— Я приехал к вам, уважаемый Пал Иваныч, только потому, что хочу сохранить традиции и положиться на ваш опыт. Со смертью Прибыткова вы потеряли крупнейший бизнес. Я говорю об алмазной жиле. — Генерал остановился. — Прошу вас дослушать меня до конца, — продолжал Савельзон. — Вы можете вообще ничего не говорить, только ситуация от этого не изменится. Бизнес перешел в мои руки. Пусть для вас будет доказательством то, что банка «Возрождение России» больше не существует. Питерские ювелиры разбежались по норам. Басова нет на свете, а Грачев мирно и без сопротивления отошел в сторону. Так или иначе, структура должна потерпеть перестройку. Слишком много лишних людей собралось вокруг пирога, и не все из них мыли руки перед едой. Там, где капитал, там и мухи. С паразитами надо бороться. Это главное условие.
Что касается господина Козакова, то он будет продолжать поставки из Якутии. Тут можете быть уверены. «Мы сделаем ему такое предложение, от которого он не сможет отказаться». Помните эту легендарную фразу из «Крестного отца»? Ее гениально произносил Марлон Брандо. Дивный фильм. Многие воспринимали его всерьез и перенимали опыт, но кино — не жизнь, а Россия — не довоенная Америка. Извините, я отвлекся.
Рассмотрим ситуацию на данный момент. Вы, что называется, остались без концов. Я перевел стрелки, убрал лишних с поля и взял бразды правления в свои руки. Надеюсь, в этом вы не сомневаетесь? Теперь о том, что я хочу. Банкиры и ювелиры нам больше не нужны. Мы сами с усами. Европа готова брать камни необработанными и платить больше, чем платит. Связи уже налажены. Почему меня интересуете вы? Отвечаю. Своей независимостью. Вы никому ничего не должны и всегда находились в стороне. Это Прибытков, страдающий манией величия, вечно лез на рожон и считал себя неприкасаемым. Однако прикоснулись неплохо. Теперь кормит червей…
— Вы демагог, Юрий Маркович, — перебил олигарха Трояновский. — Мы, военные, все измеряем своими мерками. Все, что творится вокруг, я вижу, и мне не нужно диктовать. Картина достаточно хорошо прорисована. Что вам от меня нужно?
— Хорошо, давайте конкретно. Вы остаетесь в деле. Будете получать ту же долю, плюс три процента. Военный центр — это надежный щит. А на данный момент мне нужно переправить все алмазы из воинских частей на Запад и реализовать их оптом.
— Сколько я с этого получу?
— Одну треть, как и раньше. Но хранить алмазы в земле за колючей проволокой — это безрассудство. Перевозить их в целлофановых пакетиках через границу в виде ювелирных изделий — это маразм. Так дела не делаются. Деньги должны работать, а не гнить в земле.
— Согласен. Почему нам треть, а вам две трети? И не делайте из меня дурака, господин Савельзон. Я и мои компаньоны нужны вам, как прошлогодний снег. Ни о каком сотрудничестве не может быть и речи. Вам удалось свернуть шею нескольким выскочкам, вы сели на коня, но ваш конь не знает пути и вы остановились у камня, где нет указателя. Я вам нужен, чтобы достать алмазы из тысячи ячеек и передать в ваше распоряжение. Меня этот бизнес никогда не прельщал, но вы должны мне заплатить сорок процентов, и вперед, а не когда рак на горе свистнет.
— Хороший ход! — Савельзон похлопал в ладоши. — Но и вы не знаете пути к этим ячейкам. Ваши переговоры с господином Грачевым ни к чему не привели. Вы отказались от его предложения продолжить работу, но без бывших главарей.
— Я не связываюсь с уголовными элементами.
— Правильно, тем более что его каталог у меня.
— Вот оно как? А как быть с третьим каталогом?
— И его вы получите, но ни о каких сорока процентах даже не мечтайте. А если вы хотите получить деньги вперед, то и о трети доли говорить не приходится. Довольствуйтесь двадцатью процентами наличными при сдаче алмазов с рук на руки.
— Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Согласен.
Савельзон достал из кармана бумаги и протянул генералу.
— Вот видите, я вам доверяю. Это каталог Басова.
— Чем быстрее вы найдете третий каталог, тем быстрее мы покончим со всеми проблемами.
— Он скоро будет у вас.
— Готовьте деньги. Двадцать процентов — это около пятидесяти миллионов долларов. Не очень много для вас, если верить в то, что ваше состояние оценивается свыше миллиарда.
