Дикторы наперебой говорили о многочисленных жертвах и горах пепла, засыпавших столицу, о бушующем там пожаре.
Команданте Сарагоса вдруг подумал, что в результате кризиса в Мексике, вполне возможно, вообще не будет ни властей, ни правительства, и в ужасе содрогнулся.
Глава 19
Огнетушитель, словно сквозь вату, услышал какие-то звуки. Вроде бы шум джунглей. Он открыл глаза. Но ничего не увидел: его окружала непроглядная тьма.
Неужели ослеп?
Он почувствовал, что ему не хватает воздуха. И пространства. Болела голова, но мышцы повиновались. Тогда он осторожно повернул голову в одну сторону, потом — в другую. Кругом мрак. Странно. Пришлось прикусить себе щеку — уж не спит ли он в самом деле? Со всех сторон на него давила бархатная, без малейшего отблеска, чернота.
— Что за чертовщина со мной происходит?
Внезапно Огнетушитель понял, что находится в тесном ящике.
Крышка упала — и он увидел звезды. Самые настоящие. Потом кто-то заслонил их блеск, и блеснули чьи-то темные глаза, смотревшие на него внимательным — и не более того — взглядом.
В грудь ему уперся ствол винтовки. Огнетушитель с облегчением перевел дух. Значит, он все еще на этом свете! А следовательно, у него еще есть шанс. Парень откашлялся.
— Вот он какой, подкоманданте Верапас! — склонившись над ним, прошипел человек с серебряными звездами полковника мексиканской армии на погонах.
— Я не Верапас. Я — Огнетушитель.
— Ке?
Покопавшись в памяти, Огнетушитель повторил на ломаном испанском:
— Эль Экстингуирадор.
Голов над ним сразу же прибавилось. Всем, должно быть, захотелось лично лицезреть знаменитого на весь свет Огнетушителя. Вот славно-то! Значит, ему удалось привлечь их внимание. А в самом непродолжительном времени они уже станут его бояться.
К нему потянулись руки, чтобы извлечь из ящика. Пленный не сопротивлялся.
Утвердившись на ногах, Огнетушитель огляделся. От свежего воздуха кружилась голова, его шатало.
Он взглянул на деревянный ящик, из которого его только что извлекли.
Гроб!
Изобразив на губах улыбку, он заметил:
— Вам понадобится нечто более прочное, чтобы похоронить Огнетушителя.
Мексиканский полковник сделал шаг вперед:
— Почему вы называете себя Огнетушителем?
— Потому что я — Огнетушитель.
— А как ваше настоящее имя?
— Блейз. Блейз Фьюри.
— Вы лжете! Блейз Фьюри — лицо вымышленное. Он всего-навсего герой книги.
— Вот и мне хочется, чтобы враги думали то же самое.
Полковник оглядел его с ног до головы.
— Судя по всему, вы человек военный?
— Да уж, что называется, вояка милостью Божьей. Рожден в огне и крещен в орудийном дыму.
— В детстве я читал множество рассказов о приключениях Блейза Фьюри. Вы не он.
— С чего вы взяли?
— В то время Блейз Фьюри был одного со мной возраста. Теперь мне под сорок. А вам, по-моему, не больше двадцати пяти.
— У Блейза Фьюри нет возраста. Он вечен. Огнетушитель будет сражаться со злом до тех пор, пока оно существует.
— Сеньор Фьюри служил во Вьетнаме, — сказал полковник. — В подразделении «Зеленые береты».
— И что же?
— А то, что если вы он, то, стало быть, проходили службу в этом подразделении.
— А я разве сказал, что «зеленым беретом» не был?
— В таком случае скажите...
Нахмурив брови, полковник перекинулся парой слов с адъютантом.
— Нашивки, — прошептал адъютант полковника на английском языке.
— Отлично! Итак, что изображено на берете войск особого назначения США?
Огнетушитель задумался, но только на мгновение.
— Ну, это легко. Боевой нож между скрещенными стрелами.
— Нет. Эта нашивка относится к более позднему периоду. А я говорю о самой первой. Ведь Блейз Фьюри был одним из первых «зеленых беретов».
— Я не помню, — отозвался Огнетушитель. — С тех пор прошло столько лет... Столько битв и сражений...
— Вы лжете! На нашивке был изображен Троянский конь. Если бы вас и в самом деле звали Блейз Фьюри, вы бы этого не забыли. Нет, для Огнетушителя вы слишком молоды. Самозванец — вот вы кто! А скорее всего подкоманданте Верапас. Американец, перекинувшийся на сторону бунтовщиков.
