Форд чиркнул спичкой; вокруг вновь взвились и заколыхались чудовищные тени.
— Но как мы сюда попали? — спросил Артур, дрожа всем телом.
— Нас согласились подвезти.
— Это как: мы проголосовали, а зеленое пучеглазое чудовище и говорит:
"Садитесь, парни, могу подбросить до перекрестка"?
— Ну, — пожал плечами Форд, — голосовали мы субэфирным сигнальным устройством, перекресток будет у Звезды Барнарда, через шесть световых лет, а в общем — правильно.
— И пучеглазое чудовище?..
— В самом деле зеленое.
— Ладно, — вздохнул Артур. — Когда я вернусь домой?
— Никогда, — ответил Форд Префект. — Закрой глаза.
Он щелкнул выключателем.
И даже сам удивился.
— Боже всемогущий! — воскликнул Артур. — Неужели летающие блюдца изнутри такие?!
Простатник Джельц волочил свое омерзительное зеленое тело по командной рубке, чувствуя (как обычно после уничтожения населенной планеты) подспудное раздражение. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь подвернулся сейчас под руку — чтоб на него хорошенько накричать. Джельц со всего размаха плюхнулся в кресло, надеясь, что оно сломается и даст повод выплеснуть эмоции, но кресло только жалобно заскрипело.
— Пошел вон! — закричал он на молодого вогона-охранника, вошедшего в рубку.
Охранник с колоссальным облегчением тотчас исчез. Он был рад, что теперь не ему придется докладывать о только что полученном известии — правительство официально объявило о новом чудесном способе космических сообщений, позволяющем немедленно упразднить за ненужностью все гиперпространственные экспресс-маршруты.
Открылась другая дверь. На этот раз капитан вогонов не заорал, потому что дверь вела в камбуз. Крупное мохнатое создание вошло в рубку с подносом. Оно злорадно улыбалось. Простатник Джельц чрезвычайно обрадовался: раз дентрассиец так доволен, значит, на корабле случилось нечто такое, из-за чего можно устроить прекрасный дикий разгон.
Форд и Артур озирались по сторонам.
— Как-то здесь неуютно, — заметил Артур, хмуро оглядывая убогую каморку. Повсюду валялись грязные матрасы, немытая посуда и вонючее нижнее белье, предназначенное явно не для гуманоидов.
— Что ж, мы не на роскошном лайнере, — указал Форд. — Это спальня дентрассийцев.
— А мне казалось, их зовут вогонами…
— Вогоны составляют экипаж корабля, — объяснил Форд, — а дентрассийцы служат поварами. Они нас и впустили.
— Чего-то я запутался, — признался Артур.
— Смотри. — Форд сел на один из матрасов и полез в сумку.
Артур нервно потыкал матрас ногой и опустился рядом. Вообще-то он мог не нервничать: выросшие в топях Зеты Прутивнобендзы матрасы перед употреблением тщательно умерщвляются и высушиваются; как правило, они редко оживают.
Форд протянул Артуру карманный компьютер.
— Что это? — спросил Артур.
— Книга "Путеводитель по Галактике". Тут есть все, что должен знать каждый вольный странник.
Артур нервно повертел книгу в руках.
— Обложка мне нравится, — пробормотал он. — "Не паникуй!" Первые разумные слова за весь день.
— Сейчас покажу, как пользоваться, — сказал Форд и выхватил компьютер у Артура, который глядел на него, будто на полуразложившийся труп. — Допустим, мы хотим узнать все о вогонах… Нажимаем сюда… Вот, пожалуйста.
На экране зажглась зеленая строка: "Вогоны, Инженерный флот".
Форд нажал большую красную кнопку, и по экрану побежали слова:

Примечание. Ни в коем случае не позволяйте вогону читать вам свои стихи.
Артур захлопал глазами.
— Странная книжка какая… А как же мы тогда проголосовали?
— Понимаешь, книга устарела. Мы готовим новое, исправленное издание, куда предстоит, в частности, внести дополнение, что вогоны берут в повара дентрассийцев.
Лицо Артура страдальчески скривилось.
— Кто такие дентрассийцы?
— Отличные парни! — ответил Форд. — Лучшие в Галактике кулинары и бармены, а остальное им до лампочки. Автостопщика подберут всегда: во-первых, потому что любят компанию, а во-вторых, и в-главных, потому что рады насолить вогонам. Крайне важная информация для стесненного в средствах путешественника, желающего посмотреть чудеса Вселенной за тридцать альтаирских долларов в день. Собирать такую информацию — моя работа. Здорово, правда?
Артур выглядел совершенно растерянным.
