Вволю наплававшись и нанырявшись, молодые люди легли на плотики, причалили их друг к другу.— Эй, на мостике! Смени пластинку на более тихую. Дай поговорить.Оператор убавил звук до едва слышного. Предчувствуя дополнительное долларовое вливания, он был готов исполнить любое желание богатого придурка. Даже заставить водопад изливаться в другом направлении — вверх.— Все-таки у тебя патология, заскок на этом парне, — поставила диагноз Сашка.Не ехать же молча?— Финальный заскок, Сашуля. Вполне безобидный.Разговор ни о чем набирает обороты. Подготовка к более серьезной, болезненной для обоих теме. Высказаться прямо, в лоб, Лаврикову мешает дурацкая, несовременная порядочность.Сашка насторожилась. Изученный с головы до ног любовник ведет себя как-то необычно. Не пытается обнять, поцеловать. Вместо этого — странные признания едва знакомого мужчины.— Безобидный — это я усекла. А почему финальный?И снова Федечка не решился на полную откровенность.— Просто такое ощущение, будто я никогда больше не попаду на водные, детские аттракционы. Потому, что все последующие забавы будут... взрослыми.— Странные, я бы сказала, ощущения. Слишком серьезные, даже без присущей тебе иронии.— Ирония, дорогая, всего лишь маска для легко ранимой души, — поправляя очки, наставительно промолвил экслюбовник.— Это у кого ранимая душа? — иронически осведомилась девушка, оглядывая аквапарк. Даже поискала под потолком, прошлась взглядом по терпеливо ожидающему «оператору». — Не вижу.— А ты повнимательней погляди на плотик слева... Видишь, как я страдаю? — изобразил хитрец мучительную гримасу.— Не верю, притвора! Ты — броненосец.— Картонный... А на самом деле... Правда, Саш, даже бумажный.Скажи, ты меня хоть чуть-чуть любила?Объясняются обычно под луной, в кустах, в комнате, а тут — Аквапарк, любопытный взгляд оператора... Чушь несусветная! Но сказанного уже не перечеркнуть и не спрятать. Тем более, что вопрос — не о настоящем, о прошлом. Этакая любовная ностальгия. Расставаться нужно красиво, снова подумал Лавриков.— В смысле? — растерялась девушка. — Что ты имеешь в виду?— Ну, какой смысл может быть в любви? Сплошная бессмыслица! Отвечай: любила или — притворялась любящей?Если ответить по старинке: «да» или «нет», примагниченные плотики или раз"едутся в разные стороны или еще крепче прижмутся друг к другу. Стоит ли рисковать, лениво подумала Сашка. Лучше ответить по современному, без скромно потупленных гляделок и стыдливого румянца.— Федь, зачем нормальные сексуальные отношения грузить глупыми вопросами?Ага, сама вышла на желанную тематику! Это уже теплей!— Сексологи утверждают, что женщины, в отличии от мужиков, умеют любить ушами. Я ведь никогда не говорил, что люблю тебя.— Так скажи! Мне будет приятно.— Не дождешься!— Почему? — обиженно прошептала Сашка. — Или решил признаться в постели? Тогда заканчиваем этот цирк и перебираемся в общежитейскую конуру. Которую ты вот уже неделю не посещал.Для настоящей любви неделя — немыслимо длинный срок. Раньше они резвились два раза в день: утром перед занятиями и вечером после завершения трудового дня. Но это было сто лет тому назад, до появления в его жизни Лерки.— Не торопись, всему свое время. Поговорим. Без фальшивых поцелуйчиков и слезливых обид. Стоит ли грузить нормальный секс подобными признаниями? Опасно и вредно... Знаешь, Саш, наверно, это действительно наше последнее совместное... развлечение— Под названием: «Об»яснение в нелюбви», да?— Пардон, мадмуазель, но так будет по честному. Это не бизнес — в таких делах я не люблю и не особенно умею химичить.Он осторожно покосился на соседний плотик. Сашка не плачет — сосредоточенно глядит в потолок. Будто заинтересовалась хрустальной люстрой.— Обидная для меня честность. Как в той рекламе: не хочу. Ну, помнишь — идет голая фотомодель по людной улице, жует жвачку, а навстречу — секссимвол с такой же жвачкой. Диктор поясняет для тупых: мол, ничего, кроме жвачки, этим счастливчикам не нужно...— А тебе нужно?— Да, мне нужно! Ты — хорошая партия. Без растительности в ноздрях, не старый и не пузатый... Партии делают и без всяких разных чувств... По расчету.Федечка горько усмехнулся.