— Дорогая моя, — ответил на это президент. — Меня избирали не для того, чтобы я шел на сделки с мелкими мошенниками. Валяйте, мешайте меня с грязью. Компромиссов не будет. Америка не продается.
К вечеру стало казаться, что практически каждая телевизионная компания вставила в свою программу передачу о религиозной нетерпимости в Америке. Преследования католиков, иудеев, мормонов, квакеров были представлены в этих передачах как прелюдия к последним событиям в этой области.
Профессор Уолдо Ханникут опять вещал в эфире. Именно он после убийства президента Садата обвинил в этом Америку, а не исламских фундаменталистов, которые стреляли в Садата. Он обвинял Америку в массовых убийствах, совершенных Красными Кхмерами, с которыми Америка вела войну. А теперь он обвинял Америку и в угоне самолета.
— Я еще не видел президента Америки, который бы в самом деле понимал, что такое свобода вероисповедания.
Когда на следующий день он попытался повторить этот же трюк в Конгрессе, два конгрессмена резко оборвали его, заявив, что он — лишь очередной псих, готовый валить на Америку вину за любое преступление.
Но средства массовой информации не интересовались прошлым профессора. Их вниманием завладела красавица Кэти Боуэн, томящаяся в тюрьме. Она давала интервью профессионально-чарующим голосом, смотрела на репортеров глазами еще более невинными, чем были у нее, когда она исполняла роль святой в пасхальной телепередаче.
— Я знаю, что я нахожусь в тюрьме, потому что верю в то, что люди добры. Я не желаю зла ни одной невинной живой душе. Но невиновен ли президент, объявивший блокаду народу Аларкина только за то, что эта страна заявила, что верит в людское добро? Невиновен ли президент, если военные самолеты кружат над крохотным островом, а суда с ядерным оружием на борту патрулируют его берега? Кто такой президент, если он думает, что может раздавить добро в человеке злою силой ядерного оружия?
Никто из комментаторов не упомянул о том, что Кэти Боуэн сидит в тюрьме по обвинению в заговоре с целью убийства, что всего неделю назад она сама разоблачила себя тем, что заявила о крушении президентского самолета раньше, чем это крушение случилось, и что все это вне всякого сомнения доказывало, что она замешана в убийстве полковника ВВС США и всех, кто находился на борту.
А аллигаторы в бассейне вовсе были сочтены историей давно минувших дней, и не стоило об этом упоминать, дабы не дать правительству новое средство подавления свободы вероисповедания.
Одна телекомпания совместно с одной газетой провела опрос общественного мнения.
Вопрос был поставлен так: должно ли ядерное оружие США служить делу религиозной нетерпимости?
Когда на вопрос был получен отрицательный ответ, все средства массовой информации объявили, что рейтинг президента упал.
Один из пассажиров угнанного самолета, избранный официальным представителем заложников, объявил американскому народу в программах, которые большинство телезрителей смотрит за завтраком и за ужином, что многие пассажиры “прониклись глубокой симпатией к “Братству Сильных” и его доктрине”.
Президент созвал пресс-конференцию, на которой обрисовал все крупные и мелкие преступления, совершенные супругами Доломо, в частности, как “Братство Сильных” мошенническим путем вытягивало деньги из адептов.
Сразу за пресс-конференцией последовал комментарий, и комментаторы объяснили народу, что навешивание ярлыков еще никогда никому не помогало. Президент был назван безрассудным и безответственным, особенно когда он заявил, что супругам Доломо не удастся уйти от правосудия.
— Я бы очень не желал, чтобы он вел переговоры от моего имени, — сказал один комментатор, недавно отпущенный из загона для крупного рогатого скота на Харбор-Айленде, ныне именуемом Королевством Аларкин.
Именно этот комментатор подал пример своим товарищам, обращаясь к Беатрис Доломо не иначе как “Ваше Величество”. И он же сказал, что Америке еще предстоит переступить через свое высокомерие и перестать считать, будто она может диктовать людям, как им следует жить.
— Лично я считаю, что “Братство Сильных” дает такое чувство духовного и эмоционального подъема, какое вы не найдете в христианстве.
Было взято множество интервью в храмах “Братства Сильных”, и зрители смогли убедиться, как страдают преданные Братья и Сестры от преследований их духовных лидеров.
