но это было наяву. Маленький, толстенький, в куртке с капюшоном...
Шел от дачи к калитке...
- Но как же мы все в ту ночь спали... Никогда на меня спиртное так усыпляюще не действовало.
А вот утром, помнишь, мы похмелились вином, и всю эту сонливость как рукой сняло... Так стало хорошо. Вера вообще плохо спит после спиртного, а тут как мертвая лежала.
- Да ладно, - махнул рукой Петька. - Делать-то что? Настаивать на том человеке в саду или нет?
- Не знаю. Петь, тебе решать. Я лично ничего не видел, и сообщить мне нечего. Я сказал это Гусеву, сказал, что не думаю, чтобы Витька мог убить, но.., она ведь убита... Он был у нее... Отношения были весьма-таки сложные. Так что стопроцентной гарантии дать не могу насчет его невиновности.
- А я теперь просто уверен в его невиновности, - глядя в сторону, проговорил Петя. - Раз такие дела, значит, убил кто-то другой.
- Запросто. Дверь была открыта, Витька же говорил, что ушел сразу после того, как переспал с Чижиком. Тот, в капюшоне, и вошел. Застрелил ее спящую, вышел, бросил пистолет.
Бекназаров внимательно поглядел на высокого, седого Дорохова, стоявшего у могилы с букетом в руках. Что-то недоброе мелькнуло в его черных глазах. Дорохов почувствовал это, он окинул Руслана быстрым взглядом.
Ирину в гробу стали опускать в землю. Мать заголосила истошно. От этого всем стало не то чтобы грустно, но гнусно на душе. Дорохова всего передернуло, он даже сделал шаг к ней, но вовремя остановился.
Он первым бросил горсть земли в могилу и отошел в сторону. Обернулся назад, увидел ораву бритоголовых братков, несущих роскошный гроб по дорожке. Видно, убили кого-нибудь... Мрачная братва прошествовала мимо них и остановилась совсем неподалеку, их полку все прибывало и прибывало. Скоро братки стали даже теснить их небольшую группу. Метрах в десяти от могилы Иры была раскопана яма для почившего братка.
Вдруг Андрей Андреевич увидел бегущего по дорожке человека. Тот подбежал к нему.
- Андрей Андреевич, - задыхаясь, произнес он.
- Что? - вздрогнул Дорохов.
- Вам просил передать Сергей Заславский, чтобы вы быстро отсюда уходили. Очень быстро.
Ну, не бегом, чтобы не привлекать внимания, но быстро.
- Да что случилось? У нас же похороны, в конце концов.
- Похороны закончились, - раздраженно проговорил этот белесый, невзрачный человек в кожаной куртке. - А новых нам не надо. Идите отсюда, буквально прошипел он.
- А остальные? - он указал на Руслана, Гришу и Петю.
- В принципе, всем надо уходить. Но я не могу всех гнать отсюда. Скажите как-нибудь...
- Ну, ребята, - робко начал Дорохов, подходя к Ириным одноклассникам, пора нам идти.
Поехали.
- А куда спешить? - спросил Брагин. - Постоим еще. Погода хорошая.
- Андрей Андреевич, - неизвестный дернул его за рукав. - Нам пора.
- Я думал... - Дорохов опасливо оглядел братву, сгрудившуюся около открытой могилы неподалеку, и понял, что сейчас что-то произойдет, он даже догадался, что именно. - Я думал.., может быть, посидим, помянем. У меня...
Ребята покосились на него, но все же двинулись с места.
- А вы, мамаша, остаетесь? - спросил он орущую мать Иры.
- А и останусь, не с вами же идтить, извергами? Вы старухе и пол-литра не поставите, мать вашу. Ухерачили дочку, а теперь... Я сама здесь выпью, на ее могилке. У меня есть...
- У нас нет больше ни минуты, - рванул его за рукав неизвестный. Он быстро пошел вперед, а за ним так же быстро зашагал и Дорохов. Следом двинулись остальные, брезгливо взглянув на мамашу: вытащив из кармана болоньи чекушку, та стала лакать ее из горла.
