Лоцман кивнул и снова занялся своей сигарой.
– Он пытался получить ордер на твой арест, но начальник гавани вынужден был указать ему, что в конфликтах мы не встаем ни на чью сторону. И равным образом мы не желаем быть ареной выяснения отношений. Откровенно говоря, если бы он не пытался оказать на нас давление, мы бы позволили ему схватить тебя. Но мы не можем допустить, чтобы он создал опасный прецедент. – Лоцман швырнул за борт окурок и повернулся на каблуках. – Ну что ж, капитан Лорквиталь, штурвал, пожалуйста. Я проведу вас в гавань.
Лоцман провел «Соболя» к месту стоянки у длинного понтона вдоль внутреннего края гавани, среди тральщиков мидий и двухмачтовых кечей, какие шныряют по всей реке, доставляя грузы в близлежащие города. В знойном воздухе стояла дымная горечь от печей на барже, где топили жир левиафана. На воде вокруг понтона плавали радужные разводы, а по поверхности скользили тучи крошечных машин, которые собирали разлитое горючее сквозь канальцы в своих длинных лапках. На причальных столбах рядами сидели пеликаны и сушили мокрые крылья. Их силуэты на фоне красного закатного неба напоминали наконечники стрел. А в лиге от гавани, за сетью каналов, понтонов, ремонтных доков сверкали разноцветные неоновые огни, мигая над скоплениями деревянных зданий и пластиковых куполов. Лоцман повторил предупреждение Йаме и капитану Лорквиталь, после чего покинул судно.
– Мы не можем пойти на берег без оружия, – заявила Тамора.
– У нас останутся твои зубы и когти, – вставил Пандарас. – У меня – моя хитрость, а у господина – власть над машинками. Что нам еще нужно?
– Мне надо с ним поговорить, – сказал Йама. – Я пойду один и без оружия.
– А где ты его будешь искать? – спросила Тамора. – Лучше бы тебе остаться здесь. Прежде всего он кинется сюда. К тому же никто не возразит, если у себя на борту мы будем вооружены.
Матросы «Соболя» еще только закрепили концы, а на понтоне уже появились зазывалы. Они совали в руки маленькие пластины, которые соблазнительно нашептывали приглашения в здешние бары и бордели. Один из зазывал окликнул Йаму по имени, бросил на палубу прямо к его ногам пластинку и, расталкивая товарищей, быстро ушел. Йама подобрал белый квадратик и стал его рассматривать, напечатанный на нем золотой дракон изогнул крылья, выдохнул струйку голубого пламени, и она сложилась в два слова. Какое-то название?
«У мамаши Драконихи».
Йама настоял, что пойдет один, хотя Тамора яростно возражала.
– Экипажи пакетбота и крейсера обойдут здесь каждый угол, – говорила она. – Они могут напасть на тебя целой бандой в любом месте. Место для драки лучше выбрать самому.
– Я знаю место, где он хочет с тобой встретиться, – сказал Элифас. – Там масса всяческих забав. Теперь этот квартал, конечно, опустился ниже. Раньше район развлечений располагался против Калуба, но река мелеет. И город отдалился от судоходного русла на дюжину лиг. – Элифас стал вглядываться в вереницу мерцающих в сумерках огней, потом добавил: – Он как будто вырос, но это скорее всего из-за войны.
Тамора сплюнула за борт. Крохотная машинка тотчас заскользила по маслянистой воде к капле слюны.
– Ха! Если ты так хочешь повидать префекта Корина, тебе надо подплыть к крейсеру и все. Выйдет не хуже. Такой человек, как он, ни за что не станет осквернять себя появлением в подобных притонах. Его приглашение – ловушка.
– Нам лучше поговорить на нейтральной территории, – сказал Йама.
– Ради тебя я бы в два счета сломала ему шею.
– Уверен, что так и есть.
– Или вырвала бы ему глаза.
– Тамора, я просто хочу с ним поговорить, а потому либо я пойду один, либо совсем не пойду.
Что касается Пандараса, то он охотно согласился. У него нашлись собственные дела.
– Капитан Лорквиталь отпустила свободных членов экипажа до полуночной вахты на берег, а тут вдруг выясняется, что мой друг Пантин еще никогда не был с женщиной. На прежнем месте дисциплина этого не позволяла. Думаю, пора брать это дело в свои руки.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал Йама, вспомнив, что молодой моряк раньше был борцом. Пантин уже стоял на причале и ждал, засунув руки в задние карманы брюк.
