Оно растворилось, растеклось по стенам этого самолета, оно хочет, чтобы его не узнали, но его выдает запах и выдаст тень, косматая тень, неразличимая в темном и пропитавшемся зловонием логове Чудовища, но здесь, когда рядом с ними движется огромный круг Солнца…Чудовище проснется молниеносно, и язык его будет называться ОГОНЬ — почему папа говорил, что когда-то в сердце Лабиринта жил поэт, но времена сменились, и поэт превратился в Чудовище? — но пока оно спит, и лучше его не тревожить, и лучше… Мальчик вдруг снова подумал о ружье, двухствольном детском ружье с разноцветными шариками (как же зеркальны сны — Чудовище здесь, в реальности, становится бомбой, однако смешное детское ружье там превращается в настоящее оружие), папа выстрелил из него и убил почти настигшее мальчика Чудовище. Папа выстрелил и… Конечно, ведь это очень важно, мальчик видел во сне два ствола, две черные бездны, они блеснули тусклым холодным огнем, а потом папа выстрелил, но перед этим он показал ему ружье, и мальчик должен был что-то заметить, что-то очень важное…Мальчик снова посмотрел на пульт управления бомбой — цифры продолжали бежать: нить… может быть, это нить времени? Нет, все не так… Потом мальчик поднял глаза — Игнат улыбнулся ему:— Ну что, парень, что-то нашел? Это здесь?Мальчик покачал головой, снова уставился на цифры, начал вдруг грызть ноготь на безымянном пальце левой руки — Стилет подумал, что так он запросто отгрызет себе полпальца:— Слышишь, парень, прекрати… Прекрати, краснокожий…Мальчик снова покачал головой и, глядя на убывающие цифры, произнес:— Нет, не здесь. — Потом какая-то искорка мелькнула в его глазах. — Это находится в другом месте. * * * Четверг, 29 февраля 16 час. 13 мин. (до взрыва 00 часов 47 минут)
Дед остановился перед большой, покрытой узорчатыми панелями полированного дуба дверью: вот так вот, еще одна секунда — и все в жизни может перемениться, вся прошлая жизнь может стать другой, а тебе не останется ничего… Так стоит ли? Долг? Бесспорно. Но это последнее, что остается человеку, когда мир внутри и вокруг него начинает рушиться. Дед становится сентиментальным? Стареет? Сейчас он сделает этот шаг через дверь, и все изменится, и уже никогда ничего не вернется.— Анатолий Иванович ждет вас, товарищ генерал…Дед вздрогнул, но быстро взял себя в руки, коснулся массивной золоченой ручки, потянул ее вниз — они ошиблись, но еще можно все исправить. Наверное, можно все исправить… Обычно Толя выходит к нему с широко распростертыми объятиями, а сейчас лишь свинцовая тишина за этой огромной полированной дверью. Шаг, из которого станет все ясно…Потом Дед посмотрел на свои командирские часы, вспомнил, как Стилет с Максом часто шутили:— Эх, Павел Александрович, у всех ваших давно золотые «Ролексы»… А вы, как мы, — вечные лейтенанты…Дед грустно улыбнулся, и хоть главная мысль, пришедшая в голову, была: «Осталось лишь сорок шесть минут. Все, медлить больше нельзя, мне нужны коды», но где-то подспудно возникала и еще одна: «Они были лучшими — Стилет и Макс. Даже не так: МОИМИ лучшими. Как старшие сыновья…»Все. Дед вдруг подумал, что и Толя Панкратов всегда был смелым человеком, предпочитающим разговор с открытым забралом…— Кто там еще находится? — тихо спросил Дед.— Несколько человек, товарищ генерал.— «Ретивая молодежь»?— Товарищ генерал?..— Ладно тебе, ладно… Мне известны некоторые ваши секреты. Так сказать, стариковские причуды: я тоже когда-то своим ребятам давал имена… Ладно. Я прав? «Ретивая молодежь»?— Так точно.— Майор Максимов, Виктор Максимов?..— Так точно. Тоже там, товарищ генерал.— Хорошо, — кивнул Дед.Ну, вот и все, ребята, сейчас мы пожелаем друг другу «здравия»… и вытащим зайца из капусты. Только… этот заяц оказался слишком дорогим. И пугало, стерегущее капусту, вряд ли когда-нибудь сможет за него расплатиться. Дед вошел в просторный — и, пожалуй, лишь только привычка не позволяла назвать его громадным — кабинет с шестиметровым столом на кривых темных ножках. Генерал Панкратов был там один. Он как-то светло и (может быть, это Деду только показалось) чуть печально улыбнулся:— Привет тебе, Паша. Рад видеть, дорогой.