Ты прекрасно понимаешь, кого поддерживают у нас и что все это значит.— Говори конкретно.— Словом, я хотел бы повысить наш процент. Так сказать, на адвоката… — И Виктор улыбнулся.Казалось, что Зелимхан ждал этого. И это сразу его успокоило — обычная человеческая жадность. Его воспитали так, что русские — всегда жадный и мелочный народ, склонный к бесплатным угощениям. Даже когда существовал союз братских народов, его воспитывали так; а потом, уже в аспирантуре, он убедился на личном примере в тяге москвичей к халяве… Виктор знал, на чем играть. Зелимхан усмотрел в его действиях не только обычную человеческую жадность, но и желание продолжать дело. Однако Виктору было глубоко наплевать на проценты, ему нужен был максимально высокий заказ.— Хорошо, — пообещал Зелимхан, — я посоветуюсь насчет твоего адвоката…«Эх, Зелимхан, — мысленно улыбнулся Виктор, — тебя воспитали в советские времена, и ты даже не заметил, что они, времена, сменились… В Москве уже никто не стремится к халяве… Это почти забытый термин. Москва старается выглядеть самым богатым, самым эгоистичным и самым жестоким городом в мире».— Значит, договорились? — спросил Виктор.— Думаю, что да.— Вот и прекрасно. — Виктор взглянул на часы и вдруг весело пропел:— Время выпить чаю…— Что?.. — Зелимхан в растерянности уставился на него. — Хочешь чаю? Подожди, сейчас принесут…— Да нет, спасибо. Это у меня… была когда-то такая поговорка. * * * Виктора ждало много дел в Вене. Приятных и разных. Но самое главное, его ждал один сюрприз. Сюрприз, который будет выглядеть великолепно, но окажется роковым. * * * В Вене стояла небывалая жара. Виктор снова обедал с секретарем посольства, его женой и какой-то подругой их дома. Это была их третья встреча с Натали. Она встретила его совершенно по-светски, как одного из многочисленных коллег мужа, но Виктор понял, что мяч уже почти в воротах, и штанги он не допустит. От мужа Натали требовалась помощь в осуществлении планируемых мероприятий и создании для этого в Вене благоприятных условий. Что ему требовалось от Натали, Виктор конкретно не знал. Но и его когда-то Дед научил читать знаки. Интуиция подсказывала, что Натали ему очень и очень может пригодиться. По договоренности с Зелимханом Бажаевым это будет самая крупная партия из Вены в Лондон, бумаги доставляются по дипломатическим каналам, но далее всю операцию должны будут контролировать представители чеченской стороны. Виктор согласился предоставить им все свои возможности, и единственным его условием по некоторым, так сказать, соображениям было не выводить чеченцев напрямую на торговца оружием.Они обедали в тихом венском кафе с почти столетней историей. Натали рассказывала о Франце Иосифе, монархе, создавшем величие Австро-Венгерской империи, о его бессоннице, причудах и любовных похождениях, о том, как изменился облик Вены за семь десятилетий его правления. Они ели традиционный венгерский суп-гуляш и венские шницели с тонкой янтарной корочкой. Муж Натали расхваливал сорта зальцбургского нива, а Натали — шоколада, и когда секретарь посольства, извинившись, отлучился на несколько минут, Виктор почувствовал как Натали скользнула ногой по внутренней части его бедра. Подруга дома ничего не видела, она одну за другой курила сигареты «Картье» и пыталась произвести впечатление на Виктора своей светской болтовней и довольно беспомощными рассуждениями об австрийской культуре. Через пару минут вернулся муж Натали:— Извините, срочные дела. Вы свободны, Виктор? Насколько я понимаю, вы располагаете еще тремя часами. — Он посмотрел на свои крупные «Сейко». — Пусть они вам покажут работы Шримпта, сейчас его большая выставка. Если ты не возражаешь, дорогая…Натали, конечно же, не возражала и, когда они остались втроем, поинтересовалась:— А вы знаете, что Венский лес — это окружающие город невысокие горы?— Конечно же, нет, — солгал Виктор. — Я был уверен, что это какая-то роща, где обычно пишутся вальсы Штрауса.— Венцы всегда проводят там время. Особенно в жару. Поедемте, там замечательно… И я покажу вам свое любимое кафе с водяной мельницей. Это домик влюбленных. Официально — кондитерская.