И я мог бы — вот так — повыдергать у тебя все волосы по волоску. Вот так!.. И немножко постучать твоей головой о стенку. Видишь? Бум! И еще разок. Видишь? Бум! Сначала это не так тяжело, но потом немного хуже. А теперь в третий раз. Бум! Видишь? Что ты об этом думаешь. Пит? Может быть, вот так ударить твою голову раз сорок? У нас впереди вся ночь. Пит!
— Ну, сделай ему бум-бум. И закончим с этим.
— Нет. Подожди минутку. Дай мне с ним поговорить. Раньше нас все время прерывали. Позволь мне поговорить с ним... Пит, послушай меня, мы не хотим слишком многого. Мы не жадные, Пит. Но послушай. Просто послушай. У нас все спланировано для этой операции. Все готово, и вдруг совершенно неожиданно в самом центре событий оказываешься ты. Ты начинаешь заигрывать с Кларой, но она очень скоро вычисляет, что на самом деле тебе нужна не она, а возможность проникнуть в дом Кейпора. Ты над чем-то работаешь. И мы над чем-то работаем. И потому хотим узнать: чего ты добиваешься. Пит? И как много вас в этом участвует? Вот все, что мы хотим знать. Какого черта. Пит! Мы здесь оказались первыми. Я имею в виду, что есть ведь справедливость. Бум! Пит! Бум! Разве это не справедливо. Пит? Бум, Пит!
Дальше просто не имело смысла слушать. Большего о себе они не скажут. Вообще ничего не скажут. Итак, в наличии Клара, толстяк Менло, эти двое. Потом тот, что валялся внизу. Возможно, и еще один по кличке Эйнджел. Возможно, и еще кое-кто. Все они хотят заполучить что-то имеющееся у Кейпора, как того же хотел и Паркер. И если они, как и Паркер, охотились за Плакальщиком, то не захотят добровольно делиться своей информацией с Генди. Поэтому Паркер открыл дверь и вышел на свет, держа перед собой пистолет.
— Ни с места.
Никто никогда в таких случаях не замирает. Оба человека в комбинезонах с потрясенным видом резко повернулись. Генди открыл воспаленные глаза и ухмыльнулся.
— Развяжите его, — приказал Паркер. Это поспешно сделал разговорчивый, а нетерпеливый с плоскогубцами лишь молча и злобно смотрел. Затем Паркер заставил нетерпеливого с плоскогубцами связать теми же самыми веревками разговорчивого. Паркер решил взять с собой одного нетерпеливого с плоскогубцами, потому что по опыту знал, что люди, стремящиеся использовать пытки, оказываются самыми разговорчивыми, когда им самим угрожает насилие. Паркер был вынужден этой ночью задавать вопросы самым настойчивым образом уже дважды. С Вилкоксином это было даже забавно, но с той женщиной, Кларой, получилось скверно, потому что та была упряма, а Паркер спешил.
Генди не мог идти. Его ноги, туго связанные веревками долгое время, затекли. Паркер заставил нетерпеливого с плоскогубцами нести Генди на себе. Покинув конторку, трое спустились вниз и вышли к фургону. Между водительским сиденьем и кузовом в фургоне не было никакой перегородки, поэтому Генди лежал позади с автоматическим браунингом 38-го калибра в руках. Браунинг Паркер отобрал вверху у разговорчивого. Отсюда Генди мог присматривать за нетерпеливым с плоскогубцами, находившимся на переднем сиденье. Паркер, изъяв ключи у людей в белых комбинезонах, сел за руль. Он сдал назад по дорожке на улицу, но несколько секунд не мог сообразить, куда лучше всего поехать. Они еще не успели устроить себе по-настоящему уединенного жилища, а комната в отеле не годилась для допроса. Но тут Паркер вспомнил об одноэтажном домике, где держали Генди. Почему бы и нет? Если какой-то дом в этом районе наверняка пустует именно сейчас, то как раз тот.
Они ехали молча. У Паркера имелись вопросы, но он хотел дождаться соответствующей обстановки, в которой их можно задать. Один вопрос особенно занимал его. Харроу не настолько тупой, думал он, чтобы послать за одним мячом две команды. Может ли статься, чтобы толстяк и его приятели тоже работали на Харроу?! Это было бы глупо и опасно для всех.
Но Харроу не был и таким уж умником.