Они расстались.
В сотне метрах от дачи, в кустах, сидел паренек с микрофоном-пушкой и записывал разговор на пленку. Аркадий Литвинов слушал беседу через наушники. После того, как она закончилась, Литвинов снял наушники и сказал своему напарнику:
— Савельзон застрянет на третьем каталоге. Он слишком самонадеян, как и Рамзес. А генерал молодец, он его быстро раскусил.
— Но Трояновский не один. Без Ступки он не сможет ничего сделать.
— Ступка — фигура незначительная. Он ходит под Трояновским. Это даже Савельзон знает, иначе пошел бы к Ступке, а не к Трояновскому. Олигарх действует безошибочно, но слишком горяч и тороплив.
— Что будем делать?
— Придется помочь им добыть третий каталог. Иначе мы будем наблюдать за этой мышиной возней еще целую вечность.
— Как скажешь, командир.
В лесу стало тихо.

Глава V
Перекрестки
1. Ялта
Марго выложила на стол фотографии. Все склонились над ними, и девушка начала комментировать.
— Поскольку Дик нас уже видел, мне пришлось перекраситься в брюнетку, а Лола играла роль моего кавалера. У нее волосы короткие, так что не очень жалко было состричь их до мужской прически. Наклеили ей усики из ее же волос, и пришлось джинсы надевать в жару. Если особо не приглядываться, то она вполне могла сойти за парня. Одним словом, мы разыгрывали из себя влюбленную парочку. После стрельбы в ресторане отпускать ее одну на свидание к Дику страшновато. Когда они сели на фуникулер, мы прыгнули в следующую кабину. Нас разделяло десять метров. И вот почти на самом верху мы услышали, как Алиса вскрикнула и начала указывать пальцем вперед. Я не могла разглядеть, что ее так напугало, и использовала фотоаппарат, как бинокль. Приблизила изображение и увидела того парня. Дальше я только фотографировала. Вот серия снимков. Видите — в руках у него футляр от флейты, из него он достал эту дурацкую стреляющую трубу. Вот он кладет ее на плечо, откидывая прицел. А это залп. Честно говоря, я не понимала, что происходит. Я только щелкала затвором. Здесь кабина оторвалась и полетела вниз. — Марго положила последний снимок. — А это главный кадр. Убийца крупным планом. Я запечатлела его в тот момент, когда наши кабины оказались напротив друг друга. Он не видел, что его снимают. Все его внимание было приковано к скользившей по склону горы люльке.
Метелкин откинулся на спинку стула.
— Отличный репортаж. — Он смотрел на девушек. Лола и впрямь походила на паренька. На Алису смотреть без жалости было невозможно, — все открытые части тела покрылись глубокими царапинами, ни одного живого места, просто зебра в красную полосочку.
— Ну, что ж, дамочки, надо принимать решение, — сказал Метелкин, чувствуя себя султаном в гареме. Его ощущения не соответствовали действительности. Ему больше подходила роль евнуха.
— Дик попал в лапы Москаленко, — взволнованно сказала Алиса. — Я в этом не сомневаюсь. В городе девять больниц, и мы все обошли. Ни в одной его нет. Дорожные происшествия у них вообще не фиксируются. Значит, его забрали менты. Надо что-то предпринимать, а не сидеть с опущенными руками. Нас четверо, а это уже команда. Неужели мы ни на что не способны?
— Нас не четверо, а больше, — улыбнулся Метелкин. — У нас не одна команда, а две.
— Объясни! — строго потребовала Маргарита.
— Из Москвы приехала компания, четыре парня лет по девятнадцать и две девчонки. На мотоциклах. Одного из них зовут Монах. Он и вправду смахивает на церковного послушника — долговязый, сутуловатый, с длинными волосами. Монах приехал в Ялту для встречи с Диком. Какие у них дела, я не знаю, но он готов со своими ребятами рискнуть ради спасения Дика. Компашка надежная и с хорошей хваткой. Они раньше вас обошли все больницы и сделали тот же вывод: Дик у ментов. А что это значит? А то, что все неприятности, произошедшие в Ялте за последние две недели, будут навешаны на Дика. Так решил Москаленко, а подполковник на данный момент остался единственным хозяином города. Калиф на час. По добру по здорову он Дика не отдаст. Тут нужен неординарный подход. Промахнуться мы не имеем права. Может быть, из нас не получится хороших снайперов, но если мы не попадем в яблочко, то все пропало.
— У тебя есть план? — спросила Алиса.
