Затем прозвучали слова, отмерившие для экипажа вертолета время до и после: «я семьсот сорок третий, взрыв в салоне». Павлов дослушал запись, выключил магнитофон и откинулся на спинку стула.
— Ну, что скажете? — Ревда выпустил клуб дыма и поднялся со своего места.
— Качество записи хорошее, — невозмутимо ответил «Коломбо».
— Усматриваете какие-либо нарушения по производству полетов?
— Пока не усматриваю. Кстати, какие задачи отрабатывались в ходе этих полетов?
— Испытания бортового радиоэлектронного оборудования.
— Навигационного?
— Нет, ничего общего с навигацией, чистая спецуха, — подал голос зампотех эскадрильи.
— А оно не могло как-нибудь повлиять на работу навигационного оборудования?
— Нет, не могло, — зампотех отрицательно покачал головой. — Разные диапазоны частот, виды сигналов, ничего общего.
— А это не было связано с применением каких-нибудь средств поражения, которые могли повести себя не так, как им положено?
— Ничего такого, — зампотех развел руками.
— У вас к личному составу еще вопросы будут? — нетерпеливо произнес комэск.
— Пока нет. А что такое?
— В таком случае пора бразды правления передать следователю, — четко выговаривая каждое слово, произнес комэск.
— В смысле? — все так же невозмутимо спросил Павлов.
— В смысле, что налицо диверсия.
— Это как же?
— А так. Взрыв в салоне был?
— Допустим, — кивнул «Коломбо».
— И вы, и наши специалисты видели, что взрыв произошел где-то в районе стоек с аппаратурой.
— И что из этого следует?
— Вряд ли кто-то из членов экипажа потащит на борт что-то, что может взорваться. Ведь так?
— Согласен.
— Значит, это сделал кто-то другой.
— Резонно. И что, у вас кто-то такой есть на примете? — иронично, склонив голову к правому плечу, поинтересовался Павлов.
— Перед вылетом машину осматривали специалисты ТЭЧ, члены экипажа и, в том числе — борттехник. Никто ничего подозрительного не обнаружил. И ничего нового на машине не было. За исключением одной вещи, — Ревда повернулся в сторону Сухова и Давыдова. — Наше московское начальство привезло дополнительный блок, который и был установлен в стойку с остальной аппаратурой,
— А с чего вы взяли, что это именно он бабахнул? — удивленно привстал со своего места Сухов.
— Больше нечему, всю остальную аппаратуру обкатывали не один раз!
— Ну, давайте вызывать экспертов из ФСБ, пусть берут пробы на взрывчатку, — спокойно сказал Павлов.
— ФСБ вызывать не будем, — поднялся со своего места мужик в костюме. — В агентстве есть своя служба безопасности и внутренних расследований. Я как раз оттуда, и пробы мы уже взяли. Наличие взрывчатого вещества, а именно тринитротолуола в соскобах, взятых внутри салона, подтверждается, так что…
— Так что вам для начала лучше связаться с полковником Салий и подполковником Рязановым, — подал голос разозленный Давыдов. Чего-чего, а диверсионной деятельности за годы военной карьеры ему еще никто не шил.
— Вот об этом-то и о многом другом мы с вами и поговорим. Есть много подозрительных неясностей (Давыдов пренебрежительно фыркнул), так что дальнейшую беседу мы с вами продолжим в отдельном кабинете и без свидетелей.
ГЛАВА 7. ДОПРОС, КАК ПОДВИД БЕСЕДЫ
«Дальнейшая беседа» оказалась форменным допросом и происходила в кабинете начальника штаба. «Беседовать» Давыдову выпало после Сухова, посему он даже сподобился вздремнуть в комнате отдыха, правда, в присутствии какого-то прапорщика в повседневной форме с васильковыми кантами на брюках и такой же окантовкой погон. Под курткой у него явно угадывалось наличие плечевой кобуры. Когда Анатолия пригласили войти, на часах было уже четыре утра. Прапорщик сопроводил Давыдова до самой двери и устроился на подоконнике в коридоре. Для начала следователь представился и даже продемонстрировал соответствующие корочки, из коих Давыдов узнал, что имеет удовольствие общаться с капитаном Захаровым Григорием Сергеевичем из службы внутренней безопасности. Взяв с Давыдова подписку об ответственности за дачу ложных показаний, он развалился в кресле и, задымив сигаретой, поинтересовался:
— Ну, молодой человек, и что вы можете сообщить по известному вам делу?