Глава 4
Это случилось два месяца назад. Целых восемнадцать лет Паркер жил так, как хотел. Он входил в разряд “тяжелых пистолетов”, как на жаргоне назывались наемные боевики. Участвовал в одном или двух хорошо организованных ограблениях в год. Ограблениях банка, фирмы или бронированной машины инкассаторов. То есть он участвовал в подобных ограблениях лишь столько раз — не более! — сколько требовалось, чтобы в кошельке было достаточно денег. Остальное время года он жил в отелях на курортах Атлантического или Тихоокеанского побережья под прикрытием, которое удовлетворило бы даже ищейку из налоговой инспекции.
Но вот одна его работа пошла не совсем так, как хотелось бы, и у него начались неприятности с Компанией. Он полагал, что ему удалось исправить ситуацию. Он даже выбрал у делающего пластические операции врача новое лицо. Однако двумя месяцами раньше такие же “тяжеловесы” из Синдиката попробовали разделаться с ним поздно ночью в его же собственном номере отеля. Вместе с ним в постели была девушка по имени Бет Харроу. И когда “тяжеловес” из Синдиката умер, Бет сбежала с пистолетом, из которого его убили. Этот пистолет можно было проследить вплоть до имени, которым пользовался Паркер в качестве прикрытия, — Чарльза Виллиса. И это было плохо. На подготовку такого прикрытия потрачена масса денег и времени.
Вскоре Бет дала ему знать, что он может получить пистолет назад за определенную цену. Но Паркер появился в Майами только после того, как с помощью Генди Мак-Кея избавился от идущих по следу наемных убийц Синдиката. Вместе же с Генди он решил выяснить, что хочет Бет Харроу.
Но оказалось, чего-то хотела не Бет, а ее отец. Паркер договорился с ними о встрече, но не взял с собой Генди. Ни к чему знать о нем ни Бет, ни ее отцу.
Отец и дочь Харроу пришли в отель к Паркеру в половине второго дня. Когда Паркер открыл Дверь, перед ним стояла Бет. Высокая, изящная блондинка чрезвычайно привлекательной внешности. Рядом с ней находился пожилой мужчина. Кряжистый, седовласый, небольшого роста. Он был совсем не загорелым, а костюм носил слишком теплый для Майами-Бич. Очевидно, только что он прибыл в город. Судя по виду, он чувствовал себя неловко. Под мышкой зажата книга.
— Мы можем войти, Чак? — спросила Бет.
Он жестом пригласил их в номер. Бет вошла первой. За ней последовал ее отец, который, словно защищаясь, прижимал к груди книгу. Большую, красивую книгу в красном переплете с изображением на обложке людей на воздушном шаре.
— Папа, это не Чак Виллис, но он утверждает, что зовут его именно так. — Бет наслаждалась своей ролью. Подобные сцены она любила. И это было одной из причин, почему она жила на алименты.
Ральфу Харроу было пятьдесят три года. Он являлся основным держателем акций “Коммок эйркрафт компани”. Ему принадлежало двадцать семь процентов акций компании. Вдобавок он являлся крупным держателем акций еще трех авиакомпаний и одной страховой. Он был также членом правления каждой из этих пяти компаний. Родился он в богатой семье. С самого детства имел много денег, а в зрелые годы преумножил свое наследство. Целый штат юристов следил за тем, чтобы ни одно из его действий не выходило за рамки закона, добросовестно отрабатывая деньги Харроу.
Он вошел в комнату, выказывая несколько необычное для себя волнение и ответил на представление своей дочери коротким осторожным кивком.
— Это идея моей дочери... э-э-э... Виллис, — начал он. — Я заверяю вас, заставлять человека делать что-то силой не входит в мою обычную практику.
— Вы еще не заставили меня ничего делать силой, — ответил Паркер. — Сначала вам придется сказать мне, что вы хотите.
Харроу облизал губы, взглянул вопросительно на дочь, но та в данном случае ничем не могла ему помочь.
— Начнем с того, что вы прочитаете короткую заметку в этом журнале. Мне бы хотелось...
Он говорил о журнале, но, очевидно, предполагал книгу. Он протянул ее. Паркер увидел на обложке с рисунком заголовок — “Горизонт”. А под картинкой — дату: сентябрь, 1958 год. Итак, это оказался журнал.
Харроу открыл журнал-книгу, бормоча про себя: “Страница 62...” И, найдя нужную страницу, протянул Паркеру.
Паркер пожал плечами и книгу не взял.
— Просто объясните, чего хотите. Если бы он имел дело только с отцом, то просто вышиб из него свой пистолет и вышвырнул самого за дверь. Но дочь была покруче.
У Харроу вид был болезненный, словно он страдал несварением желудка.
