Сила в руках недетская. Не зря ему пулемет доверили. Стреляет Афоня отлично. Только вот трусоват он. Видно, что страшно ему. Не хочет он в Чечню, боится умереть молодым...
– А затем, что «чехи» совсем оборзели. Сегодня у них по плану Дагестан, завтра – вся Россия. В Чечне их давить надо! – заявил Женька.
– Пробовали уже давить, – трусовато глянул на него Афоня. – Что с того вышло?
– Ничего, в этот раз все будет по-другому...
– Что, еще больше трупов?
– Афоня, ты чего панику разводишь? – прикрикнул на него Паша Костин – «дед», сержант, командир отделения.
– Да чего паника? Просто говорю...
– Просто он говорит, – с геройским видом усмехнулся Женька. – Ему говорят, что «чехов» на раз давить будем, а он о трупах...
– Ну, без трупов не обойдется, – хмыкнул сержант. – Куда без них... Но надо стараться, чтобы их было меньше. И трупов чтобы меньше, и героев...
– А что плохого в героях? – удивленно посмотрел на него Женька.
– Ты, наверное, комбата плохо слушал. А комбат говорит, что там, где солдат становится героем, командиров к стенке ставить надо...
– Это почему?
– А потому что это не сорок первый год. Нельзя в бой ввязываться без превосходства в живой силе: потерь будет много. И взаимодействие должно быть. Танки слева, артиллерия справа, авиация сверху. Тогда «чехам» конец... А это от командиров зависит, чтобы все слаженно было. Чем умней командир, тем меньше потерь, чем тупее... Знаешь, сколько из-за тупости народу полегло?..
– А что, кто-то считал?
– В том-то и дело, что никто...
– Это правильно, – подхватил Афоня. – Глупых командиров к стенке ставить надо. А то народу положат, и в героях потом ходят... Лично я героем быть не хочу, мне это не надо...
– А я бы не отказался!
Женька расправил грудь с таким видом, как будто на нее сейчас должны были навесить Звезду Героя... Размечтался.
– Не отказался бы он, – хмыкнул Вадим. – Пусть тебе сначала предложат...
– Да я!.. – встрепенулся Женька.
Но тут же спохватился. Не кричать же во всеуслышание, что он хоть сейчас готов совершить подвиг. Не идиот же он... А то, что бравада из него прет, так это нервы... Ведь он тоже боится. Но в отличие от того же Афони пытается скрыть свой страх.
Вадим труса не праздновал. Но тоже боялся. Говорят, что война привлекательна лишь для тех, кто знает о ней только понаслышке. На самом деле там никакой романтики. Только кровь и грязь... Но ведь он давал присягу – он обязан исполнять приказы командиров и начальников. И если ему прикажут отправиться на войну, он упрямиться не будет. А ведь прикажут...
Как в воду смотрела Анжела... Анжела... Бросила все, приехала к нему... Потому что любит, потому что жить не может без него... И он ее любит. Больше чем Олимпию любит. Много больше, ведь Лиму он не любит вообще. Эта сучка для него – ошибка молодости, пройденный этап... Появись она снова на горизонте, он бы даже близко к ней не подошел. Можно было бы поразвлечься с ней, чтобы снять напряжение долгих месяцев службы. Но сейчас даже этого не хотелось...
Анжела приехала к нему в часть, чтобы в тот же день отправиться обратно домой. Приехала, объяснилась и умчалась ночным поездом. Но Вадим все же изыскал возможность, чтобы на часок уединиться с ней в безлюдном местечке подальше от любопытных глаз. Лето, жара, березовая роща, мягкая травка... Возможно, майор Корбут в это время тоже был в лесу – в «зеленке» кавказских гор. Возможно, со своей разведгруппой шел по следу арабо-чеченских бандитов. Возможно, вел с ними бой. А его жена в это время... Но ведь не виновата же она в том, что любит Вадима. И он не виноват перед Максимом. Ведь он тоже любит Анжелу...
Вадим не искал слов, чтобы оправдаться перед своим соперником. И вовсе не потому, что ему было совершенно наплевать на этого человека. Как-никак Максим защитил его от бандитов, возможно, тем самым спас жизнь... Он не искал оправданий, потому что не знал, вернется ли он домой живым. Он не просто чувствовал, он был уверен в том, что их бросят в самое пекло...