Давыдов с минуту спокойно разглядывал следователя, потом резко выхватил у него сигарету, подошел к окну и выкинул ее в форточку, затем сел не на стул, а на диван и безапелляционно отчеканил:
— Во-первых, юноша, для вас я еще пока товарищ майор.
— Вот именно «пока», — многозначительно поднял Захаров палец кверху.
— Во-вторых, — невозмутимо перебил его Давыдов, — курить младшим по званию полагается только с разрешения старшего, а, в-третьих, пока мы без свидетелей — будешь хамить, получишь в репу и замучаешься потом объяснительные писать про то, как споткнулся в неосвещенном умывальнике и стукнулся об раковину. Хочешь с меня показания снимать, сначала бумажку принеси с резолюцией товарища военного прокурора.
От такого напора капитан опешил, потом неопределенно хмыкнул и кивнул:
— Ладно, товарищ майор, во-первых, если вы обратили внимание, в протоколе вы значитесь как свидетель, а не как подозреваемый, так что кипятиться не стоит. Ну а насчет всего остального, будем считать, что я сделал выводы. Согласны?
Давыдов молча пожал плечами.
— Если вы не против, я все же закурю, а то спать хочется.
— Можете поверить, мне тоже.
— Верю.
— Ну и?
— Так что вам известно?
— О чем? — устало вопросил Давыдов.
— Ну, о взрыве?
— То же, что и вам. О взрыве я услышал, находясь на СКП во время полетов.
— Хорошо, сформулируем по-другому. Вы знали, что за аппаратуру вы привезли?
— Нет, не знал. Уже здесь нам сказали, что это контрольно-решающее устройство бортовой станции разведки и помех.
— А кто вам это сказал?
— Оператор станции, капитан Галушко.
— А он его сразу узнал?
— В смысле?
— Ну, откуда он знал, что это оно? Именно это устройство? Он его что, раньше видел?
Между вопросами и ответами Захаров успевал что-то писать в листке протокола.
— Они его на доработку сдавали, насколько я понял, на завод. Так что капитан, скорее всего, его раньше уже видел.
— А кто его с завода забирал?
— А я почем знаю, — зевнул Давыдов.
— Вы или Сухов к этому отношения не имели?
— Не имели, нам его начальство оставило в запакованном виде.
— Кто именно из начальства? Салий или Рязанов?
— Вот уж не знаю, — майор пожал плечами, — коробка была у дежурного по отделу.
— А откуда вы узнали о ее существовании?
— Нам Рязанов записку оставил…
— Где?
— В отделе, на столе в кабинете.
— Вы уверены, что это сделал именно он?
— А кто же еще?
— Не знаю. Почему вы считаете, что это он вам написал записку?
— Подписана она была им, — начал злиться Давыдов.
— Не нужно нервничать. Вы что же, почерк узнали, или подпись?
— Да кому еще в голову придет писать нам записки? О моем существовании вообще знали только Салий и Рязанов. Это был первый день моей работы в отделе.
— Как это? — насторожился Захаров.
Давыдов вкратце объяснил.
— Понял, — кивнул капитан. — А записка была адресована лично вам?
— Нам. Мне и Сухову.
— Там так и было написано: майору Давыдову и майору Сухову?
— Да нет, конечно, что-то вроде «мужики» или «парни», или что еще в таком роде. Мол, нужно сделать то-то и то-то, мы будем тогда-то.
— И что нужно было сделать?
— Забрать у дежурного коробку и привезти ее сюда.
— Коробку вы забирали?
— Сухов ее забирал. А какая разница? Она же была запакована, с печатями, ее в таком виде сюда и привезли.
— Минутку. А где в это время были вы?
— Кофе в кабинете пил.
— Значит, как Сухов забирал у дежурного коробку, вы не видели?
— Естественно! Да чего вы кота за хвост тянете? Позвоните Рязанову и Салию, они вам сами все и подтвердят.
— Напрасно вы нас считаете такими бестолковыми, — капитан снисходительно улыбнулся и аккуратно погасил окурок о край пепельницы. — Если бы было можно, мы бы это уже давно сделали, а так… Мне очень жаль, но полковник Салий и его заместитель подполковник Рязанов уже ничего подтвердить не смогут.
— Это еще почему? — Анатолий удивленно вскинул брови.
— Автокатастрофа. Подробности выясняются.
— Ни фига себе, — только и смог выговорить ошеломленный майор.
— Вот именно. В подобной ситуации мы вынуждены отрабатывать все версии. Итак, вернемся к нашему разговору. Как Сухов забирал посылку вы, значит, не видели?
Давыдов молча кивнул, переваривая ставшую известной ему информацию.
— А раз не видели, то и утверждать, что он принес именно ту коробку, которую взял у дежурного, не можете? Ведь так?
