Менло подошел к телефону номер три и поднял трубку:
— Огюст слушает.
— Это Ральф Харроу.
— А, мистер Харроу!
— Мне сообщили, что вы хотите кое-что показать. Если вам удобно, то можете сделать это сейчас. Верхний этаж, номер “Д”.
— Принести?.. — Не так быстро, подумал Менло. — Ах, извините. Вещь не вполне готова для показа. Еще не вполне. Но возможно, я мог бы подойти и обсудить с вами ситуацию? Через час.
После очень короткой паузы Харроу ответил:
— Отлично, через час.
— Я с нетерпением ожидаю встречи с вами, — сказал Менло, но Харроу уже повесил трубку. Менло тоже положил трубку на рычаг и улыбнулся ей. Принести статуэтку?.. Неужели Харроу собирается получить ее обманным путем, не заплатив?!.
В голову пришла неприятная мысль. Это могло быть причиной, что его дочь так вольна в дарении своих прелестей. Чтобы заглушить его подозрения и ослабить его хитрость...
Но использует ли отец даже в Соединенных Штатах свою дочь подобным образом?..
Ему хотелось бы знать наверняка, что увидела в нем Бет. Он не был молод или красив. Он только богат. Но она тоже богата.
Он не мог этого понять. Он был благодарен, ей, он не отказался бы от этого. Но не мог это понять.
Он отошел от телефонов и прошел через голубой вход, представлявший собой выложенную голубой плиткой дорожку, окруженную прохладными зеленоватого цвета бассейнами, полными маленьких рыбок, со всех сторон огороженными высокими и широкими барьерами голубого цвета. Пройдя через вход, он оказался в задней части отеля с тремя лифтами для удобства приходивших с пляжа. Менло поднялся на седьмой этаж, прошел казавшимися бесконечными коридорами в свой номер. Ему уже вернули темный костюм хорошо вычищенным и отутюженным. Так же как и выстиранные сорочки из прачечной. Новые носки и белье, купленные в магазине отеля этим утром вместе с каштанового цвета плавками, сложены в бельевом ящике шкафа. Он принял душ, оделся, проверил, заперт ли полный денег чемодан, лежащий на гардеробе, не пытались ли открыть гардероб и чемодан, и только потом покинул номер.
Выходя из лифта, поинтересовался у лифтера, как пройти в номер “Д”. Ему посоветовали держаться правой стороны. Он так и поступил. Холлы на этом этаже выдержаны в пастельных тонах, гораздо менее ярких, чем на плебейских, внизу. И гораздо спокойнее по тону. Он долго шел, прежде чем обнаружил дверь с буквой “С”. Повернув по коридору, подошел к номеру “Д”.
На стук Менло дверь открыл джентльмен средних лет, который не мог быть никем иным, кроме как американским бизнесменом. Или, возможно, шведским, швейцарским или скандинавским, но в любом случае — капиталистическим бизнесменом.
— Мистер Менло? — спросил он.
— В данный момент меня зовут Огюст. Джон Огюст. Вы Ральф Харроу?
— Да. Входите.
У дочери на двенадцатом этаже номер состоял из двух комнат. Сколько комнат имелось в этом номере, можно было только догадываться. Харроу провел его через фойе в большую гостиную. Прямо перед ним французские двери выходили на террасу. Двери по обе стороны вели в иные части апартаментов.
— Садитесь, — предложил Харроу. — Выпьете?
— Может быть, виски... И воды.
— Отлично.
Длинный диван в центре комнаты обшит белой кожей. Кофейный столик с мраморной столешницей, стоявший возле дивана, покрыт американскими журналами в ярких обложках, разложенными со вкусом веером так, чтобы можно было прочесть название каждого. Менло сел на диван, ощущая, как из подушек выходит воздух, и осмотрелся. Когда все его трудности будут преодолены, он тоже получит подобный номер.
Харроу принес виски и воду вместе с выпивкой для себя, сел на противоположном конце дивана.
— Моя дочь сообщила, что вы отобрали статуэтку у Виллиса.
— Если так можно выразиться, — улыбнулся Менло. — Фактически он никогда ею не обладал.
— В таком случае вы поразительный человек. Виллис не произвел на меня впечатления человека, у которого можно что-то отобрать. Хорошо. Но вы здесь не поэтому. Понимаете, однажды я уже заплатил за статуэтку. Не так ли?
— Я понимаю.
— Пятьдесят тысяч. У Виллиса эти деньги должны быть при себе. Вы хотите сказать, что вы их не получили?
— Нет, не получил. Может, недосмотрел.
