Любой житель города Ньюарка, штат Нью-Джерси? Кто такие «мне подобные»?
— Не они, — сказал Чиун.
— Тогда кто?
— Напрасно ты ищешь среди людей. Легенда гласит, что даже Шива должен соблюдать осторожность, когда оказывается в джунглях, где прячутся другие ночные тигры.
— И ты считаешь, что эта доктор Файнберг со своей бандой вампиров?..
— Пока они детеныши, Римо. Но мне не хотелось бы, чтобы ты оставался здесь, когда они подрастут.
— Чиун, это самая дурацкая белиберда из всего, что мне когда-либо доводилось слышать!
— Я рад, что ты так это воспринимаешь, Римо. Когда ты немного поправишься, мы переедем туда, где сможем обсудить это подробнее. Подальше отсюда.
Римо внезапно охватила такая усталость, что он не нашел сил ответить.
Он закрыл глаза и заснул. Последняя посетившая его мысль относилась не к Шийле Файнберг с ее стаей, а к сигарете: ему опять зверски хотелось курить. Сигарета без фильтра, полная разъедающих легкие смол и убийственного никотина...
Глава 8
Спал он недолго.
— Римо, как говорить со Смитом с помощью этой штуки?
Римо открыл глаза. Чиун тыкал длинным указательным пальцем в телефон.
Палец дрожал, словно и ему передалась злость из-за необходимости воспользоваться подозрительным устройством. В пальце сконцентрировался невероятный гнев, словно с его помощью Чиун читал нотацию муравью, залезшему в лапшу.
— В такое время? — сонно отозвался Римо, — Ты собрался вести переговоры о новом контракте? Водимо, в прежнем ничего не сказано о борьбе с тиграми?
— Нас нисколько не забавляют твои жалкие попытки шутить. Как?
— Очень просто. — Римо все еще с трудом ворочал языком после сна. — Какой сегодня день недели?
— Вторник, среда... Кто его знает, как ты это называешь.
— Надо знать, прежде чем звонить Смиту. В дне недели — ключ ко всей этой дурацкой системе.
— Хорошо, среда.
— А в названии месяца есть буква "Р"?
— В слове «май» буквы "Р" нет. Как позвонить Смиту?
— Ну, раз сегодня среда, а в названии текущего месяца нет буквы "Р", ты просто набираешь код «800» и мой семизначный армейский номер. Если бы в названии месяца была буква "Р", тебе пришлось бы найти в «Уолл-Стрит джорнэл» общее количество акций, проданных на «Биг-Борд» и набрать первые семь цифр из него.
— Что за нелепость?
— "Биг-Борд" — это Нью-Йоркская фондовая биржа.
— Зачем они выдумали такую головоломку? Психи какие-то!
— Вот ты и попал в ту же ловушку, в которую регулярно попадаю я. Вместо того, чтобы просто поступить согласно инструкции и набрать номер, я всегда недоумеваю, почему они выбрали именно Нью-Йоркскую фондовую, а не «Амекс» или «Чикаго опшнз». Эти мысли так меня отвлекают, что я забываю сам код или то, что после полуночи он меняется. Смит говорит, что это издержки беспокойного ума.
— Смит, как обычно, ошибается, — сказал Чиун, — Это издержки полного отсутствия ума. Сегодня среда, в слове «май» нет "Р". Как мне позвонить.
Смиту?
— Я уже сказал: набери код «800» и первые семь цифр из моего армейского личного номера.
— Назови номер.
— Теперь ты знаешь, почему я никогда не звоню Смитти по средам. Я не помню своего личного номера. Позвони ему завтра.
— Завтра может быть слишком поздно, — ласково объяснил Чиун.
Но Римо его не слушал. Он отвернулся к стене, и сон настиг его, как неумолимая волна. Во сне он тяжело дышал. Чиуну, для которого дыхание было тайным кодом к премудростям Синанджу, шумное дыхание подсказывало, что раны отбросили Римо далеко назад, и теперь ему долго придется восстанавливать форму.
Если у него хватит времени.
Он поднял трубку и набрал "0", чтобы связаться с телефонисткой.
* * *
Доктор Харолд В. Смит провел ночь в кабинете, читая последние сообщения из Бостона. Не оставалось ни малейших сомнений, что Шийла Файнберг взялась плодить подобных себе тварей.
Об этом свидетельствовало количество убийств: они совершались в разных местах, но примерно в одно и то же время, а следовательно, не могли быть делом рук одного и того же маньяка.