Но время шло. Наступило утро, потянулся день. Бойцы и командиры томились в ожидании, но команды на марш все не было. Бесконечные построения, поверки, проверки снаряжения, оружия и техники – все это было топтанием на месте...
Команды на марш все не было. Зато последовала другая команда, касающаяся лично Вадима.
– Зуев, к комбату!..
Подполковник Ситников встретил его тяжелым взглядом в упор. Хмурый, опаленный огненными ветрами мужик. Афганистан, Карабах, Чечня...
– Сколько служишь, Зуев?
– Почти десять месяцев, товарищ подполковник! – бодро доложил Вадим.
– Почти год, так выходит?
– Так точно!
– Но год и почти год – это не совсем одно и то же... А есть приказ, что нельзя привлекать к ведению боевых действий военнослужащих первого года службы...
– А я здесь при чем, товарищ подполковник?
– Разве ты военнослужащий второго года службы?
– А разве меня собираются привлечь к ведению боевых действий?
– Да, Зуев, да. Полк получил боевую задачу и в самое ближайшее время отправится... На Кавказ мы отправляемся, Зуев, на Кавказ... Но тебе туда нельзя... – как от кислого лимона скривился Ситников.
– Почему?
– Потому что ты не отслужил год...
– Но ведь всех отправляют. И Марыкина, и Захарчука...
– Потому что в район боевых действий полк отправляется в полном составе. Шел бы сводный батальон, тебя бы туда не включили...
– Но ведь нет сводного батальона...
– Да, но есть люди, которые не хотят, чтобы ты воевал...
Вадим сделал удивленные глаза.
– Я не понимаю, о ком вы говорите!
– Да все ты понимаешь, Зуев...– поморщился Ситников. – Все мы понимаем... Сам комдив насчет тебя звонил. Хлопочут за тебя...
– Не надо за меня хлопотать! – Вадим упрямо мотнул головой. – Я сам за себя хлопотать буду. Перед пулями, на поле боя... Я здесь не останусь!
Не хватало еще, чтобы друзья и товарищи считали его слюнтяем и трусом. Он останется здесь, а они будут гибнуть в Чечне. Нетрудно догадаться, какими словами они будут поминать его...
– Но есть приказ... – нерешительно протянул подполковник. Он одобрительно смотрел на Вадима – как настоящий мужик на настоящего мужика...
– Но ведь нас же подняли по боевой тревоге. А там, где тревога, там все впопыхах. Не успели отдать приказ по части, и я тю-тю...
– Слова не юноши, но мужа, – одобрительно улыбнулся Ситников. – Какая у тебя штатная должность, Зуев?
– Штатная должность – стрелок!
– Звучит гордо... Это хорошо, что так звучит...
Стрелок являлся основной боевой единицей что мотострелкового, что парашютно-десантного отделения. Личное оружие – автомат... Без стрелков как без рук. Но, как ни крути, быть пулеметчиком или гранатометчиком почетнее. А еще лучше снайпером... Но Вадим был всего лишь стрелком. Впрочем, это его ничуть не смущало. Перед лицом опасности все равны, что стрелок, что летчик, что рядовой, что генерал...
После разговора с комбатом Вадим вернулся к своим. А минут через десять к комбату отправился сержант Костин. Вадим грешным делом подумал, что Ситников решил повоздействовать на него через командира отделения. Но как выяснилось чуть позже, Костина вызвали в штаб для того, чтобы объявить ему о повышении в должности. Он занимал место заместителя командира взвода взамен внезапно заболевшего сержанта Султанова. То ли у парня в самом деле приступ аппендицита случился, то ли испугался. У человека дембель через два месяца, а его в Чечню. Был бы сейчас Вадим на гражданке, он бы понял Султанова. Но сейчас он находился в боевом строю и отказывался прощать чью-то трусость, в том числе и свою. Страшно ему было. Не хотелось убивать, а тем более быть убитым. Но повернуть назад он не мог...
Костин принял взвод, а на его место был назначен...
– Вешайся, салага!
Ефрейтор Стыкин смотрел на Вадима как сытый кот на сметану. Вроде бы и сожрать его хочет, но места в брюхе нет. Да и забот полон рот. Был Стыкин старшим стрелком, а стал командиром отделения. Совсем другие обязанности, совсем другая ответственность... И от Вадима теперь требовалось недюжинное терпение. Он чувствовал в себе силы дать сдачи Стыкину, но план мести следовало перенести на другое время. Ударить своего командира, да еще в боевых условиях... Он не мог решиться на такое. Не говоря уже о том, чтобы выстрелить Стыкину в спину....