— Здравствуй, Толя. — Дед тоже улыбнулся, но что-то странное было в его взгляде, генерал Панкратов уже видел такой взгляд, но только не мог вспомнить когда. — Где «молодежь»? Где «ретивые»?Генерал Панкратов понимающе кивнул:— Я попросил их выйти, Паша. — Он указал рукой на другую дверь. — Проходи… Там не слышно.— Так… — Дед вдруг быстро, понизив голос, проговорил:— Что же ты делаешь, Толя? Ты с ума сошел?— Что?.. Я… Эта видеокассета…Их глаза встретились, мгновение, в течение которого они смотрели друг на друга, показалось бесконечно растянутым, мучительным. Два боевых товарища… И генералу Панкратову стало все ясно. Дед вдруг увидел, что он сразу ссутулился и стал как-то старее, все его волосы, все до одного, были седыми, белыми как снег. Но только обычно речь шла об импозантной седине, а сейчас перед Дедом стоял неожиданно состарившийся человек.— Выкладывай, что у тебя есть, Паша. — Голос прозвучал устало, надтреснуто.— Все, Толя. У меня есть все. И ты это понял. Иначе я не стал бы присылать кассету. Но прежде всего вопросы, личные, — он сделал акцент на этом слове, — вопросы к тебе и к…— Не продолжай… Откуда? — Генерал Панкратов вспомнил, где он видел такой взгляд. Совсем недавно, это было на стрельбах — они оба неплохие стрелки. Только в их жизни было очень много вовсе не учебных стрельб, и вот таким был взгляд Деда, когда тому приходилось смотреть на мир через прицел автомата. — Откуда, Паша?— Старый ты дурак.— Все-таки…— Много чего, увы — много…— Так, ладно… По порядку.— Нет времени на всю эту хератень! Хорошо, вот послушай этот голос, после спецобработки, с пленочки — «требования террористов», а этот — из твоей приемной. Слушай. Два любопытных голосочка.— И что?— Сейчас… Сейчас пойдет звук… Ну вот, слушай. — Дед прокрутил запись. Она была короткой, всего лишь несколько слов. — Слышишь? Это один голос. Понимаешь? И мы оба знаем чей.— И это все?! Но это просто…— Нет, не просто.— Допустим.— Толя, не хочется говорить про жопу с резьбой…— Понимаю.— На твой частотный резонатор у меня нашлось еще кое-что… Послушай: «Время выпить чаю» и «Майор Максимов слушает» — сечешь? Это один голос.— Это ничего не доказывает.— Толя, Толя, что с тобой случилось? — Дед устало выдохнул, какое-то время помолчал. — Я и не собираюсь ничего доказывать. Мне только нужны коды.— Но…— А еще мы подергали твоего майора Бондаренко.— Что?— Он держится молодцом, но стало ясно, что без твоей санкции он бы так не действовал. Все ниточки связались. Я вас просчитал, сначала лишь интуитивно, потом добавился фактаж, кое-что еще, и картинка меня очень огорчила, Толя. Ты прав, у меня нет прямых доказательств, пока. Пока нет. Я просто не имел права тратить на это время. Но мы оба знаем, о чем речь. Мне нужны коды.— А доказательства?— Ты же знаешь, что за этим дело не станет. Но… — Дед внимательно посмотрел на старого боевого товарища, — в твоих же интересах, Толя, чтобы их не было… В твоих…— Я тебя понял, Паша. — Генерал Панкратов благодарно кивнул.— Мне нужно только посадить самолет.— Мне тоже.— Старый пердун! Лучше молчи.— Паша, — генерал Панкратов вдруг заговорил очень быстро, — я не давал им санкции на такие действия. Все должно было быть по-другому. Когда они взорвали вертолет, я приказал все прекратить.— И что?— Было уже поздно, Паша… Твой солдатик, этот… Стилет…— А сейчас мне нужно вернуть Стилета и еще триста человек.— Ты не понимаешь, эти ниточки ведут слишком высоко… Эта чеченская война… Мы всего лишь пешки, нас сметут с доски и заменят другими. Без всякого сожаления.— Решил меня удивить?— И что мы будем со всем этим делать? Ты пришел… ты пришел за мной?— Ну, знаешь…— Нет, я тебя понимаю. Делай свое дело. Это твоя партия, как говорится.