Они шли по дорожке и уже поворачивали направо, как раздался оглушительный взрыв. Они оглянулись. Братву расшвыряло по сторонам. Валялись трупы. Дорохов внимательно поглядел на неизвестного, но тот уже спешил к выходу. Слышались вопли. Непроизвольно Дорохов сделал несколько шагов назад. Он увидел мамашу, лежавшую на только что закопанной могиле Иры с окровавленным лицом. Вот и ушла она вместе с дочерью туда, куда хотела... А около свежей могилы валялось трупов десять... Остальные кричали, корчились, ругались. К ним бежали милиционеры. "Врачей! - орал кто-то из братков. Мать вашу! Врачей сюда! Сивый ранен в голову, а Тимоха в живот. Мать вашу! Шевелите копытами!"
Все это было слишком. Дорохов повернулся и пошел к выходу. Он даже не оглядывался на тех, кто только что вместе с ним хоронил Ирку, кто пришел выразить ему свои соболезнования. Творилось что-то неимоверное, дикое, лютое. Весь воздух пропах смертью.
- Андрей Андреевич! - окликнул его Руслан.
Дорохов обернулся. Руслан глядел на него большими черными глазами. В глазах этих Дорохов увидел ненависть и презрение. Он сделал было шаг к Руслану, но осекся. И быстро зашагал к выходу, забыв о своем предложении вместе помянуть Иру.
Он курил, стоя на автобусной остановке. Пришел автобус, но в него набилось столько народу, что у Дорохова просто не было сил вталкиваться туда. Он увидел, как Руслан сажал Гришу Браги на с женой в свою "Вольво-940", как прощался с ними Петька Мухин и шел к своей "Тойоте".
Тут перед ним остановился "шестисотый"
"Мерседес" с тонированными стеклами. Открылась дверца, и его пригласила туда властным жестом мужская рука с длинными тонкими пальцами, на одном из которых играл огромный бриллиант. Дорохов сел в машину.
- Здорово, Андрей Андреевич! - улыбался голливудской улыбкой Серж Заславский, сидящий на заднем сиденье "Мерседеса".
- Здравствуйте, Сергей...
- Владимирович, - напомнил Серж. - Но называйте меня просто Серега. Я вам в сыновья гожусь. Как, оценили мою благодарность, Андрей Андреевич? Долг платежом красен...
- Вы спасли мне жизнь? - уточнил Дорохов.
- Да вроде бы так получается, - рассмеялся Серж. - Но это мелочи, не стоит благодарности.
Это просто был мой долг. Долг порядочного человека. Узнал по своим каналам, что готовится взрыв, и счел нужным вас предупредить. Поздно, правда, узнал, ох как поздно... А то бы выделили вам другую могилу, не в таком опасном соседстве. Сами понимаете, хорош бы я был, если бы узнал о готовящемся взрыве и не предупредил вас, после того, что вы для меня сделали.
- Да что я вам такого сделал? Себе сделал, не вам... - пробубнил Дорохов.
- Ну нет, дорогой мой, Соловья я тебе никогда не забуду, это благодарность по гроб жизни.
Как же ты вовремя тогда меня проинформировал, что он по ночам к своей телке ездит, подружке твоей покойной жены, царство ей небесное, мои, кстати, глубочайшие соболезнования. Тогда не мог выразить при ментах, хотел, но не мог, наша дружба - это секрет для мусоров. - Он опять засмеялся. - Как с бабками, Андрей Андреевич?
Похороны, поминки, траты всякие...
- Кручусь, - помрачнел Дорохов.
- Не надо крутиться, возьми вот от меня по старой дружбе. - Он вытащил из кармана пакет. - Тут три тысячи баксов. Посильная, так сказать, помощь.
- Не надо, - сказал Дорохов.
- Надо, надо... Ты мне больше выгоды принес, врать не буду. Соловей здорово меня тогда прижимать начал, три года назад. А Соловей был тертый калач. И поймать его было ох как трудно.
Подстраховывался, гад, умело. И если бы не ты, кто знает, как получилось бы. А так.., доездился на блядки, пес поганый, - скрипнул металлокерамикой Серж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33