— Какую же еще? — криво усмехнулся Давыдов. — Где бы он другую-то взял?
— А вот это как раз и вопрос.
— Чушь это, а не вопрос.
— Не следует быть столь категоричным в суждениях, особенно если не располагаешь достаточным количеством информации.
— Какой еще информации?
— Всей, — следователь наклонился и достал из тумбы стола, за которым сидел, черную продолговатую металлическую коробку. — Узнаете?
— Что это? — привстал Давыдов с дивана.
— А вы посмотрите поближе.
Анатолий подошел к столу и обомлел, — на столешнице лежал блок, как две капли воды, похожий на то самое контрольно-решающее устройство, что было установлено в его присутствии на «Птеродактиле».
— Ничего не понимаю. Откуда это?
— Нашли в столе в том самом кабинете, где вы пили кофе. Вот так-то. Знаете, в чьем столе?
— Понятия не имею.
— У товарища Сухова в столе.
— Ну знаете, в стол кому угодно могут что угодно положить.
— Вот с этим мы и разбираемся: кто, что и кому. Вот так-то. У вас какие планы на ближайшее время?
— Что значит «какие»? — возмутился Давыдов. — В подведомственной части ЧП, нужно разбираться…
— Разберутся и без вас, у нас имеются соответствующие специалисты. Извините, вы где остановились?
— Здесь?
— Нет, в Москве.
— У Сухова.
— Я бы на вашем месте подумал, стоит ли там и дальше оставаться.
— Вы не на моем месте, — огрызнулся Давыдов.
— И слава Богу. Вы не обижайтесь, но лучше подыщите пока себе другое место жительства. В отделе вам пока появляться незачем. И, — следователь протянул Анатолию клочок бумаги с телефонным номером, — если надумаете уезжать из Москвы, дайте мне, пожалуйста, знать, где вас можно найти.
— Хорошо, — майор сунул бумажку в карман, — а Сухов-то что вам говорит?
— То же самое, — следователь пожал плечами. — Прочтите и подпишите, — он протянул Анатолию заполненный лист протокола. Давыдов внимательно прочитал, — написал внизу: «С моих слов записано верно, замечаний не имею, добавить по существу заданных вопросов ничего не могу», черканул подпись и вернул листок Захарову, тот удовлетворенно кивнул и спрятал листок в дипломат.
— До свидания, товарищ майор. Не забудьте предупредить меня, если куда-то соберетесь. И если поселитесь где-нибудь в другом месте, тоже сообщите. Не стоит вам оставаться у Сухова, уж вы мне поверьте, это вашей карьере у нас в агентстве на пользу не пойдет.
— И где ж это я могу поселиться в другом месте? Родственников у меня здесь нет, жилье, чтобы семейство поближе к месту службы перевезти, я пока не нашел. А гостиница как-то не по карману…
— О, вот и займитесь поисками жилья, вам же все равно эту проблему решать. Временно можете разместиться в нашем пансионате. У агентства, знаете ли, пансионат есть. Место уютное и от железной дороги недалеко, электрички через каждый час бегают, пятьдесят минут, и вы в Москве. Могу адрес дать.
— Спасибо, я что-нибудь поосновательнее поищу.
— Это как угодно. Честь имею.
— Имейте ее как можно чаще, — посоветовал ему в сердцах Давыдов и вышел из кабинета.
Прапорщик героически охранял подоконник.
— Воинское приветствие нужно старшим отдавать, — рявкнул ему Давыдов, проходя мимо.
— Будете в форме, буду отдавать, — невозмутимо парировал тот, не двигаясь с места.
Когда Давыдов скрылся за поворотом коридора, прапорщик отклеился от подоконника и вошел в кабинет.
— Ну что с ним будем делать? — поинтересовался он у капитана.
— Насчет него пока никаких распоряжений не было, но глаз не спускать.
— Думаешь, будет рыть?
— Черт его знает, лично его это никаким боком не касается. А там, будем посмотреть. Что касается остального… — он многозначительно нахмурил брови.
— Понятно, — кивнул прапорщик и вышел.
Давыдов вышел на крыльцо. Уже светало, спать хотелось неимоверно. Осталось найти Сухова и решить, чем заниматься дальше. Раз такое дело шьют, нужно что-нибудь предпринимать, а то умник Захаров со своим НКВД-шным рвением им обвинение и в потоплении «Титаника» пришьет, а если покатит, то и в гибели Атлантиды. На крыльце у штаба стоял «Коломбо» и курил. Давыдов направился к нему:
— Доброе утро. Вы моего напарника не видели, куда он пошел?