— Заткнись! Ты совсем из ума выжил. Коды! Давай мне коды. Нет времени. Тем более выслушивать твои оскорбления. Однако за вертолет все равно кому-то придется ответить. Но это все потом. Сейчас нужно только остановить бомбу.— Коды… Паша, коды находятся у Виктора.— Кто все это заварил? Он?— Паша…— Он? Я понял. О-х-х.— Коды у Виктора, я знаю только нужный файл. Мы сейчас все остановим, но…— Что еще? Ладно, хорошо. Скажем, чеченцы сами сообщили коды, когда стало очевидным, что продолжать акцию бессмысленно. Договорились? Лады. Старый ты пердун… Черт. Как ты смог пойти на это?— Паша, ты веришь мне?! Ты ведь меня давно знаешь. Лишь только интересы дела, понимаешь, интересы дела толкнули меня на этот шаг.— Прекрати.— Я говорю правду, Паша.— Мы не можем позволить себе роскоши рассуждать сейчас о вопросах морали, коррупции или геополитики, Толя. Там триста человек и еще мой солдатик. Пока еще все это можно исправить.— Мне вызвать всех?— Нет, только его. С ними сам потом будешь разбираться. Они тебя подставили. Но этот — мой. Я его СДЕЛАЛ. Выходит, что сделал Чудовище…— Паша, он тоже… интересы дела…— Все! Прекрати, иначе я за себя не ручаюсь! Пять человек сегодня утром и еще триста — интересы дела? Вы спятили, понимаешь?! Это действия либо сумасшедшего, либо преступника. Зови его.Генерал Панкратов нажал кнопку селектора.— Виктор, зайди… — Потом он посмотрел на Деда и вдруг проговорил:— Теперь я понял, какие у тебя глаза, Паша. Цвета осеннего неба, такие же синие и такие же…— Ты на себя-то посмотри, — усмехнулся Дед, — свою шевелюру видел? Дедушка Мороз — голова из ваты…— Голова… Почему голова? Борода!… Так, — Панкратов в удивлении вскинул брови, — понятно… Ну-ну. Тогда уже говорил бы: «Дедушка МАРАЗМ…»Они оба рассмеялись, и тут же оба затихли. Что-то происходило, что так или иначе изменит их отношения. Жили-были когда-то два старых боевых друга, и, чтобы все так и оставалось, надо всего-навсего стереть в календаре сегодняшний день, всего лишь один день — такой високосный и такой ненужный.Потом дверь открылась, и на пороге появился Виктор, стройный и собранный, как всегда. Всего лишь один день… Дед почувствовал, что у него защемило сердце. Виктор отдал честь:— Товарищ генерал, майор Мак…— Ну, здравствуй, Макс, — мягко перебил его Дед. — Здравствуй. Я еще могу называть тебя так?Повисла очень неуютная пауза, генерал Панкратов отвернулся к окну. Виктор посмотрел на Деда внимательно, и Дед понял, что ничего за прошедшие годы не изменилось, перед ним был все тот же Макс. Или он был таким всегда? Что же он натворил!…— Так точно, товарищ генерал.«Я ведь любил вас, дураков, — подумал Дед. — Что же творится, что происходит в этой дурацкой жизни?..»— Ты, наверное, хочешь мне кое-что рассказать? — произнес Дед.— Виктор, — вмешался генерал Панкратов, — Паша… Дед, как вы его зовете, знает все. Теперь уже знает.Макс бросил пристальный взгляд на генерала Панкратова, потом на Деда:— В таком случае что мне рассказывать?— Зачем, Макс?— Это очень долго, товарищ генерал…— Там, в заминированном самолете, находится твой друг, мне всегда казалось — лучший друг. Осталось чуть больше сорока минут, Макс. Пора заканчивать весь этот сумасшедший фарс.— Пора.— Ты можешь сообщить коды?— Да, конечно. Только что потом?— Это — потом, Макс…Виктор перевел взгляд на генерала Панкратова:— Значит, все закончено?Тот кивнул. Снова отвернулся к окну. Принялся набивать трубку.— Все закончено вот так… — Он посмотрел на Деда открытым взглядом и проговорил:— Закончено для меня. — Перевел взгляд на генерала Панкратова. Тот продолжал смотреть в окно. — Значит, да…«Макс, кто мог предположить, что наша встреча окажется такой… — думал Дед. — Ты забыл лицо Учителя, подними руки и признай, что это так. Не унижай себя гордыней. И быть может, я смогу тебя спасти…»— Это все очень долго, — проговорил Макс голосом человека, перепутавшего дороги, осознавшего это, но не вернувшегося назад. — Очень долго…— Витя, — произнес генерал Панкратов, — дальнейшее продолжение операции бессмысленно и… преступно.