Население, и так обезумевшее от страха, теперь еще больше всполошится из-за загадочной гибели Джеймса Галлахана, заместителя начальника бостонского отделения ФБР. Среди обугленных остатков сгоревшего дома пожарные нашли два тела. Труп Галлахана обнаружили во дворе. Видимо, он преследовал людей-тигров, был замечен и, пытаясь спастись бегством, свалился с крыши.
Только почему он был бос?
Римо с Чиуном по-прежнему хранили молчание. Шли дни, и Смит был вынужден всерьез отнестись к версии, что Римо и Чиун, его мощнейшее оружие, встали на пути у людей-тигров, и те их...
Сожрали?
Неужели возможно, чтобы Римо и Чиун пошли кому-то на обед?
Харолд В. Смит не позволял себе отвлекаться на нелепые домыслы, способные нарушить безупречную логику его мыслительного процесса. Однако он никак не мог прогнать из воображения дикую картину: блюдо с Римо и Чиуном и истекающие слюной выродки.
Смит усмехнулся. Этот мимолетный и совсем не характерный для него поступок помог ему понять то, о чем он никогда не позволял себе задумываться.
Он не верил в то, что Римо является воплощением Шивы. Для него это оставалось сказкой Чиуна. Однако теперь он понимал, что всегда верил в непобедимость Римо и Чиуна. Эти двое, вполне реальные люди из плоти и крови выполняли задания Смита и КЮРЕ, сражаясь с эпидемиями, атомным оружием, разнузданными силами мироздания, вооруженными головорезами, целыми арсеналами оружия и электронной аппаратурой. И всегда одерживали верх.
Они победят и на этот раз.
Если не победят они, то новую напасть не победит уже никто. Тогда придется поверить в обреченность рода человеческого, и никакие волнения делу не помогут.
Поэтому Харолд В. Смит отмел всякие волнения — наверное, впервые в жизни — и засмеялся. Вслух.
Его секретарша, услышав незнакомый странный звук, решила, что Смит подавился, и влетела в кабинет.
— С вами все в порядке, сэр?
— Да, мисс Первиш, — ответил ей Смит и хихикнул. — Хи-хи, со мной все в порядке, все вообще будет в порядке. Разве вы... хи-хи... не того же мнения?
Секретарша кивнула и мысленно взяла этот случай на заметку. Ей полагалось сообщать о необычных поступках Смита господину из Национального фонда научных исследований, который ежемесячно платил ей за то, что она информировала его о душевном здравии Смита.
Она никогда не встречалась с этим господином и понятия не имела, почему кому-то не жалко ста долларов в месяц за сведения о нормальности или ненормальности Смита. Однако сумма ее вполне устраивала.
Если бы ей сказали правду, а правда заключалась в том, что Смит сам платил ей эти деньги, она бы не поверила. Но КЮРЕ действовала именно так. Тысячи людей снабжали информацией ФБР, министерство сельского хозяйства, Иммиграционную службу, Таможенное управление. В конце этой толстой информационной трубы стояли компьютеры КЮРЕ, не пропускавшие ни малейшего сигнала, и лично Харолд В. Смит, проверявший все лично.
Но кто проверяет проверяющего?
Уже давно Смит понял, что абсолютная, ничем не ограниченная власть, которой он обладал благодаря служебному положению, может нарушить его способность логически мыслить. Если его мышлению станет присущ какой-то серьезный порок, то разве сам он это заметит? Порок мышления тем и опасен, что не позволяет разглядеть пороки мышления.
Поэтому он придумал нехитрую систему: мисс Первиш было вменено в обязанность регулярно сообщать о его поведении и склонностях. Сообщения миновали Национальный фонд научных исследований и попадали прямиком Смиту, который вдобавок получал возможность, какой начальники обычно бывают лишены, — знать, что о нем в действительности думает его секретарша.
На протяжении десяти лет она думала о нем одно и то же: что он совершенно нормален. Нормальным для него было не проявлять эмоций, демонстрировать скаредность и полнейшее отсутствие чувства юмора. Десять лет, пятьсот двадцать отчетов с одной и той же фразой: «Объект безупречно нормален».
Он знал, какая фраза появится в очередном отчете: «Объект смеялся. Странное, неслыханное поведение».
Сам факт, что применительно к Харолду Смиту смех будет охарактеризован как неслыханное поведение, настолько его насмешил, что он опять засмеялся. Он продолжал смеяться, когда мисс Первиш привлекла его внимание звонком коммутатора.
— Извините, что отрываю вас, сэр, но тут звонят и говорят такое, что мне остается только развести руками. Наверняка это касается вас.