— Лично я не выступаю за угоны самолетов. Я выступаю за свободу вероисповедания, — сказал руководитель одного из отделений и, улыбнувшись, добавил, что Америка должна быть готова к новым угонам и катастрофам типа той, что произошла в Байонне, если не прекратит практику преследования религиозных меньшинств.
— Да, я твердо убежден, что катастрофа в Байонне, равно как и угон самолета, есть результат преследования за религиозные убеждения.
В Овальном кабинете президент отдал Смиту один-единственный приказ:
— Мне нужны оба ваши специалиста. Мне наплевать, как вы их найдете. Найдите, их!
— Наши системы слежения обнаружили их в Ньюарке, сэр. Но теперь я не знаю, где они могут быть. Я полагаю, что они оказались там из-за Римо, но на него нам больше рассчитывать не приходится.
— Почему, черт побери?
— Потому что я не уверен, знает ли он, что по-прежнему работает на нас.
Римо решил, что это здорово, что он наконец-то повстречался со своим видением.
— Я хотел только одного, папочка, — вернуться домой, но я не знал, куда мне податься. А теперь я знаю. Синанджу, правильно?
— Самое совершенное место на земле — родина твоих предков, — заметил Чиун.
Они находились в здании аэропорта, и Чиун просунул свои длинные пальцы с острыми ногтями Римо под рубашку и нажал ему на солнечное сплетение, чуть пониже грудной кости, чтобы восстановить гармонию дыхания, чтобы легкие и поры его кожи работали в унисон и чтобы кровообращение обратило вспять процесс поглощения чужеродных веществ и отторгло их.
Но Чиун не думал об этом в таких выражениях. Он воспринимал человеческое тело как поэму — именно этому он научился у предыдущего Мастера, а тот в свою очередь — у предыдущего, и так до самого начала, когда Мастера Синанджу познали истинную силу человеческого тела и деревня Синанджу стала солнечным истоком всех боевых искусств, которому все прочие лишь подражали на протяжении многих веков.
Римо почувствовал ногти у себя на груди и попытался сосредоточиться, но позвякивание разменных автоматов и запах духов отвлекали его. И только когда он понял, что разменные автоматы находятся на другом конце аэропорта, то осознал, что к нему возвращается слух. Запах духов был еле уловим, а это означало, что к нему возвращается обоняние.
Память, однако, возвращалась небольшими порциями. Он вспомнил, как смотрел на звезду, а потом он понял, что именно в этот момент во Вселенной было принято решение о том, чем ему предстоит стать, и сознание вспомнило об этом, хотя он сам этого и не знал.
Он вспомнил Чиуна. Он вспомнил их совместные занятия. Он вспомнил, как его много раз посещали мысли о смерти. Он вспомнил, как он ненавидел Чиуна и как научился его уважать, а потом узнал его лучше и полюбил, как родного отца, которого никогда не знал.
Он вспомнил Синанджу, грязный маленький городок, родину величайшего в истории человечества Дома Ассасинов. Он вспомнил, как надо дышать. Во рту у него стоял луково-чесночный привкус жидкости, к которой он прикоснулся в Калифорнии. Он вспомнил, как лазил в ванну, чтобы не дать утонуть взрослому мужчине, который вел себя как ребенок. Он вспомнил, как потерял контроль над своей кожей.
Он был не в лучшей своей форме. А случившееся отбросило его еще немного дальше.
Некоторые вещи он до сих пор понимал весьма смутно. Он знал, что Синанджу — это маленький городок или даже деревня, но его родиной он был не сам по себе, а потому что оттуда исходило учение. Он был воспитан в сиротском приюте в Ньюарке. Это он, оказывается, помнил правильно.
— Да, ты — Синанджу, Римо, — сказал Чиун.
Он перестал быть видением. И Римо знал, почему он продолжал его видеть даже тогда, когда забыл все остальное. Он видел его, потому что Чиун находился внутри него самого, как всякий хороший учитель. А Римо считал Чиуна самым величайшим из всех учителей, которых мир когда-либо знал.
— Я вспомнил! Я вовсе не кореец! — воскликнул Римо. Пальцы Чиуна замерли.
— Не заходи так далеко. Ты кореец. Твой отец был корейцем.
— Правда? Я об этом не знал. А ты откуда знаешь?
— Я объясню тебе позже, но ты увидишь хроники Синанджу, наши хроники, и сам поймешь, как ты оказался способным познать так много.