Но что в действительности Макс мог рассказать Деду? Что проводимая им секретная операция имела двойной смысл? Что устранение Зелимхана Бажаева, устраивавшее очень многих в этом городе, многих воюющих в Чечне из Москвы, многих по обе стороны несуществующей линии фронта — и тех, кто был под свинцовым дождем, и тех, на кого проливался дождь золотой, — что это устраивающее слишком многих устранение нужно прежде всего ему, Максу? Хвостик той самой незаконченной венской операции… И тело Тиграна, всплывшее и прибитое к берегу Дуная спустя лишь несколько недель… И Натали, вхожая во многие закрытые дома, — она помогла Виктору, своему Тарзану, тайно и без выгоды для себя реализовать бумаги, неожиданный сюрприз, и открыть секретные номерные счета в одном из старейших банков Европы, имеющем репутацию надежной респектабельной и весьма конфиденциальной институции. И он щедро отблагодарил Натали, настолько щедро, что фотография любимой и потерянной им женщины почти не требовалась. Ну, если только иногда. Да, она почти не требовалась, когда он спал с Натали, — мы все имеем тайные грешки, Тигран! Прости, бледнолиций. Что из всего этого он мог рассказать Деду? Что все развивалось великолепно и осталось всего лишь поставить точку, и вот тогда вмешивается твой друг, любимый друг…Когда он узнал, что конвоировать Зелимхана в Чечню поручено Ворону, он решил, что это злосчастный Рок, его Черная Звезда. Он никак, никак не мог допустить того, чтобы Зелимхан Бажаев пережил этот день, — хвостик незавершенной венской операции обязательно бы всплыл, а вкупе с сегодняшним возможным провалом… Все доводы целесообразности, может быть, ошибки, но в смягчающих обстоятельствах служения интересам государства, отметаются и вырастает лишь одна уродливая цель проводимой сегодня акции — спрятать хвостик венской операции. Не правда, большая не правда, и очень несправедливо — успех устраивает всех, за провал должен платить он один…— Значит, вы решили все закончить, — произнес Макс.— Уже слишком поздно что-либо менять, Витя…— Понятно. — Макс кивнул. — Значит, все коту под хвост? Отвечать же придется тому, у кого хватило смелости хоть что-нибудь сделать…— Мне нужны коды, Макс, — сказал Дед.— Конечно. Самолет сядет, и страшное приключение закончится. Появятся герои. Чеченский герой и русский герой. И еще триста героев. И может быть, ордена.— Прекрати… Ты никогда не был паяцем, Макс.— Павел Александрович, — он вдруг снова посмотрел на Деда своим открытым взглядом, — вы всегда являлись для нас… больше чем непререкаемым авторитетом. Иногда мне казалось, что вы были нам отцом. От вас мы узнали, что такое интересы страны и чем ради этого иногда надо жертвовать. И вы многому нас научили. Некоторых — всему. Но только не сказали одной вещи, одной простой вещи. Что Мир совсем не то, чем он был в «Команде-18». Не знали? Не захотели? И когда все закончилось…— Макс, Игнат Воронов, Стилет, — Дед сделал паузу, — сейчас в заминированном тобой лайнере.— У нас еще есть время. У нас у всех есть еще время. — Макс вдруг посмотрел на улицу — в окнах окружающих зданий горело, плавилось заходящее солнце. — Какой красивый закат, правда?— Что ты затеял, Макс?— Я? Ничего. Вы спрашиваете — зачем? И я пробую ответить на этот вопрос. Мы вам верили и готовы были пойти за вами хоть в омут. Но все кончилось, и каждому пришлось выплывать самостоятельно. А Стилет решил продолжить затянувшуюся игру, и вот сейчас он в заминированном лайнере. Жестокая ирония, как считаете?— Что случилось, Макс, что с тобой случилось? Мы же теряем время.— Несправедливо как-то, Павел Александрович. Очень несправедливо…— Виктор, я тебя не понимаю, — вмешался генерал Панкратов. — Я вас не понимаю, товарищ майор.— Человек — большая загадка. — Макс улыбнулся, и от этой ледяной улыбки Деду вдруг стало не по себе: что он затеял?— Вот что, товарищ майор, — поговорил генерал Панкратов, — вам стоит прийти в себя, а потом вас ожидает очень серьезный разговор. — Он обернулся к Деду:— Этот файл имеет странное птичье название — «Галка»…— Совершенно верно, — так же странно улыбаясь, проговорил Макс, — только она совсем не похожа на птицу.