Словно чертики из шкатулки, из музея выскочили три вооруженных человека. В руках у одного из них Болан увидел ружье. Инстинктивно он поднял "узи", но на спусковой крючок не нажал, еще не зная, с кем имеет дело на этот раз. Троица замерла и изумленно уставилась на поле боя, не веря, судя по выражению их лиц, собственным глазам.Их столбняк длился не более секунды, а потом человек с ружьем совершил роковую ошибку.— Это же Болан! — вдруг закричал он.Треск "узи" слился с грохотом ружья. Мафиози, прошитый пулями от паха до горла, отлетел к двери и рухнул у входа в подъезд. В следующее мгновение ствол "узи" описал плавную восьмерку, и свинцовый град смел с тротуара остальных гангстеров.Болан почувствовал жжение в боку, причем сразу в нескольких местах, но, ощупав бок, с облегчением понял, что ничего серьезного не произошло, хотя пара картечин все же зацепила его.Мак решил больше не искушать судьбу и повернулся назад. Он и так слишком долго полагался на свою счастливую звезду, но удаче, как и всему другому, когда-то приходит конец. С минуты на минуту сюда нагрянет полиция, а он как-никак ранен. Пора позаботиться и о себе.Мак пересек сквер, прошел перед окнами магазина и вдруг краем глаза уловил подозрительное шевеление на аллее, ведущей к служебному входу. Он машинально отпрянул назад и угрожающе повел коротким стволом автомата в сторону неясной тени.— О, дьявол, нет! — раздался из темноты испуганный голос. — Не стреляйте, у меня больше нет патронов.Болан укрылся за углом магазина.— Бросай оружие и выходи! Руки на голову! — приказал он.На булыжник мощеной дорожки с лязгом упал автоматический пистолет, затем из тени нерешительно вышел коренастый человек и замер в мерцающем свете пожара.Болан ткнул ему в живот ствол "узи".— Эй! — вскрикнул человек, почувствовав прикосновение. — Горячо, черт возьми. Вы, должно быть, хорошо постреляли, если ствол так накалился, а?Болан убрал пистолет-пулемет, развернул пленника, обыскал его и толкнул в спину.— Иди вперед, — приказал он. — Дорога прямо перед тобой.— Куда мы идем?— Это зависит от тебя, — заявил Болан. — Кто ты?— Меня зовут Стиви Карбон. Я состою в команде Данно, под командованием Сала Массери. Но это уже дело прошлое...— Для тебя все кончено, Стиви? — спокойно спросил Болан.— Э-э... нет... Ну, я надеюсь, что нет, — натянуто ответил пленник.Они быстро шли к выходу из сквера. Болан молча толкнул Стиви в плечо и заставил свернуть в переулок, где оставил "линкольн".— Шагай прямо, Стиви, и не оборачивайся.— Но куда мы идем?— Возможно, в ад, — мрачно объявил Болан.Он повесил "узи" на шею и осторожно ощупал раненый бок.— Никак не могу прийти в себя от того, как быстро вы все провернули, — сказал Стиви Карбон восхищенным, чуть ли не дружеским тоном. — Лично я против вас ничего не имею. Мне не на что жаловаться.Болану показалось, что он смертельно устал, но не телом, а духом.— Именно потому вся эта история кажется мне такой глупой, Стиви, — холодно произнес он. — Ни у кого никогда нет личных счетов, не так ли? Но вот находят старика, умершего от нечеловеческих пыток, и тогда вдруг это дело становится очень личным.Пленник споткнулся, но, взмахнув руками, устоял на ногах. С опаской покосившись на Болана, он торопливо положил руки на голову.— Скажите, Болан, вы убьете меня или нет?— Это зависит от тебя, Стиви.— От меня?— От того, что ты мне расскажешь.— Но я ничего не знаю. И потом, я поклялся молчать, Болан. Вы слышали об этом, нет?— Мне кажется, что от этого можно умереть, Стиви. Ты этого хочешь?— Вы сами знаете, что нет. Я хочу жить, не нарушив клятвы.Дальше они пошли молча — пленник впереди, Болан позади, отстав на два шага. Вдали завыли сирены полиции, и Болану пришла в голову мысль, будто вся его жизнь — сплошное бегство. Добравшись до "линкольна", Болан устало сказал:— Садись за руль.— Куда поедем?— Я тебе уже говорил, Стиви, может, и в ад.Они сели в машину.— Я буду говорить, Болан, — сказал пленник.— Сначала трогайся, говорить будешь потом, — ответил Болан.На улице было холодно, ко Мак чувствовал, как по всему телу разливается приятное тепло. До сих пор события развязались вполне удовлетворительно. К тому же, он взял в плен мафиози, и интуиция подсказывала, что это не простой "солдат", каким он хотел казаться.