— Это потому что ты — великий учитель, папочка. Я думаю, ты величайший учитель из всех, которых мир когда-либо знал, — сказал Римо.
— И это тоже, — согласился Чиун.
— Эй, я совсем забыл. Мне надо позвонить. Мои подопечные скрылись.
— В Америке все куда-то зачем-то скрываются. Наше место не здесь.
— Мое — здесь, папочка. В этом-то вся проблема, — заявил Римо, все еще помнивший номер контактного телефона Смита.
Глава пятнадцатая
Тон у Римо был извиняющийся, а Чиун был вне себя от гнева.
— Никогда не признавайся императору, что ты что-то сделал не так, — сказал он по-корейски. Римо пропустил его слова мимо ушей.
— Что мы все делаем в Белом Доме? Это же самое худшее место встречи, какое только можно себе представить! Вы же сами все время говорите об опасности раскрытия тайны нашего существования.
— Каким-то образом супругам Доломо удалось добраться до президента. И я боюсь, что у них это может получиться и еще раз. Если президент превратится в неуправляемого трехлетнего ребенка, то весь мир может взлететь на воздух. Именно с этой целью я вызвал Чиуна сюда.
— Ах, вот оно как. Это только отговорка, которой он собирается воспользоваться, когда захватит трон, — сказал Чиун по-корейски, обращаясь к Римо, а Смиту сказал по-английски: — Это очень мудрое решение.
— Он не собирается захватывать трон, — возразил Римо. — Он вызвал тебя потому, что сам не мог бы убить президента. Он хотел, чтобы это сделал ты. А потом он распустил бы нашу контору и убил себя.
— Накануне воцарения? — удивился Чиун. Это настолько не лезло ни в какие ворота, что он забыл сказать это по-корейски.
— Я тебе это много раз говорил, но ты не хочешь этого понять, папочка, — сказал Римо.
— За это время я успел разработать способ защиты от такого вторжения, — сообщил Смит. — Весь вопрос заключается в том, в какой вы форме.
— У меня нет защиты от этого вещества.
— Тогда вы останетесь здесь. Сможете ли вы сделать то, что надо, если Доломо доберутся до президента?
— Вы имеете в виду, смогу ли я его убить?
— Да.
— Конечно, — сказал Римо.
— Никаких проблем?
— Это будет правильное решение, Смитти.
— Да, полагаю, что так, — сказал Смит. — Наверное, я старею. Я бы не смог сделать этого.
— Он ни на что не способен, он сумасшедший, — сказал Чиун по-корейски, а по-английски добавил: — Доброжелательность — вот отличительная черта великого правителя.
— Чиун, теперь когда Римо с нами, мы можем послать вас. Нам надо освободить группу заложников, удерживаемых на острове, и самое главное — захватить некое вещество, созданное двумя преступниками, Рубином и Беатрис Доломо. Заодно расправьтесь и с ними.
— Еще один глупый, составленный сумасшедшим, список товаров, которые надо купить, — сказал Чиун по-корейски и, обратившись к Смиту, добавил по-английски: — Мы вылетаем со скоростью ваших слов.
— Нет. Римо придется остаться здесь.
— Тогда мы будем охранять вас ценою собственной жизни.
— Не г. Я хочу, чтобы один из вас делал одно дело, а другой — другое.
— Мы оба сделаем оба дела одновременно и восславим ваше имя, так что оно станет более заметным, чем единственный лист на единственной ветке.
— Нам надо, чтобы Римо остался здесь и сделал то, что ему предстоит сделать, а вы отправились на Харбор-Айленд и сделали то, что надлежит сделать вам.
— Ага, — сказал Чиун. — Понимаю. Мы с Римо отправляемся на Харбор-Айленд немедленно.
— Смитти, он не позволит мне оставаться без присмотра в моем теперешнем состоянии. Поэтому похороните свой план разлучить нас, — посоветовал Смиту Римо.
— Зачем ты сказал такое Смиту? — по-корейски спросил Чиун, и Римо ответил на том же языке:
— Потому что это правда.
— И что?
— И то, что если мы все знаем, что делаем, то нам не надо играть в прятки.
— Искусство общения с императором — это не игра. Горе тому ассасину, который всегда говорит правду императору.
Римо сказал Смиту по-английски:
— Вам придется выбирать.