— К сожалению, я пробыл на Земле больше, чем рассчитывал, — продолжал Форд. — Заскочил на недельку, а застрял на пятнадцать лет.
— Форд, — произнес Артур. — Возможно, тебе это покажется глупым, и все же… Как я здесь оказался? И зачем.
— Ну что я могу сказать… Я утащил тебя с Земли и тем самым спас тебе жизнь.
— А что произошло с Землей?
— Э… она уничтожена.
— Вот как? — поднял брови Артур. — Мне, по правде говоря, жаль.
Форд нахмурился и погрузился в раздумье.
— Да, могу понять, — сказал он наконец.
— Можешь понять? — взорвался Артур. — Можешь понять?!
Форд вскочил на ноги.
— Посмотри на книгу! — прошипел он.
— Что?
— "Не паникуй!"
— А кто паникует?
— Ты.
— Что же мне прикажешь делать?
— Отдыхай. Галактика — презабавное местечко, тут можно здорово провести время. Засунь только в ухо вот эту рыбку.
— Чего-чего? — переспросил Артур.
Форд держал в руках стеклянную банку, в которой плавала маленькая желтая рыбка.
Артур оторопело заморгал. Ему было бы спокойнее, если бы рядом с нижним бельем дентрассийцев, грудой умерщвленных матрасов и жителем Бетельгейзе, предлагающим засунуть в ухо желтую рыбку, он мог бы увидеть хоть одну маленькую пачку кукурузных хлопьев. Но он ее не видел. И не ощущал внутреннего покоя.
Внезапно раздался дикий скрежет, и Артур испуганно вскрикнул.
— Тсс-с! — замахал руками Форд. — Слушай! Капитан делает объявление по внутренней связи!
— Но я не говорю по-вогонски!
— И не надо. Засунь только в ухо рыбку.
Форд неожиданно подскочил к Артуру и хлопнул его по уху. Тошнотворное чувство охватило Артура, когда что-то юркое проскользнуло в его ушную раковину. Он в ужасе втянул в себя воздух, затем его глаза округлились от удивления. Мерзкое хрюканье превратилось в членораздельную речь. Вот что он услышал…
Глава 6
"Гррм-хррм-бррм хлюп-чавк-хлюп-чавк-хлюп-хлюп гррм-гррм… хорошее настроение. Повторяю. Говорит капитан, так что слушайте внимательно.
Во-первых, судя по приборам, на борту находятся путешествующие автостопом.
Допутешествовались, голубчики, дело ваше швах. В этой жизни все дается потом и кровью, и не для того я стал капитаном Инженерного Флота вогонов, чтобы превратить его в бесплатное такси для придурочных туристов. Я снарядил поисковую партию, и как только вас найдут, так сразу же выкинут за борт. Если вам посчастливится, сперва послушаете мои стихи. Во-вторых, сейчас мы совершим прыжок в гиперпространстве и выйдем к Звезде Барнарда, где проведем в порту 72 часа. Так вот: корабль не покидать. Повторяю, все увольнительные отменяются. Я страдаю от несчастной любви и не хочу, чтобы у других было хорошее настроение. Все, конец".
Артур криво улыбнулся:
— Очаровательная личность. Хотел бы я иметь дочь — тогда я запретил бы ей выходить за него замуж.
— Не потребовалось бы, — заметил Форд. — Внешне вогоны привлекательны не больше, чем какая-нибудь жертва аборта.
— Форд, — спросил Артур, — а что эта рыба делает в моем ухе?
— Переводит. Загляни в книгу!
Тот факт, что столь умопомрачительно полезная форма жизни появилась совершенно случайно, воспринимается многими мыслителями как окончательный довод в споре о существовании Бога. Аргументация примерно такова:
— Я отказываюсь представить доказательства своего существования, — говорит Бог, — ибо доказательство отрицает веру, а без веры я ничто.
— Но вавилонская рыбка просто не могла возникнуть в результате случайной эволюции, — указывает Человек. — Следовательно, ты существуешь, и, следовательно, по твоим же собственным словам, ты не существуешь. Что и требовалось доказать.
— О Боже, об этом я как-то не подумал! — восклицает Бог. И исчезает в облачке логики".
В это мгновение Артура вывернуло наизнанку. Глаза его выпучились и заглянули внутрь, ноги стали вытекать из макушки. Корабль прыгнул в гиперпространство.
Артур простонал и с ужасом обнаружил, что прыжок его не прикончил. Он находился в шести световых годах от того места, где раньше была Земля.