— Я гражданин мира! И уж конечно, не Верапас.
— У вас голубые глаза, как у Верапаса.
— Если бы вы, полковник, почаще читали донесения разведки, то знали бы, что у него глаза зеленые.
— Дешевый трюк. Вы снимались с зелеными контактными линзами в глазах — только и всего. Все искали зеленоглазого хуаресиста, а он, поди ж ты, голубоглазый! Но теперь ваш обман раскрыт, и жизнь ваша подходит к концу.
— Огнетушителя убить нельзя. Он отказывается принимать смерть.
Неожиданно кто-то с размаху ударил Огнетушителя по лицу.
Изо рта парня брызнула кровь.
— Делай свое дело, мексиканец.
— Непременно сделаю. Вы обвиняетесь в подрывной деятельности, мятеже, предательстве, и за ваши прегрешения я приговариваю вас к смертной казни через расстрел от имени Мексиканской республики.
Огнетушителя подвели к одинокой сосне. Он почувствовал, как в спину ему впился острый сучок.
Самым неожиданным для него образом ситуация приняла весьма мрачный оборот.
— Послушайте, все совсем не так, как вы думаете, — быстро заговорил он. — Я оказался здесь для того, чтобы прикончить Верапаса. Как и вы.
— Очаровательная история!
— Так оно и есть.
— На кого же вы в таком случае работаете?
— На Организацию Объединенных Наций.
При этих словах мексиканские солдаты засмеялись, а полковник так прямо зашелся от смеха.
— Совершенно невероятные вещи! Солдатам ООН не разрешается стрелять и участвовать в боях. Даже в случае самообороны. Вы хотите, чтобы я поверил, будто «голубые каски» используют наемных убийц?!
— Я говорю правду. Мое нынешнее задание — неофициальное. Но как только я прихлопну Верапаса, мне предоставят настоящую работу.
— Работу? Но Огнетушителю работа не нужна. Он сражается за свободу и справедливость без перерыва на обед и абсолютно безвозмездно. Как, к примеру, Эль ланеро солитарио.
— Никогда о таком не слышал.
Адъютант что-то шепнул на ухо полковнику.
— Не слышали об одиноком рейнджере?! — удивился Примитиво.
— Это все книги, литература. А мы живем в реальном мире. Я поступаю так, как мне подсказывают жизнь и совесть.
— Увы, больше вам никак поступать не придется, поскольку близится конец вашей нечестивой жизни.
Тем временем собрали расстрельную команду из пяти человек. Их оружие представляло собой довольно пестрый арсенал из устаревших карабинов разных типов наряду с бельгийскими винтовками ФАЛ. В последнем слове Огнетушителю отказали. Даже не закрыли черной повязкой глаза.
— Товсь! — скомандовал полковник. Солдаты скинули винтовки.
— Целься!
Стволы винтовок выровнялись параллельно горизонту. По лбу Огнетушителя заструился пот. Вот оно, значит, как! Все по правде, без дураков.
— Огонь! — скомандовал полковник высоким голосом.
Сердце парня оборвалось. Он зажмурился и молил Бога, чтобы солдаты промахнулись.
В конце концов, бывает и такое. К тому же здесь Мексика, да и винтовки системы ФАЛ не самые лучшие на свете. Они неважно сбалансированы, и при стрельбе их сильно ведет вверх.
Глава 20
Перед ним лежали затянутые облаками, но тем не менее осязаемые каждым настоящим мексиканцем горы Сьерра-Мадре дель Сур. Казалось, они молчаливо взывали к разбросанным по стране сапотекам и миштекам, призывая их вернуться на земли своих предков.
Великий жрец Родриго Лухан слышал этот безмолвный призыв, но пока его уши внимали прошлому, глаза провидели будущее.
Вот оно, движется рядом, закованное в базальтовые одежды, и называется богиней Коатлик. Она вышагивала, словно каменный слон, — величественная и красивая. Но за время пути, надо сказать, изменилась.
В ее каменной плоти явственно проступили золотые и серебряные блестки. Первые появились на ее теле после того, как все «индиос» выбрались за пределы столицы. И это стало подлинным чудом.
А всего чудес было три. Первое из них Родриго называл «пробуждением». Второе — «тайной крестов».
Тогда, повинуясь порыву, последователи культа Коатлик стали срывать с себя золотые и серебряные нательные крестики-распятия и швырять под слоноподобные ноги богини. Наступив на них, Коатлик тем самым как бы отменяла навязанную «индиос» ложную веру и восстанавливала поклонение старым индейским богам.