– Пантин отказался от ножа, – заявил Пандарас, – мне надо следить, чтобы наши занятия не оставили ему времени влипнуть в неприятности.
Пандарас немножко прошел с Йамой, потом они с Пантином рука об руку свернули в сторону, а Йама отправился в другом направлении – к дальнему концу набережной, к «У мамаши Драконихи».
Главный причал плавучей гавани располагался вдоль широкого променада длиною в пол-лиги.
Ярко раскрашенные фронтоны магазинчиков, баров, борделей стояли по обе стороны улицы. Компании подвыпивших матросов враскачку бродили от одного заведения к другому. Над их головами сверкал неон, трещали и чадили факелы. Тут же, на улице, гуляки пили пиво из бумажных стаканчиков, курили трубки с подозрительными примесями в табаке, Здесь была последняя мирная стоянка, дальше их корабли окажутся в зоне военных действий, за срединной точкой мира. Йама догадывался, что все эти люди искали забвения в те недолгие часы, пока транспортные суда пополняют запасы. Зазывалы кричали, расхваливая достоинства пивных и курилен. По обе стороны улицы призывно распахивали двери тату-салоны, закусочные, наркопритоны, казино. Танцовщики всех полов и десятка рас (но Йаме пришло в голову, что все они могут быть людьми-зеркалами) кружились и извивались в освещенных окнах баров. Потоки гуляк обтекали острова музыкантов, гадалок и игроков. Над плотным морем голов висели диски с магистраторами, их крохотные сверкающие машины кружились повсюду в залитом неоновым светом воздухе.
Казино «У мамаши Драконихи» находилось в дальнем конце набережной. На его высоком фасаде распростерся золотой неоновый дракон; вход с обеих сторон украшали стеклянные колонны, в которых мерцали столбы пламени.
Снаружи стояли в ожидании Тамора и Элифас. Сначала Йама разозлился, а потом заметил, что чувствует облегчение. Он засмеялся и сказал:
– Пандарас с Пантином, наверное, тоже притаились где-нибудь поблизости.
– Я отослала их в бордель, – заявила Тамора, – а старик ни за что не хочет уходить, хотя будет только мешать.
Меча с ней не было, она засунула большие пальцы за пояс своей кожаной юбочки и мрачным взглядом провожала каждого прохожего.
– Я знаю это место, – вставил Элифас, – и надеюсь, что смогу помочь. Однако, боюсь, префект Корин вовсе не собирается вести беседу. Здесь, на набережной, столько развлечений, позволь, я покажу их тебе. Забудь обо всем на несколько часов, а потом нас здесь уже не будет.
– Несколько дней назад ты сам хотел, чтобы я его убил, – сказал Йама. – Если не хочешь встречаться с префектом Кориным, то возвращайся на корабль. Я не стану тебя винить.
– Все-таки надо напасть первыми, – вмешалась Тамора. – И начать можно прямо с мамаши Драконихи. Наверняка она в сговоре с префектом Кориным.
– Ее здесь хорошо знают, – вставил Элифас, – но, конечно, с другой стороны.
– Икшель Лорквиталь объяснила мне, – сообщил Йама, – что мамаша Дракониха потеряет лицензию, если выяснится, что кто-то из ее посетителей пришел с оружием. Так что мы поговорим и все.
Тамора провела рукой по своей исчерченной шрамами голове.
– Я с ним не просто поговорю, – заявила она, – если он на меня только косо посмотрит. Он или любой другой.
Внутри, в длинном зале, плавали летающие диски, с которых тянулось вниз зеленое растительное изобилие. Мужчины и женщины толпились вокруг столов, где играли в кости. Большинство игроков были в военной форме. Гул их голосов, выкрикивающих ставки и молитвы, смешивался с жалобной музыкой кукольного театра теней, который разыгрывал представление на экране прямо над головами игроков. Еще дальше толпа окружила борцовский ринг, зрители разместились и на ступенях, поднимающихся амфитеатром с обеих сторон.
По центральному проходу, приветствуя Йаму, шла сама мамаша Дракониха. Она была очень высокой и хрупкой, облегающее красное платье трепетало на ней, как пламя. Позади нее бесстрастно шествовали два кряжистых охранника в черном одеянии. Они принадлежали к той же расе, что и Тамора. Тамора бросила на них вызывающий взгляд, они ответили тем же.