— Не пошел, а поехал, — Павлов выпустил колечко дыма и внимательно стал наблюдать за его полетом.
— То есть?
— Увезли его, под охраной.
— Ни хрена себе, — Давыдов, было, дернулся обратно, но Павлов схватил его за рукав.
— Тихо-тихо, рано копья ломать. Вы, похоже, собрались бить физиономию товарищу начальнику?
— А вы что посоветуете?
— Не дергаться.
— Легко сказать, нам дело шьют, чуть ли не в терроризме обвиняют.
«Коломбо» кивнул и выпустил новое колечко дыма вслед первому:
— Вот именно шьют. Вы не знаете, здесь позвонить откуда-нибудь можно?
— Да из любого кабинета, — недоуменно пожал плечами Давыдов, освобождая рукав.
— Из любого меня не устроит.
— Почему?
— Есть основания не доверять кое-кому, — усмехнулся эксперт.
— Не понял.
— Ну, если ты, майор, такой непонятливый, я тебе потом все объясню. Только не здесь. Так больше позвонить неоткуда?
— Куда звонить-то?
— В ФСБ, куда же еще?
— Так здесь же пока еще есть этот — местный, шериф и Холмс в одном лице.
— Вот именно — местный. Ваш друг, кстати, про сил вам ключи отдать от машины, — Павлов про тянул Анатолию связку ключей, — и документы на машину. Давыдов взял ключи и документы, на обратной стороне доверенности было написано: «Позвони отцу». Ниже был записан номер, по которому нужно было звонить. Насколько Анатолий помнил, номер был не домашний, видимо, Сухов хотел, чтобы Давыдов позвонил его отцу на работу. Анатолий спрятал ключи и документы в карман.
— И что же, его арестовали, а машину нет?
— Ее обыскали, и вполне тщательно.
— Нашли что-нибудь?
— Похоже, нет.
— Ясно, — майор подбросил ключи на ладони. — Толку-то, я все равно не вожу.
— Понятно. Вы сейчас куда?
— Наверное, в Москву.
— Вот и хорошо. Моего коллегу вызвали на Хользунова, я остался безлошадным, а права в наличии. Если не возражаете, могу вас на машине вашего друга подкинуть поближе к цивилизованным местам, во всяком случае, к таким, где есть междугородка.
— Ничего против не имею, только сгоняю за своим барахлом.
— Тогда место встречи — у стоянки.
ГЛАВА 8. ПОКА СЛЕД НЕ ОСТЫЛ
О том, что его вещи обыскивали, Анатолий догадался сразу, хотя все было сложено аккуратно. Но кое-что тот, кто в них покопался, все же упустил. Мыло, оставленное Давыдовым для просушки в открытой мыльнице, было накрыто теперь крышкой, запасное бельишко не потрудились сложить так, как оно было уложено прежде, даже гелевые ручки было запиханы в чехол в беспорядке. Сам майор их всегда педантично раскладывал в порядке цветов видимого спектра: «каждый охотник желает знать, где сидит фазан», и никак иначе. Что надеялись неизвестные гости найти среди ручек, так и осталось для Давыдова загадкой. Да и вообще, он же прибыл в часть вполне официально, выполняя команду старшего начальника. Не как шпион какой-нибудь, с волочащимся сзади парашютом и торчащим из-под полы стволом автомата. Черт знает что получается, какие-то непонятные игры, ФБР против …, не понятно только, против кого.
Вещи Сухова бесследно исчезли. Давыдов собрал свое имущество и направился на стоянку. Хотел было зайти к комэску, но передумал. Слова Павлова его порядком насторожили, да и подозрения, высказанные Ревдой при прослушивании магнитных записей не оставляли перспектив на дальнейшее сотрудничество и общение.
Павлов уже поджидал Анатолия на стоянке. Давыдов вручил ему ключи, и через минуту они покатили в направлении КПП. Выпустили их за пределы части беспрепятственно. Подошедший к «жигуленку» дежурный по КПП проверил документы водителя и пассажира, куда-то позвонил, а затем выглянул в окно и дал бойцу у ворот отмашку:
— Выпускай!
Они отъехали примерно на километр, когда Павлов свернул на проселок и заглушил двигатель.
— Вылезай, — скомандовал он.
— Что это вдруг? — насторожился Давыдов.
— Пошли машину осматривать.
Отставной полковник, не дожидаясь Анатолия,
выбрался наружу и, задрав капот, принялся внимательно осматривать двигатель. Потом протянул Анатолию ключи:
— Открой багажник, пожалуйста, поищи какую дерюгу — на землю кинуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29