— Партии без чувств получаются карликовыми и не преодолевают пятипроцентный барьер... Тем более, Швеция заменена на Кислодрищенск.— Понятно... Но это же идиотизм?— Чистейшей воды, без вредных примесей.— Ну, и глупо!— Не отрицаю. Вполне возможно. Глупость в квадрате.— Барьер не взят. Все по честному. Слава Богу, финиш!— Мы остаемся друзьями?— Давай без горького подслащивания. Обойдусь, не рассыплюсь.— Знаешь, Саш, будущее непредсказуемо. Вдруг что-то изменится и нас потянет на второй дубль?— Не получится, оракул! Дубль первый, он же — последний. Снято! Мы едем в разных машинах в разные стороны.— Легче стало?— Трудно сказать... Скорее — грустно.— Грусть пройдет...— Надежда юношей питает, да?Оператор, так и не дождавшись еще одной бумажки с изображением «штатовского» президента, выключает музыку, дергает рубильник — гаснут разноцветные гирлянды, перестают брызгать фонтаны, останавливются водовороты. Праздник окончен, наступили серые будни.— Эй, VIP-персоны, ваше время вышло. Закругляемся. Поторопитесь! Через десять минут парк запрут и спустят злых собачек.— Злых собак не бывает, мистер, — немедленно отреагировала Сашка. — Голодные собачки только выглядят обоззленными. На самом деле, они не кусаются... Как я сейчас, к примеру... Глава 18 «Красиво» распрощавшись с недавно горячо любимой девушкой, коварный соблазнитель постарался изгнать ее образ из головы и сердца. Поначалу не получалось — Сашенька вцепилась в сознание острыми коготками, никак не хотела покидать полюбившееся ей местечко. Но не прошло и часа, как угрызения совести перестали терзать парня. Все в жизни меняется, утвердился он на позиции правдолюбца, и привязанности и антипатии. Стоит ли терзать себя, когда впереди его ожидает новая встреча и новая работа? Сашка поболеет, поплачет и успокоится. В этом ей поможет новая любовь к тому же Витьке, парне с третьего курса.Самолечение помогло — образ девушки померк, потом вообще исчез.Следующий визит — в коттедж Кирсановых. Федечка не особенно уважал будущую свою мачеху, но вежливость и обязательность — закон для настоящего джентльмена. Без этого он превращается в дикаря, папуаса.Как принято, они почаевничали, обменялись мнениями по поводу мерзкой погоды и непредсказуемого подпрыгивания цен. Ольга Сергеевна, с присущей всем женщинам проницательностью, ожидала главного.Наконец, пасынок, помолчав, признался в причине своего посещения.— Понимаете, Ольга Сергеевна, я просто не мог уехать, не объяснив вам своих мотивов. Да и какие мотивы, когда Белугин погиб... Так, малозначащие наблюдения...Кирсанова вытерла повлажневшие глаза.— Гибель Петра Алексеевича для меня трагедия. Это ужасно...— Действительно, ужасно... Лишь бы в этом ужасе не было закономерности.«Мачеха» подняла голову и пристально поглядела в лицо Федечки.— У тебя есть основания?— Как сказать? И да, и нет. Пока ничего определенного. Если буду знать точно, обязательно скажу... Всех вам благ... Счастливо!— Погоди. Еще один вопрос... Извини, не совсем вежливый... Ты уедешь, так и не помирившись с отцом?Действительно, бестактный! Федечка никогда не мирился с попытками лезть в его жизнь, но спрашивает не посторонний человек — подруга отца.— Я с ним не ссорился.. Только, когда собеседник уверяет, что мои планы маленького вторжения в провинциальный городишко равносильны уничтожению целой провинции, трудно оставаться спокойным.— Он любит тебя и боится...— И я люблю его, — нехотя признался Федечка. — Но это вовсе не значит, что любимого сына разрешено записывать чуть ли не в приверженности к утилитарной биоэтики. И долдонить об этом через каждые пять минут.— Куда записывать? — не поняла Кирсанова. — В какую еще биоэтику? Бог с тобой, Федя! Лавр и слов таких не выговорит.— Поясняю: утилитарные биоэтики — такая всемирная тусовка ученых садистов, которые всерьез доказывают, что слабых нужно убирать для того, чтобы сильные становились еще сильней. Понятно излагаю?— Более или менее понятно... Одно только не ясно: как убрать?Федечка усмехнулся. До чего же тупы окружающие его люди! Ни сообразительности, ни примитивной фантазии, разложи им по полочкам и бирки приклей! Раньше он считал Кирсанову более умной, теперь приходится усомниться.