— Все ускорится, если вы сначала прочитаете это.
— Давай, Чак, — поощрила Бет, — здесь немного.
— Всего две страницы, — добавил Харроу.
— Вы ведь читали это, не так ли? — сказал Паркер.
— Ну да.
— Поэтому можете мне все об этом рассказать.
Паркер отвернулся от книги и, пройдя к письменному столу, развернул кресло так, чтобы видеть всю комнату.
Бет улыбалась. Она удобно и вальяжно, словно кошка, уселась на кровати.
— Ну, можно сделать и так, папа. Не думаю, чтобы Чак был большим любителем чтения.
— Ну хорошо... но... — Харроу был смущен и вид имел безрадостный. Обычно он не так планировал свои действия.
Паркер устал ждать.
— Или приступайте к делу, или убирайтесь, — возмутился он.
— И идите в полицию? — коварно продолжила Бет.
— Если хотите. Мне наплевать. Бет рассмеялась и с вызовом посмотрела на отца. Харроу вздохнул:
— Очень хорошо. Было бы легче, если бы вы... но... очень хорошо. В этой статье говорится о серии из восьмидесяти двух статуэток на памятнике в Дижоне, Франция. — Он развернул книгу к Паркеру. — Видите название: “Отсутствующие Плакальщики Дижона”. Автор Фердинанд Оберджонойс.
— Вы хотите, чтобы я украл статуэтку? — спросил Паркер. И Бет снова засмеялась.
— Я хочу, чтобы вы вникли в ситуацию, — расстроенно ответил Харроу. — Это важно, чтобы вы поняли фон разворачивающихся событий.
— Зачем?
— Дорогой папа — романтик, — пояснила Бет с просвечивающей сквозь улыбку сладкой ядовитостью.
Паркер пожал плечами. Его не волновало, что члены семьи Харроу думают друг о друге.
— Эти статуэтки... всего их восемьдесят две... были сделаны для гробниц Иоанна Бесстрашного и Филиппа Доброго, герцогов Бургундских, — пояснил Харроу. — Иоанн был убит в 1419 году, успев лишь начать строительство гробницы. Филипп, его сын, дожил до 1467 года, когда он...
— Статуэтки... — оборвал его Паркер.
— Да... статуэтки. Они шестнадцати дюймов в высоту каждая. Сделаны из гипса. Помешались в нишах у основания двух этих памятников. Ни одна из них не повторяет другую. Каждая изображает определенную сцену при оплакивании захороняемого. Все возможные варианты плача. Искреннего и фальшивого. Это статуэтки монахов, священников, мальчиков из хора... Ладно. В любом случае они бесценны. И во время Французской революции многие из них были украдены или утеряны. В настоящее время в Дижоне находится семьдесят четыре статуэтки. Некоторые оставались там всегда. Другие были найдены и возвращены. Из недостающих восьми одной владеет частный коллекционер в нашей стране, в штате Огайо, и две находятся в музее города Кливленда. Еще три статуэтки до сих пор числятся пропавшими. — Он закрыл книгу, держа по-прежнему палец на нужной странице. — Вот что рассказала бы вам эта статья, — заключил он. — И так же быстро, как это сделал я.
Паркер, едва сдерживая себя, ждал. Ничего из сказанного не являлось для него необходимым. Харроу хотел, чтобы статуэтка была украдена. Вот в чем суть дела. И если работа окажется достаточно легкой, а цена приемлемой, то он возьмется за нее. Зачем же попусту терять время на лишние разговоры?
Но Харроу еще не закончил.
— А теперь, чтобы вы лучше поняли, что я хочу и почему, вам нужно кое-что знать обо мне.
— Зачем?
— Позволь ему, Чак, — вмешалась Бет. — По-другому он разговаривать не умеет.
— Элизабет, пожалуйста...
— Валяйте, — согласился Паркер.
— Очень хорошо, очень хорошо. Я, мистер Виллис, являюсь в специфическом роде коллекционером средневековых статуэток. Подчеркиваю: в специфическом. Моя коллекция небольшая, но, должен вам сказать сам, отличная. В настоящее время в ней лишь восемь экспонатов. Мало. Это потому, что мои критерии отбора весьма высоки. Каждый экспонат должен быть уникальным, единственным в своем роде, а потому бесценным. И каждый должен иметь необычную и захватывающую историю в своем прошлом. Моя дочь права, мистер Виллис, я романтик. И меня глубоко интересует не только сам по себе каждый экспонат моей коллекции, но и его создание, и его история. Вы должны понимать, что эта коллекция — только для моего удовлетворения, а не для демонстрации публике. Бет рассмеялась:
— Потому что они все ворованные.
