– Я знаю, что видела, – повторила Тамора и сплюнула через парапет в темную воду.
«Соболь» с парусом, полным свежего попутного ветра, скользил прочь от плотных зарослей ризофоры, которые окаймляли отмели и разделяли болотистые низины вдоль берега. Впереди расстилался простор свободной воды. Река сияла в лучах заходящего солнца, и медленно дрейфующие смоковницы вырисовывались черными силуэтами на ее глади. В четырех лигах от «Соболя» виднелись две караки, но ни крейсера, ни пакетбота, преследовавшего их от сожженного города до плавучего леса, не было.
Далеко за разбегающимся по воде кильватерным следом «Соболя» поднимался к синему небу, извивался и таял дым от углей погребального костра эдила. Костер сложили на самом гребне вдоль старой береговой линии на платформе. Вымытое и умасленное нардом и особыми кремами тело положили на ковер из цветов. Йама сам поднес к нему факел. Порох и сера в основании костра вспыхнули с яростной силой, потом схватились и затрещали стволы камедных деревьев, посылая вверх клубы плотного, ароматного белого дыма.
Внезапно, в самом сердце костра тело эдила приняло сидячую позу, так часто бывает, когда мышцы иссохнут и сократятся от жара, но и тогда Йама не дрогнул, сохранив на лице бесстрастную маску. Он, не мигая, с ожесточенным вниманием смотрел на костер, машинально бросая в огонь ароматические соли и масло, пока тело его отца не растворилось в огне.
Костер горел несколько часов. Позже, когда Йама склонился над пепелищем, чтобы собрать в урну белый прах и остатки костей, сержант Роден вдруг издал резкий крик. Он отбросил в сторону головешки и поднял из горячего пепла сердце эдила, черное, ссохшееся, но не сгоревшее. Сержант Роден сильно обжег руки, ведь оно было раскаленным, как тлеющий уголь, но он даже не поморщился от боли.
– Я сам увезу его, – сказал он Йаме, – и похороню в саду нашего замка.
Поставили парус, Йама развеял прах своего отца по водам реки, а капитан Лорквиталь читала суру из Пуран, где говорится о воскрешении мертвых в конце времен. Теперь он сидел на палубе полубака, листая бумаги, которые оставил ему отец, Тамора все не оставляла спор о том, что она видела.
– Я могу посчитать людей на палубах тех торговых кораблей, а ты можешь? – говорила она Пандарасу. – Если не можешь, то не смей сомневаться в том, что я видела.
Пандарас смягчился:
– Кто сомневается, ведь у тебя нет ни капельки воображения. Если он способен приручать женщин и мужчин, то, полагаю, сможет приручить и зверей.
– Я бы сказала, что второе проще, чем первое. Единственный способ приручить человека – это сломить его дух и превратить в раба.
– Тем не менее ты идешь за ним. И капитан Лорквиталь тоже, иначе почему бы она повела корабль к этому берегу и ждала два дня? Ему даже просить не пришлось, она увидела, что ему нужно, и осталась. А ведь могла бы на всех парусах умчаться с этого проклятого места.
– Я – его раба, – ответила Тамора, – а про тебя и остальных – не знаю.
– Не обязательно быть рабом, чтобы за кем-то следовать. Можно идти по собственной воле и все же посвятить свою жизнь другому. Любящие постоянно так делают, но я, конечно, не знаю, можно ли назвать любовью то, что происходит в твоем племени на почве секса. Мой народ привык служить другим, потому я и замечаю, чем дышит любой человек на борту, а ты это отрицаешь.
– Ничего я не отрицаю. Это трусость. Кроме того, если Йама владеет чарами, значит, Элифас им не поддается.
– У меня тоже есть подозрения насчет старого хмыря. Мой господин предпочитает доверяться его рассказам о затерянном городе дальше устья реки, но это не значит, что я тоже должен верить. Он что-то уж очень дружен с капитаном, и вообще у него слишком хитрый и таинственный взгляд. Думаю, у него свои расчеты.
– Я не спускаю с него глаз, – заявила Тамора. – Я послежу за всеми. А ты занимайся стиркой и зашивай рубашки.
– Тебе не приходило в голову, что наш хозяин сам в состоянии себя уберечь? Конечно, его похитили, но он сумел спастись, а раньше ему помогли рыбари.