Генерал Панкратов даже не обернулся к нему.— Расшифровку файла знают еще несколько человек, я сам все проверил…— А вот здесь не совсем точно. Мне была нужна страховка на случай подобного развития событий, и пришлось кое-что изменить. В самый последний момент. Там действительно всего четыре цифры — мои четыре цифры. И за все оставшееся время, — Макс посмотрел на часы, — их никто не успеет расшифровать. Никто. Поэтому, может быть, все же продолжим разговор…— Товарищ майор, — генерал Панкратов обрел свой прежний низкий и волевой голос, — да ты у меня полетишь под трибунал, к е…ой матери! Я сам за все отвечу, но ты у меня…— Это все потом, как было сказано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Дед остановился перед большой, покрытой узорчатыми панелями полированного дуба дверью: вот так вот, еще одна секунда — и все в жизни может перемениться, вся прошлая жизнь может стать другой, а тебе не останется ничего… Так стоит ли? Долг? Бесспорно. Но это последнее, что остается человеку, когда мир внутри и вокруг него начинает рушиться. Дед становится сентиментальным? Стареет? Сейчас он сделает этот шаг через дверь, и все изменится, и уже никогда ничего не вернется.— Анатолий Иванович ждет вас, товарищ генерал…Дед вздрогнул, но быстро взял себя в руки, коснулся массивной золоченой ручки, потянул ее вниз — они ошиблись, но еще можно все исправить. Наверное, можно все исправить… Обычно Толя выходит к нему с широко распростертыми объятиями, а сейчас лишь свинцовая тишина за этой огромной полированной дверью. Шаг, из которого станет все ясно…Потом Дед посмотрел на свои командирские часы, вспомнил, как Стилет с Максом часто шутили:— Эх, Павел Александрович, у всех ваших давно золотые «Ролексы»… А вы, как мы, — вечные лейтенанты…Дед грустно улыбнулся, и хоть главная мысль, пришедшая в голову, была: «Осталось лишь сорок шесть минут. Все, медлить больше нельзя, мне нужны коды», но где-то подспудно возникала и еще одна: «Они были лучшими — Стилет и Макс. Даже не так: МОИМИ лучшими. Как старшие сыновья…»Все. Дед вдруг подумал, что и Толя Панкратов всегда был смелым человеком, предпочитающим разговор с открытым забралом…— Кто там еще находится? — тихо спросил Дед.— Несколько человек, товарищ генерал.— «Ретивая молодежь»?— Товарищ генерал?..— Ладно тебе, ладно… Мне известны некоторые ваши секреты. Так сказать, стариковские причуды: я тоже когда-то своим ребятам давал имена… Ладно. Я прав? «Ретивая молодежь»?— Так точно.— Майор Максимов, Виктор Максимов?..— Так точно. Тоже там, товарищ генерал.— Хорошо, — кивнул Дед.Ну, вот и все, ребята, сейчас мы пожелаем друг другу «здравия»… и вытащим зайца из капусты. Только… этот заяц оказался слишком дорогим. И пугало, стерегущее капусту, вряд ли когда-нибудь сможет за него расплатиться. Дед вошел в просторный — и, пожалуй, лишь только привычка не позволяла назвать его громадным — кабинет с шестиметровым столом на кривых темных ножках. Генерал Панкратов был там один. Он как-то светло и (может быть, это Деду только показалось) чуть печально улыбнулся:— Привет тебе, Паша. Рад видеть, дорогой.— Здравствуй, Толя. — Дед тоже улыбнулся, но что-то странное было в его взгляде, генерал Панкратов уже видел такой взгляд, но только не мог вспомнить когда. — Где «молодежь»? Где «ретивые»?Генерал Панкратов понимающе кивнул:— Я попросил их выйти, Паша. — Он указал рукой на другую дверь. — Проходи… Там не слышно.— Так… — Дед вдруг быстро, понизив голос, проговорил:— Что же ты делаешь, Толя? Ты с ума сошел?— Что?.. Я… Эта видеокассета…Их глаза встретились, мгновение, в течение которого они смотрели друг на друга, показалось бесконечно растянутым, мучительным. Два боевых товарища… И генералу Панкратову стало все ясно. Дед вдруг увидел, что он сразу ссутулился и стал как-то старее, все его волосы, все до одного, были седыми, белыми как снег. Но только обычно речь шла об импозантной седине, а сейчас перед Дедом стоял неожиданно состарившийся человек.