– Добро пожаловать, Йамаманама, – сказала мамаша Дракониха, кланяясь так низко, что ее маленькое узкое личико оказалось рядом с головой Йамы. Дыхание ее благоухало медом и корицей. Она сунула стопку игральных фишек в ладонь Йаме. Ее длинные ногти горели кроваво-красным лаком.
– Пусть твоя удача умножит этот скромный дар, – сказала она.
– Где он?
Огромные зеленые глаза мамаши Драконихи со щелками зрачков не имели век, на мгновение их затянуло мембраной, потом она проговорила:
– Ты и правда действуешь прямо и без обиняков. Он так и сказал. Интересно, это бравада или неведение? Он скоро придет, а пока развлекайтесь. У нас сегодня будет несколько пар равных соперников, – тут она понизила голос, – но если бы я делала ставку в следующем поединке, я предпочла бы более мелкую тварь.
– Спасибо за совет, – отозвался Йама.
– Сегодня здесь не будет драки, – заявила мамаша Дракониха, в упор глядя на Тамору, – только на арене.
– Думаю, за риск тебе хорошо заплатили, – заметил Йама.
– Не так много, чтобы я могла рискнуть потерять лицензию. Мне обещали, что ни одна из сторон не перейдет допустимых границ.
Мамаша Дракониха величественно удалилась в сопровождении телохранителей. Посмотрев ей в след, Тамора бросила:
– Они могли захватить нас прямо сейчас, и никто бы не пикнул.
Йама указал ей на маленькую машину, которая кружилась над одним из игральных столов.
– У магистраторов повсюду есть глаза. А что происходит на арене?
– Там дерутся до смерти, – объяснил Элифас. – Это гнусное место. Мамаша Дракониха – последняя из подобных ей, она старше всех в Гонде. Приличными делами она не занимается. Наверное, Тамора права, нам следовало самим выбрать место встречи, а здесь мы отдаемся на милость врага.
– Мне надоело убегать, – устало произнес Йама.
Он прошел сквозь толпу, облепившую овальную борцовскую арену, и поднялся по широким ступеням на самый верх. Арена была заполнена водой и освещена мощными лампами. Мужчины и женщины перегибались через ограждение, наблюдая, как два обнаженных раба длинными граблями вылавливают из воды какие-то ошметки. Мягко прозвучал гонг, рабы отложили грабли и стали спускать на пружинах две штанги с натянутой на них сеткой, которая разделила залитую водой арену на две части. Появился маленький старичок с такой длинной бородой, что ему приходилось ее забрасывать на плечи. Он уселся в кресло в форме корзины и стал яростно крутить рычаги системы канатов и блоков, пока не установил свое сиденье над поверхностью воды.
– Их содержат в тепле, – объяснил Элифас, – делают специальные инъекции, так что они всегда готовы драться.
Снова ударил гонг, медь загудела мягко и глубоко, как последний вздох умирающего. С обеих сторон арены вскипела вода, и на свет вынырнули две лоснящиеся тени. По толпе зрителей прошла волна возбуждения. Кругом заключали пари.
У Йамы перехватило дыхание. В воде плавали котики. К их плавникам были пристегнуты стальные шпоры, а к хвостам – цепи с колючками. Один сразу помчался к сетке, но тут брызнул фонтан крупных голубых искр, и он отпрянул, выпустив облако маслянистого пара. Другой оставался в центре своей половины и нервно бил хвостом.
Старик прокричал что-то вроде «бойцы готовы» и «делайте ваши ставки». Усиленный микрофоном голос эхом отдавался от высоких потолков. В толпе снова засуетились, заключая последние пари. Гонг прозвучал в третий раз, штанги на пружинах скользнули на прежнее место, сеть поднялась, вода забурлила. Оба котика рванулись на середину, закружились, отпрянули назад, снова сцепились.
Вода выплескивалась через борт и стекала в специальные щели. Зрители визжали, топали, свистели. Раны на брюхе у обоих котиков кровоточили. Струи крови казались черными в изумрудном сиянии ярко освещенной воды. С секунду они кружили голова к голове, потом схватились, и тут один вдруг оказался сверху. Он лупил противника по бокам хвостовой цепью, зубами впивался в спину, отрывая большие куски плоти и обнажая хребет, который переломился от яростного удара головой. Наконец он скользнул прочь, выдыхая клубы черного пара через носовые щели и издавая хриплый трубный звук. А труп перевернулся брюхом вверх и потонул в облаке собственной крови. Старик над ареной пропел список номеров и зрители завозились, обмениваясь фишками. Вышли рабы с электрическими шестами, оттащили победителя от трупа и загнали его в один из туннелей.