Тамора пожала плечами:
– Почему бы им нам не помочь? Ведь у нас общий враг. К тому же они ведь аборигены. На них подействовать не сложнее, чем на попугая или на ручную обезьяну. Неужели люди в твоей расе такие суеверные, что видят вмешательство невидимой руки во всем, что происходит? Сержант Роден не пошел за Йамой, никто из прислуги эдила тоже не пошел. Если согласиться с тобой, то все должны быть околдованы, ведь он прожил с ними всю жизнь. А раз не околдованы, значит, нет тут никакого чародейства. В нашем мире нет магии, только древние технологии, про которые все забыли. Пандарас ответил:
– На корабле едва ли хватит места солдатам эдила. Может, они последуют за нами на другом, а может, господин сам не хочет, чтобы они его сопровождали. Я бы на его месте…
– Ты имеешь нахальство думать, что понимаешь его? Ха! Ты слишком высоко себя ставишь.
Пандарас просительным жестом дотронулся пальцем до своих губ.
– Я не хочу с тобой ссориться, Тамора, и не хочу соперничать из-за привязанности нашего господина. Просто я счастлив, что могу служить ему изо всех сил. Я буду рад, если обо мне вспомнят в паре песен, и все. И даже это – больше, чем заслуживает простой трактирный слуга. Я оставил прежнюю жизнь и свою семью. И думаю, что мой господин… Наш господин поступил так же. Тамора снова сплюнула за борт.
– Ты – слуга по рождению, а я посвятила ему свою жизнь. Тут есть разница. Ты занимаешься его бельем, а я охраняю его жизнь ценой своей собственной.
Она проговорила это с такой яростью, что Пандарас не мог не почувствовать всей глубины той любви, которую она никак не хотела признать. Он сменил тему:
– Как ты думаешь, он расскажет о пропавших людях?
– Я без труда прошла по их следу. В конце я нашла остатки большого костра и никаких следов этих людей. Ни единой капельки крови. Как будто они сквозь землю провалились.
– Может, и провалились, – задумчиво сказал Пандарас.
– Скорее всего они испугались и убежали. Этот народ – хвастуны и забияки, но твердости в них нет. По дороге в лагерь Йама сказал мне не больше трех-четырех слов, а сама я не спрашивала. Да и какое мое дело?
– Я слышал, они хотели его убить, чтобы отомстить за свой сожженный город. Ты же не можешь отрицать, что они отравили пиво, чтобы нас усыпить. У меня весь день потом голова просто раскалывалась. Они его утащили, он убежал, а они исчезли. Тут какая-то тайна. Может, это твоя львица их съела.
– Судя по тому, как она бежала, этого не скажешь. Скажи спасибо, что для тебя все обошлось головной болью.
Тамора отвернулась от парапета и посмотрела на маленькую палубу полубака, где скрестив ноги сидел Йама. Он давно прекратил рассматривать растрепанную пачку бумаг своего отца и теперь читал свою книгу, бессознательно крутя на запястье амулет, который подарил ему Онкус.
– По крайней мере он находит утешение в Пуранах, – вздохнув, сказала Тамора.
Книга переменилась. Йама вспомнил, что сказала женщина до того, как он ее уничтожил, и сейчас он понял, что она наделала. Рамки картин были на месте, но сцены на них больше не были геральдическими изображениями древнейших времен до сотворения мира. Вместо этого каждая картинка, сияя свеженанесенной краской, представляла единственную сцену, наполненную таинственным символическим смыслом. Чередуясь, они рассказывали о том, что случилось с оригиналом женщины из оракула после того, как ее корабль опустился на землю Слияния.
Йама следил за этой историей до глубокой ночи, при свете зажженного Пандарасом фонаря, даже не прикоснувшись к принесенной для него пище. Пандарас немного постоял, с нежностью глядя на своего господина, но Йама не мог с ним говорить. Даже от одной мысли о разговорах у него болезненно сжималось горло. Пепел забился ему под ногти, ладони тоже были серыми, но он не стал мыть руки.
Отупев от горя, он с головой окунулся в рассказ, далеко улетев мыслями от боли, причиненной смертью эдила, от сожженного Эолиса, от исчезновения Дирив.