— Есть, и придумал его не я, а Дик.
— Как? Ты его видел?
— Нет, но он просчитал все заранее, и Маргушин репортаж нам будет очень кстати.
Метелкин достал из сумки папку с тесемочками и положил на стол поверх фотографий.
2
Телефонный звонок раздался ровно в десять утра. Москаленко снял трубку.
— Слушаю, вас.
— Дядя Виталик, Сергей говорит. Скажи мне правду — Журавлев у тебя?
— У меня.
— Я хотел бы довести начатое дело до конца.
— Не возражаю.
— Как мне его достать?
— Очень просто. Я передам тебе ключи от клетки, где он сидит, а остальное сам решишь. Только тебе придется его увезти подальше.
— Я соображу.
— Подъезжай через час в Массандровский парк. Тихо и безлюдно. Сейчас, как никогда, нам нужна осторожность.
— Я все понимаю.
— Тогда до встречи.
Москаленко встал из-за стола и снял с себя рубашку с погонами. В кабинете имелся стенной шкаф, набитый футболками, брюками и прочей одеждой на все случаи жизни. Тут же висел и его парадный мундир с медалями, который он надевал два раза в год: в День милиции и в день вступления Российских войск в Афганистан.
Подполковник переоделся в гражданскую одежду и прихватил с собой замшевую куртку, которая никак не вязалась с тридцатиградусной жарой. Через пятнадцать минут он вышел из управления, предупредив дежурного, что скоро вернется, сел в служебную «Волгу» и не торопясь поехал в район Массандры.
Парк дремал под знойными лучами солнца. Кроме птиц, ни одной живой души. На место встречи Москаленко пришел раньше времени, надел куртку и сел в тени на парапет клумбы. Он сидел и не шевелился, думая о чем-то, и даже не обращал внимания на струи пота, заливавшие лицо. За последние дни он резко изменился. После смерти сестры все заметили, как подполковник постарел, осунулся и замкнулся в себе.
Сергей появился неожиданно и вовсе не с той стороны, откуда его ждали. Москаленко заметил краем глаза, как Сергей вышел из густой чащи высокого кустарника. Он улыбался.
Подполковник встал, сделал шаг навстречу, откинул полу куртки, выдернул из-за пояса пистолет, вскинул оружие и тут же выстрелил. Сухой пистолетный выстрел эхом разнесся по макушкам деревьев.
Сергей умер с улыбкой на лице, не успев ничего понять. Пуля попала ему между глаз. Он упал на спину. Москаленко убрал табельный пистолет в карман брюк, снял куртку и подошел к трупу.
— Извини, братишка, но я не умею стрелять в затылок.
Он бросил куртку на покойника, прикрыв ею лицо, повернулся и пошел к выходу. На работе еще много дел.
***
В санаторских апартаментах не так чувствовалась жара, как на улице. К тому же зеленый чай действительно спасал от невыносимого пекла. Седов и Виноградов мирно беседовали в креслах.
— Скоков выживет, тут я спокоен, — тихо рассуждал Седов. — Но заговорит он не скоро. Я не уверен, Олег Петрович, в правильности вашего решения. Вы дали Москаленко три дня. А теперь посмотрите, что произошло за двое суток. Смерть Маши, тяжелое ранение Скокова, убийство в ресторане местного авторитета и его охраны. Убит официант. Невероятный обрыв подвесной кабины фуникулера. По показаниям свидетелей, ее сбили каким-то снарядом. Пассажиры кабины исчезли. Мы нашли нескольких свидетелей у горной дороги, где кабина упала. Они утверждают, что человек, вывалившийся из кабины, был жив. По описанию очень похож на Журавлева, только лысый и уже без бороды. Но, зная любовь Журавлева к перевоплощениям, можно предположить, что это был он.
— Это всего лишь предположение, — возразил Виноградов.
— Для меня уверенность. Вы в своих столицах привыкли к громким выстрелам, а здесь Ялта, место тихое. Крупные преступления совершаются редко, крайне редко. В том, что здесь происходило в последние недели — а это неординарные преступления, согласитесь — во всем принимал участие Журавлев, прямо и косвенно, в качестве свидетеля, наблюдателя, а может быть, и участника. Уникальный случай. И вы думаете, что такое приключение, как полет с горы Дарсан к низовьям, обошлось без него? Исключается. За тридцать последних лет на фуникулере не произошло ни одного случая, а этот меня не удивил. Он даже кажется закономерным. И я не удивлюсь, если завтра угонят теплоход «Грузия» из порта или с крыши гостиницы «Ялта» взлетит ракета в космос.