Болан не имел ни малейшего представления, кем мог быть... или кем был Стиви Карбон. Но одно он знал наверняка: человека, сидевшего рядом с ним, никогда прежде не звали этим именем.Сам того не подозревая, Палач сделал отличный ход: он взял в плен "капореджиме". Его пленника звали Данно Джилиамо. Глава 12 На протяжении многих лет Ник Триггер верой и правдой служил Организации, но никогда еще он не испытывал такого унижения. Он был разбит, подавлен и напуган собственной реакцией на близость смерти. Но ему повезло — он остался жив. И Ник не переставал твердить, что он еще жив и это кое-что да значит. Семье не будет никакой пользы, если он умрет. Когда события принимали нежелательный оборот, когда становилось ясно, что изменить уже ничего нельзя, оставался единственный и самый лучший выход — спасать собственную шкуру. У смерти нет альтернативы. И все же человек никогда не отдавал себе отчет в том, что его жизнь может оборваться в любую секунду. Он осознавал это лишь тогда, когда смотрел смерти прямо в лицо. Вот тогда-то он вдруг все понимал и причем очень хорошо...Что он мог противопоставить в тот момент Болану? Слава Богу, что хоть в живых остался. Он чуть было не сгорел заживо в машине, которую Болан с непостижимой ловкостью в одно мгновение превратил в доменную печь. От одного воспоминания об этом Ника бросило в дрожь. Задержись он в машине еще хоть на секунду, от него осталась бы только горстка пепла. Если бы здравый смысл вовремя не подсказал ему, что пора уносить ноги... Бр-р-р!Ник оправдывал свои поступки, забывая при этом, что выскочить из машины его заставил страх, а не боевой инстинкт. Кровь и мозги Джио Скальдиччи забрызгали все заднее сиденье, а Ник лицом вляпался прямо в это кошмарное месиво. Ужас и отвращение выгнали его из машины, и он находился в десяти шагах от нее, когда прогремел взрыв.Оглушенный, в полубессознательном состоянии, он пролежал на земле, в то время как Болан расстреливал людей Данно. Когда он увидел, как этот сукин сын, весь одетый в черное, разгуливает среди мертвых и умирающих, он даже не пошевелил пальцем. Ник слышал, как Болан допрашивал Сала Массери, и все равно не шелохнулся, хотя его револьвер лежал рядом. Стоило только протянуть руку. Но Ник предпочел прикинуться мертвым. Он даже пробормотал какую-то молитву.Он осмелился пошевелиться только тогда, когда Болан прикончил Стиви Карбона и двух парней, которые спускались с ним в туннель. Потом, когда Болан пошел назад, через сквер, Ник пополз в другую сторону. Он не вставал с брюха до тех пор, пока не дополз до выхода из сквера. Тогда он одним прыжком вскочил на ноги и побежал... ПОБЕЖАЛ!Даже оправдывая свои поступки, Ник испытывал отвращение к самому себе. При этом он начал понимать, почему Маку Болану удается выжить вопреки всем усилиям могущественной Организации. Нику стало ясно, почему так льстил хитрый лис Данно, почему он опустился до того, чтобы просить помощи у человека, не являющегося членом его семьи. Когда Болан переходил в наступление, он делал это решительно, не оставляя противнику никаких шансов. Собственно, то, что он делал, трудно было назвать атакой — он вызывал Апокалипсис. Кто бы в такой ситуации не потерял голову?И тем не менее, нужно что-то придумать. Какую-нибудь новую хитрость, новый трюк. Немыслимое дело — позволить этому типу делать все, что ему вздумается. Раньше слово "Болан" означало для Ника только имя в контракте, человека, которого предстояло убить, работу и, может быть, более высокий ранг в структуре Организации. Теперь все изменилось. Ник увидел собственными глазами, на что способен Болан.И хотя от руки Ника погибло более сотни человек, он ни у одного из них не видел в глазах мертвого холода. Понадобился Мак Болан, чтобы показать ему смерть во всей ее красе. Теперь Ник был полон решимости отплатить Болану той же монетой.Лишь одна деталь утешала Ника: он один знал глубину своего падения. Только он один пережил катастрофу, никто никогда не узнает, что Ник Триггер прикинулся мертвым и дал спокойно уйти Болану. Он даже не обязан сознаваться, что присутствовал в эту ночь в сквере.