Анжела сошла с корабля, как только он приземлился в Слиянии. Перед ней лежал целый мир, который следовало понять и покорить. И она нырнула в него, радуясь, что убежала из удушающей атмосферы общества своих неполных копий, где только крайняя осторожность позволяла сохранять консенсус.
Они хотели лететь в родную Галактику, но Анжела устала от поисков. Она бежала, чувствуя бешеную радость и облегчение от того, что снова стала хозяйкой своей судьбы.
Анжела отправилась в путь миллионы лет назад. Ей нужно было найти союзников. Не этих странных созданий, что населяли прибрежные города Слияния и были просто животными, а настоящих союзников, разумных существ, имеющих за плечами абсолютно независимую, не связанную с земным человечеством эволюцию. Она оставила позади империю и надеялась основать другую вдалеке от крестовых походов против трансценденталов. Пусть в родной Галактике так и не нашлось достойного союзника, но ведь Вселенная бесконечна! Вокруг родной Галактики имеется дюжина маленьких галактик-сателлитов, в ближней группе – тысячи галактик, а в метагалактике двадцать тысяч подобных галактических скоплений. Поиск мог длиться миллиарды лет, придавая цель ее существованию и позволяя забыть о горькой реальности, о том, что она бежит от поражения и в каком-то смысле от смерти. Она оставила позади миллиарды своих соплеменников, которых уничтожило человечество, не верящее в культ бессмертного индивидуума, человечество, по ее мнению, не далеко ушедшее от животных и все еще сохранившее пристрастие к половому размножению и к убеждению, что сберечь генетическое и социальное многообразие куда важнее, чем продлить жизнь индивидуума, независимо от его возраста, учености и могущества.
Анжела улетела очень далеко, полет был не сон, но и не смерть, а сама она – лишь потенциал, трижды отпечатанный на золотой кристаллической решетке. Ближайшая спиральная галактика находилась на расстоянии почти двух миллионов световых лет, туда она и отправилась. Хотя корабль летел так быстро, что замыкал время вокруг себя в кокон, все же путешествие заняло тысячи лет по замедленному времени корабля и более двух миллионов лет по обычным меркам Вселенной. В конце долгого пути Анжела и ее составляющие не были разбужены, они прошли реинкарнацию и родились заново.
За сотню лет бодрствования она постигла, что Вселенная не создана для удобства людей, вместе со своим экипажем она нашла лишь разрушенную и мертвую галактику.
Миллиард лет назад эта галактика столкнулась с другой, чуть-чуть меньшей по размеру. Пока галактики проникали друг в друга, настоящих столкновений отдельных звезд было совсем немного, ведь расстояния между ними очень велики. Но взаимодействие газов и темная материя на относительных скоростях в миллионы километров в секунду создало страшные гравитационные и ударные волны, бурей пронесшиеся по разряженной межзвездной среде. Во время долгого медленного столкновения звезды обеих галактик сорвались с привычных орбит и рассеялись необъятным сияющим ореолом, а некоторые получили достаточное ускорение и были выброшены в межгалактическое пространство, где оказались обречены на вечное скитание в одиночестве. Большая часть звезд слилась в единое целое и погибла, выжили только древнейшие шаровидные скопления благодаря своему невероятно мощному гравитационному полю.
Анжела со своей командой из псевдокопий не сумела обнаружить мир, где бы сохранилась жизнь. Многие планеты оплавились, встретившись со сгустками темной материи. Оно было таким плотным, что происходили столкновения с атомами обычной материи, высвобождая огромное количество энергии. Анжеле удалось найти мир, разорванный надвое гигантскими приливными напряжениями. Эксцентриситет орбит этих миров-собратьев после катастрофы был столь велик, что в самой дальней точке они были холоднее Плутона, а в самой ближней к звезде – горячее Меркурия. Были планеты, вдребезги разбитые на тысячи осколков, так причудливо разбросанных по орбитальным траекториям, что им не суждено было вновь сформироваться в единое небесное тело. Они встретили темную холодную планету из заледеневшего азота, она одиноко блуждала среди звезд, и таких выброшенных с орбит и бесцельно носящихся в пространстве миров были миллионы. Еще миллионы оказались выжжены вспышками новых и сверхновых. Их родные звезды стали жертвой процессов, запущенных межзвездным газом и пылью, а также гравитационными импульсами. Попадались газовые гиганты, которых буквально вывернуло наизнанку, а теперь они превратились в сплошную нескончаемую бурю. Корабль Анжелы построил телескопические антенны, выслал самовоспроизводящиеся зонды, потратил двадцать тысяч лет, исследуя малую часть огромной галактики. Пока он летел от звезды к звезде, команда пребывала все в том же состоянии консервирующего небытия. Анжела и ее псевдокопии возрождались снова и снова, но жизни они не нашли.