— Даже если это произойдет, я не пошевелю пальцем. Журавлев меня не интересует. Потому что, как вы правильно заметили, он свидетель. Пусть им занимаются следственные органы. А мне нужен заказчик убийств. И я уверен, что только Москаленко может знать, кто истинный зачинщик кровавой бойни. Я не хочу на него давить. Он сам созреет до правильного решения. У него нет выбора, мы прижали его к стенке.
— Это не совсем так. Москаленко — отчаянный, храбрый человек. У него свои представления о справедливости, чести и законе. Он упрям как бык, и его не так просто испугать. Такие ребята с поднятыми руками из окопов не вылезают…
Тираду подполковника оборвал телефонный звонок. Виноградов снял трубку.
— Слушаю вас.
— Олег Петрович?
— Он самый.
— Медведев из Москвы беспокоит. Рад, что застал тебя. В нашей работе появились подвижки. Это хорошо, конечно, но при этом и планы поменялись. Теперь тебе предстоит выполнять новое задание. В Ялте находится Алиса Ухова, дочь того самого ключника из клана Ромова. По нашим данным, документы находились у нее, но нашелся ловкач, который эти бумаги выкрал. Он тоже в Ялте — Журавлев Вадим Сергеевич. Алиса поехала следом за ним, и, как мы знаем, теперь они объединились. Цель Уховой вернуть документы. Журавлев может об этом не знать, но это не имеет значения. Важно то, что нужные нам материалы находятся у него. Начинай поиски. Сегодня вечером или завтра я тебе дам адресок, по которому Алиса живет в Ялте. И учти, майор, права на ошибку ты не имеешь. Слишком большая ответственность ложится на твои плечи. Удачи тебе.
На этом разговор был закончен.
— Ну и работенка у нас, Герман Феофанович. За одну минуту все с ног на голову переворачивается. Ваша взяла, наша цель — Журавлев, а о Москаленко можно забыть.
— Вряд ли. Думаю, только Москаленко знает местонахождение Журавлева. Он выжидает момент, когда сможет использовать Журавлева в своих целях. Откроет клетку, выпустит зверя, а когда тот побежит, подстрелит его.
Виноградов снял трубку и набрал номер.
— Виталий Семенович, рад вас слышать. Тайная полиция вас беспокоит… Ах, помните. Рад, что не забыли. Нам надо встретиться и обсудить кое-что. Не возражаете? Отлично.
Выслушав подполковника, Виноградов положил трубку и взглянул на часы.
— Полдень. Он назначил нам на два часа у него в кабинете. Сказал, что к нам не поедет, а за свой кабинет он спокоен, в нем «жучков» нет. Что ж, и с этим придется смириться ради высших целей. В два, так в два. Будем ждать.
***
Москаленко опустил трубку на рычаг. Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул дежурный по Управлению.
— Виталий Семеныч, к вам пришел журналист из Краснодара. Ждет встречи.
— Я журналистов не принимаю.
— Так ему и было сказано, но он передал мне этот конверт и сказал, что после того, как вы ознакомитесь с содержимым, то передумаете.
— Дай сюда.
Дежурный подал подполковнику конверт. В нем лежали две фотографии. На одной был изображен Сергей в подвесной люльке фуникулера. Он целился из «мухи» в непонятный объект, непонятный для посторонних и непосвященных. На втором снимке он увидел красный «фиат». За рулем сидела Маша, а рядом был тот же Сергей. Фотография была сделана возле ресторана «Ореанда».
Москаленко убрал снимки в стол и сказал:
— Давай сюда этого прохвоста.
— Будет сделано.
Через минуту в кабинете появился Метелкин. Москаленко кивнул ему на стул.
— Выкладывай, крючкотвор, чего тебе надо от меня!
Репортер сел на предложенное ему место и положил папку с тесемочками на колени.
— Я тут написал статью для очень популярной газеты. В некоторых случаях упоминается ваше имя. Перед тем, как ее показать мэру Ялты, руководству Крыма, сдавать в печать, я решил ознакомить вас с материалами, чтобы потом не было претензий. Ко всему прочему к статье прилагается свыше двухсот фотографий, сделанных разными корреспондентами. Зная ваш крутой нрав, Виталий Семенович, оригинал текста и негативы находятся в надежных руках. Так что вы не пытайтесь меня задержать, только хуже сделаете.
Метелкин положил папку на стол.
— Вот, прошу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42