— Бет сказала, что у вас имеются деньги. И немалые. Наличными.
— Совершенно из другого источника, уверяю вас.
Харроу от этого заверения отмахнулся.
— Суть в том, что я уже заплатил за эту чертову штуку. Мне не нравится сама мысль, что нужно платить дважды.
— Ваша дочь не объяснила мои условия?
— Нет, не объяснила.
Менло быстро изложил их. Безопасное место для его денег. Необходимые документы, позволяющие объяснить его присутствие где-либо, если возникнет такая необходимость.
— И последняя просьба. Один из моих зубов запломбирован, внутри пломбы находится небольшая капсула с ядом.
— Я не верю... Я...
—Да?
— Я не ве... За каким чертом?!
— На прошлой моей работе считалось, что при определенных обстоятельствах мне лучше самоликвидироваться. Я как-то не верю, что впредь это будет необходимо.
— Боже милостивый, приятель! Я... Что происходит, когда вы едите?
— При нормальном движении челюсти, когда жуешь, капсула не может быть раздавлена. Мне бы хотелось, чтобы какой-нибудь стоматолог удалил эту капсулу. Если сможете найти для меня зубного врача, не задающего лишних вопросов, то буду вам благодарен. В высшей степени благодарен.
— Полагаю, это можно устроить, — ответил Харроу, кивая. — Я поговорю со своим личным зубным врачом. Он хороший человек. Я знаю его уже много лет.
— Отлично. А другие условия?
— Никаких сложностей. Сначала мы сделаем для вас документы, а потом пристроим деньги. Некоторую сумму вы, без сомнения, захотите инвестировать, вложить в какое-нибудь доходное дело. Затем вам понадобится счет для текущих расходов. Нет проблем.
— Очень хорошо.
— Но теперь я поставлю свои условия.
—Да?
Глаза Харроу внезапно засияли. Он наклонился вперед:
— Прежде чем идти дальше в наших делах, я хочу знать детали. Я хочу точно знать, как вам удалось заполучить статуэтку от Виллиса. И потом, какая, черт побери, у вас была работа, из-за которой вы вынуждены ходить с капсулой яда во тру?
— Понимаю, — улыбнулся Менло. Он совершенно позабыл необходимый факт о Ральфе Харроу. Этот человек был романтиком. Первое, что узнал о Харроу, когда услышал, как Паркер и Бет говорили о нем в Вашингтоне. В деловых вопросах Харроу был полным реалистом, но в остальном все же сохранял сильный налет романтизма. Ведь романтик, а не бизнесмен заплатил пятьдесят тысяч долларов за Плакальщика. — Я буду в, высшей степени счастлив рассказать вам все, — сказал Менло.
— Позвольте мне сначала налить вам еще.
— Большое спасибо.
Менло рассказал все, начиная с получения задания, кончая прибытием в Майами. При этом опустил в своем рассказе только интимные отношения с Бет Харроу и убийство старого полицейского. Он рассказал также о своей роли инспектора в Кластраве. Это заставило Харроу расспросить его о пятнадцатилетней службе, и карьере, и о последних этапах партизанской жизни во Вторую мировую войну. Прошел приблизительно час. Харроу все еще задавал вопросы, а Менло отвечал на них. Первого заворожила рассказываемая история, а второй, как и большинство людей, наслаждался вниманием слушателя.
Но в конце концов рассказ закончился. Харроу поблагодарил его за потраченное на рассказ время, заверив, что все, им просимое, будет выполнено.
— Теперь, мистер Менло... или мне следует называть вас инспектор Менло, а? По-моему, самое время взглянуть на Плакальщика. Статуэтку. Можете вы ее принести?
Менло ненадолго задумался, но у него не осталось никаких сомнений. Харроу можно доверять. Он допил виски и поднялся:
— Сейчас принесу.
— Благодарю вас. Я жду.
Менло спустился в свой номер, достал из чемодана Плакальщика. Завернул маленькую статуэтку в одно из банных полотенец, взятое из ванной комнаты, и отправился с ним к Харроу, зажав статуэтку под мышкой. Лифтер странно посмотрел на него, но промолчал.
Он снова постучал. И снова Харроу подошел к двери:
— Вы очень быстро обернулись. Это она?
— Да, она, — сказал Менло с поклоном. Харроу, взяв сверток, сразу же стал его разворачивать.
— Входите, — пригласил он. — Входите.
Он закрыл за Менло дверь, но продолжал стоять в фойе, разворачивая статуэтку.