— И мы наконец вдоволь наедимся шоколада, — оживилась подруга дома — ее звали Лиза, — а то наши мужики без конца что-то твердят о сохранении фигуры, а сами наливают пивом свои «трудовые мозоли».— Не скажите, Лиза, — улыбнулся Виктор, — местное пиво — просто блеск! Я тоже не против налить, как вы выразились, свою трудовую мозоль.— Вам это не грозит. — Лиза приподняла круглые и скорее всего без диоптрий очечки, улыбнулась пухлыми детскими губами. — У вас торс греческой скульптуры.— Ну, вы слишком добры…— Нет, Лиза, — усмехнулась Натали, — у него торс Тарзана. И такие же повадки.Лиза бросила на нее быстрый взгляд, видимо, уловив в этой фразе нечто более личное, чем просто шутку, и одновременно сожалея об упущенной возможности, потом она проговорила, обращаясь к Натали:— Тогда, может, нам не стоит смотреть мельницу, милая? Я знаю одну кафешку, где готовят семейное домашнее пиво, причем уже лет сто. — Лиза решила атаковать греческую скульптуру со стороны ее желудка.— Нет, милая, — также с улыбкой ответила Натали, — насколько я знаю, этот человек приехал сюда с единственной целью — выпить текилы.— Текилы? Здесь, в Австрии? — Лиза недоуменно пожала плечами.— Увы, Лиза, — проговорил Виктор, — это единственная цель моего визита в эту страну. Натали смотрит в корень проблемы.— Надеюсь, что действительно в корень, — сказала Натали.— Вы оба сумасшедшие, — проговорила Лиза, сдаваясь окончательно.Автомобиль Натали, серебристый «вольво» модели «940» с посольскими номерами, повел Виктор. Они потратили совсем немного времени, двигаясь по Рингу, потом вышли на трассу, ведущую к Дунаю.— Вам не кажется, Виктор, что Ринг — это некий аналог московского Садового кольца? — поинтересовалась Лиза.Виктор повернул голову и спросил:— Что это за роскошный дворец?— Э… по-моему…— Всего лишь мэрия, — подсказала Натали. — И вы уже указывали на нечто подобное, и это были вовсе не опера и не Бельведер, а всего лишь Центральная почта. Так?— Совершенно верно.— Нет, милая Лиза, это вам не Садовое кольцо. Если бы у нас были такие мэрия и Центральная почта, никому бы в голову не пришло брать все это штурмом.— В споре славянофилов и западников вы западник? — спросила Лиза.Виктору уже стала порядком надоедать ее бесконечная болтовня, но он лишь с улыбкой произнес:— Я не стал бы спорить с этими скучными людьми.— С кем из них?— И с теми, и с другими.Натали включила музыку, понеслись бойкие тирольские песни. Виктор обратил внимание, насколько вовремя она это сделала: именно настолько, чтобы выключить Лизу, но и именно настолько, чтобы ее не обидеть. Они уже покинули Вену и приближались к холмам, укрытым прохладой векового леса.— Здесь Штраус написал свой знаменитый танец? — улыбнулся Виктор.— По американской версии, — сказала Натали. — Смотрели в детстве «Большой вальс»?— Да. Роскошная женщина.— Ее звали Милица Корьюс.— Помню. У вас ее волосы.— Да, точно, — вмешалась Лиза, — но во всем остальном Милица безнадежно устарела.— Конечно, — Натали согласно кивнула, потом посмотрела на Виктора, — ведь она жила давно.— Верно, — сказал Виктор. Потом добавил:— Это было давно.Они припарковали автомобиль у кафе-мельницы.— Лиза, милая, займи столик на свое усмотрение, — попросила Натали, — я только покажу нашему Тарзану домик мельника, это с той стороны, и обычно там бывает открыто.Тропинка вела вверх, огибая кафе. Виктор подал Натали руку. Они зашли за домик и на секунду остановились, посмотрев друг на друга, потом рассмеялись, и Виктор толкнул дверь на массивных металлических петлях, та поддалась. Это была небольшая комната с массой предметов быта австрийского мельника прошлого века. Они посмотрели по сторонам, потом быстро повернулись друг к другу. В любое время сюда мог заявиться кто угодно. Полированная деревянная колонна, поддерживающая свод потолка. Голоса людей, до которых буквально несколько метров. Виктор быстрым и сильным движением привлек Натали к себе. Она вдруг обмякла в его руках, затем радостно улыбнулась, и они впились друг в друга губами. Виктор снова почувствовал ее запах, совсем не резкий, но настойчивый, запах холеной огромной кошки, вышедшей на охоту, запах, еле уловимый за топкими ароматами дорогой косметики, он почувствовал ее пухлые губы и быстрый язык, почувствовал, с каким волнующим усилием она прижалась к нему, прошептав:— Сюда могут прийти… Что вы делаете? — Но прижалась еще сильнее, а потом тихо застонала, чувствуя, сколь сильна его эрекция и сколь велико то, к чему она прижималась.