— Выкладывай, что у тебя есть, Паша. — Голос прозвучал устало, надтреснуто.— Все, Толя. У меня есть все. И ты это понял. Иначе я не стал бы присылать кассету. Но прежде всего вопросы, личные, — он сделал акцент на этом слове, — вопросы к тебе и к…— Не продолжай… Откуда? — Генерал Панкратов вспомнил, где он видел такой взгляд. Совсем недавно, это было на стрельбах — они оба неплохие стрелки. Только в их жизни было очень много вовсе не учебных стрельб, и вот таким был взгляд Деда, когда тому приходилось смотреть на мир через прицел автомата. — Откуда, Паша?— Старый ты дурак.— Все-таки…— Много чего, увы — много…— Так, ладно… По порядку.— Нет времени на всю эту хератень! Хорошо, вот послушай этот голос, после спецобработки, с пленочки — «требования террористов», а этот — из твоей приемной. Слушай. Два любопытных голосочка.— И что?— Сейчас… Сейчас пойдет звук… Ну вот, слушай. — Дед прокрутил запись. Она была короткой, всего лишь несколько слов. — Слышишь? Это один голос. Понимаешь? И мы оба знаем чей.— И это все?! Но это просто…— Нет, не просто.— Допустим.— Толя, не хочется говорить про жопу с резьбой…— Понимаю.— На твой частотный резонатор у меня нашлось еще кое-что… Послушай: «Время выпить чаю» и «Майор Максимов слушает» — сечешь? Это один голос.— Это ничего не доказывает.— Толя, Толя, что с тобой случилось? — Дед устало выдохнул, какое-то время помолчал. — Я и не собираюсь ничего доказывать. Мне только нужны коды.— Но…— А еще мы подергали твоего майора Бондаренко.— Что?— Он держится молодцом, но стало ясно, что без твоей санкции он бы так не действовал. Все ниточки связались. Я вас просчитал, сначала лишь интуитивно, потом добавился фактаж, кое-что еще, и картинка меня очень огорчила, Толя. Ты прав, у меня нет прямых доказательств, пока. Пока нет. Я просто не имел права тратить на это время. Но мы оба знаем, о чем речь. Мне нужны коды.— А доказательства?— Ты же знаешь, что за этим дело не станет. Но… — Дед внимательно посмотрел на старого боевого товарища, — в твоих же интересах, Толя, чтобы их не было… В твоих…— Я тебя понял, Паша. — Генерал Панкратов благодарно кивнул.— Мне нужно только посадить самолет.— Мне тоже.— Старый пердун! Лучше молчи.— Паша, — генерал Панкратов вдруг заговорил очень быстро, — я не давал им санкции на такие действия. Все должно было быть по-другому. Когда они взорвали вертолет, я приказал все прекратить.— И что?— Было уже поздно, Паша… Твой солдатик, этот… Стилет…— А сейчас мне нужно вернуть Стилета и еще триста человек.— Ты не понимаешь, эти ниточки ведут слишком высоко… Эта чеченская война… Мы всего лишь пешки, нас сметут с доски и заменят другими. Без всякого сожаления.— Решил меня удивить?— И что мы будем со всем этим делать? Ты пришел… ты пришел за мной?— Ну, знаешь…— Нет, я тебя понимаю. Делай свое дело. Это твоя партия, как говорится.— Заткнись! Ты совсем из ума выжил. Коды! Давай мне коды. Нет времени. Тем более выслушивать твои оскорбления. Однако за вертолет все равно кому-то придется ответить. Но это все потом. Сейчас нужно только остановить бомбу.— Коды… Паша, коды находятся у Виктора.— Кто все это заварил? Он?— Паша…— Он? Я понял. О-х-х.— Коды у Виктора, я знаю только нужный файл. Мы сейчас все остановим, но…— Что еще? Ладно, хорошо. Скажем, чеченцы сами сообщили коды, когда стало очевидным, что продолжать акцию бессмысленно. Договорились? Лады. Старый ты пердун… Черт. Как ты смог пойти на это?— Паша, ты веришь мне?! Ты ведь меня давно знаешь. Лишь только интересы дела, понимаешь, интересы дела толкнули меня на этот шаг.— Прекрати.— Я говорю правду, Паша.— Мы не можем позволить себе роскоши рассуждать сейчас о вопросах морали, коррупции или геополитики, Толя. Там триста человек и еще мой солдатик. Пока еще все это можно исправить.— Мне вызвать всех?