— Совсем убрать. На фиг! Не помогать, не лечить... Ну, и так далее. Всех, от больных младенцев до стариков. Вот любимый папочка и упрекнул меня в планах истребить нищий городок в целях строительства на его месте города будущего. Одним словом, записал в фашисты.Переубеждать самонадеянного мальчишку все равно, что пытаться пробить головой железобетонную стену. Бесполезная трата сил и нервов.— Оба хороши. Два сапога пара.— Не переживайте, Ольга Сергеевна, со временем все утрясется. Оно, это время, и лечит и калечит. Чаще лечит... Жаль попрощаться с Иваном не удалось... Впрочем, может быть оно и к лучшему. Слишком он у вас... электрический... На свадьбу, надеюсь, пригласите?— Не уверена, что она состоится...Федечка с удивлением и с недоверием поглядел на женщину.— Нет. вы уж, пожалуйста, не сомневайтесь! Даже не думайте об этом! А то отец, если не женится, обставит отремонтированную квартиру столами «Юсси» и затоскует. Тем более, меня рядом не будет — орать не на кого. Папа без дела ни дня не может, помрет, не дай Бог. Без дела и без ора.— Опомнись, болтун! Разве женитьбы — это дело?— Для отца? Еще какое! Подозреваю — намного страшней, чем управлять «Империей».— Выяснилось, что я ничем и никем не управляю. Там продолжают умирать. Началось с Володи, моего первого супруга... Сейчас — Петр Алексеевич... Кто на очереди? Страшно подумать.— Умирают везде...Ничего не об»яснив, только туманно предупредив о грозящей опасности, Лавриков-младшийуехал.Разговаривая с Ольгой Сергеевной, отвечая на ее вопросы, соглашаясь и протестуя, он не переставал думать об отце. Добром и жестком, веселом и грустном, занудливом и внимательном человеке, которого сам Бог послал ему...
Лавр тоже думал о сыне. Пожалуй, впервые в жизнь он был таким растерянным. Даже, если точнее, безвольным. Ранее мифическая опасность, якобы, нависшая над Федечкой, после визита Мамыкина и убийства Белугина превратилась в реальность.Надо что-то делать! Лавр задавал этот вопрос и утром, и днем, и вечером, даже во сне и не находил ответа. Да и что может предпринять несчастный пенсионер, пусть даже бывший авторитет, смотритель криминального общага? Только посоветовать, предупредить. Но все советы и предупреждения отскакивали от сына, как теннисные мячики от стенки.Была бы жива Катенька, неожиданно вспомнил он умершую подругу, все было бы проще и надежней. Она с»умела бы отговорить сына от смертельно опасного поступка — внедрения в вотчину Мамы. А он, отец, никак не может это сделать. Пыжится, обрушивает на шкодливого мальца лавину мало о чем говорящих доказательств, опускается до примитивных угроз. Наказать непокорного мальца, высечь.Как любит выражаться Санчо — западло все это!…Постояв на балконе, незряче поглядев на панораму огромного мегаполиса, Лавр погасил папиросу и взял мобильник. У него остались только две привязанности: Федечка и Оленька. Санчо — не в счет, он — привычная опора и защита, друг и в радости, и в беде.Сотовая связь, по мнению Лавра — величайшее изобретение, сравнимое разве с колесом. Попикаешь кнопками — общайся с кем-то, который находится или в той же Америке, или — под боком, на даче. Поговорил, пипикнул специальной кнопочкой — отключился. Еще раз щелкнул — включился.Просто и удобно!После набора номера аппарат приятным женским голосом сообщил что-то на чужом языке, скорей всего, на английском. Потом повторил по-русски. «Ваш абонент временно недоступен!»Это Ольга, его Оленька, недоступна? Бред какой-то, мобильник умом тронулся.Вообще-то, всякое может быть. Иван по рассеянности или со злым умыслом отключил аппарат, или он испортился, или Оленька пошла покопаться в земле, а сотовик забыла на веранде.А вдруг...Лавр торопливо переоделся, спустился на лифте. Открыл машину, сел на водительское место. Включил двигатель, пробормотал, обращаясь не то к послушному «Жигулю», не то к не ожидающей жениха Ольге.— Гора не идет в Магомету — Магомет идет к горе. Мы никому не скажем про эту тайную романтическую автопрогулку. На фиг все посторонние мысли. Пипикнул кнопочкой — отключились. Сейчас я с машиной — единое целое... Как будто целое бывает не единым... Глупости лезут в башку... Успокоиться, думать только об Оленьке, которая не ждет его... Поехали. Только плавно, без рывков. Как учит настырный Санчо...С Богом!...Водительского умения у Лавра — никакого. Завести двигатель — получается. Чаще — не с первого раза. Со скрежетом включить скорость — тоже научился. А вот рулить, менять полосы, обгонять другие машины никак не получается. Поэтому ехал он осторожно, старался держаться поближе к обочине…