Корабль Анжелы был гигантским вместилищем информации. Она не знала, что может пригодиться, а потому брала все, что могла, в трехмерном коде на решетке атомов золота. Она заказала поиск в архивах и узнала, что столкновения между галактиками – дело обычное, их происходит миллионы, а скорее всего каждая галактика за свою жизнь пережила подобную катастрофу. Даже в родной Галактике один из рукавов был оторван в результате прохождения сквозь него небольшого скопления звезд. Правда, трансценденталы провели реконструкцию и уничтожили следы повреждений.
Но родная Галактика была статистической флуктуацией. В отличие от других галактик ей не пришлось пережить крупное столкновение с телом серьезных размеров. Существовали различные причины и вероятности такого положения дел. Родная Галактика является одной из самых больших в наблюдаемой Вселенной. Кроме того, она находится в области с аномально низким содержанием темной материи. Но как бы то ни было, такая ситуация лежала практически за пределами распределения вероятных путей эволюции, а следовательно, существование жизни – тоже. По всей видимости, только звезды родной Галактики имели достаточно стабильные планетарные системы, на которых могла развиваться жизнь. Даже возникновение одноклеточных форм потребовало миллиарда лет, человек появился через четыре с половиной миллиарда лет. Если бы такие возможности были где-нибудь еще, в беспредельной Вселенной обязательно возникли бы другие цивилизации, и можно было бы разыскать их.
Анжела пришла к выводу, что человечество, со всей его брызжущей через край энергией и многообразием, во Вселенной одиноко. Оно должно само определять свои пути, ибо в мире нет никого, с кем бы могло оно соотнести свои достижения. Нет враждебных чужаков, которых нужно покорять, нет древних, мудрых существ, у которых можно учиться таинственным знаниям, скрытым в начале времени и пространства.
Анжела не думала, что ошибается. Она совершила самоубийство, возродилась и снова убила себя, как только выяснила то, что удалось обнаружить ее предыдущему «я». Когда она снова проснулась, прошло больше двух миллионов лет, при этом корабль подавил часть ее памяти. Корабль находился на низкой орбите вблизи гигантской конструкции, которая вращалась вокруг звезды в ста пятидесяти тысячах световых лет от спирального рукава родной Галактики, рядом с огромным диском черной дыры на том месте, где некогда было Большое Магелланово Облако.
Корабль продемонстрировал Анжеле результаты наблюдений в поле по длинной геодезической линии между двумя галактиками. Сначала в самом сердце Большого Магелланова Облака возникла яркая световая точка. Она могла бы быть сверхновой звездой, но размерами в тысячи раз превосходила любую известную сверхновую. Сияние этой единственной умирающей звезды затмило свет миллионов ее товарок, а когда оно померкло, все остальные звезды по спирали устремились к той точке, где она прежде сверкала. Ближайшие к месту катастрофы звезды удлинились и рассеялись, развеивая свои горящие сердцевины по всему небу. Все новые звезды, толпясь, втягивались в адскую топку, пока не осталось ничего, кроме тлеющего, газового диска – жалкие огарки миллионов солнц провалившихся за горизонт событий.
Корабль облетел всю родную Галактику в поисках источников когерентного электромагнитного излучения и ничего не нашел, кроме россыпи древних натриевых маяков. Не считая их, сигналы из родной Галактики прекратились, еще когда корабль находился от нее в полумиллионе световых лет – время, когда в Большом Магеллановом Облаке вспыхнула первая сверхновая звезда. Пока черная дыра росла, в районе Большого Магелланова Облака наблюдалась большая активность во всем спектре излучений, но наконец, через сто тысяч световых лет, она тоже прекратилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43