Да, скорее всего, Люгеру придется пройти через все это дерьмо по возвращении в Штаты — если только, конечно, они выберутся отсюда, — и это может быть еще похуже тех допросов, которым его подвергали Советы. Но Люгер ни в коем случае не должен знать или даже подозревать об этом.
— Эй, — Макланан легко изобразил на лице улыбку, — да не терзай ты себя, Дэйв. Не ставь на себе крест. У нас полно работы.
— Патрик, ты должен сказать мне, что знаешь, что думаешь, — настаивал Люгер. — Я напуган, и чувствую себя совершенно одиноким.
— Но ты не одинок, Дэйв! У тебя имеются довольно влиятельные друзья. Вилбор Кертис все еще председатель Объединенного комитета начальников штабов, генерал Брэд Эллиот все еще начальник Технологического центра аэрокосмических вооружений, а Томас Престон — министр обороны. И все они твои должники. — Макланан похлопал по гладкой обшивке «Тумана» и добавил: — И, конечно же, сыграет свою роль тот факт, что ты помогаешь нам угнать этот трофей.
Дэйв ничего не ответил на это. Да, безусловно, идея угнать «Туман», а не просто украсть техническую документацию, принадлежала ему, Дэйву. А после того, как они обнаружили некоторое вооружение — ракеты АА-8 класса «воздух-воздух» и крылатые ракеты для разрушения взлетных полос (крылатый вариант британской миноразбрасывающей кассетной авиабомбы JP233), — именно Люгер предложил попытаться использовать «Туман» для нанесения ударов по белорусским захватчикам. Генерал Ормак моментально одобрил эту идею. Ведь он, да и все они были летчиками, а не пехотинцами. И прекрасно умели вести войну с небес.
Идея улететь на «Тумане» вызвала у Люгера первый настоящий всплеск энтузиазма с момента его освобождения. Но теперь этот энтузиазм таял. По мере приближения момента взлета Дэйва все больше охватывало чувство вины за создание этого самолета. И это давящее чувство вины могло прямо сейчас ввергнуть его в сильную депрессию, а им очень нужна была помощь Люгера для управления этим советским бомбардировщиком-"невидимкой".
Макланан не был профессиональным психологом, но он понимал, что надо разговорами вывести Люгера из этого состояния, иначе их полету не суждено состояться.
— Так! Пусть Хэл начинает заниматься ракетами, — сказал Патрик и, собрав весь свой оптимизм, добавил: — Представляешь, на базе НАТО все напустят в штаны, когда увидят, как мы приземляемся на этой штуковине.
— У меня такое чувство, — промолвил Дэйв, — что они предпочли бы, чтобы я погиб.
— Ты ошибаешься, Дэйв. — Патрик понимал, что ему следует не только отогнать прочь мрачные мысли Люгера, но и убедить его. — Они бы не прислали нас сюда, если бы хотели, чтобы ты погиб.
— А может быть, они рассчитывают на то, что мы все погибнем?
Сердце Макланана екнуло. Такая мысль никогда не приходила ему в голову. Безумная мысль или нет?
— Дэйв... ты сходишь с ума, дружище. Успокойся.
И вдруг они увидели большой грузовик, двигавшийся вдоль ограды, окружавшей ангары. Макланан разглядел в задней части кузова крупнокалиберный пулемет, и внутри у него все похолодело. Грузовик на большой скорости врезался в запертые ворота и снес их. Патрик ясно увидел на дверце кабины красную звезду.
— Тревога! — закричал он. — Советский грузовик! — Патрик схватил Люгера и почти волоком оттащил за бетонную стену ангара, а затем прицелился в грузовик из автомата. Пулемет, установленный в кузове грузовика, развернулся в его сторону. У Макланана имелось всего два запасных магазина, значит, в общей сложности около девяноста патронов, и с этим предстояло принять бой с советскими спецназовцами.
— Не стреляйте, Макланан! — крикнул кто-то. Дверца кабины со стороны пассажира распахнулась, и на землю спрыгнул старший сержант морской пехоты Крис Уол. — Черт побери, подполковник, наверное, вы все-таки запомнили кое-что из моих наставлений. Мне не хочется говорить этого, но вы начинаете мне нравиться.
— Уол! Какого черта вы тут делаете? Я думал, что вы сейчас в посольстве.