Менло прошел мимо него в гостиную и увидел сидящего на диване Паркера с пистолетом в руке. Менло потрясенно глянул в лицо Паркера и действовал без колебаний. Он резко скривил челюсть вправо и сжал зуб с ампулой яда.
Часть четвертая
Глава 1
Там, в доме Кейпора, Менло был слишком возбужден, чтобы все продумать и проверить тела, ведь пистолет двадцать второго калибра не слишком мощное оружие... Надо было проверить, мертвы ли оба упавших.
Паркер очнулся в темноте. Он лежал на спине среди множества осколков. Неведомый огонь жег ему бок. Он пошевелился, и обломки загремели. Память окончательно вернулась к нему.
Они недооценили жирного ублюдка. Предполагали, что тот дождется, когда они покинут дом, а может быть, и того времени, когда покинут город. Но он переиграл их. Достал где-то дурацкий маленький пистолет. И вот исчез с деньгами и с Плакальщиком, а Паркер валялся на осколках разбитых статуэток с горящей раной в боку.
Он перекатился на правый бок, так как болело в левом, поджал под себя колени и стал в темноте шарить вокруг, пока не нащупал подставку. Опершись на нее, медленно, с трудом встал на ноги. Он чувствовал слабость и головокружение. Попытался сделать шаг вперед, что осложнялось валявшимися всюду на ковре осколками статуэток. Он все же смог добраться до стены и, опираясь на нее, прошел до конца комнаты. Потом повернул и уткнулся в книжный шкаф. Теперь он знал, где находится. Продолжая двигаться по стене, он добрался до двери и, найдя выключатель, зажег свет.
В комнате царил страшный разгром. Валялись осколки статуэток и перевернутые подставки. Плакальщик и оба чемодана исчезли. Бок разворочен, рубашка и брюки холодили, прилипая к телу от пропитавшей их крови. Генди валялся растерзанный, как сброшенная со скалы кукла. Состояние его было гораздо хуже, чем Паркера. Судя по залившей его крови и мертвенно-бледному лицу, пуля попала в живот.
Паркер подошел на дрожащих неверных ногах и опустился рядом с Генди на колени. Тот еще дышал. Очень замедленно, еле слышно и неровно. Оба пистолета оказались тут же, на полу, кольт 38-го калибра и “терьер”; Жирный ублюдок очень спешил.
Это хорошо. Если бы он не пожалел времени, то мог бы выполнить работу по-настоящему.
Никогда нельзя недооценивать любителя с хорошо подвешенным языком.
Паркер, подняв “терьер”, встал на ноги и двинулся к двери. Открыв ее, увидел, свет. В дальней стороне холла имелась лестница, располагавшаяся в передней части дома. Не та, по какой они вошли. С лестницы шел свет и доносился глухой шум вечеринки.
Паркер взглянул на часы. Без двадцати двенадцать. Он провалялся без сознания больше трех часов. Кейпор находился дома, и вечеринка была в самом разгаре.
Он обдумал положение. И, приняв решение, сел на полу рядом с дверью. Оставил ее приоткрытой, чтобы услышать окончание вечеринки и заранее знать, если кто-то пойдет наверх. Стал вытаскивать рубашку из брюк, чтобы осмотреть рану, боль снова так усилилась, что он едва не потерял сознание. Его окружила какая-то зеленая темнота. Он уперся спиной в стену и глубоко дышал, пока зеленая темнота не отступила. Потом только осмотрел рану. Пуля пробороздила глубокий след в боковых мышцах прямо над поясом. Весь бок стал серо-бурым, почерневшим и очень чувствительным к прикосновению. Кожа изорвана и пахла запекшейся кровью. Свежая кровь тоже понемногу сочилась из раны. Насколько он мог определить, пуля не проникла во внутренности. Ободрала бок и пролетела дальше. Ему повезло больше, чем Генди.
Все для него закончилось болью в боку. Боль не лишит его возможности действовать, после того как доктор обработает рану.
Он вновь поглядел на часы. Без десяти двенадцать. Вечеринка все еще продолжалась. Справа от себя Паркер слышал прерывистое тяжелое дыхание Генди. Если вечеринка продлится слишком долго, ему не выжить.
Левая рука одеревенела. Пальцы отказывались повиноваться. Он переложил “терьер” в левую руку, чтобы достать сигарету правой. Пистолет упал на ковер. Паркер про себя выругался, но оставил оружие там, где оно упало. Опираясь головой о стену, сидел с сигаретой во рту, прислушивался к звукам вечеринки и неровному дыханию Генди. Ноги вытянул. Руки безвольно висели, касаясь кистями пола. В левом боку и левой руке все онемело, будто кололи иголками. Пальцы левой руки опухли, стали, как сосиски, толстые и ничего не чувствовали.