— Да?
— Насколько я понимаю, на линии сразу четырнадцать телефонисток, а также некто, говорящий на непонятном мне языке. Все вызывают какого-то императора по фамилии Смит, потому что в случае отказа им угрожают убийством. Я действительно ничего не понимаю, сэр.
Смит опять хихикнул.
— Я тоже ничего не понимаю, — солгал он, — но трубку возьму. Мне полезно посмеяться.
— Да, сэр, я тоже так считаю.
Теперь у нее было, чем дополнить отчет о стремительно ухудшающемся душевном здоровье Харолда Смита.
— Алло, — сказал он и был тут же оглушен гомоном выступающих хором телефонисток.
Он не понимал ни единого слова, пока всех не призвал к порядку царственный рык:
— Молчать, жалкие наседки! Ишь, раскудахтались! Чтоб я больше вас не слышал.
Это был голос Чиуна. Линия умолкла, как по мановению волшебной палочки, и у собеседников появилась возможность общаться без помех. Смит нажал кнопку, лишавшую мисс Первиш шанса подслушать разговор.
— Алло, — сказал Смит.
— Мастер Синанджу приветствует императора, — сказал Чиун.
— С вами все в порядке? Как Римо?
— Я в порядке, как всегда. Но не Римо.
— Что с ним?
— Его ранила одна из этих человеко-зверей. Нам надо вернуться в Фолкрофт.
— Нет, — быстро ответил Смит, — это слишком опасно. Это невозможно.
— Прошлой ночью они напали на нас и попытались убить. Еще немного, и они добьются своего. Нам надо покинуть этот город, населенный олухами и людьми, не умеющими разговаривать.
— Прошлой ночью? Это не связано с пожаром?
— Связано.
— Там во дворе нашли труп. Агент ФБР Галлахан. Вам известно, что с ним случилось?
— Да. Это я его устранил.
Смит похолодел.
— За что? — спросил он.
— Он был одним из них. Теперь их много.
— О!
— Нам надо возвратиться в Фолкрофт, там Римо будет в безопасности.
— Где вы сейчас? — спросил Смит.
— В гостинице, в которую заезжают на автомобиле.
— Мотель. Как вы там оказались?
— Приехали на таксомоторе, шофер которого был так любезен, что ни разу не открыл рот.
— Значит, вас найдут, — обнадежил его Смит. — Таксист запомнит вас обоих.
— Да. Нам надо вернуться в Фолкрофт. Если это запрещено, то мы покинем страну навсегда.
— Возвращайтесь, — сдался Смит.
Он снабдил Чиуна подробными инструкциями: сперва им предписывалось доехать на такси до границы Массачусетса, там пересесть в наемный лимузин из Бостона, который доставит их до места на шоссе, где их будет дожидаться другой наемный лимузин, уже из Коннектикута, который и привезет их в Фолкрофт.
— Вы все поняли?
— Да. Еще одно, император. Правда, это такая мелочь, из-за которой мне совестно вас беспокоить.
— О чем речь?
— Кто оплатит все эти такси и лимузины?
— Я, — ответил Смит.
— Должен ли я сперва сам заплатить водителям?
— Будьте так любезны.
— А вы мне все возместите? — спросил Чиун.
— Все.
— Я буду брать квитанции, — пообещал Чиун и повесил трубку.
Смит тоже положил трубку. У него пропала охота смеяться.
Глава 9
Шийла Файнберг расхаживала взад-вперед вдоль прохладной кирпичной стены пустого склада. Она сбросила кожаные туфли и теперь наслаждалась прикосновением ступней к полу.
— Куда они подевались? — спросила она.
— Я следил за ними до самого мотеля «Колони Дейз», — ответил мужской голос. Остальные восемь собравшихся уставились на говорящего. Они расположились полукругом, внутри которого расхаживала Шийла.
— И?.. — поторопила она его.
— Но они уехали оттуда, — закончил мужчина и зевнул.
Этот широкий зевок свидетельствовал не об усталости, напротив, он сигнализировал о потребности в дополнительном кислороде, что типично для крупных зверей, когда они лишены возможности размяться.
— Куда они подевались? — повторила Шийла свой вопрос и, отвернувшись к стене, словно с намерением пересчитать кирпичи, в ярости царапнула ее ногтями. Потом она снова посмотрела на свою стаю и проговорила:
— Мы должны до них добраться. Это все. Должны! Мне нужен молодой. Если бы Галлахан не упал с крыши! Он бы их выследил.
— Я их тоже выследил, — сказал тот же мужчина с легкой досадой.