Земля…
Картины былого терзали его душу. Воображение отказывалось смириться с мыслью, что Земля больше не существует. Артур решил проверить свою реакцию на воспоминания и осторожно вспомнил: родителей и сестры нет. Ноль реакции. Он вспомнил близких. Ноль эффекта. Потом вспомнил незнакомца, за которым стоял в очереди в супермаркете два дня назад, и в сердце кольнуло: супермаркета нет! Господи, колонны Нельсона нет! Колонны Нельсона нет, и общественность не возмутится, потому что некому возмущаться. Отныне и впредь колонна Нельсона существует только в его памяти. Англия существует только в его памяти! А сам он торчит в грязной вонючей каморке на борту межзвездного корабля… Артура захлестнула волна клаустрофобии.
Англии больше не существует. С этим смириться можно — с трудом, но можно. Он сделал другую попытку: Америки больше не существует. Не укладывается в голове! Артур решил начать с чего-нибудь помельче.
Нью-Йорка нет. Ладно, ему все равно никогда не верилось в существование этого города. Доллары, подумал Артур, исчезли бесследно. Легкая дрожь.
Сети закусочных «Макдоналдс» больше нет. Гамбургеров нет, ни единого!
Артур лишился сознания.
А придя в себя, резко вскочил:
— Форд! Ты ведь работал над исправлением и дополнением «Путеводителя», так?
— Ну, мне удалось несколько расширить статью о Земле.
— Дай взглянуть, что там сказано. Я должен увидеть!
— Пожалуйста.
Артур схватил книгу и попытался унять дрожь в руках. Нажал на кнопку — экран мигнул и выдал страницу текста. Дент выпучил глаза.
— Земли нет! — завопил он.
Форд заглянул через его плечо.
— Да вот же, смотри, в самом низу, сразу после статьи: "Зевсова Утеха, трехгрудая Этуаль с Эротикона-6".
Артур проследил за указующим пальцем. Сперва до него не дошло, а затем в голове словно разорвалась бомба:
— Что?! «Безвредна»? Это все, что сказано о Земле?! Одно слово!
Форд пожал плечами:
— В Галактике сто миллиардов звезд, а емкость микропроцессоров книжки ограничена. К тому же о Земле в общем-то никто и не слышал.
— Но теперь, надеюсь, ты о ней расскажешь?
— Я написал и передал издателю новую статью. Ее, конечно, подредактируют, но суть сохранится.
— Что же там будет сказано?
— "В основном безвредна", — произнес Форд и смущенно кашлянул.
— "В основном безвредна"?! — вскричал Артур.
— Что за шум? — прошипел Форд.
— Это я кричал! — закричал Артур.
— Нет. Тихо! По-моему, мы влипли.
— По-твоему?!
За дверью раздались чеканные шаги.
— Дентрассийцы? — испуганно прошептал Артур.
— Нет, сапоги кованые, — заметил Форд.
В дверь грозно постучали.
— Кто же это?
— Если нам повезло, это вогоны пришли выбросить нас за борт.
— А если не повезло?
— Если не повезло, — мрачно проговорил Форд, — капитан прочитает нам свои стихи.
Глава 7
Поэзия вогонов занимает третье место во Вселенной по отвратительности.
На втором месте — стихи азготов с планеты Крия. Во время презентации нового шедевра поэтиссимуса Хряка Изящнейшего "Ода комочку зеленой слизи, найденному летним утром у меня под мышкой" четверо внимавших скончались от внутреннего кровоизлияния, а председатель комиссии по присуждению Ноббилингской премии чудом спасся, откусив себе ногу. Хряк, как сообщают, остался разочарован итогом презентации и собрался было читать все двенадцать книг своей саги "Бульканье в ванной", но тут его собственные внутренности в отчаянной попытке спасти цивилизацию устроили ему кровоизлияние в мозг.
Самые отвратительные стихи, а также их создательница Паула Нэнси Миллстоун Дженнингс из Гринбриджа (графство Эссекс, Англия) были уничтожены вместе с планетой Земля.
Простатник Джельц улыбнулся, причем медленно-медленно — не ради эффекта, кстати сказать, а просто потому что забыл, в какой последовательности сокращать мышцы. Только что капитан с колоссальным удовольствием грозил пленникам всеми возможными карами и теперь ощущал приятную расслабленность и даже готовность к некоторой грубости.
Пленники сидели на СОПах — Стульях Оценки Поэзии. Привязанные. Вогоны не питали никаких иллюзий относительно чувств, вызываемых их опусами. В далеком прошлом к литературе их толкало стремление доказать свою культурность, сейчас же — исключительно садизм.