В загородном коттедже Лавра, действительно, не ожидали. Лиза, откинув голову на спинку кресла-качалки, о чем-то мечтала. Кирсанова возилась в теплице, что-то поливала, удобряла. Она любила возиться в земле, работа отвлекала от мыслей о быстро взрослеющем сыне, о непростых отношениях с ним.Потемнело. Пришлось перейти из теплицы в комнату. Почитать, бездумно поглядеть на таинственно мерцающий экран телевизора. Заодно позвонить Федору. Как он там чувствует себя среди мешков с цементом, банок в красками, разных кистей и валиков? Почему не звонит? Заработался или имеется более приземленная причина?Позвонить не получилось — на участок в"ехали две машины. Из первой выскочил Иван. Женька тут же отогнал «опель-кадета» за дом, уступил место второй легковушке. На веранду птицей взлетел Иван. Разгоряченный, радостный.— Лиз, мама уже легла?Поневоле пришлось вынырнуть из приятной дремоты.— Во всяком случае, собиралась... Ты знаешь, который сейчас час?Малец недовольно поморщился. Будто его спросили: не болит животик? И мать, и Лиза считают его младенцем. Обидно!— Одиннадцать или около того. Детское время...— Считаешь, нормально, да? Все так и должно быть?Иван снова досадливо покривился.— Только не начинай напевать свою любимую песню Солвейг из репертуара дяди Санчо. Надоело до зубной боли!— У кого это заболели зубы? — с легкой насмешкой спросила Ольга Сергеевна, выходя на террасу... Ваня, сколько раз мы договаривались не отключать мобильник и сообщать — где ты и что с тобой?Очередное нравоучение! Как только им не надоест воспитывать и поучать!— Ну, мама, даешь! Ну, где я могу быть и что со мной может случиться? Не надо воспитывать, ладно? Идем лучше я тебя познакомлю... Где же он?Салон машины пуст. Дюбин стоит в стороне, в кустах и напряженно наблюдает за матерью и сыном. Будто решает, кого ударить в первую очередь. Вообще-то цель обозначена — сердце Лавра, но подходы пока не определены. Кого ударить в первую очередь: любимую женщину или сына?— С кем ты хотел меня познакомить?— Сейчас, мама, не паникуй... Дядя Женя, где вы?Помедлив, мститель пристроил на физиономии приветливое выражение. Словно сменил маску. И вышел из тени. Благожелательно улыбнулся.— Добрый вечер. Извините, ради Бога, я без разрешения хотел глянуть на ваш цветник. Люблю ночные многолетники, но в цветнике их нет.Обычный мужчина с мало что говорящим лицом. Но почему-то она содрогнулась. Словно перед ней не живой человек — призрак.— Ничего страшного не произошло. Что до цветов, я не понимаю ни в многолетниках, ни в однолетниках. Люблю копаться в огороде.Еще одна прицельная улыбка. Одновременно, и одобряющая, и презрительная.— Еще раз добрый вечер, уважаемая Ольга Сергеевна. Простите за поздний визит. Просто захотелось проводить ребят до дома. На дорогах сейчас черти что творится. Далеко ли до беды...— Здравствуйте Евгений... Не знаю, как по батюшке...— Никаких батюшек-матушек! Просто — Евгений.Откуда я его знаю, мучительно вспоминала Кирсанова, вглядываясь в лицо приятеля сына? Откуда боязнь? Короткая прическа, легкая небритость, далеко не богатырская фигура... И пронизывающий взгляд... Обычный мужчина среднего возраста и, одновременно... необычный...— Где-то я вас видела, но где и при каких обстоятельства, убейте, не могу вспомнить... Мы раньше были знакомы?— Боюсь, что нет, — извинительно улыбнулся Дюбин. — Слишком суетливо то время. Тогда я сотрудничал с Владимиром Сергеевичем не напрямую — мы шли как бы параллельными курсами, потом разошлись... Мне пришлось долго жить за границей, поэтому не знал о вашем несчастьи. И вдруг сегодня случайно познакомился с вашим сыном. Увидел на руке мальчика точную копию Володиных часов... Почему-то они запомнились...Все так просто, обыденно — увидел знакомые часики, познакомился, проводил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23