Шийла резко повернулась к нему, словно он перешел в атаку. Он выдерживал ее взгляд не больше секунды; потом опустился на корточки и склонил голову. Дальше он говорил, не поднимая глаз.
— Сначала они ехали на такси, потом пересели в лимузин. Я говорил с таксистом. Лимузин был бостонский, направление — южное. Надо будет дождаться возвращения лимузина, тогда я узнаю у его шофера, куда он их отвез.
— Займись этим, — коротко распорядилась Шийла и добавила: — Я знаю, что у тебя получится.
Мужчина поднял довольные глаза, словно его погладили по голове. Славно, когда тебя замечают и хвалят. Особенно когда это делает вожак стаи.
Это могло означать, что ночью ему будет предоставлено право насытиться первым. Ему достанутся самые лакомые кусочки.
Глава 10
В окно больничной палаты заглядывало солнце. Под окном лениво плескались темно-серые воды залива Лонг-Айленд, похожие на нью-йоркский асфальт в безветренный, душный день. Влажность снаружи была настолько высокой, что людям казалось, что им на голову набросили полотенца, только что вынутые из кипятка.
В палате, впрочем, стояла кондиционированная прохлада. Проснувшись, Римо обратил внимание как на это, так и на то, что впервые за долгие годы не ощущает распространяемого обычным кондиционером угольного запаха.
Он замигал и огляделся.
Рядом с койкой сидел Смит. Увидев, что Римо проснулся, он облегченно вздохнул. Обычно его лицо походило на выжатый лимон, теперь же на нем появилось выражение, допускающее сравнение с нетронутым лимоном. Говоря о Смите, нетронутый лимон приходилось считать олицетворением счастья, а изрезанный и выжатый — нормой.
— Вы не представляете себе, какая это прелесть — вот так проснуться и застать вас рядом, — сказал ему Римо, не узнавая собственный сонный голос. Чрезвычайно крепкий сон не был ему свойствен. — Некоторые, просыпаясь, видят рядом любимую женщину. Другие — хирурга, четыре дня подряд боровшегося за жизнь пациента на операционном столе и одержавшего победу А я вижу вас, нависшего надо мной, как удав, намеревающийся полакомиться мышкой. От этого зрелища сердце переполняется весельем.
— Я посмотрел на ваши раны, — сказал Смит. — Ваше счастье, что вы хоть кого-то видите — А, раны... О них позаботился Чиун.
Римо обвел взглядом палату.
— Кстати, где он?
— Пошел в гимнастический зал. Сказал, что хочет увидеть место, где у него все пошло кувырком. Кажется, именно в этом гимнастическом зале вы с ним впервые встретились, — сухо молвил Смит.
— Точно. Ладно, не будем об этом. Слушайте, у вас не найдется закурить?
— Простите, я не курю. Бросил, как только появилось предупреждение Главного хирурга США. Тогда я решил, что с меня хватит и такой угрозы для моего здоровья, как вы.
— Как приятно вернуться домой! — сказал Римо. — Может, сгоняете в вестибюль за сигареткой?
— С каких пор вы закурили?
— Я то курю, то бросаю, — соврал Римо.
Ему и впрямь хотелось закурить, и он никак не мог взять в толк, в чем тут дело. Он не курил уже много лет. Годы тренировок привели его к пониманию того, что самое главное — это дыхание. Все приемы, все волшебство, вся техника Синанджу зиждились на дыхании. Без дыхания не получится никогда и ничего. При правильном дыхании становилось доступно буквально все. Первый урок заключался в том, чтобы не вдыхать дым.
И тем не менее он сходил с ума по сигарете.
Смит кивнул и вышел. В его отсутствие Римо как следует осмотрел палату и с легким содроганием пришел к выводу, что это была та самая палата, где он когда-то очнулся после инсценированной казни на электрическом стуле.
Ностальгия по былым временам? От Смитти этого ожидать не приходилось.
Римо поместили в эту палату по той простой причине, что она оказалась свободной. Если бы единственным свободным помещением оказалась бойлерная, Римо провел бы ночь у топки.
Это была обыкновенная больничная палата: белые стены, одна койка, один стул, одна тумбочка, одно окно. Впрочем, окно было непроницаемым для взгляда снаружи.
Смит вернулся с двумя сигаретами.
— Вы — должник медсестры из вестибюля. Я обещал ей, что вы вернете долг. Она сказала, что это необязательно, но я сказал, что завтра вы вернете ей две сигареты. Между прочим, она считает, что ваша фамилия Уилсон и что Чиун — ваш слуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Не они, — сказал Чиун.