— Мы были в посольстве, Макланан, — ответил ему капитан Эдвард Снайдер, выбираясь из грузовика вместе с сержантом Тримблом. Через минуту из кабины «Тумана» спустился генерал Ормак, и Снайдер с Тримблом отдали ему честь. Ормак был удивлен их появлением и приветствием. — Мы добрались в посольство, оставили там раненых и убитых... а потом вернулись.
— Что-о? Зачем?
— Не приставайте с вопросами, сэр, — ответил Снайдер. Оглядев бомбардировщик-"невидимку" «Туман», он покачал головой. — Может, мы просто захотели посмотреть, что заставило вас остаться здесь, сэр. Теперь я вижу, почему вы приняли такое решение. Потрясающая штука. — Капитан пожал плечами и добавил: — А еще мы узнали, что литовцы уходят отсюда навстречу белорусской армейской бригаде, которая выдвинулась с базы Сморгонь, и предположили, что вы остались здесь одни и за вами надо присмотреть. Так что мы здесь и в вашем распоряжении, генерал. У нас хватит людей и оружия для охраны комплекса и даже для охраны ангара, но если вы собираетесь лететь на этой штуке, то вам наверняка понадобится рабочая сила и люди, умеющие читать по-русски. Говорите, что надо сделать, чтобы эта зверюга взлетела.
* * *
Восемнадцати морским пехотинцам, находившимся на борту «Отбойного молотка», не оставалось ничего другого, как ждать и молиться — молиться, чтобы пилоту их самолета повезло еще раз. Несколько спецназовцев из подразделения «Яд кобры» расположились возле иллюминаторов и надели шлемофоны. Они, используя патриархальную систему визуального наблюдения, предупреждали пилота о местонахождении вражеского истребителя. И хотя все они понимали, что могут погибнуть в тот самый момент, когда заметят истребитель, все-таки наблюдать за ним и предупреждать пилота было лучше, чем просто сидеть и гадать, сумеет ли «Отбойный молоток» ускользнуть от преследователя.
— Я буду держаться к северу от границы, пока мы не подойдем ближе к зоне высадки, — объявил Хэнк Фелл по внутренней связи. — Где же этот ублюдок? — На дисплей его основного компьютера были выведены графические показатели работы двигателя, чтобы он в любой момент мог заметить серьезные изменения в характеристиках. Комплексная система наблюдения передавала электронное изображение на встроенные в шлем специальные очки, Фелл мог считывать графические показания миллиметроволновой РЛС, то есть ультравысокочастотной РЛС малого радиуса действия, которая легко обнаруживала даже такие металлические объекты на пути следования самолета, как линии электропередач, которые являлись настоящим бедствием при полетах на малых высотах во время проведения специальных операций. Фелл вел «Отбойный молоток» буквально над самыми верхушками деревьев, а часто опускался и ниже, пролетая у самой земли от поляны к поляне и постоянно меняя курс каждый раз, когда срабатывал приемник оповещения о радиолокационном облучении.
— Нет контакта, — доложил Ватанабэ. — Последний его курс был на восток, возможно, заходит сзади.
Он управлял комплексной электронной боевой системой. На дисплей были выведены показания приемника оповещения о радиолокационном облучении, который определял все РЛС вблизи самолета. Система могла показывать местоположение выпущенных по ним ракет и даже засекать и ставить помехи лазерному целеуказателю, направленному на самолет, и одновременно с этим посылала сигналы различного тона в зависимости от обнаруженной опасности — РЛС, инфракрасное излучение или лазер. Фелл слышал эти сигналы по внутренней связи и менял курс, направлял вниз исходящие газы двигателя или пикировал на деревья. Ватанабэ также управлял «Стингерами», именно он сбил СУ-17, так что теперь у них с Феллом было по одному сбитому противнику за время службы в спецподразделении «Отчаянный волшебник». Мог он управлять и пушкой на случай появления наземных целей, представляющих угрозу.
— Внимательно следите за левым бортом, — приказал Фелл по внутренней связи. — Найдите этот чертов истребитель, Хосе!
— Слушаюсь, — откликнулся сержант Хосе Лобато, командир подразделения «Яд кобры».
— Ты думал еще раз о том, чтобы оставшуюся часть пути пройти пешком? — спросил Фелл.