— Не потому. — Харроу негодующе поглядел на дочь. — За каждый экспонат заплачено. И заплачено отлично.
— Но захватывающая история... — возразила она, насмешливо копируя слова отца, — эта захватывающая история всегда включает в себя кражу или две, не так ли?
— Это совершенно меня не касается. Я сам должен...
— Заткнитесь! — прикрикнул Паркер. Они моментально прекратили пикировку и ошеломленно взглянули на него. — Вы хотите, чтобы я украл одну из этих статуэток, да? Из музея?
— Господи милостивый, нет. — Харроу, казалось, действительно был шокирован. — Во-первых, Виллис, все упомянутые в этой статье статуэтки легко отыскать. Они уникальные. Вы понимаете? Каждая неповторима. Вот, пожалуйста, посмотрите. — Он подошел поближе и ткнул открытой книгой прямо в нос Паркеру. — Вот фотографии некоторых из них, видите? Они все отличаются друг от друга.
Взглянув на фотографии статуэток, Паркер кивнул. Это были пять печальных, одетых в длинные бесформенные траурные одеяния, рыдающих маленьких людей в пяти различных позах скорби.
— Кроме того... — добавил Харроу, — кроме того, ни одна фигурка из этих коллекций не имеет истории рода... то есть, я имею в виду, не имеет такого происхождения, которое бы было желательно для экспоната моей коллекции.
Паркер отодвинул книгу в сторону:
— Тогда что?
— Позвольте, я объясню. — Харроу внезапно встал перед ним, глаза лучились и блестели от возбуждения. — Вы помните, три плакальщика еще по-прежнему отсутствуют. Никто не знает, где они. Но я обнаружил одного из них.
— И вы хотите, чтобы я достал именно его?
— Да, да... Теперь — как сделать это.
— Сядьте. Вы меня нервируете.
— О, конечно. Я прошу прощения. Да, конечно...
Харроу отошел и уселся на краешек кресла у двери. Тон Паркера сбил с него до некоторой степени возбуждение, и он продолжал более спокойно:
— Способ, каким я узнал об этом Плакальщике, оказался довольно странным. Моя компания около трех лет назад получила из Кластравы небольшой заказ на грузовые самолеты... Кажется, на шесть штук. Вы знаете эту страну?
— Никогда не слышал о ней.
— Я не удивлен. Это одна из мелких славянских стран на севере от Чехословакии. Насколько мне известно, одно время она была частью Польши. Как и большинство тех стран. Дело же заключается в том, что страна эта находится по другую сторону железного занавеса, поэтому, конечно, мы были в некотором роде поражены, получив от них заказ. Знаете ли, в странах-сателлитах обычно поощряется вести дела только с Советским Союзом.
— Не надо мне политических новостей, — перебил Паркер. — Сообщайте суть дела.
— Я пытаюсь обрисовать вам ситуацию в целом.
Харроу начинал раздражаться. Паркер пожал плечами. Сидя на кровати, Бет мечтательно улыбалась, глядя в потолок.
— Оказалось, — продолжал Харроу, углубляясь в свою историю, — что это был один из периодов десталинизации и Кластрава воспользовалась улучшившейся атмосферой, чтобы произвести закупки по конкурентоспособным ценам на западном рынке. Нечего и говорить, это была единственная сделка с этой страной. Но в процессе ее я встретился с джентльменом по имени Кейпор из Посольства Кластравы в Соединенных Штатах. Каковы обязанности Кейпора, я не знаю, но тогда он вел переговоры о закупке самолетов. Когда я познакомился с ним поближе, то обнаружил, что у нас весьма много общего.
Эта фраза вызвала смех у его дочери, и Харроу укоризненно взглянул на нее. Затем продолжил рассказ:
— Во всяком случае, он был гостем в моем доме два или три раза. И раз или два, когда я ездил по делам в Вашингтон, он приглашал меня к себе. Оказалось, что у него тоже есть небольшая коллекция статуэток, но не имеющих особой цены. Однако его коллекция включает гипсовую фигурку плачущего монаха приблизительно шестнадцати дюймов высотой.
Харроу широко улыбнулся и потер руки.
— Я сразу же заподозрил, что это могло значить. Сам же Кейпор не имел никакого понятия, чем она могла быть, и считал ее просто интересным образчиком искусства начала XVIII века. Так что мне пришлось провести тайное расследование. И постепенно я узнал всю историю фигурки маленького монаха, начиная с дома в Дижоне.