— Тогда кто?
— Напрасно ты ищешь среди людей. Легенда гласит, что даже Шива должен соблюдать осторожность, когда оказывается в джунглях, где прячутся другие ночные тигры.
— И ты считаешь, что эта доктор Файнберг со своей бандой вампиров?..
— Пока они детеныши, Римо. Но мне не хотелось бы, чтобы ты оставался здесь, когда они подрастут.
— Чиун, это самая дурацкая белиберда из всего, что мне когда-либо доводилось слышать!
— Я рад, что ты так это воспринимаешь, Римо. Когда ты немного поправишься, мы переедем туда, где сможем обсудить это подробнее. Подальше отсюда.
Римо внезапно охватила такая усталость, что он не нашел сил ответить.
Он закрыл глаза и заснул. Последняя посетившая его мысль относилась не к Шийле Файнберг с ее стаей, а к сигарете: ему опять зверски хотелось курить. Сигарета без фильтра, полная разъедающих легкие смол и убийственного никотина...
Глава 8
Спал он недолго.
— Римо, как говорить со Смитом с помощью этой штуки?
Римо открыл глаза. Чиун тыкал длинным указательным пальцем в телефон.
Палец дрожал, словно и ему передалась злость из-за необходимости воспользоваться подозрительным устройством. В пальце сконцентрировался невероятный гнев, словно с его помощью Чиун читал нотацию муравью, залезшему в лапшу.
— В такое время? — сонно отозвался Римо, — Ты собрался вести переговоры о новом контракте? Водимо, в прежнем ничего не сказано о борьбе с тиграми?
— Нас нисколько не забавляют твои жалкие попытки шутить. Как?
— Очень просто. — Римо все еще с трудом ворочал языком после сна. — Какой сегодня день недели?
— Вторник, среда... Кто его знает, как ты это называешь.
— Надо знать, прежде чем звонить Смиту. В дне недели — ключ ко всей этой дурацкой системе.
— Хорошо, среда.
— А в названии месяца есть буква "Р"?
— В слове «май» буквы "Р" нет. Как позвонить Смиту?
— Ну, раз сегодня среда, а в названии текущего месяца нет буквы "Р", ты просто набираешь код «800» и мой семизначный армейский номер. Если бы в названии месяца была буква "Р", тебе пришлось бы найти в «Уолл-Стрит джорнэл» общее количество акций, проданных на «Биг-Борд» и набрать первые семь цифр из него.
— Что за нелепость?
— "Биг-Борд" — это Нью-Йоркская фондовая биржа.
— Зачем они выдумали такую головоломку? Психи какие-то!
— Вот ты и попал в ту же ловушку, в которую регулярно попадаю я. Вместо того, чтобы просто поступить согласно инструкции и набрать номер, я всегда недоумеваю, почему они выбрали именно Нью-Йоркскую фондовую, а не «Амекс» или «Чикаго опшнз». Эти мысли так меня отвлекают, что я забываю сам код или то, что после полуночи он меняется. Смит говорит, что это издержки беспокойного ума.
— Смит, как обычно, ошибается, — сказал Чиун, — Это издержки полного отсутствия ума. Сегодня среда, в слове «май» нет "Р". Как мне позвонить.
Смиту?
— Я уже сказал: набери код «800» и первые семь цифр из моего армейского личного номера.
— Назови номер.
— Теперь ты знаешь, почему я никогда не звоню Смитти по средам. Я не помню своего личного номера. Позвони ему завтра.
— Завтра может быть слишком поздно, — ласково объяснил Чиун.
Но Римо его не слушал. Он отвернулся к стене, и сон настиг его, как неумолимая волна. Во сне он тяжело дышал. Чиуну, для которого дыхание было тайным кодом к премудростям Синанджу, шумное дыхание подсказывало, что раны отбросили Римо далеко назад, и теперь ему долго придется восстанавливать форму.
Если у него хватит времени.
Он поднял трубку и набрал "0", чтобы связаться с телефонисткой.
* * *
Доктор Харолд В. Смит провел ночь в кабинете, читая последние сообщения из Бостона. Не оставалось ни малейших сомнений, что Шийла Файнберг взялась плодить подобных себе тварей.
Об этом свидетельствовало количество убийств: они совершались в разных местах, но примерно в одно и то же время, а следовательно, не могли быть делом рук одного и того же маньяка.