А боевые условия не заставили себя долго ждать. На исходе дня полк получил команду на марш и в полном составе выдвинулся в район железнодорожной станции...

3

Стыкин надрывался, как баба при родах.
– Давай, давай! Быстрей! Быстрей! – подгонял он отделение.
Десять бойцов, из них два «дембеля», три «деда» – остальные – «молодняк». Но в данном случае Артуру было все равно, кто есть кто. Сейчас для него все – солдаты, которые выполняли реальную боевую задачу.
Воздушно-десантный полк принимал участие в широкомасштабной операции по зачистке территории Дагестана от банд Хаттаба и Басаева. Бои идут нешуточные. Спецподразделения штурмуют села, уничтожают боевиков. Но батальон подполковника Ситникова в бой пока не вступал. Подразделение шло широкой фронтальной полосой по горной местности. По данным разведки, где-то здесь дрейфовало вражеское формирование численностью до пятидесяти человек. Но пока все спокойно. Один только Стыкин бесится.
– Живей, живей!
Передвижение по горной пересеченной местности не самая приятная забава для десантника. «Зеленка», подъемы, спуски, ложбины, овраги... Ладно бы это. За каждым кустом мог прятаться ощетинившийся оружием враг. И мысль об этом заставляла по-иному смотреть на мир перед глазами. Это не учения, здесь нет условий, приближенных к боевым. Есть только боевые условия. И если появится враг, стрелять придется на поражение. А допустишь просчет, умрешь по-настоящему, и никакой посредник тебя больше не воскресит...
– Давай, Зуев, давай! – не унимался Стыкин.
Вадим смотрел на него как на идиота. Сам еле ноги передвигает, пот градом за подворотничок скатывается, дыхание как у инфарктника на вершине Монблана. Ему бы силы поберечь, а он глотку рвет... А может, он самого себя подгоняет?
Вадим и сам выбивался из сил. Десять километров на своих двоих в полной выкладке да еще в форсированном режиме, под гнетом смертельной опасности – это не шутка. Но дыхалка у него мощная, ноги сильные. Он выдержит. А если откроется второе дыхание, он возьмет еще десять километров...
– Быстрей!.. – крикнул Стыкин.
И в это время где-то справа застучал тяжелый станковый пулемет. Началось!..
– Ложись! – заорал Артур.
Но никто даже не успел выполнить эту команду, как прозвучала следующая, но уже со стороны взводного:
– Вперед! Правее! Перебежками!
Это была самая настоящая атака. Без криков «ура», без толкотни и суеты. Четкое организованное передвижение. Перестук пулемета, треск автоматных очередей, взрывы гранат... Все по-настоящему. Только противника не видно. Он где-то впереди, его скрывает зелень кустарников и деревьев. Вадим готов был открыть огонь на поражение, но не знал, куда стрелять...
А когда взвод все же вышел на вражеские позиции, стрелять было уже не в кого. Одно-единственное пулеметное гнездо противника было уничтожено. За грудой камней, аккуратно покрытых зеленым дерном, валялись два трупа. Черноволосый бородач в джинсовом костюме и безусый юнец в армейском камуфляже. Бородач лежал на животе, обхватив руками простреленную голову. Юнец же был повернут кверху лицом – широко раскрытыми, безжизненными глазами смотрел в небо... Вот так, какие-то три-четыре минуты назад эти двое были живыми. О чем-то думали, нажимая на спусковые крючки. Они были чьими-то мужьями, сыновьями. А сейчас они просто трупы. И кто-то будет их оплакивать... Но жалости Вадим не чувствовал. Эти сволочи стреляли в русских солдат, убивали его товарищей. Подло убивали, из засады...
– Твари! – в истерике взвизгнул Женька.
И вскинул автомат, чтобы ударить очередью по мертвому бородачу.
– Ты что, рехнулся?
Вадим вовремя перехватил оружие, не позволил выстрелить.
– Марыкин, ты что, охренел! – запоздало отреагировал Стыкин.
– Да они наших пацанов! – вне себя от ярости заорал Женька.
– Вперед! – надрывно крикнул командир взвода.
Бой не закончен, всего лишь уничтожено боевое прикрытие или охранение вражеских сил. Основные события впереди. Атака продолжается...