— Должен сообщить вам, сэр, что мы остаемся, — ответил Лобато. — Мне и моим парням не нравится идея шлепать пятьдесят миль по болотам. Мы заплатили за билеты на самолет, так что остаемся.
— Это ваше дело. — Фелл начал выполнять резкий левый поворот. — Приглядите поляну, нам надо...
— Я вижу его! — закричал по внутренней связи один из морских пехотинцев. — Слева над нами, примерно двести сорок градусов, дистанция три мили!
Ватанабэ, сидевший в левом кресле, моментально заметил МиГ-27.
— Вижу этого гада. Прекрати левый поворот, Хэнк!
И только он это произнес, как увидел вспышку под левым крылом МиГа, и система оповещения подала сигнал.
— Ракета! — закричал Ватанабэ.
Автоматически включилась инфракрасная система помех, которая с целью увода в сторону ракеты с тепловой головкой самонаведения имитировала энергию исходящих газов двигателя «Отбойного молотка», а с правого борта вылетела ракета-ловушка. Она представляла собой небольшой планер, который передавал высокочастотную энергию по всему электромагнитному спектру — от инфракрасного до ультрафиолетового, — что делало ее гораздо эффективнее обычных ракет-ловушек или дипольных отражателей. Система могла на несколько минут заглушать РЛС вражеского истребителя и даже притягивать ракеты с большого расстояния или ракету, которая прошла мимо цели и разворачивалась для повторной атаки.
* * *
Система постановки ложных целей прекрасно справилась с первой ракетой. Лейтенант Дольский мог только наблюдать — сначала с изумлением, а затем с чувством полной беспомощности, — как его ракета Р-50 с тепловой головкой самонаведения грациозно ушла вправо, в пустое пространство, и взорвалась почти в километре от американского самолета. И хотя он не видел ярких вспышек, было совершенно ясно, что его ракета атаковала ложную цель. Ракета Р-50 считалась устаревшей моделью (белорусские войска очень редко получали от СНГ современное вооружение, которое предназначалось главным образом для России) и очень четко реагировала на ложные цели и ракеты-ловушки. Когда Дольский попытался повернуть влево и выпустить в американца свою последнюю ракету Р-50, головка самонаведения даже не переключилась на режим автоматического сопровождения, хотя он находился менее чем в четырех километрах от цели и точно позади нее. Приемник обнаружения радиолокационного облучения постоянно подавал сигналы, а это означало, что радар американского самолета захватил его или посылает сигналы помех.
Дольский в очередной раз попытался переключить головку ракеты в режим самонаведения. При минимальном расстоянии до цели около трех километров она наконец переключилась, и лейтенант осуществил пуск. Он тут же перевел свой радар в режим «воздух-воздух» и приготовил 30-миллиметровую пушку для стрельбы по воздушным целям. Хотя боезапас пушки составлял триста снарядов, ее обычно заклинивало после ста или двухсот выстрелов, но на таком близком расстоянии даже несколько снарядов представляли смертельную опасность для цели. Предвидя следующий маневр американца, Дольский с помощью правого руля направления отклонил нос самолета немного вправо и прицелился в ту точку, куда, по его мнению, американский самолет должен был повернуть через несколько секунд.
«Отбойный молоток» действительно резко отвернул вправо. Ракета Р-50 слегка виляла в полете, словно пыталась погнаться за второй ракетой-ловушкой, выпущенной слева, но все же продолжала идти к цели. Но было видно, что ракета реагирует и на солнечные лучи, и на отблески от реки, а может, даже и на первую ракету-ловушку, потому что Р-50 прошла над американским самолетом, совершенно не отреагировав на тепло двигателей, пролетела еще несколько десятков метров и взорвалась.
* * *
Шум Р-50, пролетавшей над кабиной, заставил Мартина Ватанабэ инстинктивно нырнуть вниз и отвернуться, как инстинктивно горбится человек, въезжая на машине в гараж с низким потолком, и это как-то уберегло его от последствий взрыва ракеты над самым фонарем кабины. А Хэнк Фелл, наблюдая, как ракета пролетает мимо, смотрел прямо на нее, когда она взорвалась всего в нескольких ярдах от самолета. Взрывом разнесло правое боковое окно кабины и правое лобовое стекло. Фелл почувствовал, как осколки вонзились ему в голову, затем ощутил тепло и ударную волну взрыва. И больше он уже ничего не чувствовал...