— Люди… в любое время… прийти… Вы развратный тип?!— Да, — проговорил Виктор, не отрывая губ, не отрывая языка от ее кожи, от ее шеи, от волос и от мочек ушей. — Будет скандал… Представляю! Может быть, дипломатический. А?! И у нас совсем нет времени! — Виктор быстрым движением избавил ее от трусиков, опустив их до колен.— Что вы делаете? — горячо прошептала она. — Сумасшедший!Но Виктор уже сам опустился на колени, высвобождая из трусиков одну ее ногу.— Дипломатический скандал, — проговорил он и, убирая в сторону край легкого летнего платья, коснулся губами ее лобка. Она закрыла глаза, с силой прижав к себе его голову, а потом прижала еще раз, почувствовав его язык. Он смочил слюной свой палец, провел им по внутренней части ее бедра и остановился там, где только что был его язык. Потом продвинул палец дальше, во влажный жар, предваряющий лоно. Натали запрокинула голову, облизав языком краешек рта и верхнюю губу, тут же в страхе открыла глаза — какие-то голоса, но вроде бы прошли мимо. Она сделала слабую попытку отстраниться, но тут же сдалась, почувствовав вместе с пальцем его язык, а потом палец двинулся дальше. И одновременно его голос:— Скандал… Как здесь все роскошно!В его голосе было что-то насмешливое, это было издевательством, но это было и завораживающе. Она открыла глаза, еще раз прижав его к себе, он поднял голову, несколько освобождая ее от своего пальца, в его взгляде было что-то от разыгравшегося ребенка, она же смотрела на него серьезно и испуганно, и все это длилось лишь мгновение, потому что потом они улыбнулись друг другу, улыбнулись восторженно, и Виктор быстро поднялся на ноги, а рука Натали сначала скользнула по пуговицам его джинсов, потом ушла ниже, задержалась у него между ног и медленно вернулась обратно, потом ее пальцы проворно расстегнули пуговицы, и уже там, в джинсах, она повторила движение, но у нее не хватило сил довести его до конца — ее пальцы с силой сжали его член.— Ого-о, — прошептала она, видимо пытаясь пошутить на тему размеров и чувствуя, что уже не в состоянии шутить.— Кошмар, — проговорил Виктор, вскинув ее на руки, как куклу, и прижимая спиной к деревянной колонне. — Жена секретаря посольства трахается с каким-то Тарзаном, — он почувствовал влагу у входа в ее лоно, задержался на секунду, придвинулся вплотную, и в следующее мгновение уже вошел в нее, совсем немного, — в общественном месте, где полно людей… — Он оставил ее, Натали застонала, он тут же снова вошел в нее. — Может, опомнимся? А? — Виктор снова покинул ее, сделав несколько круговых движений, послышались какие-то приближающиеся голоса, она в страхе распахнула глаза. — Кошмар, — проговорил он и тут же вошел в нее полностью. Она чуть не вскрикнула, и Тарзан, зажав ей рот ладонью, прошептал:— Как же хорошо у тебя там, девочка..Голоса были уже совсем близко, сюда кто-то шел. Он начал делать быстрые энергичные движения, в ее глазах застыл ужас. Но и мольба, чтобы все это не прекращалось. Он остановился, все еще зажимая ей рот. Кто-то стоял у двери, этот кто-то звал своего ребенка — неплохой сюрприз ждал туриста в домике австрийского мельника конца прошлого века. Мельница служила рекламой кафе. В этом кафе ее знали. И мужа. Их знали как весьма респектабельную и симпатичную пару дипломатов из Москвы. Сейчас она ощущала внутри себя огромный пылающий член Тарзана и готова была отдать все, что угодно, лишь бы это не прекращалось никогда, и, может быть, виной тому был страх, но еще никогда это не было таким сладостным. Она вдруг почувствовала что-то странное, она знала себя, это не мог быть наступающий оргазм, не мог быть так скоро, но малейшие его движения отдавались электрическими импульсами по всему ее телу. Она дрожала — безумная, обморочная лихорадка. Этот кто-то у двери передумал, потому что шаги начали удаляться, и тогда он снова полностью вошел в нее, и она вскрикнула:— Мама!