— Нет, только его. С ними сам потом будешь разбираться. Они тебя подставили. Но этот — мой. Я его СДЕЛАЛ. Выходит, что сделал Чудовище…— Паша, он тоже… интересы дела…— Все! Прекрати, иначе я за себя не ручаюсь! Пять человек сегодня утром и еще триста — интересы дела? Вы спятили, понимаешь?! Это действия либо сумасшедшего, либо преступника. Зови его.Генерал Панкратов нажал кнопку селектора.— Виктор, зайди… — Потом он посмотрел на Деда и вдруг проговорил:— Теперь я понял, какие у тебя глаза, Паша. Цвета осеннего неба, такие же синие и такие же…— Ты на себя-то посмотри, — усмехнулся Дед, — свою шевелюру видел? Дедушка Мороз — голова из ваты…— Голова… Почему голова? Борода!… Так, — Панкратов в удивлении вскинул брови, — понятно… Ну-ну. Тогда уже говорил бы: «Дедушка МАРАЗМ…»Они оба рассмеялись, и тут же оба затихли. Что-то происходило, что так или иначе изменит их отношения. Жили-были когда-то два старых боевых друга, и, чтобы все так и оставалось, надо всего-навсего стереть в календаре сегодняшний день, всего лишь один день — такой високосный и такой ненужный.Потом дверь открылась, и на пороге появился Виктор, стройный и собранный, как всегда. Всего лишь один день… Дед почувствовал, что у него защемило сердце. Виктор отдал честь:— Товарищ генерал, майор Мак…— Ну, здравствуй, Макс, — мягко перебил его Дед. — Здравствуй. Я еще могу называть тебя так?Повисла очень неуютная пауза, генерал Панкратов отвернулся к окну. Виктор посмотрел на Деда внимательно, и Дед понял, что ничего за прошедшие годы не изменилось, перед ним был все тот же Макс. Или он был таким всегда? Что же он натворил!…— Так точно, товарищ генерал.«Я ведь любил вас, дураков, — подумал Дед. — Что же творится, что происходит в этой дурацкой жизни?..»— Ты, наверное, хочешь мне кое-что рассказать? — произнес Дед.— Виктор, — вмешался генерал Панкратов, — Паша… Дед, как вы его зовете, знает все. Теперь уже знает.Макс бросил пристальный взгляд на генерала Панкратова, потом на Деда:— В таком случае что мне рассказывать?— Зачем, Макс?— Это очень долго, товарищ генерал…— Там, в заминированном самолете, находится твой друг, мне всегда казалось — лучший друг. Осталось чуть больше сорока минут, Макс. Пора заканчивать весь этот сумасшедший фарс.— Пора.— Ты можешь сообщить коды?— Да, конечно. Только что потом?— Это — потом, Макс…Виктор перевел взгляд на генерала Панкратова:— Значит, все закончено?Тот кивнул. Снова отвернулся к окну. Принялся набивать трубку.— Все закончено вот так… — Он посмотрел на Деда открытым взглядом и проговорил:— Закончено для меня. — Перевел взгляд на генерала Панкратова. Тот продолжал смотреть в окно. — Значит, да…«Макс, кто мог предположить, что наша встреча окажется такой… — думал Дед. — Ты забыл лицо Учителя, подними руки и признай, что это так. Не унижай себя гордыней. И быть может, я смогу тебя спасти…»— Это все очень долго, — проговорил Макс голосом человека, перепутавшего дороги, осознавшего это, но не вернувшегося назад. — Очень долго…— Витя, — произнес генерал Панкратов, — дальнейшее продолжение операции бессмысленно и… преступно.Но что в действительности Макс мог рассказать Деду? Что проводимая им секретная операция имела двойной смысл? Что устранение Зелимхана Бажаева, устраивавшее очень многих в этом городе, многих воюющих в Чечне из Москвы, многих по обе стороны несуществующей линии фронта — и тех, кто был под свинцовым дождем, и тех, на кого проливался дождь золотой, — что это устраивающее слишком многих устранение нужно прежде всего ему, Максу? Хвостик той самой незаконченной венской операции… И тело Тиграна, всплывшее и прибитое к берегу Дуная спустя лишь несколько недель… И Натали, вхожая во многие закрытые дома, — она помогла Виктору, своему Тарзану, тайно и без выгоды для себя реализовать бумаги, неожиданный сюрприз, и открыть секретные номерные счета в одном из старейших банков Европы, имеющем репутацию надежной респектабельной и весьма конфиденциальной институции. И он щедро отблагодарил