Да, хоть в этом ему повезло. Во всяком случае, он так думал... * * * Они медленно ехали по Тотенхэму в сторону Риджентс-Парка, обмениваясь пустыми фразами, лишенными даже намека на полезную информацию. Топя в потоке слов ответы на важные вопросы, Джилиамо с головой вошел в роль простого "солдата". Болан решил не подавать виду, что раскусил его игру... пока. Они свернули вправо на Мэрилибоун, оттуда было рукой подать до Парк-Роуд.— Поезжай в парк, — сказал Болан.— В парк?— Ты не ослышался.Они проехали озеро.— Что там делать в это время? — нервничая, спросил Джилиамо.— Увидишь, — лаконично ответил Болан. — Перед нами зеленый театр, остановись здесь, Стиви.Раны Болана оказались, к счастью, царапинами и уже перестали кровоточить. Картечины лишь слегка задели его, но все равно Маку было больно, к он начал терять терпение.Машина остановилась перед амфитеатром.— Дай мне ключи и выходи из машины, — приказал Болан.Джилиамо молча повиновался, и с беспокойством посмотрел на Болана, который вышел с другой стороны.— Вниз, — коротко приказал он, ткнув стволом "узи" в темноту.— Куда?— На сцену.Джилиамо уставился на него, потом отвернулся и в сопровождении Болана пошел к сцене. Поднявшись на подмостки, он обернулся к Болану.— Скажите, зачем мы сюда пришли?— Ты же любишь ломать комедию, Данно, — тихо, почти нежно ответил Болан. — Я подумал, что для этой цели сцена подойдет тебе больше всего.Пленник замер, словно обратился в соляной столб. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе послышалась глухая злоба и раздражение.— Если ты сразу понял, кто я, почему не остановил?— Стань в центре сцены, — приказал Болан.— Пошел ты к чертовой матери, сукин сын, — процедил Джилиамо. — Если ты хочешь убить меня, то можешь сделать это прямо здесь.Не вступая в бесплодные споры, Болан заехал ему в челюсть прикладом "узи". Джилиамо покачнулся, схватился за щеку и молча пошел туда, куда указал Болан.— На колени!Джилиамо с ненавистью посмотрел на Мака, но повиновался.— Ну, где тебе наделать дырок? — спросил Болан, поднимая автомат.— Н-н-нигде, — заикаясь, ответил Джилиамо. — Я н-не хочу умирать, Болан.— Вот уже целых десять минут ты несешь всякую чушь, Данно. У тебя еще есть время подумать, стоит ли продолжать...— Но ты же знаешь, я не могу говорить. Если я заговорю и ты сохранишь мне жизнь, меня все равно убьют, только чуть позже. Уж лучше кончать с этим сейчас.— А кто узнает, что ты говорил, Данно? Кто доложит об этом твоей своре?"Капореджиме" задумался. Наконец, после продолжительной паузы, он поднял голову и чуть слышно спросил:— Что тебя интересует?— Кто замучил до смерти старика?— Ты у меня уже спрашивал об этом! Но я никак не возьму в толк, о ком ты говоришь.— О старике из музея, Данно. Кто связал его, как свиное жаркое, и сунул под спину жаровню?— Черт! Я не знаю, о чем ты говоришь, Болан! Клянусь, я говорю правду!— Значит, ты утверждаешь, что никто из твоих ребят не замешан в этом гнусном деле?— Да, но я по-прежнему не знаю, о ком идет речь.— Ты был в музее, а?— Да, конечно. Я находился там около минуты. Со мной были Ник, Сал и еще один парень, имени я не помню. Но никакого старика мы не видели.— Кто такой Ник?— Ник Триггер. Он известен под именем Ника Анданте. Возможно, ты слышал о нем, в свое время он работал на Дона Манцакати.Болан мог поздравить себя: интервью шло, как по маслу, и Джилиамо начал успокаиваться.— Хорошо. Что делает Ник Триггер в Лондоне?— Это наш посол. Он представляет здесь Организацию.— А кого он представлял сегодня вечером в музее?— Видишь ли, Ник является моим доверенным лицом. Я прибыл сюда на той неделе, когда ты был еще во Франции. Послушай, Болан, я против тебя ничего не имею. Но когда совет капо говорит: "Иди!" — маленькому человеку Джилиамо остается только подчиниться. Думаю, ты понимаешь меня.— Я тебя понимаю, Данно. Но этот Ник Триггер, как он пронюхал о музее?Пленнику предстояло принять важное решение, от которого, возможно, зависела его жизнь. Его лицо исказила гримаса нерешительности.— Ты ставишь меня в дурацкое положение.Болан пожал плечами.— Все остается между нами, Данно. Но решай быстрее, я не собираюсь торчать здесь всю ночь.— А кто даст гарантию, что ты все равно не прикончишь меня?Болан снова пожал плечами.— Это риск, на который ты должен пойти, Данно. Но я еще никогда не убивал друзей, даже временных.