Но он по-прежнему зажимал ей рот ладонью, и она почувствовала всю его силу и необузданную энергию. Он держал ее, словно пушинку, он проткнул ее насквозь, и в этом мире больше не осталось опоры, кроме этой огромной бешеной плоти, надменной, грубой, звериной. И все, она задрожала, — лихорадка, жар, фива, — и все, это был взрыв, это был взвизг, если бы мир кончался так, она готова была бы уйти с ним прямо сейчас. Они достигли оргазма одновременно.Уже потом, позже, она скажет ему, что никогда этого не происходило с ней так быстро, а она совершила немало смелых сексуальных путешествий, уже потом спросит, что бы они делали, если бы их застукали, прекрасно понимая, что именно из-за этого страха ей и было так хорошо, — все это будет позже. А тогда, вернувшись к Лизе совершенно обалдевшей, она уселась в пластиковое кресло, посмотрела на подругу, понимая, что имеет абсолютно развратный и до неприличия довольный вид, а потом вдруг прижалась к Виктору.— Господи, да где вы были? — спросила Лиза.И на вопрос учтивого и улыбчивого официанта, наряженного в живописный традиционный костюм и только что расхваливавшего Лизе многообразие десертов, они вдруг вместе с Тарзаном, не сговариваясь и совсем уж не щадя пораженную Лизу, заявили:— Нам две текилы.— Текилы? — переспросил официант.— Да. С солью и лимоном!А потом оба засмеялись, и Натали показала Лизе свой маленький язычок.— Мы были в комнате влюбленных. Нам надо наконец выпить текилы.И они снова зайдутся от хохота. Совершенно сумасшедшего хохота. * * * Спустя несколько дней Виктор встретился, как всегда, в винных подвалах с представителями Зелимхана Бажаева. Это была их последняя встреча перед Лондоном, условия сделки были давно оговорены, как и суммы выбрасываемых на рынок ценных бумаг, как и перечень закупаемого вооружения. Сразу, как только Виктор получал подтверждение о реализации бумаг, он должен был выходить на контакт с Зелимханом, подтверждающим ему, что все остается по-прежнему либо что имеются некоторые коррективы. О сумме и условиях сделки знали и в Москве, и в ведомстве генерала Панкратова. Этим же вечером чеченцы вылетали в Лондон. Виктора несколько удивила просьба изменить структуру закупаемой партии оружия за счет увеличения количества ракет «стингер».— Это будет стоить дороже, — проговорил Виктор.— Не важно, — ответили ему.— И обсуждать это я стану только с Бажаевым.Виктор тогда не придал значения такой мелочи. Его интересовал совсем другой вопрос. В нескольких столиках от них, разодетый, как богатый восточный повеса, решивший «отвязаться» в Европе, в обществе девочек и троих сотрапезников развлекался Тигран. Тигран и трое его коллег.Виктор показал им чеченцев. * * * Через несколько дней из Лондона пришло сообщение, сразу облетевшее полосы всех мировых газет. В Лондоне свирепствует чеченская мафия. В Лондоне кровавая разборка между преступными кланами. В Лондоне убиты выстрелами в упор трое крупных чеченских бизнесменов, подозреваемых в связях с мафией. В Лондоне паника — они владели недвижимостью, счетами в банках и оффшорными компаниями с многомиллионными оборотами. Криминальные элементы из бывшего СССР заполняют старушку Европу. В столице Англии три трупа, вроде бы убитые чеченцы имели какое-то отношение к операциям на бирже.Делом занялись полиция, Скотланд-Ярд, поговаривали, что и «Ми-6». В столице векового королевства — прямая и явственная опасность. Угроза.Версий было множество — от традиционных криминальных дележей сфер влияния до армянского следа, до действий армянских спецслужб. Ни одна из версий не оказалась достаточной.Убийство произошло вечером, и поэтому его не успели осветить многие утренние газеты. Но в этот же вечер о нем знал Виктор, связавшийся с Зелимханом и выразивший удивление, что его представители не вышли на контакт («Надо ждать, — проговорил тогда Зелимхан, — обязательно выйдут». — «Хорошо», — сказал Виктор. А сам подумал: «Чего уж теперь ждать»), и знали несколько человек в Москве. Смысл посланного Виктором сообщения сводился к нескольким словам: «Все в порядке. Бумаги едут в Вену. Ждите их дома».На следующий день, когда дневные и вечерние газеты только объявили миру о происшедшем в Лондоне убийстве, Тигран, довольный проведенной операцией, был уже в Вене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33