Ватанабэ закричал и вцепился в рычаги управления. Левый двигатель моментально заработал на полную мощность, потому что взрыв четырнадцатифунтовой боеголовки вывел из строя правый двигатель и компьютерная система управления полетом автоматически переключила тягу на работающий двигатель. Система также попыталась переключить тягу от левого двигателя на правый винт, но когда из этого ничего не вышло, вывела из флюгерного положения правый винт и моментально начала переключать самолет в вертолетный режим для посадки.
И хотя руки Ватанабэ лежали на рычагах управления, он не управлял полетом в полной мере. Взрыв, который убил Фелла, едва не вывел из строя и второго пилота. Ватанабэ успел только выровнять крылья и задрать нос «Отбойного молотка», как самолет врезался в деревья. Он завалился на нос, повисел несколько секунд хвостом вверх и рухнул на землю левым бортом. Правый двигатель задымил, его охватили языки пламени, одна из ракет «Стингер» вывалилась из пускового контейнера и взорвалась на земле, но автоматическая противопожарная система не позволила огню распространиться на топливные баки.
* * *
— Цель сбита! Я — 711-й, цель сбита! — победно закричал Дольский в микрофон рации, настроенной на частоту командного пункта. «Черт побери, — подумал он, — это мой первый сбитый самолет!» Он дышал так тяжело, что ему не хватало воздуха, и лейтенант сорвал кислородную маску. Боже мой, вот это да! Ему приходилось вместе с отцом и дядей охотиться на оленей и фазанов в лесах Беловежской пущи на западе Белоруссии, он помнил, какая его охватила радость, когда он подстрелил своего первого зверя, но теперяшняя была в миллион раз сильнее. Огромная железная птица рухнула на землю, и все, кто находился на ее борту, наверное, закричали, испуская последнее дыхание. Дольский не испытывал абсолютно никаких угрызений совести, а только счастье и огромную радость от сознания того, что они погибли от его руки. Его упорство и терпение победили первоклассную американскую технику.
Лейтенант передал по радио свои координаты, пытаясь выбрать заметные ориентиры. Подлетая ближе к месту падения американского самолета, он заметил, что тот выглядит относительно неповрежденным: горит, но не развалился. Черный дым продолжал подниматься вверх, но уже начал сменяться белым, а это означало, что работала противопожарная система. Надо бы еще пострелять по самолету на тот случай, если там кто-то остался в живых...
Белорусский пилот тут же навел пушку на сбитый самолет и выпустил двухсекундную очередь — но все снаряды прошли по верхушкам деревьев, гораздо выше американского самолета. Дольский вспомнил, что пушка установлена на режим воздушного боя, а перестраивать ее на поражение наземных целей было уже поздно, и он пролетел над целью. Повернув вправо и не теряя из виду сбитую машину, лейтенант пошел на новый заход. Имевшиеся у него ракеты и мины могли слишком сильно повредить американский самолет, а командир предупреждал, что тот ему нужен целым.
Дольский уже вышел на участок между вторым и третьим поворотом для повторной атаки, когда клуб и струя дыма вырвались из леса вблизи места падения американского самолета. Лейтенант моментально резко бросил свой МиГ-27 вправо, выпустил дипольные отражатели и нажал кнопку спуска ракет-ловушек, яркие магниевые ракеты вылетели из-под хвоста МиГа.
Но струйка белого дыма тянулась прямо к нему...
Она могла попасть в него...
Дуга, по которой летела ракета, становилась все больше и больше, ракеты-ловушки отвлекли ее, и она не попала в цель, пролетев всего в нескольких метрах от МиГа и не взорвавшись. Экипаж сбитого американского самолета выпустил по нему ракету «Стингер»! Значит, американцы не были беспомощны, они даже атаковали!
— База, я — 711-й! Экипаж сбитого американского самолета выпустил в меня ракету «Стингер»! Предупредите все самолеты, чтобы соблюдали осторожность. — Слава Богу, что ракета не попала в него, но она еще послужила и хорошим целеуказателем. Когда Дольский выполнил последний поворот для захода на цель, дыма пожара над местом падения американского самолета уже не было, но дым, оставшийся после запуска «Стингера», точно указывал на местонахождение цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Эй, — Макланан легко изобразил на лице улыбку, — да не терзай ты себя, Дэйв. Не ставь на себе крест. У нас полно работы.