Холодный пот выступил на челе Форда Префекта и потек по прикрепленным к вискам электродам. Электроды вели к целой батарее электронных устройств — к усилителям образности, модуляторам ритмики, фильтрам аллитерации и прочей аппаратуре для обострения восприятия стихов, дабы не терялся ни единый нюанс мысли автора.
Артур Дент сидел и трясся. Он понятия не имел, что его ждет, но твердо знал: во-первых, все дотоле случившееся ему не нравится, а во-вторых, дела вряд ли пойдут на лад.
— О, захверти хрубком… — начал декламировать вогон.
По телу Форда прошли судороги — это было даже хуже, чем он ожидал.
— …на хлярой холке, охреневаю мразно от маслов с наколкой.
— Ааааа! — вскричал Форд Префект, запрокинув голову. Сквозь застилавший глаза туман он смутно видел извивающегося на стуле Артура.
— Фриклявым шоктом я к тебе припуповею, — продолжал безжалостный вогон, — и уфибрахать ты, курерва, не посмеешь.
Его голос поднялся до невообразимых высот скрипучести.
— А то, блакуда, догоню и так отчермутожу, что до круземных фрагоперов не захбудешь — чтоб мне не быть вогоном, паска!
— Ннннииаааяяяяя! — завизжал Форд Префект и обмяк на ремнях, когда электронное очарование последней строки поразило его в самое сердце.
— Теперь, земляне, — заявил вогон (он не знал, что Форд Префект на самом деле родом с маленькой планеты близ Бетельгейзе, да и знал бы — не обратил внимания), — я предоставляю вам выбор! Либо умрите в вакууме космоса, либо… — он выдержал мелодраматическую паузу, — либо скажите: как вам мои стихи?
Форд судорожно вздохнул, провел пересохшим языком по шершавому небу и простонал.
— Вообще-то мне понравилось, — бодро сказал Артур.
У Форда от удивления отвисла челюсть. До такого подхода к делу он еще не додумался.
Вогон приподнял брови (они надежно прикрывали нос и потому вызывали у зрителя скорее приятные чувства) и с долей растерянности проговорил:
— Вот как?..
— Да-да, — заверил Артур. — Меня просто потрясла их метафизическая образность.
Форд не сводил с него глаз, пытаясь привести в порядок мысли и настроить их на этот совершенно новый, неожиданный лад.
— Ну же, дальше! — нетерпеливо сказал вогон.
— И… э-э… оригинальная ритмика, — продолжал Артур, — которая контрапунктирует… э-э…
Он запнулся, и тут ожил Форд:
— …контрапунктирует сюрреализм основополагающей метафоры…
Он тоже запнулся, но Артур уже подхватил эстафету:
— …человечности…
— Вогонечности, — прошипел Форд.
— Да, вогонечности чуткой души поэта, — тут Артур, так сказать, оседлал своего конька, — которая посредством самой структуры стиха сублимирует одно, освобождается от другого и находит общий язык с фундаментальной дихотомией третьего. Приходит глубокое и ясное понимание того… э-э… того…
Форд нанес завершающий удар.
— Того, о чем шла речь в произведении! — воскликнул он и добавил сквозь зубы:
— Молодец, Артур, ловко сработано.
Переполненная горечью душа вогона была тронута. Но потом он подумал:
"Нет, слишком поздно!" И сказал:
— Итак, вы считаете, что я пишу стихи, потому что под маской черствости скрывается ранимость и желание быть любимым? Да?
Форд издал нервный смешок:
— Все мы в глубине души…
Во гон встал:
— Вы жестоко заблуждаетесь. Я пишу стихи, чтобы дать волю своей черствости. Эй, охранник! Отведи пленников к шлюзу номер три и вышвырни их в космос!
Здоровенный молодой вогон выступил вперед и толстыми ручищами вырвал их из стульев.
— Нас нельзя в космос, — взмолился Форд. — Мы пишем книгу!
— Сопротивление бесполезно! — рявкнул охранник. Это была первая фраза, которой он научился в армии.
— Я не хочу умирать! — закричал Артур. — У меня еще головная боль не прошла!
Охранник крепко схватил их за шеи и вытолкал в коридор. Хлопнула стальная дверь. Капитан задумался и тихонько замычал, перелистывая книжечку своих стихов.
— Контрапунктирует сюрреализм основополагающей метафоры… — произнес он и, мрачно улыбнувшись, закрыл книжечку.
Охранник волок пленников по длинному стальному коридору.
— Это замечательно, — хрипел Артур. — Просто великолепно… Отпусти, скотина!
— Не волнуйся, — сказал Форд. И тоскливо добавил:
— Я что-нибудь придумаю.
— Сопротивление бесполезно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12