Базальтовые клешни Коатлик с легкостью впечатывали крестики в асфальт, оставляя на нем глубокие ямки-распятия.
Но вот что странно: сам крестик загадочным образом исчезал. Лухан не раз заглядывал в ямки, чтобы проверить. Именно тогда на базальтовой коже богини и появились блестки, явив «чудо абсорбции, или поглощения».
Ошибки быть не могло. Коатлик вбирала в себя золотые и серебряные изображения привезенных испанцами идолов с тем, чтобы в свое время извергнуть поглощенное золото в виде изображений богов и богинь древней Мексики. Таким образом, золото и серебро, очищенные прикосновением Коатлик, станут способствовать процветанию истинной религии. Великий жрец Родриго Лухан готов был голову дать на отсечение, что так оно и есть.
Теперь же, остановившись на время, чтобы ее последователи получили возможность перекусить и отдохнуть, Коатлик вдруг стала задавать вопросы.
— Почему вы поедаете похожие на вас машины из мяса?
— Таковы обычаи старой Мексики, — объяснил Родриго Лухан, выковыривая застрявшее мясо из больного зуба. — В старые времена одни племена нападали на другие и брали в плен заложников — очень часто королевской крови. Со временем их приносили в жертву, обеспечивая тем самым движение всей Вселенной. Ну а после жертвоприношения собравшиеся поедали мясо и потроха убитых.
— Вселенная представляет собой динамическую структуру электромагнитных полей, в ней присутствуют космическая пыль и энергетические сгустки, именуемые солнцами, если они близко, и звездами, если удалены на значительное расстояние. Смерть ничтожных автоматов из мяса не способна оказать на них прямое воздействие.
— Но это для нас самое святое. Мясо наших врагов придает нам силы.
— Потребление плоти животных питает тело и вызывает прилив энергии у потребляющего, — согласилась с ним Коатлик. — Но если принять во внимание длительный период вынашивания человеческого плода, а также еще более длительный процесс взросления неполовозрелой особи, то сам собой напрашивается вывод, что поедание взрослых индивидуумов является непростительным легкомыслием с точки зрения экономической целесообразности. Получаемые таким образом протеины куда легче заменить равноценными протеинами из организмов мясных автоматов, передвигающихся на четырех конечностях. Если же процесс поедания себе подобных превращается в устойчивую схему, то численность поголовья данного вида может в значительной степени сократиться и привести или к переходу на другой тип питания, или к исчезновению вида как такового.
— Возможно, с тольтеками так оно и случилось, — глубокомысленно заметил Лухан.
Они уже добрались до штата Оахака. Где-то там, на горизонте, временами маячили военные вертолеты, но атаковать больше не атаковали. В основном летчиков заботили проблемы сейсмологической активности в данном районе; правда, заодно они снимали видеопленку толпы, последователей Коатлик. Вот и хорошо, думал Родриго Лухан. Видеозаписи поселят страх в сердцах жителей так называемых цивилизованных городов, и тогда оплоты цивилизации белых падут сами собой.
— Коатлик, скажу тебе как человек, который до сегодняшнего дня не ел человеческого мяса, — я будто заново родился! Мои мышцы налились силой. Таким могучим я себя еще никогда не ощущал.
— Невозможно объяснить подобное явление одним только процессом потребления человеческой плоти, поскольку имеющиеся в ней протеины не содержат во всем объеме того богатства микроэлементов, какое имеется в мясе низших животных.
— Но я не обманываю. Я могуч и непобедим!
— Частота биений твоего сердца, равно как и объем вдыхаемого тобой кислорода, увеличилась на 7,2 процента, из чего следует вывод, что ты до определенной степени прав.
— Именно!
— Поскольку я тебе доверяю, то сделаю то же самое. В настоящий момент мне необходимы дополнительные источники энергии, чтобы пережить данный неблагоприятный отрезок времени.
Родриго Лухан невольно отступил. И споткнулся о распростертого в пыли человека. Тот стоял на четвереньках и без конца отбивал поклоны каменному го-лему, который выражал свои мысли на незнакомом ему языке, но имел вид древней богини Мексики.
Лухан ухватил его за волосы и рывком приподнял голову. На лице несчастного застыло отрешенное выражение.
— Ты похож на чичимека, — сказал Лухан.
— Правильно, я чичимек. Меня зовут Пол.
