.. У меня Алтынов есть, больше мне никто не нужен. А Вадим пусть с тобой будет. И ему хорошо, и мне спокойно... Все-таки Алтынов – его отец...
– Хорош отец...
– И я хороша... Но жизнь такая штука... В общем, что было, то было. В будущее смотреть надо...
– А я без прошлого не могу. В прошлом – мое настоящее. У меня муж есть...
– Этот, который капитан?.. – пренебрежительно поморщилась Олимпия.
– Во-первых, он тебе не «этот», а во-вторых, уже не капитан... Майора ему присвоили...
– Да хоть генерала... Хотя генеральшей быть неплохо. Но лучше солдатшей, за Вадимом. Я же знаю, ты его любишь.
– Что было, то прошло. У меня есть муж, и я его люблю.
– Но ребенок же от Вадима.
– Неважно.
– Как это неважно? Ну, подруга, ты даешь!
– Я тебе не подруга.
– Да я, в общем-то, дружбы с тобой и не ищу. Я просто хочу, чтобы Вадим был счастлив.
– Раньше об этом нужно было думать, – усмехнулась Анжела.
– Думала... И сейчас думаю... А тебе, я вижу, на него наплевать...
Олимпия смотрела на нее как на какую-то падшую дрянь. Сама отбила у нее Вадима, сама же наставила ему рога. И во всем этом, оказывается, виновата Анжела. Как будто это она загнала Вадима в угол. А сама Олимпия – белая и пушистая. Только она заботится о счастье Вадима, Анжела же тварь неблагодарная...
– Мне на тебя наплевать... Останови машину!
– Ну, как знаешь...
Олимпия прижала свой «Мерседес» к обочине дороги, остановилась. Анжела вышла из машины. Закрывая дверь, услышала:
– Не делай добра, не получишь зла...
Хотела бы она знать, какое добро сделала Олимпия в своей жизни. Но спрашивать не стала. Бежать от нее, бежать!.. К Вадиму бы убежать. Но нельзя... У нее есть муж. Максим ни в чем перед ней не провинился, чтобы она его бросила...

Глава двенадцатая


1

Лето. Август. Жара несусветная. Но для настоящего десантника что палящее солнце, что лютый мороз – в любых условиях он должен выполнить поставленную перед ним задачу. Неважно, что ценой собственной жизни... Но сейчас Вадиму совсем не хотелось умирать. Он же человек, а не робот. А ефрейтор Стыкин вовсе не та фигура, ради которой можно принять смерть...
– Ты что, солдат, не понял?.. Раз-два... Раз-два!..
Артур изгалялся над Вадимом так, как будто он до сих пор был бесправным салагой. В общем, так оно и было, поскольку еще не прошло года с тех пор, как он в строю. Он уже не «дух», но еще не «дед». А Стыкин – он уже «дембель». К тому же еще и ефрейтор. Старший солдат. Он уже почти не гонял Вадима по ночам по казарме. Зато зверствовал на занятиях по физподготовке. И сейчас – никого, гад, не трогает. А к Вадиму докопался. Мало подтянулся, солдат. Мало – это всего лишь восемьдесят шесть раз кряду. Сам Стыкин и до пятнадцати еле дотягивает. А над Вадимом изгаляется. И якобы повод у него есть. Ведь личный его рекорд составлял девяносто три подтягивания, и Стыкин хотел, чтобы он сегодня превзошел самого себя. И плевать ему, что Вадиму совершенно не хочется идти на рекорд...
– Все, больше не могу...
Вадим не стал сосиской висеть на турнике. Спрыгнул на землю. И на всякий случай отскочил в сторону – на случай, если Стыкин решит пнуть его под зад. Это у него запросто, если, конечно, рядом нет офицеров...
– Рядовой Зуев упражнение закончил, – вяло отрапортовал он.
– Э-э, нет, душара, это только начало...
Стыкин осмотрелся по сторонам. И заметил ротного старшину. Прапорщик Костров сам три года назад был солдатом срочной службы. Молодой, но зрелый, потому с подчиненными не миндальничал. С ним не забалуешь. Воротничок Стыкин застегивать не стал, ремень не подтянул, но сам подтянулся. И боком-боком затесался в строй. Он же не замкомзвода и даже не командир отделения, чтобы проводить занятия. Старший сержант Султанов нехотя вышел на передний план.
– Товарищ прапорщик, личный состав взвода... – с трудом подавив зевок, начал он.
– Сам вижу, чем вы здесь занимаетесь, – отмахнулся от доклада старшина. – Как там у Зуева успехи?