— Меня все это не интересует, — перебил его Паркер. Харроу, казалось, готов рассказывать эту историю с романтическими подробностями целую неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Ну, сделай ему бум-бум. И закончим с этим.
— Нет. Подожди минутку. Дай мне с ним поговорить. Раньше нас все время прерывали. Позволь мне поговорить с ним... Пит, послушай меня, мы не хотим слишком многого. Мы не жадные, Пит. Но послушай. Просто послушай. У нас все спланировано для этой операции. Все готово, и вдруг совершенно неожиданно в самом центре событий оказываешься ты. Ты начинаешь заигрывать с Кларой, но она очень скоро вычисляет, что на самом деле тебе нужна не она, а возможность проникнуть в дом Кейпора. Ты над чем-то работаешь. И мы над чем-то работаем. И потому хотим узнать: чего ты добиваешься. Пит? И как много вас в этом участвует? Вот все, что мы хотим знать. Какого черта. Пит! Мы здесь оказались первыми. Я имею в виду, что есть ведь справедливость. Бум! Пит! Бум! Разве это не справедливо. Пит? Бум, Пит!
Дальше просто не имело смысла слушать. Большего о себе они не скажут. Вообще ничего не скажут. Итак, в наличии Клара, толстяк Менло, эти двое. Потом тот, что валялся внизу. Возможно, и еще один по кличке Эйнджел. Возможно, и еще кое-кто. Все они хотят заполучить что-то имеющееся у Кейпора, как того же хотел и Паркер. И если они, как и Паркер, охотились за Плакальщиком, то не захотят добровольно делиться своей информацией с Генди. Поэтому Паркер открыл дверь и вышел на свет, держа перед собой пистолет.
— Ни с места.
Никто никогда в таких случаях не замирает. Оба человека в комбинезонах с потрясенным видом резко повернулись. Генди открыл воспаленные глаза и ухмыльнулся.
— Развяжите его, — приказал Паркер. Это поспешно сделал разговорчивый, а нетерпеливый с плоскогубцами лишь молча и злобно смотрел. Затем Паркер заставил нетерпеливого с плоскогубцами связать теми же самыми веревками разговорчивого. Паркер решил взять с собой одного нетерпеливого с плоскогубцами, потому что по опыту знал, что люди, стремящиеся использовать пытки, оказываются самыми разговорчивыми, когда им самим угрожает насилие. Паркер был вынужден этой ночью задавать вопросы самым настойчивым образом уже дважды. С Вилкоксином это было даже забавно, но с той женщиной, Кларой, получилось скверно, потому что та была упряма, а Паркер спешил.
Генди не мог идти. Его ноги, туго связанные веревками долгое время, затекли. Паркер заставил нетерпеливого с плоскогубцами нести Генди на себе. Покинув конторку, трое спустились вниз и вышли к фургону. Между водительским сиденьем и кузовом в фургоне не было никакой перегородки, поэтому Генди лежал позади с автоматическим браунингом 38-го калибра в руках. Браунинг Паркер отобрал вверху у разговорчивого. Отсюда Генди мог присматривать за нетерпеливым с плоскогубцами, находившимся на переднем сиденье. Паркер, изъяв ключи у людей в белых комбинезонах, сел за руль. Он сдал назад по дорожке на улицу, но несколько секунд не мог сообразить, куда лучше всего поехать. Они еще не успели устроить себе по-настоящему уединенного жилища, а комната в отеле не годилась для допроса. Но тут Паркер вспомнил об одноэтажном домике, где держали Генди. Почему бы и нет? Если какой-то дом в этом районе наверняка пустует именно сейчас, то как раз тот.
Они ехали молча. У Паркера имелись вопросы, но он хотел дождаться соответствующей обстановки, в которой их можно задать. Один вопрос особенно занимал его. Харроу не настолько тупой, думал он, чтобы послать за одним мячом две команды. Может ли статься, чтобы толстяк и его приятели тоже работали на Харроу?! Это было бы глупо и опасно для всех.
Но Харроу не был и таким уж умником.
Глава 4
Это случилось два месяца назад. Целых восемнадцать лет Паркер жил так, как хотел. Он входил в разряд “тяжелых пистолетов”, как на жаргоне назывались наемные боевики. Участвовал в одном или двух хорошо организованных ограблениях в год. Ограблениях банка, фирмы или бронированной машины инкассаторов. То есть он участвовал в подобных ограблениях лишь столько раз — не более! — сколько требовалось, чтобы в кошельке было достаточно денег. Остальное время года он жил в отелях на курортах Атлантического или Тихоокеанского побережья под прикрытием, которое удовлетворило бы даже ищейку из налоговой инспекции.