— Послушай, чичимек. Твоя мать хочет познакомиться с тобой.
— Я предан ей всем сердцем.
— В таком случае позволь научить тебя, как правильно служить богине. Положи голову у этих великолепных ног и испытай свою судьбу.
Чичимек на четвереньках пополз вперед.
— О, Коатлик, я боготворю тебя! — проговорил он на местном наречии.
— Он говорит, что ты должна его съесть, — сообщил по-английски Родриго. Английского языка чичимеки не понимали.
Змеиные головы на плечах богини поднялись и принялись гипнотизировать чичимека.
— Раскрои ему череп. Мозги, надо сказать, вещь особенно вкусная и полезная, — посоветовал Лухан.
Подняв массивную ногу, Коатлик обрушила ее на голову несчастного.
Череп чичимека треснул, как орех; из ушей, рта и носа потекла розоватая субстанция мозга.
Родриго Лухан тотчас получил еще одно доказательство ее святости.
Есть тело убитого в привычном, так сказать, смысле слова она не стала, а продолжала попирать труп ногой. И тот, будто пролитая на пол жидкость, которую промокнули тряпкой, мгновенно исчез, будучи без остатка поглощенным базальтовым телом богини.
Нога Коатлик из серого базальта, испещренного золотыми блестками, неожиданно украсилась прожилками из человеческого жира.
— Еще! — произнесла Коатлик. — Я хочу еще мяса.
Глава 21
— Нет, есть все-таки в Мексике нечто привлекательное, — сообщил во всеуслышание Римо, крутанув руль. Он вел «хамви» на север — подальше от Сан-Кристобаля де лас Касас. Надвигалась ночь, и в воздухе явственно чувствовалось дыхание Лакандонских джунглей, с их запахами душистого ямайского перца, сосновой хвои и паленых кукурузных початков. Именно запах паленого более всего способствовал пробуждения аппетита Римо, который не ел с самого утра.
— И что же? — поинтересовался Чиун.
— То, что в ней не один только Мехико.
— Да уж, Мехико — страшное место, — охотно согласился мастер Синанджу. — И дышать там нечем...
— А уж если начнется извержение вулкана...
— Хватит! Даже слышать о Мехико не хочу, — отрезал кореец. — Только раны бередить!
— Точно. Когда мы в последний раз надышались там смогом, то едва не провалили все дело. А ведь нам тогда пришлось схлестнуться с Гордонсом.
— Тоже, знаешь, не слишком приятно его вспоминать, — отозвался учитель, — но я печалюсь не о том.
— Разве? Тогда о чем же?
— В Мехико я узнал о существовании империи ацтеков.
— Точно. Их короли пили человеческую кровь и приносили в жертву своих ближних.
— Главное — выяснить, не лишился ли Дом Синанджу большого количества золота в связи с тем, что мы ничегошеньки не знали об ацтеках.
— Да ведь прошло каких-то четыре года после того, как ваши ассасины отплыли от берегов Кореи.
— Ну и что? Важно не то, сколько лет человек находится вдали от родины, а то, сколько золота он принес с собой по возвращении, — с раздражением произнес Чиун.
— Хорошо тебе говорить! Ты ведь не Ванг и не Янг — известнейшие мастера Синанджу прошлого, которым пришлось протопать не одну тысячу миль в сандалиях на босу ногу, чтобы добраться до Индии.
— Чудеснейшая страна эта Индия! Синанджу унесли оттуда много золота. Равно как из Египта и из Персии. Но вот ацтекского золота нам так и не удалось добыть.
— Прошлого не воротишь, — хохотнул Римо.
Чиун принюхался.
— Как сказать. Может, лежит где-нибудь это проклятое ацтекское золото и дожидается своего часа.
— Если сейчас и пахнет чем-нибудь желтым, то лишь паленой кукурузой.
— Зажми свой нос, дабы не прельститься, — произнес учитель. — Стоит только вступить на тропу ее поедания, как перейдешь к другой стадии падения — станешь пить кукурузный сок. А путь к беде и разорению буквально вымощен кукурузными зернами и остриженными ногтями.
— Я предпочел бы миску холодного риса, — сухо бросил Римо.
Появился дорожный знак с надписью «Чи-Зоц». Ни направления, ни расстояния до него указано не было.
Римо развернул карту.
— Бока-Зоц должен быть где-то рядом, но на карте его нет.
— В ближайшем же селении остановимся и наведем справки, — произнес Чиун.
— Вот и прекрасно. Узнать бы хоть приблизительно местонахождение Верапаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28