Секунды сливались в тягостное и тягучее ожидание. Вечность проходила одна за другой. А всего-то минула минута. Паркер прикурил новую сигарету от докуренной. А когда докурил вторую, то зажег еще одну. А потом — еще...
Внизу веселились, как в аду.
Это было его шестое ранение в жизни. И второй раз его оставили, сочтя мертвым. Первый раз пуля была посолидней, но попала в пряжку ремня. Тогда удалось выкарабкаться, лишь на некоторое время потеряв аппетит. В Англии, в 1944 году, военная полиция обнаружила его, когда на грузовике, набитом ворованными покрышками, он проезжал через блок-пост... Были и еще ранения. В итоге он почти так же изрешечен пулями, как Том Микс.
Он попытался поднять левую руку и посмотреть на часы, но рука, онемев, стала неподвижной. Он дотянулся правой рукой, схватил левую за кисть и поднял. Было четверть второго. Секундная стрелка совсем не торопилась. Две другие стрелки, часовая и минутная, не двигались, словно нарисованные.
Те, внизу, были слишком веселыми. Какого черта им не отправиться домой!..
А что, если Кейпор решит показать кому-нибудь свои прекрасные статуэтки?
Паркер скривился, дотянулся правой рукой до “терьера” и положил его на колени. Курил и ждал. “Бычки” он тушил о стену — пепельницы поблизости не имелось.
Генди стал дышать с хрипом. Может быть, в легких у него была кровь. Вряд ли тогда он выживет. И в этом жирному ублюдку повезет.
Внизу становилось все тише. Он снова поднял руку, чтобы посмотреть на часы. Без двадцати два. Ему казалось, что он сидит здесь уже несколько дней. Жжение в боку утихло, и больше не кололо в руку. Все онемело, приглушив пульсирующую боль.
Становилось тише и тише внизу. Он дотянулся до дверной ручки и собрал все силы. Опять подступила зеленая темнота. Он ждал, опираясь на дверь, пока темнота отступит. Сигареты не помогли. Они только прояснили голову.
Он попытался идти. Прошел через дверь к противоположной стене, чтобы опираться на нее правой стороной тела. Он шел медленнее, чем хотелось, но все же добрался до начала лестницы. Опираясь на стену, смотрел сверху на большой холл с паркетным полом. Парадная дверь была открыта. Гости уходили. Кейпор улыбался, кивал на прощанье и говорил всем “до свидания”. Все разговаривали на массе различных языков — по-французски, по-немецки и на каких-то других. Никто не говорил по-английски. Прощание заняло много времени. Очень. Две-три с длинными языками женщины в мехах отняли больше всего времени. Наконец парадная дверь закрылась. В холле остались только Кейпор и дворецкий-телохранитель.
Кейпор что-то сказал. Телохранитель поклонился и ушел. Оба были во фраках, как официанты. Кейпор зевнул, похлопал себя по рту тыльной стороной ладони, и, вынув золотой портсигар, неспешно закурил сигарету. Только после этого он стал подниматься по лестнице. Небольшого роста, изящный, выглядевший как денди, с лицом ястреба и глазами хорька. Руки и лицо были такими серыми, будто их промазали автолом. Он заметил Паркера, когда уже поднялся почти до самого верха, Увидев человека с пистолетом, широко раскрыл рот, не издав ни звука.
— Не делайте ничего необдуманного, — сказал Паркер. — Идите впереди меня в комнату с трофеями.
— В какую комнату?..
— Статуэтки, — пояснил Паркер. По лицу Кейпора внезапно разлилось выражение тревоги и сразу же стерлось с него.
— Что вы здесь делаете?
— Мы побеседуем. В комнате с трофеями.
— Мне позвать на помощь?
— Вам не придется кричать второй раз. Пошевеливайтесь!
Кейпор заколебался, обдумывая ситуацию, а глаза его так и метали взгляды в сторону комнаты со статуэтками. Ему хотелось знать, находятся ли деньги все еще в Аполлоне. Он пожал плечами и прошел мимо Паркера.
— Идите медленнее. Кейпор оглянулся на него:
— Я вижу, вы ранены.
— Просто идите медленно и не делайте резких движений.
Паркер собрался и проковылял к противоположной стене. Он хотел использовать как опору о стену здоровый бок.
Кейпор первый вошел в комнату и остановился в дверях, рассматривая разгром. Потом увидел Аполлона без головы.
— Что произо...