Натали, настолько щедро, что фотография любимой и потерянной им женщины почти не требовалась. Ну, если только иногда. Да, она почти не требовалась, когда он спал с Натали, — мы все имеем тайные грешки, Тигран! Прости, бледнолиций. Что из всего этого он мог рассказать Деду? Что все развивалось великолепно и осталось всего лишь поставить точку, и вот тогда вмешивается твой друг, любимый друг…Когда он узнал, что конвоировать Зелимхана в Чечню поручено Ворону, он решил, что это злосчастный Рок, его Черная Звезда. Он никак, никак не мог допустить того, чтобы Зелимхан Бажаев пережил этот день, — хвостик незавершенной венской операции обязательно бы всплыл, а вкупе с сегодняшним возможным провалом… Все доводы целесообразности, может быть, ошибки, но в смягчающих обстоятельствах служения интересам государства, отметаются и вырастает лишь одна уродливая цель проводимой сегодня акции — спрятать хвостик венской операции. Не правда, большая не правда, и очень несправедливо — успех устраивает всех, за провал должен платить он один…— Значит, вы решили все закончить, — произнес Макс.— Уже слишком поздно что-либо менять, Витя…— Понятно. — Макс кивнул. — Значит, все коту под хвост? Отвечать же придется тому, у кого хватило смелости хоть что-нибудь сделать…— Мне нужны коды, Макс, — сказал Дед.— Конечно. Самолет сядет, и страшное приключение закончится. Появятся герои. Чеченский герой и русский герой. И еще триста героев. И может быть, ордена.— Прекрати… Ты никогда не был паяцем, Макс.— Павел Александрович, — он вдруг снова посмотрел на Деда своим открытым взглядом, — вы всегда являлись для нас… больше чем непререкаемым авторитетом. Иногда мне казалось, что вы были нам отцом. От вас мы узнали, что такое интересы страны и чем ради этого иногда надо жертвовать. И вы многому нас научили. Некоторых — всему. Но только не сказали одной вещи, одной простой вещи. Что Мир совсем не то, чем он был в «Команде-18». Не знали? Не захотели? И когда все закончилось…— Макс, Игнат Воронов, Стилет, — Дед сделал паузу, — сейчас в заминированном тобой лайнере.— У нас еще есть время. У нас у всех есть еще время. — Макс вдруг посмотрел на улицу — в окнах окружающих зданий горело, плавилось заходящее солнце. — Какой красивый закат, правда?— Что ты затеял, Макс?— Я? Ничего. Вы спрашиваете — зачем? И я пробую ответить на этот вопрос. Мы вам верили и готовы были пойти за вами хоть в омут. Но все кончилось, и каждому пришлось выплывать самостоятельно. А Стилет решил продолжить затянувшуюся игру, и вот сейчас он в заминированном лайнере. Жестокая ирония, как считаете?— Что случилось, Макс, что с тобой случилось? Мы же теряем время.— Несправедливо как-то, Павел Александрович. Очень несправедливо…— Виктор, я тебя не понимаю, — вмешался генерал Панкратов. — Я вас не понимаю, товарищ майор.— Человек — большая загадка. — Макс улыбнулся, и от этой ледяной улыбки Деду вдруг стало не по себе: что он затеял?— Вот что, товарищ майор, — поговорил генерал Панкратов, — вам стоит прийти в себя, а потом вас ожидает очень серьезный разговор. — Он обернулся к Деду:— Этот файл имеет странное птичье название — «Галка»…— Совершенно верно, — так же странно улыбаясь, проговорил Макс, — только она совсем не похожа на птицу.Генерал Панкратов даже не обернулся к нему.— Расшифровку файла знают еще несколько человек, я сам все проверил…— А вот здесь не совсем точно. Мне была нужна страховка на случай подобного развития событий, и пришлось кое-что изменить. В самый последний момент. Там действительно всего четыре цифры — мои четыре цифры. И за все оставшееся время, — Макс посмотрел на часы, — их никто не успеет расшифровать. Никто. Поэтому, может быть, все же продолжим разговор…— Товарищ майор, — генерал Панкратов обрел свой прежний низкий и волевой голос, — да ты у меня полетишь под трибунал, к е…ой матери! Я сам за все отвечу, но ты у меня…— Это все потом, как было сказано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33