Население, и так обезумевшее от страха, теперь еще больше всполошится из-за загадочной гибели Джеймса Галлахана, заместителя начальника бостонского отделения ФБР. Среди обугленных остатков сгоревшего дома пожарные нашли два тела. Труп Галлахана обнаружили во дворе. Видимо, он преследовал людей-тигров, был замечен и, пытаясь спастись бегством, свалился с крыши.
Только почему он был бос?
Римо с Чиуном по-прежнему хранили молчание. Шли дни, и Смит был вынужден всерьез отнестись к версии, что Римо и Чиун, его мощнейшее оружие, встали на пути у людей-тигров, и те их...
Сожрали?
Неужели возможно, чтобы Римо и Чиун пошли кому-то на обед?
Харолд В. Смит не позволял себе отвлекаться на нелепые домыслы, способные нарушить безупречную логику его мыслительного процесса. Однако он никак не мог прогнать из воображения дикую картину: блюдо с Римо и Чиуном и истекающие слюной выродки.
Смит усмехнулся. Этот мимолетный и совсем не характерный для него поступок помог ему понять то, о чем он никогда не позволял себе задумываться.
Он не верил в то, что Римо является воплощением Шивы. Для него это оставалось сказкой Чиуна. Однако теперь он понимал, что всегда верил в непобедимость Римо и Чиуна. Эти двое, вполне реальные люди из плоти и крови выполняли задания Смита и КЮРЕ, сражаясь с эпидемиями, атомным оружием, разнузданными силами мироздания, вооруженными головорезами, целыми арсеналами оружия и электронной аппаратурой. И всегда одерживали верх.
Они победят и на этот раз.
Если не победят они, то новую напасть не победит уже никто. Тогда придется поверить в обреченность рода человеческого, и никакие волнения делу не помогут.
Поэтому Харолд В. Смит отмел всякие волнения — наверное, впервые в жизни — и засмеялся. Вслух.
Его секретарша, услышав незнакомый странный звук, решила, что Смит подавился, и влетела в кабинет.
— С вами все в порядке, сэр?
— Да, мисс Первиш, — ответил ей Смит и хихикнул. — Хи-хи, со мной все в порядке, все вообще будет в порядке. Разве вы... хи-хи... не того же мнения?
Секретарша кивнула и мысленно взяла этот случай на заметку. Ей полагалось сообщать о необычных поступках Смита господину из Национального фонда научных исследований, который ежемесячно платил ей за то, что она информировала его о душевном здравии Смита.
Она никогда не встречалась с этим господином и понятия не имела, почему кому-то не жалко ста долларов в месяц за сведения о нормальности или ненормальности Смита. Однако сумма ее вполне устраивала.
Если бы ей сказали правду, а правда заключалась в том, что Смит сам платил ей эти деньги, она бы не поверила. Но КЮРЕ действовала именно так. Тысячи людей снабжали информацией ФБР, министерство сельского хозяйства, Иммиграционную службу, Таможенное управление. В конце этой толстой информационной трубы стояли компьютеры КЮРЕ, не пропускавшие ни малейшего сигнала, и лично Харолд В. Смит, проверявший все лично.
Но кто проверяет проверяющего?
Уже давно Смит понял, что абсолютная, ничем не ограниченная власть, которой он обладал благодаря служебному положению, может нарушить его способность логически мыслить. Если его мышлению станет присущ какой-то серьезный порок, то разве сам он это заметит? Порок мышления тем и опасен, что не позволяет разглядеть пороки мышления.
Поэтому он придумал нехитрую систему: мисс Первиш было вменено в обязанность регулярно сообщать о его поведении и склонностях. Сообщения миновали Национальный фонд научных исследований и попадали прямиком Смиту, который вдобавок получал возможность, какой начальники обычно бывают лишены, — знать, что о нем в действительности думает его секретарша.
На протяжении десяти лет она думала о нем одно и то же: что он совершенно нормален. Нормальным для него было не проявлять эмоций, демонстрировать скаредность и полнейшее отсутствие чувства юмора. Десять лет, пятьсот двадцать отчетов с одной и той же фразой: «Объект безупречно нормален».
Он знал, какая фраза появится в очередном отчете: «Объект смеялся. Странное, неслыханное поведение».
Сам факт, что применительно к Харолду Смиту смех будет охарактеризован как неслыханное поведение, настолько его насмешил, что он опять засмеялся. Он продолжал смеяться, когда мисс Первиш привлекла его внимание звонком коммутатора.
— Извините, что отрываю вас, сэр, но тут звонят и говорят такое, что мне остается только развести руками. Наверняка это касается вас.
— Да?