— Ладно. У меня есть запасное средство на случай, если до президента доберутся. Отправляйтесь на Харбор-Айленд. Но постоянно поддерживайте контакт. Телефонная система тут не вполне надежна. Мы дадим вам устройство, которое позволит вам держать с нами контакт через спутник. Все это очень рискованно. Я хочу контролировать ход дела. Меня беспокоит судьба заложников, я хочу уничтожить Доломо, а что касается их вещества — то это просто кошмар.
— А что оно в точности из себя представляет? — спросил Римо.
— Наши ученые над ним работают. Самая главная проблема заключается в том, что оно очень стойкое.
— Ну, так похороните его.
— Где? Это должно быть сделано в таком месте, где оно не попадет в подпочвенные воды. Нам удалось взять под контроль ситуацию в поместье Доломо, но если они начнут массовое производство — вот тогда наступит настоящий кошмар.
— Значит, сначала нам надо добраться до этого вещества?
— Не знаю. Вот поэтому мы и даем вам прибор связи, — ответил Смит.
Перед их уходом Смит решил повидать президента и лично заверить его, что Чиун и Римо отправляются на задание.
— На него нападают по всей стране. И только народ поддерживает его. Он — человек, стойко выносящий невзгоды, и он должен знать, что он не один.
— И разумеется, пока мы еще здесь, если он, по случайности, упадет и... — начал было Чиун.
— Нет, — отрезал Смит.
— Значит, пока еще рано, — понял Чиун. В Овальном кабинете Римо Уильямс пообещал президенту, что его ничто не остановит.
— Я американец, — сказал Римо. — И мне не нравится, когда мою страну поливают грязью.
— Нет. Только Доломо. Прессу оставьте в покое! — испугался президент.
Президент старался не смотреть в глаза Чиуну. Римо догадался, что он знает, что именно Чиуну была поручена миссия убить президента.
Чиун тоже заметил эту странность в поведении президента. Это вполне могло означать, что сумасшедший Смит и в самом деле рассказал нынешнему императору о своих планах. Ничто не может сравниться с безумием этих белых, которым Римо продолжает служить, не обращая внимания ни на какие доводы разума.
— Я в первый раз начинаю чувствовать, что мы берем ситуацию под свой контроль, — сказал президент.
— Белые не способны взять ситуацию под свой контроль. Они способны только создавать ситуации, — сказал Чиун по-корейски.
Римо и Чиун добрались до Харбор-Айленда, ныне открыто именуемого Аларкином, или Свободным Аларкином, или Освобожденным Аларкином. Именовали его так репортеры. Многие из них вели свои репортажи прямо с борта везущего их на остров катера. Римо и Чиун старались не попадаться на глаза телекамерам.
Один комментатор распространялся о том, как Аларкин выявил слабости Америки, и как он сделал достоянием мировой общественности не только эти слабости, но и тот факт, что Америка проявляет нетерпимость в отношении религиозных меньшинств.
— Многие пассажиры самолета Испытывают смешанные чувства. Они, с одной стороны, не могут одобрить сам факт угона, но с другой — они прониклись сочувствием к “Братству Сильных”, которое на протяжении всей своей истории подвергалось гонениям и преследованию. Все видят, как военная мощь Америки, ее суда и самолеты окружили крохотное государство Аларкин, в прошлом — Харбор-Айленд. Люди понимают, что преданные приверженцы “Братства Сильных” могут в любую минуту оказаться за решеткой, и никто не удивляется тому, что Америка стала объектом нападения со стороны тех, у кого нет ни авианосцев, ни ядерного оружия, а есть только собственная жизнь. И именно этими жизнями рисковали преданные Братья и Сестры, совершая то, что кое-кому на Западе может показаться терроризмом. Но для слабых и угнетенных это лишь шанс рискнуть всем в борьбе против сильного угнетателя во имя освобождения своих возлюбленных собратьев, томящихся в американских тюрьмах. В конце концов, спрашиваем мы, почему бы не обменять одного пленного на другого, и чаще всего называется имя Кэти Боуэн, которую вооруженные блюстители порядка схватили и упрятали за решетку.
Закончив свой репортаж, комментатор стер с лица грим и огляделся по сторонам в ожидании аплодисментов.
Римо взглянул на Чиуна.
— Это не репортаж. Это пропаганда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30