— Патрик, ты должен сказать мне, что знаешь, что думаешь, — настаивал Люгер. — Я напуган, и чувствую себя совершенно одиноким.
— Но ты не одинок, Дэйв! У тебя имеются довольно влиятельные друзья. Вилбор Кертис все еще председатель Объединенного комитета начальников штабов, генерал Брэд Эллиот все еще начальник Технологического центра аэрокосмических вооружений, а Томас Престон — министр обороны. И все они твои должники. — Макланан похлопал по гладкой обшивке «Тумана» и добавил: — И, конечно же, сыграет свою роль тот факт, что ты помогаешь нам угнать этот трофей.
Дэйв ничего не ответил на это. Да, безусловно, идея угнать «Туман», а не просто украсть техническую документацию, принадлежала ему, Дэйву. А после того, как они обнаружили некоторое вооружение — ракеты АА-8 класса «воздух-воздух» и крылатые ракеты для разрушения взлетных полос (крылатый вариант британской миноразбрасывающей кассетной авиабомбы JP233), — именно Люгер предложил попытаться использовать «Туман» для нанесения ударов по белорусским захватчикам. Генерал Ормак моментально одобрил эту идею. Ведь он, да и все они были летчиками, а не пехотинцами. И прекрасно умели вести войну с небес.
Идея улететь на «Тумане» вызвала у Люгера первый настоящий всплеск энтузиазма с момента его освобождения. Но теперь этот энтузиазм таял. По мере приближения момента взлета Дэйва все больше охватывало чувство вины за создание этого самолета. И это давящее чувство вины могло прямо сейчас ввергнуть его в сильную депрессию, а им очень нужна была помощь Люгера для управления этим советским бомбардировщиком-"невидимкой".
Макланан не был профессиональным психологом, но он понимал, что надо разговорами вывести Люгера из этого состояния, иначе их полету не суждено состояться.
— Так! Пусть Хэл начинает заниматься ракетами, — сказал Патрик и, собрав весь свой оптимизм, добавил: — Представляешь, на базе НАТО все напустят в штаны, когда увидят, как мы приземляемся на этой штуковине.
— У меня такое чувство, — промолвил Дэйв, — что они предпочли бы, чтобы я погиб.
— Ты ошибаешься, Дэйв. — Патрик понимал, что ему следует не только отогнать прочь мрачные мысли Люгера, но и убедить его. — Они бы не прислали нас сюда, если бы хотели, чтобы ты погиб.
— А может быть, они рассчитывают на то, что мы все погибнем?
Сердце Макланана екнуло. Такая мысль никогда не приходила ему в голову. Безумная мысль или нет?
— Дэйв... ты сходишь с ума, дружище. Успокойся.
И вдруг они увидели большой грузовик, двигавшийся вдоль ограды, окружавшей ангары. Макланан разглядел в задней части кузова крупнокалиберный пулемет, и внутри у него все похолодело. Грузовик на большой скорости врезался в запертые ворота и снес их. Патрик ясно увидел на дверце кабины красную звезду.
— Тревога! — закричал он. — Советский грузовик! — Патрик схватил Люгера и почти волоком оттащил за бетонную стену ангара, а затем прицелился в грузовик из автомата. Пулемет, установленный в кузове грузовика, развернулся в его сторону. У Макланана имелось всего два запасных магазина, значит, в общей сложности около девяноста патронов, и с этим предстояло принять бой с советскими спецназовцами.
— Не стреляйте, Макланан! — крикнул кто-то. Дверца кабины со стороны пассажира распахнулась, и на землю спрыгнул старший сержант морской пехоты Крис Уол. — Черт побери, подполковник, наверное, вы все-таки запомнили кое-что из моих наставлений. Мне не хочется говорить этого, но вы начинаете мне нравиться.
— Уол! Какого черта вы тут делаете? Я думал, что вы сейчас в посольстве.