– Да так себе, – пожал плечами Султанов.
– Сколько подтянулся?
– Да так, на «отлично» потянет...
– За одного себя потянет или за все отделение? – усмехнулся Костров.
– Ну, может, и за отделение. Если захочет... А сегодня до своей нормы не дотянул...
– Силы, значит, бережет... Зуев, ты знаешь, что к тебе сегодня девушка должна приехать? – не то чтобы весело, но с задором спросил прапорщик.
– Нет, – удивленно пожал плечами Вадим.
– А она приехала!.. Давай, пулей на КПП!..
– Так это, а занятия? – высунулся из строя Стыкин.
– Будут тебе занятия, – нехорошо посмотрел на него Костров. – Давай на перекладину!
Стыкин без возражений запрыгнул на турник. Вадим не видел, как он подтягивается. Но спиной чувствовал его молчаливый гнев. Выходило, что зловредный ефрейтор пострадал из-за него. Это значило, что вечером будет разбор полетов... Что ж, возможно, уже сегодня Вадиму представится случай воздать Стыкину по заслугам. Он, конечно, отличный рукопашник. Но при всем при том уже давно не прогрессирует. Зато Вадим в этом плане на высоте. И если он сегодня не сможет одолеть Артура, то уж морду расквасит ему в кровь однозначно. А там будь что будет...
Впрочем, можно было обойтись и без мордобоя. Для этого достаточно будет исчезнуть из части на ночь, а то и на две. Олимпия сама будет уговаривать его... «Стоп!»...
Вадим остановился как вкопанный. Какая может быть, к черту, Олимпия? Она уже давно и в открытую живет с Алтыновым. Родила от него ребенка... От него, а не от Вадима... Алтынов без ума и от нее, и от малыша. При нем Олимпия живет как королева при короле. Именно о такой жизни она и мечтала... Не нужен ей больше Вадим. Да и не муж он ей больше, чтобы к нему приезжать...
Да она и не приезжает. Как была один раз в прошлом году, так больше и не появлялась... Да и черт с ней!.. Но кто же тогда приехал к нему сегодня? Не мама же. Прапорщик Костров хоть и не лишен чувства юмора, но у него бы не хватило ума назвать маму девушкой...
Может, все-таки Олимпия подъехала? Мало ли что у нее там с Алтыновым стряслось? Может, бросил ее любвеобильный папик, вот и решила вернуться к Вадиму. Снова будет просить прощения...
А почему бы и не простить ее? Хотя бы для виду... Любовь сгорела, но тяга к женщинам осталась. Олимпия пользовалась им, так почему бы ему не воспользоваться ею? Почему бы не остаться с ней на ночь?.. Это было бы так здорово! А потом можно и ручкой помахать. Пусть проваливает...
Еще по пути на КПП Вадим созрел для того, чтобы встретиться с Олимпией. Но за воротами его ждала другая девушка... «Анжела?!..» «Анжела...» Ее не так просто было узнать. Изменилась она. И отнюдь не в худшую сторону. Расцвела, похорошела... Красивая, стройная молодая, но зрелая женщина... Именно зрелая женщина. Ее окружало поле повышенной сексуальности, Вадим ощутил это... Высокая энергетика, высокая разность потенциалов. Она – «плюс», он – «минус»... Какой же он все-таки «минус», что бросил такую красавицу...
– Анжела... Не могу поверить... – промямлил он.
– А ты верь, – смущенно, если не сказать, вымученно улыбнулась она.
– Ты ко мне?
– А к кому же еще?
– Ну, может, твой муж здесь служит... В смысле Максим...
– Муж мой служит в Железнорудске. Сейчас в командировке. Сам догадываешься, где...
– В Чечне, – кивнул Вадим.
– Почти. В Дагестане...
Уж кому как не ему, десантнику, было знать, что сейчас происходит на Северном Кавказе. В начале августа «чешские» боевики устроили беспредел на территории Дагестана. Сейчас там идут бои, сейчас там очень жарко...
– Я подумала, что и вас тоже могут бросить... – с тревогой в голосе сказала Анжела.
– Да, ходят разговоры... В любой момент могут поднять и отправить.
Вадим горделиво расправил плечи. Он гордился званием русского десантника, он готов был принять на себя весь груз ответственности, к которому это звание обязывает... А ведь он мог бы сейчас гулять на гражданке. Тот же Алтынов мог бы вытащить его отсюда, а при его-то возможностях это проще пареной репы. Но нет, он остается служить...
– А если с тобой что-то случится? – занервничала Анжела.