Но вот одна его работа пошла не совсем так, как хотелось бы, и у него начались неприятности с Компанией. Он полагал, что ему удалось исправить ситуацию. Он даже выбрал у делающего пластические операции врача новое лицо. Однако двумя месяцами раньше такие же “тяжеловесы” из Синдиката попробовали разделаться с ним поздно ночью в его же собственном номере отеля. Вместе с ним в постели была девушка по имени Бет Харроу. И когда “тяжеловес” из Синдиката умер, Бет сбежала с пистолетом, из которого его убили. Этот пистолет можно было проследить вплоть до имени, которым пользовался Паркер в качестве прикрытия, — Чарльза Виллиса. И это было плохо. На подготовку такого прикрытия потрачена масса денег и времени.
Вскоре Бет дала ему знать, что он может получить пистолет назад за определенную цену. Но Паркер появился в Майами только после того, как с помощью Генди Мак-Кея избавился от идущих по следу наемных убийц Синдиката. Вместе же с Генди он решил выяснить, что хочет Бет Харроу.
Но оказалось, чего-то хотела не Бет, а ее отец. Паркер договорился с ними о встрече, но не взял с собой Генди. Ни к чему знать о нем ни Бет, ни ее отцу.
Отец и дочь Харроу пришли в отель к Паркеру в половине второго дня. Когда Паркер открыл Дверь, перед ним стояла Бет. Высокая, изящная блондинка чрезвычайно привлекательной внешности. Рядом с ней находился пожилой мужчина. Кряжистый, седовласый, небольшого роста. Он был совсем не загорелым, а костюм носил слишком теплый для Майами-Бич. Очевидно, только что он прибыл в город. Судя по виду, он чувствовал себя неловко. Под мышкой зажата книга.
— Мы можем войти, Чак? — спросила Бет.
Он жестом пригласил их в номер. Бет вошла первой. За ней последовал ее отец, который, словно защищаясь, прижимал к груди книгу. Большую, красивую книгу в красном переплете с изображением на обложке людей на воздушном шаре.
— Папа, это не Чак Виллис, но он утверждает, что зовут его именно так. — Бет наслаждалась своей ролью. Подобные сцены она любила. И это было одной из причин, почему она жила на алименты.
Ральфу Харроу было пятьдесят три года. Он являлся основным держателем акций “Коммок эйркрафт компани”. Ему принадлежало двадцать семь процентов акций компании. Вдобавок он являлся крупным держателем акций еще трех авиакомпаний и одной страховой. Он был также членом правления каждой из этих пяти компаний. Родился он в богатой семье. С самого детства имел много денег, а в зрелые годы преумножил свое наследство. Целый штат юристов следил за тем, чтобы ни одно из его действий не выходило за рамки закона, добросовестно отрабатывая деньги Харроу.
Он вошел в комнату, выказывая несколько необычное для себя волнение и ответил на представление своей дочери коротким осторожным кивком.
— Это идея моей дочери... э-э-э... Виллис, — начал он. — Я заверяю вас, заставлять человека делать что-то силой не входит в мою обычную практику.
— Вы еще не заставили меня ничего делать силой, — ответил Паркер. — Сначала вам придется сказать мне, что вы хотите.
Харроу облизал губы, взглянул вопросительно на дочь, но та в данном случае ничем не могла ему помочь.
— Начнем с того, что вы прочитаете короткую заметку в этом журнале. Мне бы хотелось...
Он говорил о журнале, но, очевидно, предполагал книгу. Он протянул ее. Паркер увидел на обложке с рисунком заголовок — “Горизонт”. А под картинкой — дату: сентябрь, 1958 год. Итак, это оказался журнал.
Харроу открыл журнал-книгу, бормоча про себя: “Страница 62...” И, найдя нужную страницу, протянул Паркеру.
Паркер пожал плечами и книгу не взял.
— Просто объясните, чего хотите. Если бы он имел дело только с отцом, то просто вышиб из него свой пистолет и вышвырнул самого за дверь. Но дочь была покруче.
У Харроу вид был болезненный, словно он страдал несварением желудка.
— Все ускорится, если вы сначала прочитаете это.
— Давай, Чак, — поощрила Бет, — здесь немного.
— Всего две страницы, — добавил Харроу.
— Вы ведь читали это, не так ли? — сказал Паркер.