Джилиамо судорожно вздохнул.— Ладно, что ты хочешь знать?— Какая связь существует между Ником Триггером и музеем?— Как я тебе уже говорил, он представляет Организацию в Англии, и ему удалось каким-то образом поймать на крючок тех типов, которые руководят этим борделем. Как это получилось, я не знаю. Мне показалось, что это банда педиков, и, полагаю, Ник подцепил их именно на этом.— Допустим, но откуда он узнал, что там можно найти меня?— Клянусь, этого я не знаю, Болан. Ник не из болтливых... Думаю, что ты его зажарил в машине. Вчера вечером он позвонил мне и сказал, что тебя нужно встречать в Дувре. Он даже сообщил название парома и все остальное. И когда мы упустили тебя в порту, он подсказал мне, что тебя следует искать в этом чертовом музее. Вот все, что мне известно.— Ты считаешь, что он получал информацию из музея?— Такой вывод напрашивается сам собой.— Хорошо. Вернемся к событиям сегодняшнего вечера. Ты сказал мне, что был в музее. Когда?— Около десяти тридцати, может, без четверти одиннадцать. Но мы не видели старика. Там был только какой-то козел, который говорил по-английски с дурацким акцентом. Большую часть времени мы убили на то, чтобы найти его: ходили по лестницам и по камерам для извращенцев. Для этих больных у них там полно всяких приспособлений. Да что я рассказываю, ты же сам все знаешь.— Да, — коротко ответил Мак. Во рту у него стало сухо. — А что ты видел в маленьких комнатах на втором этаже?— Инструменты и приспособления для пыток, больше ничего.— Там никого не было?— Кроме нас — никого. К чему ты клонишь?— Там не было такого невысокого типа, ростом метр шестьдесят, может, даже меньше? Приятного, как ручка метлы?— К нему-то мы и приходили. Причем этот сукин сын говорил с нами таким тоном, будто мы сделаны из дерьма, а он из пшеничной муки! Так и хотелось дать ему по морде.— Что ты ему сказал?— Я — ничего. С ним говорил Ник. Они вышли вдвоем, чтобы побеседовать, не больше, чем на минуту. Потом мы ушли. Ник...— Кто там был еще, кроме того невысокого типа?— В зале, где они трахаются, было полно народу, особенно девок. Они готовились к приему либо еще к какому-то мероприятию.— Ладно. Продолжай рассказывать о Нике. Ты говорил...— Не помню, на чем я остановился.— Вы ушли из музея. Потом Ник что-то сделал.— Ах, да. Короче, Ник устроился с нами в машине, а через десять минут из музея вышел тот маленький педик и они уехали вдвоем.— Кто?— Ну... Ник и педик, конечно. Они уехали вместе. А чуть позже начали съезжаться другие педики. Некоторые прибыли в шикарных машинах. Они выходили, а их тачки тут же сваливали. После этого в музей я уже не возвращался.Болан задумался.— Но во время боя внутри находились три твоих человека. Они вышли, чтобы захватить меня врасплох.— А-а! Это совсем другое дело! Эти ребята перед самой стычкой нашли туннель под сквером, и мы подумали, что через него ты вошел в музей. К тому же, ты оставил свои визитные карточки — троих парней со сломанными шеями. Вот поэтому ребята вошли в музей, чтобы отрезать тебе пути отхода. Больше я ничего не знаю.— Мне кажется, что ты говоришь правду, Данно, — задумчиво проговорил Болан.— Тебе правильно кажется.— Ладно. Последний вопрос: где находится штаб-квартира семьи в Лондоне?— О-о, нет! Только не это... Я не могу сказать тебе этого, Болан. Иначе я никогда не смогу смотреть на себя в зеркало.Болан молча смерил его взглядом.— О'кей, допустим, ты прав, Данно. Можешь идти.— Ты меня отпускаешь?— Таков был наш уговор. Привет, Данно.— А ты... э-э... ты не выстрелишь мне в спину, а, Болан?— Ты сам знаешь, что нет.Болан отстегнул магазин от автомата и сунул его в карман.— Давай, проваливай!"Капореджиме" никак не мог поверить свою удачу. Он быстро встал с колен.— В конце концов, я не сказал ничего такого, что потом заставило бы меня краснеть от стыда.— Абсолютно ничего, — подтвердил Болан.— Послушай, Болан. Ты не так уж плох, как может показаться. У меня и в мыслях не было сердить тебя. Я всего лишь хотел сказать, что был бы счастлив иметь такого человека, как ты, на нашей стороне.— Таковы правила войны, Данно, — вздохнул Болан, — и ничего тут не попишешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16