— Правильно, — сказал Паркер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Огюст слушает.
— Это Ральф Харроу.
— А, мистер Харроу!
— Мне сообщили, что вы хотите кое-что показать. Если вам удобно, то можете сделать это сейчас. Верхний этаж, номер “Д”.
— Принести?.. — Не так быстро, подумал Менло. — Ах, извините. Вещь не вполне готова для показа. Еще не вполне. Но возможно, я мог бы подойти и обсудить с вами ситуацию? Через час.
После очень короткой паузы Харроу ответил:
— Отлично, через час.
— Я с нетерпением ожидаю встречи с вами, — сказал Менло, но Харроу уже повесил трубку. Менло тоже положил трубку на рычаг и улыбнулся ей. Принести статуэтку?.. Неужели Харроу собирается получить ее обманным путем, не заплатив?!.
В голову пришла неприятная мысль. Это могло быть причиной, что его дочь так вольна в дарении своих прелестей. Чтобы заглушить его подозрения и ослабить его хитрость...
Но использует ли отец даже в Соединенных Штатах свою дочь подобным образом?..
Ему хотелось бы знать наверняка, что увидела в нем Бет. Он не был молод или красив. Он только богат. Но она тоже богата.
Он не мог этого понять. Он был благодарен, ей, он не отказался бы от этого. Но не мог это понять.
Он отошел от телефонов и прошел через голубой вход, представлявший собой выложенную голубой плиткой дорожку, окруженную прохладными зеленоватого цвета бассейнами, полными маленьких рыбок, со всех сторон огороженными высокими и широкими барьерами голубого цвета. Пройдя через вход, он оказался в задней части отеля с тремя лифтами для удобства приходивших с пляжа. Менло поднялся на седьмой этаж, прошел казавшимися бесконечными коридорами в свой номер. Ему уже вернули темный костюм хорошо вычищенным и отутюженным. Так же как и выстиранные сорочки из прачечной. Новые носки и белье, купленные в магазине отеля этим утром вместе с каштанового цвета плавками, сложены в бельевом ящике шкафа. Он принял душ, оделся, проверил, заперт ли полный денег чемодан, лежащий на гардеробе, не пытались ли открыть гардероб и чемодан, и только потом покинул номер.
Выходя из лифта, поинтересовался у лифтера, как пройти в номер “Д”. Ему посоветовали держаться правой стороны. Он так и поступил. Холлы на этом этаже выдержаны в пастельных тонах, гораздо менее ярких, чем на плебейских, внизу. И гораздо спокойнее по тону. Он долго шел, прежде чем обнаружил дверь с буквой “С”. Повернув по коридору, подошел к номеру “Д”.
На стук Менло дверь открыл джентльмен средних лет, который не мог быть никем иным, кроме как американским бизнесменом. Или, возможно, шведским, швейцарским или скандинавским, но в любом случае — капиталистическим бизнесменом.
— Мистер Менло? — спросил он.
— В данный момент меня зовут Огюст. Джон Огюст. Вы Ральф Харроу?
— Да. Входите.
У дочери на двенадцатом этаже номер состоял из двух комнат. Сколько комнат имелось в этом номере, можно было только догадываться. Харроу провел его через фойе в большую гостиную. Прямо перед ним французские двери выходили на террасу. Двери по обе стороны вели в иные части апартаментов.
— Садитесь, — предложил Харроу. — Выпьете?
— Может быть, виски... И воды.
— Отлично.
Длинный диван в центре комнаты обшит белой кожей. Кофейный столик с мраморной столешницей, стоявший возле дивана, покрыт американскими журналами в ярких обложках, разложенными со вкусом веером так, чтобы можно было прочесть название каждого. Менло сел на диван, ощущая, как из подушек выходит воздух, и осмотрелся. Когда все его трудности будут преодолены, он тоже получит подобный номер.
Харроу принес виски и воду вместе с выпивкой для себя, сел на противоположном конце дивана.
— Моя дочь сообщила, что вы отобрали статуэтку у Виллиса.
— Если так можно выразиться, — улыбнулся Менло. — Фактически он никогда ею не обладал.
— В таком случае вы поразительный человек. Виллис не произвел на меня впечатления человека, у которого можно что-то отобрать. Хорошо. Но вы здесь не поэтому. Понимаете, однажды я уже заплатил за статуэтку. Не так ли?
— Я понимаю.
— Пятьдесят тысяч. У Виллиса эти деньги должны быть при себе. Вы хотите сказать, что вы их не получили?
— Нет, не получил. Может, недосмотрел.