В тот день силами батальона в общей сложности были уничтожены две мелкие группы противника. Но и в этих боях обошлось без прямого участия Вадима. Так и не выстрелил он ни разу в сторону врага...
Последующие дни вообще не принесли столкновений с боевиками. А в конце августа на самом высоком уровне было заявлено, что банды Хаттаба и Басаева в общей своей массе вытеснены с территории Дагестана. Полк получил задачу возвращаться домой. Война закончилась, по сути, и не начавшись...
Но, как оказалось, мнение было ошибочным. Четвертого сентября был взорван дом военнослужащих в Буйнакске. С восьмого на девятое сентября взлетел на воздух дом на улице Гурьянова в Москве, а вслед за ним – и многоэтажка на Каширском шоссе... Полк получил приглашение на участие в создании вокруг Чечни так называемой санитарной зоны. Война только начиналась...

Глава тринадцатая


1

Стыкин был сам не свой от счастья.
– Молись своим богам, салабон! Твой «лучший друг» Артур уходит на дембель!
От переизбытка чувств он хлопнул Вадима по плечу.
– Некому будет тебя воспитывать, пацан!
– Обойдусь без воспитателей, – криво усмехнулся Вадим.
– Теперь ты сам других воспитывать будешь... Я тебя на свое место порекомендовал, – на полном серьезе сказал Артур.
– За что же такая честь?
– Ты же моей школы, да? Моей... Кому ж как не тебе командовать... Завтра нас увозят. Ты слышишь, завтра!.. Ладно, некогда мне, ротный вызывает. Может, уже сегодня...
Стыкин еще раз хлопнул Вадима по плечу и чуть ли не бегом направился к штабной палатке.
Октябрь месяц, золотая осень. И бабье лето еще не закончилось – тепло, безветренно. Полк стоял лагерем на территории правобережной Чечни. Вроде бы и война идет. Но вокруг все спокойно. Ни выстрелов, ни взрывов. Симпатичная полянка в лесу, палатки стройными рядами, дорожки песочком посыпаны... Словом, полная идиллия в рамках уставного порядка...
Вадим только что вернулся с работ – укреплял огневую точку на оборонительных рубежах вокруг лагеря. До обеда полчаса, можно немного вздремнуть. Но только Вадим прилег, как в палатку ворвался Стыкин.
– К машине! – громовым раскатом прозвучал его голос.
Хватая автомат, Вадим молча соскочил с лежака. Не прошло и десяти минут, как все отделение погрузилось в боевую машину. Последним на броню забрался Стыкин.
– Может, кто-то все-таки скажет, что случилось? – нервно спросил Афоня.
– Выезжаем на задержание Басаева, ты что, не понял? – также нервно отозвался Женька.
– А если серьезно?
– Если серьезно, то в штаб едем, – расплылся в улыбке Артур. – Машину с продуктами сопровождать будем. Но это на обратном пути. А я с вами уже не поеду... Я в штабе останусь. А завтра утром домой...
– Везет же людям! – завистливо вздохнул Захарчук.
– А как же подвиг? – усмехнулся Марыкин.
– Увы, домой я ухожу, и подвиг свой не совершу! – потрепал его по загривку Стыкин.
– Дома сейчас хорошо. Там не стреляют... – гнул свое Афоня.
– Да и у нас тут вроде все спокойно, – приободрил его Артур. – Боевики там, на востоке, здесь им делать нечего...
– Ну не век же нам здесь сидеть. На восток погонят...
– Афоня, хорош скулить! – одернул Захарчука Марыкин. – Уши от твоего нытья виснут...
– Внимание! – Артур поднял руку в ожидании сигнала. Резко опустил. – Марш!
Это был самый обыкновенный сопроводительный рейд по безопасной, в общем-то, дороге. Пятнадцать километров до штаба дивизии, столько же обратно. Боевики упорно игнорируют этот район своим присутствием, так что бояться нечего...
В рейд пошли две машины. Старший сержант Костин – старший группы. Он должен был идти на дембель в одной партии со Стыкиным, но, видно, что-то не срослось – или ротный не отпускает, или сам не хочет. Он вообще собирался на контрактную службу переходить. Понять его можно – в деревне за копейки вкалывать будет. Здесь тоже напрягаться приходится, да еще и головой рисковать. Зато деньги хорошие платят – что-то около тысячи деноминированных рубликов, и не в месяц, а в день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35