– Двух смертей не бывает, а одной не миновать.
– Не говори так... Мне страшно... За тебя страшно...
– А за Максима своего ты не боишься?
– Боюсь. Но нет так. Война – это его стихия...
– И моя тоже...
– Но Макс – акула, а ты...
– Ну что ты замолчала? Продолжай! Макс – акула, а я что, пескарь? – возмущенно протянул Вадим.
– Ты – отец моего ребенка... – ошарашила его Анжела.
Он почувствовал себя так, как будто вывалился из самолета без парашюта. Оторопело промычал:
– Не понял...
– Что тут непонятного? У меня дочь, ей уже полгода. Она сейчас у мамы...
– Да, мама мне писала... Сказала, что ты родила...
– Когда?
– Зимой, да?
– В феврале... Это значит, что... Ты же знаешь, в июне я была только с тобой...
Вадим это знал... Вот так, его собственная жена должна была родить ему сына, но по иронии судьбы на свет появился родной братик. Анжела же не была его женой, но родила ему... нет, не сына, дочь... Но это, в общем-то, без разницы...
Анжела родила от него. Но ему при этом не принадлежит. Она чужая жена... Вопиющая несправедливость. И если есть возможность, ее нужно исправить...
– А Максим твой знает?
– Да... Он с самого начала знал, что я жду от тебя ребенка. Вместе ждали... Оксанка для него как родная. Он очень ее любит...
– Зачем ты мне это говоришь? – поморщился Вадим. Он не хотел, чтобы его родную дочь любил чужой мужик.
– Не знаю... – пожала плечами Анжела.
– А приехала зачем?
– Я не хотела, но... В общем, я очень хотела тебя увидеть... А ты?.. Ты хотел меня видеть?
Она подалась к нему, но вплотную не подошла. Остановилась, приподнялась на цыпочках, проникновенно, с тоскливой надеждой заглянула ему в глаза.
– Хотел... Да, очень хотел... – растерянно пробормотал Вадим.
Он догадывался, что голос его звучит неубедительно. А ведь он в самом деле очень хотел ее видеть. И не только видеть...
– Ты говорил Олимпии, что хочешь начать все сначала?..
От волнения у Анжелы дрожали губы.
– С кем, с ней?
– Нет, со мной...
– Не говорил... – обескураженно пожал плечами Вадим.
– А она мне говорила... Сказала, что ты хочешь...
– Я ей ничего про тебя не говорил...
– Зачем же она тогда мне сказала? – раскраснелась от возмущения Анжела.
– Не знаю... Она всегда была со странностями...
– Значит, она меня обманула...
– Выходит, что так...
– Значит, на самом деле я тебе не нужна... – Казалось, Анжела вот-вот расплачется. – Я думала, что ты хочешь вернуть меня... Я думала, что мы можем начать все сначала... Долго думала. Очень долго... Наконец решилась, все бросила, приехала... А она соврала... Зачем она так со мной?.. Почему ты со мной так?.. Почему вы оба?..
– Успокойся! – Вадим взял ее за плечи, привлек к себе.
Кто бы его самого сейчас успокоил...
– Я не знаю, что там на уме у Лимы, но то, что ты мне нужна, это правда... Мы бы могли начать все сначала... Если ты этого захочешь...
– Но ведь я хочу... В том-то и дело, что я очень этого хочу! Иначе бы меня здесь сейчас не было!.. Вадим, я очень... Я очень-очень тебя люблю...
– Я тоже... Очень-очень... Песня есть одна...
«Там олень бродит замшевый, сопки в белом снегу...» Сержант Лазарев исполнял эту песню так, что душа замирала, а сердце сжималось...
– Что за песня?
– Почему ты замужем, почему?
– Ты же знаешь, почему...
– Потому что я дурак... Потому что сам – олень замшевый...
Действительно, он был полным идиотом. Как можно было променять нежную, добрую Анжелу на распутную и алчную Олимпию... Но еще не поздно все вернуть. Анжела разведется с Максимом и выйдет замуж за Вадима. Это не так уж и сложно...

2

Чеченские боевики протискивались в двери, лезли в окна. Злобные лица, горящие глаза, пиратские банданы на головах, в зубах гнутые кинжалы. Их было много, и все жаждали солдатской крови. Но некому было поднять тревогу. Дневальный спит на тумбочке, дежурный дрыхнет на заправленной койке – и не знают, придурки, что вот-вот оба пойдут под нож. А вместе с ними вырежут как стадо баранов всю роту... Вадим все видел. Видел, как свирепо скалится надвигающийся на него бородач, видел, как он пробует пальцем остроту своего клинка. Но ничего поделать не мог – крик застрял в онемевшей груди, тело как будто парализовало... Жуть...