— Бет сказала, что у вас имеются деньги. И немалые. Наличными.
— Совершенно из другого источника, уверяю вас.
Харроу от этого заверения отмахнулся.
— Суть в том, что я уже заплатил за эту чертову штуку. Мне не нравится сама мысль, что нужно платить дважды.
— Ваша дочь не объяснила мои условия?
— Нет, не объяснила.
Менло быстро изложил их. Безопасное место для его денег. Необходимые документы, позволяющие объяснить его присутствие где-либо, если возникнет такая необходимость.
— И последняя просьба. Один из моих зубов запломбирован, внутри пломбы находится небольшая капсула с ядом.
— Я не верю... Я...
—Да?
— Я не ве... За каким чертом?!
— На прошлой моей работе считалось, что при определенных обстоятельствах мне лучше самоликвидироваться. Я как-то не верю, что впредь это будет необходимо.
— Боже милостивый, приятель! Я... Что происходит, когда вы едите?
— При нормальном движении челюсти, когда жуешь, капсула не может быть раздавлена. Мне бы хотелось, чтобы какой-нибудь стоматолог удалил эту капсулу. Если сможете найти для меня зубного врача, не задающего лишних вопросов, то буду вам благодарен. В высшей степени благодарен.
— Полагаю, это можно устроить, — ответил Харроу, кивая. — Я поговорю со своим личным зубным врачом. Он хороший человек. Я знаю его уже много лет.
— Отлично. А другие условия?
— Никаких сложностей. Сначала мы сделаем для вас документы, а потом пристроим деньги. Некоторую сумму вы, без сомнения, захотите инвестировать, вложить в какое-нибудь доходное дело. Затем вам понадобится счет для текущих расходов. Нет проблем.
— Очень хорошо.
— Но теперь я поставлю свои условия.
—Да?
Глаза Харроу внезапно засияли. Он наклонился вперед:
— Прежде чем идти дальше в наших делах, я хочу знать детали. Я хочу точно знать, как вам удалось заполучить статуэтку от Виллиса. И потом, какая, черт побери, у вас была работа, из-за которой вы вынуждены ходить с капсулой яда во тру?
— Понимаю, — улыбнулся Менло. Он совершенно позабыл необходимый факт о Ральфе Харроу. Этот человек был романтиком. Первое, что узнал о Харроу, когда услышал, как Паркер и Бет говорили о нем в Вашингтоне. В деловых вопросах Харроу был полным реалистом, но в остальном все же сохранял сильный налет романтизма. Ведь романтик, а не бизнесмен заплатил пятьдесят тысяч долларов за Плакальщика. — Я буду в, высшей степени счастлив рассказать вам все, — сказал Менло.
— Позвольте мне сначала налить вам еще.
— Большое спасибо.
Менло рассказал все, начиная с получения задания, кончая прибытием в Майами. При этом опустил в своем рассказе только интимные отношения с Бет Харроу и убийство старого полицейского. Он рассказал также о своей роли инспектора в Кластраве. Это заставило Харроу расспросить его о пятнадцатилетней службе, и карьере, и о последних этапах партизанской жизни во Вторую мировую войну. Прошел приблизительно час. Харроу все еще задавал вопросы, а Менло отвечал на них. Первого заворожила рассказываемая история, а второй, как и большинство людей, наслаждался вниманием слушателя.
Но в конце концов рассказ закончился. Харроу поблагодарил его за потраченное на рассказ время, заверив, что все, им просимое, будет выполнено.
— Теперь, мистер Менло... или мне следует называть вас инспектор Менло, а? По-моему, самое время взглянуть на Плакальщика. Статуэтку. Можете вы ее принести?
Менло ненадолго задумался, но у него не осталось никаких сомнений. Харроу можно доверять. Он допил виски и поднялся:
— Сейчас принесу.
— Благодарю вас. Я жду.
Менло спустился в свой номер, достал из чемодана Плакальщика. Завернул маленькую статуэтку в одно из банных полотенец, взятое из ванной комнаты, и отправился с ним к Харроу, зажав статуэтку под мышкой. Лифтер странно посмотрел на него, но промолчал.
Он снова постучал. И снова Харроу подошел к двери:
— Вы очень быстро обернулись. Это она?
— Да, она, — сказал Менло с поклоном. Харроу, взяв сверток, сразу же стал его разворачивать.
— Входите, — пригласил он. — Входите.
Он закрыл за Менло дверь, но продолжал стоять в фойе, разворачивая статуэтку.