— Насколько я понимаю, на линии сразу четырнадцать телефонисток, а также некто, говорящий на непонятном мне языке. Все вызывают какого-то императора по фамилии Смит, потому что в случае отказа им угрожают убийством. Я действительно ничего не понимаю, сэр.
Смит опять хихикнул.
— Я тоже ничего не понимаю, — солгал он, — но трубку возьму. Мне полезно посмеяться.
— Да, сэр, я тоже так считаю.
Теперь у нее было, чем дополнить отчет о стремительно ухудшающемся душевном здоровье Харолда Смита.
— Алло, — сказал он и был тут же оглушен гомоном выступающих хором телефонисток.
Он не понимал ни единого слова, пока всех не призвал к порядку царственный рык:
— Молчать, жалкие наседки! Ишь, раскудахтались! Чтоб я больше вас не слышал.
Это был голос Чиуна. Линия умолкла, как по мановению волшебной палочки, и у собеседников появилась возможность общаться без помех. Смит нажал кнопку, лишавшую мисс Первиш шанса подслушать разговор.
— Алло, — сказал Смит.
— Мастер Синанджу приветствует императора, — сказал Чиун.
— С вами все в порядке? Как Римо?
— Я в порядке, как всегда. Но не Римо.
— Что с ним?
— Его ранила одна из этих человеко-зверей. Нам надо вернуться в Фолкрофт.
— Нет, — быстро ответил Смит, — это слишком опасно. Это невозможно.
— Прошлой ночью они напали на нас и попытались убить. Еще немного, и они добьются своего. Нам надо покинуть этот город, населенный олухами и людьми, не умеющими разговаривать.
— Прошлой ночью? Это не связано с пожаром?
— Связано.
— Там во дворе нашли труп. Агент ФБР Галлахан. Вам известно, что с ним случилось?
— Да. Это я его устранил.
Смит похолодел.
— За что? — спросил он.
— Он был одним из них. Теперь их много.
— О!
— Нам надо возвратиться в Фолкрофт, там Римо будет в безопасности.
— Где вы сейчас? — спросил Смит.
— В гостинице, в которую заезжают на автомобиле.
— Мотель. Как вы там оказались?
— Приехали на таксомоторе, шофер которого был так любезен, что ни разу не открыл рот.
— Значит, вас найдут, — обнадежил его Смит. — Таксист запомнит вас обоих.
— Да. Нам надо вернуться в Фолкрофт. Если это запрещено, то мы покинем страну навсегда.
— Возвращайтесь, — сдался Смит.
Он снабдил Чиуна подробными инструкциями: сперва им предписывалось доехать на такси до границы Массачусетса, там пересесть в наемный лимузин из Бостона, который доставит их до места на шоссе, где их будет дожидаться другой наемный лимузин, уже из Коннектикута, который и привезет их в Фолкрофт.
— Вы все поняли?
— Да. Еще одно, император. Правда, это такая мелочь, из-за которой мне совестно вас беспокоить.
— О чем речь?
— Кто оплатит все эти такси и лимузины?
— Я, — ответил Смит.
— Должен ли я сперва сам заплатить водителям?
— Будьте так любезны.
— А вы мне все возместите? — спросил Чиун.
— Все.
— Я буду брать квитанции, — пообещал Чиун и повесил трубку.
Смит тоже положил трубку. У него пропала охота смеяться.
Глава 9
Шийла Файнберг расхаживала взад-вперед вдоль прохладной кирпичной стены пустого склада. Она сбросила кожаные туфли и теперь наслаждалась прикосновением ступней к полу.
— Куда они подевались? — спросила она.
— Я следил за ними до самого мотеля «Колони Дейз», — ответил мужской голос. Остальные восемь собравшихся уставились на говорящего. Они расположились полукругом, внутри которого расхаживала Шийла.
— И?.. — поторопила она его.
— Но они уехали оттуда, — закончил мужчина и зевнул.
Этот широкий зевок свидетельствовал не об усталости, напротив, он сигнализировал о потребности в дополнительном кислороде, что типично для крупных зверей, когда они лишены возможности размяться.
— Куда они подевались? — повторила Шийла свой вопрос и, отвернувшись к стене, словно с намерением пересчитать кирпичи, в ярости царапнула ее ногтями. Потом она снова посмотрела на свою стаю и проговорила:
— Мы должны до них добраться. Это все. Должны! Мне нужен молодой. Если бы Галлахан не упал с крыши! Он бы их выследил.
— Я их тоже выследил, — сказал тот же мужчина с легкой досадой.