— Ну да.
— Поэтому можете мне все об этом рассказать.
Паркер отвернулся от книги и, пройдя к письменному столу, развернул кресло так, чтобы видеть всю комнату.
Бет улыбалась. Она удобно и вальяжно, словно кошка, уселась на кровати.
— Ну, можно сделать и так, папа. Не думаю, чтобы Чак был большим любителем чтения.
— Ну хорошо... но... — Харроу был смущен и вид имел безрадостный. Обычно он не так планировал свои действия.
Паркер устал ждать.
— Или приступайте к делу, или убирайтесь, — возмутился он.
— И идите в полицию? — коварно продолжила Бет.
— Если хотите. Мне наплевать. Бет рассмеялась и с вызовом посмотрела на отца. Харроу вздохнул:
— Очень хорошо. Было бы легче, если бы вы... но... очень хорошо. В этой статье говорится о серии из восьмидесяти двух статуэток на памятнике в Дижоне, Франция. — Он развернул книгу к Паркеру. — Видите название: “Отсутствующие Плакальщики Дижона”. Автор Фердинанд Оберджонойс.
— Вы хотите, чтобы я украл статуэтку? — спросил Паркер. И Бет снова засмеялась.
— Я хочу, чтобы вы вникли в ситуацию, — расстроенно ответил Харроу. — Это важно, чтобы вы поняли фон разворачивающихся событий.
— Зачем?
— Дорогой папа — романтик, — пояснила Бет с просвечивающей сквозь улыбку сладкой ядовитостью.
Паркер пожал плечами. Его не волновало, что члены семьи Харроу думают друг о друге.
— Эти статуэтки... всего их восемьдесят две... были сделаны для гробниц Иоанна Бесстрашного и Филиппа Доброго, герцогов Бургундских, — пояснил Харроу. — Иоанн был убит в 1419 году, успев лишь начать строительство гробницы. Филипп, его сын, дожил до 1467 года, когда он...
— Статуэтки... — оборвал его Паркер.
— Да... статуэтки. Они шестнадцати дюймов в высоту каждая. Сделаны из гипса. Помешались в нишах у основания двух этих памятников. Ни одна из них не повторяет другую. Каждая изображает определенную сцену при оплакивании захороняемого. Все возможные варианты плача. Искреннего и фальшивого. Это статуэтки монахов, священников, мальчиков из хора... Ладно. В любом случае они бесценны. И во время Французской революции многие из них были украдены или утеряны. В настоящее время в Дижоне находится семьдесят четыре статуэтки. Некоторые оставались там всегда. Другие были найдены и возвращены. Из недостающих восьми одной владеет частный коллекционер в нашей стране, в штате Огайо, и две находятся в музее города Кливленда. Еще три статуэтки до сих пор числятся пропавшими. — Он закрыл книгу, держа по-прежнему палец на нужной странице. — Вот что рассказала бы вам эта статья, — заключил он. — И так же быстро, как это сделал я.
Паркер, едва сдерживая себя, ждал. Ничего из сказанного не являлось для него необходимым. Харроу хотел, чтобы статуэтка была украдена. Вот в чем суть дела. И если работа окажется достаточно легкой, а цена приемлемой, то он возьмется за нее. Зачем же попусту терять время на лишние разговоры?
Но Харроу еще не закончил.
— А теперь, чтобы вы лучше поняли, что я хочу и почему, вам нужно кое-что знать обо мне.
— Зачем?
— Позволь ему, Чак, — вмешалась Бет. — По-другому он разговаривать не умеет.
— Элизабет, пожалуйста...
— Валяйте, — согласился Паркер.
— Очень хорошо, очень хорошо. Я, мистер Виллис, являюсь в специфическом роде коллекционером средневековых статуэток. Подчеркиваю: в специфическом. Моя коллекция небольшая, но, должен вам сказать сам, отличная. В настоящее время в ней лишь восемь экспонатов. Мало. Это потому, что мои критерии отбора весьма высоки. Каждый экспонат должен быть уникальным, единственным в своем роде, а потому бесценным. И каждый должен иметь необычную и захватывающую историю в своем прошлом. Моя дочь права, мистер Виллис, я романтик. И меня глубоко интересует не только сам по себе каждый экспонат моей коллекции, но и его создание, и его история. Вы должны понимать, что эта коллекция — только для моего удовлетворения, а не для демонстрации публике. Бет рассмеялась:
— Потому что они все ворованные.
— Не потому. — Харроу негодующе поглядел на дочь. — За каждый экспонат заплачено. И заплачено отлично.