Менло прошел мимо него в гостиную и увидел сидящего на диване Паркера с пистолетом в руке. Менло потрясенно глянул в лицо Паркера и действовал без колебаний. Он резко скривил челюсть вправо и сжал зуб с ампулой яда.
Часть четвертая
Глава 1
Там, в доме Кейпора, Менло был слишком возбужден, чтобы все продумать и проверить тела, ведь пистолет двадцать второго калибра не слишком мощное оружие... Надо было проверить, мертвы ли оба упавших.
Паркер очнулся в темноте. Он лежал на спине среди множества осколков. Неведомый огонь жег ему бок. Он пошевелился, и обломки загремели. Память окончательно вернулась к нему.
Они недооценили жирного ублюдка. Предполагали, что тот дождется, когда они покинут дом, а может быть, и того времени, когда покинут город. Но он переиграл их. Достал где-то дурацкий маленький пистолет. И вот исчез с деньгами и с Плакальщиком, а Паркер валялся на осколках разбитых статуэток с горящей раной в боку.
Он перекатился на правый бок, так как болело в левом, поджал под себя колени и стал в темноте шарить вокруг, пока не нащупал подставку. Опершись на нее, медленно, с трудом встал на ноги. Он чувствовал слабость и головокружение. Попытался сделать шаг вперед, что осложнялось валявшимися всюду на ковре осколками статуэток. Он все же смог добраться до стены и, опираясь на нее, прошел до конца комнаты. Потом повернул и уткнулся в книжный шкаф. Теперь он знал, где находится. Продолжая двигаться по стене, он добрался до двери и, найдя выключатель, зажег свет.
В комнате царил страшный разгром. Валялись осколки статуэток и перевернутые подставки. Плакальщик и оба чемодана исчезли. Бок разворочен, рубашка и брюки холодили, прилипая к телу от пропитавшей их крови. Генди валялся растерзанный, как сброшенная со скалы кукла. Состояние его было гораздо хуже, чем Паркера. Судя по залившей его крови и мертвенно-бледному лицу, пуля попала в живот.
Паркер подошел на дрожащих неверных ногах и опустился рядом с Генди на колени. Тот еще дышал. Очень замедленно, еле слышно и неровно. Оба пистолета оказались тут же, на полу, кольт 38-го калибра и “терьер”; Жирный ублюдок очень спешил.
Это хорошо. Если бы он не пожалел времени, то мог бы выполнить работу по-настоящему.
Никогда нельзя недооценивать любителя с хорошо подвешенным языком.
Паркер, подняв “терьер”, встал на ноги и двинулся к двери. Открыв ее, увидел, свет. В дальней стороне холла имелась лестница, располагавшаяся в передней части дома. Не та, по какой они вошли. С лестницы шел свет и доносился глухой шум вечеринки.
Паркер взглянул на часы. Без двадцати двенадцать. Он провалялся без сознания больше трех часов. Кейпор находился дома, и вечеринка была в самом разгаре.
Он обдумал положение. И, приняв решение, сел на полу рядом с дверью. Оставил ее приоткрытой, чтобы услышать окончание вечеринки и заранее знать, если кто-то пойдет наверх. Стал вытаскивать рубашку из брюк, чтобы осмотреть рану, боль снова так усилилась, что он едва не потерял сознание. Его окружила какая-то зеленая темнота. Он уперся спиной в стену и глубоко дышал, пока зеленая темнота не отступила. Потом только осмотрел рану. Пуля пробороздила глубокий след в боковых мышцах прямо над поясом. Весь бок стал серо-бурым, почерневшим и очень чувствительным к прикосновению. Кожа изорвана и пахла запекшейся кровью. Свежая кровь тоже понемногу сочилась из раны. Насколько он мог определить, пуля не проникла во внутренности. Ободрала бок и пролетела дальше. Ему повезло больше, чем Генди.
Все для него закончилось болью в боку. Боль не лишит его возможности действовать, после того как доктор обработает рану.
Он вновь поглядел на часы. Без десяти двенадцать. Вечеринка все еще продолжалась. Справа от себя Паркер слышал прерывистое тяжелое дыхание Генди. Если вечеринка продлится слишком долго, ему не выжить.
Левая рука одеревенела. Пальцы отказывались повиноваться. Он переложил “терьер” в левую руку, чтобы достать сигарету правой. Пистолет упал на ковер. Паркер про себя выругался, но оставил оружие там, где оно упало. Опираясь головой о стену, сидел с сигаретой во рту, прислушивался к звукам вечеринки и неровному дыханию Генди. Ноги вытянул. Руки безвольно висели, касаясь кистями пола. В левом боку и левой руке все онемело, будто кололи иголками. Пальцы левой руки опухли, стали, как сосиски, толстые и ничего не чувствовали.