— Мы были в посольстве, Макланан, — ответил ему капитан Эдвард Снайдер, выбираясь из грузовика вместе с сержантом Тримблом. Через минуту из кабины «Тумана» спустился генерал Ормак, и Снайдер с Тримблом отдали ему честь. Ормак был удивлен их появлением и приветствием. — Мы добрались в посольство, оставили там раненых и убитых... а потом вернулись.
— Что-о? Зачем?
— Не приставайте с вопросами, сэр, — ответил Снайдер. Оглядев бомбардировщик-"невидимку" «Туман», он покачал головой. — Может, мы просто захотели посмотреть, что заставило вас остаться здесь, сэр. Теперь я вижу, почему вы приняли такое решение. Потрясающая штука. — Капитан пожал плечами и добавил: — А еще мы узнали, что литовцы уходят отсюда навстречу белорусской армейской бригаде, которая выдвинулась с базы Сморгонь, и предположили, что вы остались здесь одни и за вами надо присмотреть. Так что мы здесь и в вашем распоряжении, генерал. У нас хватит людей и оружия для охраны комплекса и даже для охраны ангара, но если вы собираетесь лететь на этой штуке, то вам наверняка понадобится рабочая сила и люди, умеющие читать по-русски. Говорите, что надо сделать, чтобы эта зверюга взлетела.
* * *
Восемнадцати морским пехотинцам, находившимся на борту «Отбойного молотка», не оставалось ничего другого, как ждать и молиться — молиться, чтобы пилоту их самолета повезло еще раз. Несколько спецназовцев из подразделения «Яд кобры» расположились возле иллюминаторов и надели шлемофоны. Они, используя патриархальную систему визуального наблюдения, предупреждали пилота о местонахождении вражеского истребителя. И хотя все они понимали, что могут погибнуть в тот самый момент, когда заметят истребитель, все-таки наблюдать за ним и предупреждать пилота было лучше, чем просто сидеть и гадать, сумеет ли «Отбойный молоток» ускользнуть от преследователя.
— Я буду держаться к северу от границы, пока мы не подойдем ближе к зоне высадки, — объявил Хэнк Фелл по внутренней связи. — Где же этот ублюдок? — На дисплей его основного компьютера были выведены графические показатели работы двигателя, чтобы он в любой момент мог заметить серьезные изменения в характеристиках. Комплексная система наблюдения передавала электронное изображение на встроенные в шлем специальные очки, Фелл мог считывать графические показания миллиметроволновой РЛС, то есть ультравысокочастотной РЛС малого радиуса действия, которая легко обнаруживала даже такие металлические объекты на пути следования самолета, как линии электропередач, которые являлись настоящим бедствием при полетах на малых высотах во время проведения специальных операций. Фелл вел «Отбойный молоток» буквально над самыми верхушками деревьев, а часто опускался и ниже, пролетая у самой земли от поляны к поляне и постоянно меняя курс каждый раз, когда срабатывал приемник оповещения о радиолокационном облучении.
— Нет контакта, — доложил Ватанабэ. — Последний его курс был на восток, возможно, заходит сзади.
Он управлял комплексной электронной боевой системой. На дисплей были выведены показания приемника оповещения о радиолокационном облучении, который определял все РЛС вблизи самолета. Система могла показывать местоположение выпущенных по ним ракет и даже засекать и ставить помехи лазерному целеуказателю, направленному на самолет, и одновременно с этим посылала сигналы различного тона в зависимости от обнаруженной опасности — РЛС, инфракрасное излучение или лазер. Фелл слышал эти сигналы по внутренней связи и менял курс, направлял вниз исходящие газы двигателя или пикировал на деревья. Ватанабэ также управлял «Стингерами», именно он сбил СУ-17, так что теперь у них с Феллом было по одному сбитому противнику за время службы в спецподразделении «Отчаянный волшебник». Мог он управлять и пушкой на случай появления наземных целей, представляющих угрозу.
— Внимательно следите за левым бортом, — приказал Фелл по внутренней связи. — Найдите этот чертов истребитель, Хосе!
— Слушаюсь, — откликнулся сержант Хосе Лобато, командир подразделения «Яд кобры».
— Ты думал еще раз о том, чтобы оставшуюся часть пути пройти пешком? — спросил Фелл.