— Но захватывающая история... — возразила она, насмешливо копируя слова отца, — эта захватывающая история всегда включает в себя кражу или две, не так ли?
— Это совершенно меня не касается. Я сам должен...
— Заткнитесь! — прикрикнул Паркер. Они моментально прекратили пикировку и ошеломленно взглянули на него. — Вы хотите, чтобы я украл одну из этих статуэток, да? Из музея?
— Господи милостивый, нет. — Харроу, казалось, действительно был шокирован. — Во-первых, Виллис, все упомянутые в этой статье статуэтки легко отыскать. Они уникальные. Вы понимаете? Каждая неповторима. Вот, пожалуйста, посмотрите. — Он подошел поближе и ткнул открытой книгой прямо в нос Паркеру. — Вот фотографии некоторых из них, видите? Они все отличаются друг от друга.
Взглянув на фотографии статуэток, Паркер кивнул. Это были пять печальных, одетых в длинные бесформенные траурные одеяния, рыдающих маленьких людей в пяти различных позах скорби.
— Кроме того... — добавил Харроу, — кроме того, ни одна фигурка из этих коллекций не имеет истории рода... то есть, я имею в виду, не имеет такого происхождения, которое бы было желательно для экспоната моей коллекции.
Паркер отодвинул книгу в сторону:
— Тогда что?
— Позвольте, я объясню. — Харроу внезапно встал перед ним, глаза лучились и блестели от возбуждения. — Вы помните, три плакальщика еще по-прежнему отсутствуют. Никто не знает, где они. Но я обнаружил одного из них.
— И вы хотите, чтобы я достал именно его?
— Да, да... Теперь — как сделать это.
— Сядьте. Вы меня нервируете.
— О, конечно. Я прошу прощения. Да, конечно...
Харроу отошел и уселся на краешек кресла у двери. Тон Паркера сбил с него до некоторой степени возбуждение, и он продолжал более спокойно:
— Способ, каким я узнал об этом Плакальщике, оказался довольно странным. Моя компания около трех лет назад получила из Кластравы небольшой заказ на грузовые самолеты... Кажется, на шесть штук. Вы знаете эту страну?
— Никогда не слышал о ней.
— Я не удивлен. Это одна из мелких славянских стран на севере от Чехословакии. Насколько мне известно, одно время она была частью Польши. Как и большинство тех стран. Дело же заключается в том, что страна эта находится по другую сторону железного занавеса, поэтому, конечно, мы были в некотором роде поражены, получив от них заказ. Знаете ли, в странах-сателлитах обычно поощряется вести дела только с Советским Союзом.
— Не надо мне политических новостей, — перебил Паркер. — Сообщайте суть дела.
— Я пытаюсь обрисовать вам ситуацию в целом.
Харроу начинал раздражаться. Паркер пожал плечами. Сидя на кровати, Бет мечтательно улыбалась, глядя в потолок.
— Оказалось, — продолжал Харроу, углубляясь в свою историю, — что это был один из периодов десталинизации и Кластрава воспользовалась улучшившейся атмосферой, чтобы произвести закупки по конкурентоспособным ценам на западном рынке. Нечего и говорить, это была единственная сделка с этой страной. Но в процессе ее я встретился с джентльменом по имени Кейпор из Посольства Кластравы в Соединенных Штатах. Каковы обязанности Кейпора, я не знаю, но тогда он вел переговоры о закупке самолетов. Когда я познакомился с ним поближе, то обнаружил, что у нас весьма много общего.
Эта фраза вызвала смех у его дочери, и Харроу укоризненно взглянул на нее. Затем продолжил рассказ:
— Во всяком случае, он был гостем в моем доме два или три раза. И раз или два, когда я ездил по делам в Вашингтон, он приглашал меня к себе. Оказалось, что у него тоже есть небольшая коллекция статуэток, но не имеющих особой цены. Однако его коллекция включает гипсовую фигурку плачущего монаха приблизительно шестнадцати дюймов высотой.
Харроу широко улыбнулся и потер руки.
— Я сразу же заподозрил, что это могло значить. Сам же Кейпор не имел никакого понятия, чем она могла быть, и считал ее просто интересным образчиком искусства начала XVIII века. Так что мне пришлось провести тайное расследование. И постепенно я узнал всю историю фигурки маленького монаха, начиная с дома в Дижоне.
— Меня все это не интересует, — перебил его Паркер. Харроу, казалось, готов рассказывать эту историю с романтическими подробностями целую неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15