Секунды сливались в тягостное и тягучее ожидание. Вечность проходила одна за другой. А всего-то минула минута. Паркер прикурил новую сигарету от докуренной. А когда докурил вторую, то зажег еще одну. А потом — еще...
Внизу веселились, как в аду.
Это было его шестое ранение в жизни. И второй раз его оставили, сочтя мертвым. Первый раз пуля была посолидней, но попала в пряжку ремня. Тогда удалось выкарабкаться, лишь на некоторое время потеряв аппетит. В Англии, в 1944 году, военная полиция обнаружила его, когда на грузовике, набитом ворованными покрышками, он проезжал через блок-пост... Были и еще ранения. В итоге он почти так же изрешечен пулями, как Том Микс.
Он попытался поднять левую руку и посмотреть на часы, но рука, онемев, стала неподвижной. Он дотянулся правой рукой, схватил левую за кисть и поднял. Было четверть второго. Секундная стрелка совсем не торопилась. Две другие стрелки, часовая и минутная, не двигались, словно нарисованные.
Те, внизу, были слишком веселыми. Какого черта им не отправиться домой!..
А что, если Кейпор решит показать кому-нибудь свои прекрасные статуэтки?
Паркер скривился, дотянулся правой рукой до “терьера” и положил его на колени. Курил и ждал. “Бычки” он тушил о стену — пепельницы поблизости не имелось.
Генди стал дышать с хрипом. Может быть, в легких у него была кровь. Вряд ли тогда он выживет. И в этом жирному ублюдку повезет.
Внизу становилось все тише. Он снова поднял руку, чтобы посмотреть на часы. Без двадцати два. Ему казалось, что он сидит здесь уже несколько дней. Жжение в боку утихло, и больше не кололо в руку. Все онемело, приглушив пульсирующую боль.
Становилось тише и тише внизу. Он дотянулся до дверной ручки и собрал все силы. Опять подступила зеленая темнота. Он ждал, опираясь на дверь, пока темнота отступит. Сигареты не помогли. Они только прояснили голову.
Он попытался идти. Прошел через дверь к противоположной стене, чтобы опираться на нее правой стороной тела. Он шел медленнее, чем хотелось, но все же добрался до начала лестницы. Опираясь на стену, смотрел сверху на большой холл с паркетным полом. Парадная дверь была открыта. Гости уходили. Кейпор улыбался, кивал на прощанье и говорил всем “до свидания”. Все разговаривали на массе различных языков — по-французски, по-немецки и на каких-то других. Никто не говорил по-английски. Прощание заняло много времени. Очень. Две-три с длинными языками женщины в мехах отняли больше всего времени. Наконец парадная дверь закрылась. В холле остались только Кейпор и дворецкий-телохранитель.
Кейпор что-то сказал. Телохранитель поклонился и ушел. Оба были во фраках, как официанты. Кейпор зевнул, похлопал себя по рту тыльной стороной ладони, и, вынув золотой портсигар, неспешно закурил сигарету. Только после этого он стал подниматься по лестнице. Небольшого роста, изящный, выглядевший как денди, с лицом ястреба и глазами хорька. Руки и лицо были такими серыми, будто их промазали автолом. Он заметил Паркера, когда уже поднялся почти до самого верха, Увидев человека с пистолетом, широко раскрыл рот, не издав ни звука.
— Не делайте ничего необдуманного, — сказал Паркер. — Идите впереди меня в комнату с трофеями.
— В какую комнату?..
— Статуэтки, — пояснил Паркер. По лицу Кейпора внезапно разлилось выражение тревоги и сразу же стерлось с него.
— Что вы здесь делаете?
— Мы побеседуем. В комнате с трофеями.
— Мне позвать на помощь?
— Вам не придется кричать второй раз. Пошевеливайтесь!
Кейпор заколебался, обдумывая ситуацию, а глаза его так и метали взгляды в сторону комнаты со статуэтками. Ему хотелось знать, находятся ли деньги все еще в Аполлоне. Он пожал плечами и прошел мимо Паркера.
— Идите медленнее. Кейпор оглянулся на него:
— Я вижу, вы ранены.
— Просто идите медленно и не делайте резких движений.
Паркер собрался и проковылял к противоположной стене. Он хотел использовать как опору о стену здоровый бок.
Кейпор первый вошел в комнату и остановился в дверях, рассматривая разгром. Потом увидел Аполлона без головы.
— Что произо...
— Правильно, — сказал Паркер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15