Йама чувствовал дурноту и странное возбуждение. Зрелище было ужасным и отвратительным, и все же бешеная ярость этих животных, пусть созданная гормонами, имела какую-то дикую красоту.
Элифас, заметив отвращение на лице Йамы, сказал:
– Нас ждет кое-что похуже, брат. Надо уходить. Встретишься со своим врагом где-нибудь в другом месте. Давай я покажу тебе…
– Поздно, – отрывисто бросила Тамора, – он здесь.
По лестнице к ним поднимались трое мужчин. Префект Корин, как всегда, был одет в домотканую тунику, только сейчас он не взял с собой посох. На его спутниках были кирасы и короткие красные юбочки, оставлявшие открытыми голые мускулистые ноги.
Тамора настояла, чтобы ей позволили обыскать всех троих. Префект Корин добродушно покорился, а Йаму одарил одной из своих редких улыбок.
– Я смотрю, ты в порядке, парень, – сказал он. Казалось, он лоснился от самодовольства и был абсолютно спокоен. – Я рад. Ты устроил для меня настоящую охоту. Трюк с разведчиками оказался хорош. Мне следовало раньше догадаться, что ты сумеешь их обмануть. С тех пор как я тебя видел, ты многому научился.
– Многое изменилось, – ответил Йама. Он ожидал, что, встретив убийцу своего отца, почувствует приступ бешеной ярости, но не ощутил ничего, даже презрения. Тем не менее руки его дрожали, он сложил их и постарался ответить префекту Корину самым твердым взглядом, на который был только способен.
– Все чисто, – сказала Тамора, – но не позволяй им подходить ближе. Пусть только попробуют, я сверну им шеи. – Она сверкнула глазами на спутников префекта Корина, но они смотрели сквозь нее, словно ее здесь и не было.
– У твоей спутницы не самая лучшая репутация, – проговорил префект Корин, – но она, как я понимаю, пытается бравадой компенсировать некоторый недостаток квалификации. – Тут он взглянул на Элифаса. – У этого человека тоже имеется определенная репутация. Куда он тебя ведет? Что у него на уме? Ты не в своей стихии сейчас, Элифас. Тебе следовало бы продолжать свои делишки с будущими вдовами, которым требуются неподдающиеся обнаружению яды.
Элифас отвечал с большим достоинством:
– Я не знаю тебя, господин, но вижу, что завистники нашептали клевету в твои уши.
– Я ничуть не сожалею о том, что сделал с твоими машинами, – обратился к префекту Корину Йама. – Знай, я уничтожу любую, которую ты пошлешь против меня. И знай, что я не стану тебе служить.
Префект Корин ответил:
– Ну, машин у нас хватит. Считай это проверкой. Чем больше ты сопротивляешься, тем больше мы о тебе узнаем. Ты будешь убегать, мы – преследовать. Если ты явился сюда, надеясь, что я позволю тебе беспрепятственно продолжить путь, то должен тебя разочаровать. Смирись, мальчик. Река широка, но не бесконечна. Чем дальше ты продвигаешься, тем ближе оказываешься к театру военных действий, где под командованием Департамента находятся миллионы людей. От всех ты не спрячешься и все машины не победишь. Я многое могу тебе предложить, для того я сюда и пришел. Мы не хотим тебя потерять.
Усилием воли Йама стряхнул с себя обаяние взгляда префекта Корина и спросил:
– Как идет война между Департаментами во Дворце Человеческой Памяти?
– Мы победим.
– А может, и нет, раз не победили до сих пор.
– Что ты будешь делать, если не станешь служить нам? Ты веришь этому Элифасу и его безумным рассказам? Будешь пророчествовать низшим расам, как ты делал это на крыше Дворца? Не торопись отвечать. Мне не хотелось бы обвинять тебя в ереси против Хранителей.
– Я просто ищу свой народ, ничего больше. И я не верю, что ты служишь Хранителям. Ты даже Департаменту не служишь. У тебя собственные цели.
– Тебя ведь воспитали в традициях Департамента, и ты должен знать, что мы являемся на свет, чтобы служить людям, а не собственным интересам. Кстати, я огорчен известием о смерти твоего отца. Он был хорошим слугой, но слабым человеком, слишком приверженным традициям, которые пережили свой смысл. Ему не следовало во все это вмешиваться.
– Йама, я заставлю их уйти, только подай знак! – гневно воскликнула Тамора.
– Я должен выслушать, что он предлагает, – ответил ей Йама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43