— Должен сообщить вам, сэр, что мы остаемся, — ответил Лобато. — Мне и моим парням не нравится идея шлепать пятьдесят миль по болотам. Мы заплатили за билеты на самолет, так что остаемся.
— Это ваше дело. — Фелл начал выполнять резкий левый поворот. — Приглядите поляну, нам надо...
— Я вижу его! — закричал по внутренней связи один из морских пехотинцев. — Слева над нами, примерно двести сорок градусов, дистанция три мили!
Ватанабэ, сидевший в левом кресле, моментально заметил МиГ-27.
— Вижу этого гада. Прекрати левый поворот, Хэнк!
И только он это произнес, как увидел вспышку под левым крылом МиГа, и система оповещения подала сигнал.
— Ракета! — закричал Ватанабэ.
Автоматически включилась инфракрасная система помех, которая с целью увода в сторону ракеты с тепловой головкой самонаведения имитировала энергию исходящих газов двигателя «Отбойного молотка», а с правого борта вылетела ракета-ловушка. Она представляла собой небольшой планер, который передавал высокочастотную энергию по всему электромагнитному спектру — от инфракрасного до ультрафиолетового, — что делало ее гораздо эффективнее обычных ракет-ловушек или дипольных отражателей. Система могла на несколько минут заглушать РЛС вражеского истребителя и даже притягивать ракеты с большого расстояния или ракету, которая прошла мимо цели и разворачивалась для повторной атаки.
* * *
Система постановки ложных целей прекрасно справилась с первой ракетой. Лейтенант Дольский мог только наблюдать — сначала с изумлением, а затем с чувством полной беспомощности, — как его ракета Р-50 с тепловой головкой самонаведения грациозно ушла вправо, в пустое пространство, и взорвалась почти в километре от американского самолета. И хотя он не видел ярких вспышек, было совершенно ясно, что его ракета атаковала ложную цель. Ракета Р-50 считалась устаревшей моделью (белорусские войска очень редко получали от СНГ современное вооружение, которое предназначалось главным образом для России) и очень четко реагировала на ложные цели и ракеты-ловушки. Когда Дольский попытался повернуть влево и выпустить в американца свою последнюю ракету Р-50, головка самонаведения даже не переключилась на режим автоматического сопровождения, хотя он находился менее чем в четырех километрах от цели и точно позади нее. Приемник обнаружения радиолокационного облучения постоянно подавал сигналы, а это означало, что радар американского самолета захватил его или посылает сигналы помех.
Дольский в очередной раз попытался переключить головку ракеты в режим самонаведения. При минимальном расстоянии до цели около трех километров она наконец переключилась, и лейтенант осуществил пуск. Он тут же перевел свой радар в режим «воздух-воздух» и приготовил 30-миллиметровую пушку для стрельбы по воздушным целям. Хотя боезапас пушки составлял триста снарядов, ее обычно заклинивало после ста или двухсот выстрелов, но на таком близком расстоянии даже несколько снарядов представляли смертельную опасность для цели. Предвидя следующий маневр американца, Дольский с помощью правого руля направления отклонил нос самолета немного вправо и прицелился в ту точку, куда, по его мнению, американский самолет должен был повернуть через несколько секунд.
«Отбойный молоток» действительно резко отвернул вправо. Ракета Р-50 слегка виляла в полете, словно пыталась погнаться за второй ракетой-ловушкой, выпущенной слева, но все же продолжала идти к цели. Но было видно, что ракета реагирует и на солнечные лучи, и на отблески от реки, а может, даже и на первую ракету-ловушку, потому что Р-50 прошла над американским самолетом, совершенно не отреагировав на тепло двигателей, пролетела еще несколько десятков метров и взорвалась.
* * *
Шум Р-50, пролетавшей над кабиной, заставил Мартина Ватанабэ инстинктивно нырнуть вниз и отвернуться, как инстинктивно горбится человек, въезжая на машине в гараж с низким потолком, и это как-то уберегло его от последствий взрыва ракеты над самым фонарем кабины. А Хэнк Фелл, наблюдая, как ракета пролетает мимо, смотрел прямо на нее, когда она взорвалась всего в нескольких ярдах от самолета. Взрывом разнесло правое боковое окно кабины и правое лобовое стекло. Фелл почувствовал, как осколки вонзились ему в голову, затем ощутил тепло и ударную волну взрыва. И больше он уже ничего не чувствовал...