– Рота – подъем!
Но вот кто-то все-таки подал команду. Вадим зашевелился и... проснулся...
Все та же казарма, все тот же дневальный на стуле возле тумбочки, дежурное освещение. Но чеченских боевиков нет и в помине. Вместо них вездесущий и осточертевший ефрейтор Стыкин. Он тоже скалится.
– Подъем, морда!.. Давай, давай!
Стыкин злился. Еще бы. Вадим без особого рвения выполнял его команду. Не спеша поднялся, оделся, обулся.
– Упал – отжался! – злобно зашипел Артур.
– Ага, сейчас! – хмыкнул Вадим.
– Ну все, вешайся, салага!.. В умывальник, за мной!
Стыкин повернулся к Вадиму спиной и широким вразвалку шагом двинулся к выходу из спального помещения. На ходу потирает кулаки...
Сейчас должно было случиться то, к чему так долго готовил себя Вадим. Он должен дать бой оборзевшему дембелю, и он его даст. Бой будет жестоким, не на жизнь – на смерть... И плевать, что будет потом...
Но до умывальника Вадим не дошел. На тумбочке дневального зазвонил телефон, а спустя несколько секунд ударом набата прозвучала грозная команда.
– Рота – подъем! Боевая тревога!
Вадим уже привык к внезапным учебно-боевым тревогам. Внезапность в данном случае означала предварительную осведомленность. К внезапным тревогам готовились с особой тщательностью – заранее складывали под койку боевую амуницию и снаряжение, а иногда даже и оружие... Но сегодня ничего такого не было. Никто ничего не знал. Хотя все ждали... И вот грянул гром. Боевая тревога... Боевая!..
Дежурный сержант продублировал команду и рванул к оружейной комнате. Взвыла и тут же отключилась сигнализация. Солдатский рой уже был в движении – топот ног по дощатому полу, монотонный гул...
Вадим получил каску, разгрузку, саперную лопатку, аптечку, упакованный и опечатанный ранец десантника, боеприпасы, оружие. Под вой ревуна, с чувством, как будто прыгает на дрейфующую льдину, выбежал из казармы. Вернее, его вынесла толпа...
К счастью, обошлось без инцидентов. Бесконечные учебные тревоги предыдущих дней выявили и устранили все недостатки в боевой экипировке – и у молодых все в наличии, и у стариков. А то ведь как часто бывало – сломает «дедушка» свой штык-нож и, ничуть не расстраиваясь, отбирает подобный предмет у молодого – и никого не волнует, как тот будет выкручиваться...
Построением роты руководил ответственный офицер и сержантский состав... Удивительное дело, всю прошлую неделю ротный и взводные провели на казарменном положении. Все ждали, когда прогудит боевой горн. Ждали, да не дождались. Только отпустили их на ночь домой, как вдруг построение по-настоящему боевое – с оружием, с боевой техникой. Возможно, будет переброска к аэродрому, погрузка на самолеты. И уйдет полк в грозовое небо – на юго-запад, в сторону Чечни...
Спешное построение на малом плацу, марш-бросок в сторону парка боевой техники. Один за другим взревели двигатели боевых машин десанта, рота стала занимать свои места... Все как положено, все согласно боевому расписанию. Не зря отцы-командиры гоняли своих подчиненных, не зря вдалбливали в головы в сущности простые, но такие необходимые истины армейского бытия...
Построение колонн – рота, батальон, полк. Все офицеры уже на местах, все в деле. Часть готова к выходу на маршрут. Но нет команды... Готовый к выдвижению полк замер в ожидании.
– В Чечню пойдем, не иначе, – сказал Женька Марыкин, разглядывая светлеющее небо над головой.
Он сидел рядом с Вадимом – на земле, спиной опираясь о колеса БМП. В кулаке правой руки спрятана зажженная сигарета. Курить строго-настрого запрещено. Но если очень хочется, то можно, если осторожно.
Женька бравировал. Высоко поднятая голова, молодцеватый взгляд, на губах небрежная улыбка ничего не боящегося человека. Хоть сейчас под пули. Хлебом не корми – дай только подвиг совершить. И не скажешь по нему, что первый год парень дослуживает. Уж больно круто он под «деда» косит...
– Зачем Чечня? – угрюмо буркнул Афоня Захарчук.
Одного с Вадимом и Женькой призыва. Из деревни парень. Крупного сложения, пухлощекий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35