Шийла резко повернулась к нему, словно он перешел в атаку. Он выдерживал ее взгляд не больше секунды; потом опустился на корточки и склонил голову. Дальше он говорил, не поднимая глаз.
— Сначала они ехали на такси, потом пересели в лимузин. Я говорил с таксистом. Лимузин был бостонский, направление — южное. Надо будет дождаться возвращения лимузина, тогда я узнаю у его шофера, куда он их отвез.
— Займись этим, — коротко распорядилась Шийла и добавила: — Я знаю, что у тебя получится.
Мужчина поднял довольные глаза, словно его погладили по голове. Славно, когда тебя замечают и хвалят. Особенно когда это делает вожак стаи.
Это могло означать, что ночью ему будет предоставлено право насытиться первым. Ему достанутся самые лакомые кусочки.
Глава 10
В окно больничной палаты заглядывало солнце. Под окном лениво плескались темно-серые воды залива Лонг-Айленд, похожие на нью-йоркский асфальт в безветренный, душный день. Влажность снаружи была настолько высокой, что людям казалось, что им на голову набросили полотенца, только что вынутые из кипятка.
В палате, впрочем, стояла кондиционированная прохлада. Проснувшись, Римо обратил внимание как на это, так и на то, что впервые за долгие годы не ощущает распространяемого обычным кондиционером угольного запаха.
Он замигал и огляделся.
Рядом с койкой сидел Смит. Увидев, что Римо проснулся, он облегченно вздохнул. Обычно его лицо походило на выжатый лимон, теперь же на нем появилось выражение, допускающее сравнение с нетронутым лимоном. Говоря о Смите, нетронутый лимон приходилось считать олицетворением счастья, а изрезанный и выжатый — нормой.
— Вы не представляете себе, какая это прелесть — вот так проснуться и застать вас рядом, — сказал ему Римо, не узнавая собственный сонный голос. Чрезвычайно крепкий сон не был ему свойствен. — Некоторые, просыпаясь, видят рядом любимую женщину. Другие — хирурга, четыре дня подряд боровшегося за жизнь пациента на операционном столе и одержавшего победу А я вижу вас, нависшего надо мной, как удав, намеревающийся полакомиться мышкой. От этого зрелища сердце переполняется весельем.
— Я посмотрел на ваши раны, — сказал Смит. — Ваше счастье, что вы хоть кого-то видите — А, раны... О них позаботился Чиун.
Римо обвел взглядом палату.
— Кстати, где он?
— Пошел в гимнастический зал. Сказал, что хочет увидеть место, где у него все пошло кувырком. Кажется, именно в этом гимнастическом зале вы с ним впервые встретились, — сухо молвил Смит.
— Точно. Ладно, не будем об этом. Слушайте, у вас не найдется закурить?
— Простите, я не курю. Бросил, как только появилось предупреждение Главного хирурга США. Тогда я решил, что с меня хватит и такой угрозы для моего здоровья, как вы.
— Как приятно вернуться домой! — сказал Римо. — Может, сгоняете в вестибюль за сигареткой?
— С каких пор вы закурили?
— Я то курю, то бросаю, — соврал Римо.
Ему и впрямь хотелось закурить, и он никак не мог взять в толк, в чем тут дело. Он не курил уже много лет. Годы тренировок привели его к пониманию того, что самое главное — это дыхание. Все приемы, все волшебство, вся техника Синанджу зиждились на дыхании. Без дыхания не получится никогда и ничего. При правильном дыхании становилось доступно буквально все. Первый урок заключался в том, чтобы не вдыхать дым.
И тем не менее он сходил с ума по сигарете.
Смит кивнул и вышел. В его отсутствие Римо как следует осмотрел палату и с легким содроганием пришел к выводу, что это была та самая палата, где он когда-то очнулся после инсценированной казни на электрическом стуле.
Ностальгия по былым временам? От Смитти этого ожидать не приходилось.
Римо поместили в эту палату по той простой причине, что она оказалась свободной. Если бы единственным свободным помещением оказалась бойлерная, Римо провел бы ночь у топки.
Это была обыкновенная больничная палата: белые стены, одна койка, один стул, одна тумбочка, одно окно. Впрочем, окно было непроницаемым для взгляда снаружи.
Смит вернулся с двумя сигаретами.
— Вы — должник медсестры из вестибюля. Я обещал ей, что вы вернете долг. Она сказала, что это необязательно, но я сказал, что завтра вы вернете ей две сигареты. Между прочим, она считает, что ваша фамилия Уилсон и что Чиун — ваш слуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17