Ватанабэ закричал и вцепился в рычаги управления. Левый двигатель моментально заработал на полную мощность, потому что взрыв четырнадцатифунтовой боеголовки вывел из строя правый двигатель и компьютерная система управления полетом автоматически переключила тягу на работающий двигатель. Система также попыталась переключить тягу от левого двигателя на правый винт, но когда из этого ничего не вышло, вывела из флюгерного положения правый винт и моментально начала переключать самолет в вертолетный режим для посадки.
И хотя руки Ватанабэ лежали на рычагах управления, он не управлял полетом в полной мере. Взрыв, который убил Фелла, едва не вывел из строя и второго пилота. Ватанабэ успел только выровнять крылья и задрать нос «Отбойного молотка», как самолет врезался в деревья. Он завалился на нос, повисел несколько секунд хвостом вверх и рухнул на землю левым бортом. Правый двигатель задымил, его охватили языки пламени, одна из ракет «Стингер» вывалилась из пускового контейнера и взорвалась на земле, но автоматическая противопожарная система не позволила огню распространиться на топливные баки.
* * *
— Цель сбита! Я — 711-й, цель сбита! — победно закричал Дольский в микрофон рации, настроенной на частоту командного пункта. «Черт побери, — подумал он, — это мой первый сбитый самолет!» Он дышал так тяжело, что ему не хватало воздуха, и лейтенант сорвал кислородную маску. Боже мой, вот это да! Ему приходилось вместе с отцом и дядей охотиться на оленей и фазанов в лесах Беловежской пущи на западе Белоруссии, он помнил, какая его охватила радость, когда он подстрелил своего первого зверя, но теперяшняя была в миллион раз сильнее. Огромная железная птица рухнула на землю, и все, кто находился на ее борту, наверное, закричали, испуская последнее дыхание. Дольский не испытывал абсолютно никаких угрызений совести, а только счастье и огромную радость от сознания того, что они погибли от его руки. Его упорство и терпение победили первоклассную американскую технику.
Лейтенант передал по радио свои координаты, пытаясь выбрать заметные ориентиры. Подлетая ближе к месту падения американского самолета, он заметил, что тот выглядит относительно неповрежденным: горит, но не развалился. Черный дым продолжал подниматься вверх, но уже начал сменяться белым, а это означало, что работала противопожарная система. Надо бы еще пострелять по самолету на тот случай, если там кто-то остался в живых...
Белорусский пилот тут же навел пушку на сбитый самолет и выпустил двухсекундную очередь — но все снаряды прошли по верхушкам деревьев, гораздо выше американского самолета. Дольский вспомнил, что пушка установлена на режим воздушного боя, а перестраивать ее на поражение наземных целей было уже поздно, и он пролетел над целью. Повернув вправо и не теряя из виду сбитую машину, лейтенант пошел на новый заход. Имевшиеся у него ракеты и мины могли слишком сильно повредить американский самолет, а командир предупреждал, что тот ему нужен целым.
Дольский уже вышел на участок между вторым и третьим поворотом для повторной атаки, когда клуб и струя дыма вырвались из леса вблизи места падения американского самолета. Лейтенант моментально резко бросил свой МиГ-27 вправо, выпустил дипольные отражатели и нажал кнопку спуска ракет-ловушек, яркие магниевые ракеты вылетели из-под хвоста МиГа.
Но струйка белого дыма тянулась прямо к нему...
Она могла попасть в него...
Дуга, по которой летела ракета, становилась все больше и больше, ракеты-ловушки отвлекли ее, и она не попала в цель, пролетев всего в нескольких метрах от МиГа и не взорвавшись. Экипаж сбитого американского самолета выпустил по нему ракету «Стингер»! Значит, американцы не были беспомощны, они даже атаковали!
— База, я — 711-й! Экипаж сбитого американского самолета выпустил в меня ракету «Стингер»! Предупредите все самолеты, чтобы соблюдали осторожность. — Слава Богу, что ракета не попала в него, но она еще послужила и хорошим целеуказателем. Когда Дольский выполнил последний поворот для захода на цель, дыма пожара над местом падения американского самолета уже не было, но дым, оставшийся после запуска «Стингера», точно указывал на местонахождение цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72