Модести углядела в этом несогласие с ее мнением и терпеливо продолжила:— Подумай об Эдвине! Она потеряла мужа. Неужели ты хочешь, чтобы она лишилась и тебя? И стоит ли ей знать, что именно от твоей руки погиб ее любимый, каким бы подлецом он ни был? Ей понадобится твоя поддержка, когда тело Херста обнаружат. Как ни крути, признание может дорого обойтись вам обеим. Так не лучше ли держать рот на замке?— Но это неправильно! Нечестно и малодушно! — воскликнула Тия. — Что мне делать? Ведь я и правда убила Альфреда. Пусть никто не узнает об этом, но я — я! — буду знать! — Она с отчаянием взглянула на Модести. — Я не желала ему смерти.— Конечно, нет! — Модести даже фыркнула от этой мысли. — За десять лет ты не поумнела! Ну как ты можешь винить себя? Считай, что не ты убила Херста, а его бесконечное мотовство и наглость. Это же надо! Приставать к сестре жены! Да еще против ее воли. Или ты считаешь, что лучше было покориться и позволить себя унизить во второй раз? — Она устало вздохнула. — Послушай, ты всегда можешь сознаться, пусть даже через месяц или два. Надеюсь, эта мысль немного успокоит твою совесть. Главное, не спеши и хорошенько поразмысли. Подумай о том, что очередной скандал едва ли пойдет на пользу тем, кто не оттолкнул тебя во время первого, — я говорю о твоих родственниках.Тия жалобно шмыгнула носом.— Я уже думала об этом. Да я вообще не могу думать ни о чем другом. Первый скандал стоил моему брату жизни. Я не хочу повторения истории. Когда семья пыталась прикрыть мой грех, ей пришлось пойти на большие жертвы. Я не могу, снова подвести родных. — Она тоскливо взглянула на Модести. — Но ведь я убила его. Этого не изменишь.Модести поднялась, чтобы взять с подноса кружку с грогом.— Вот, выпей, — ласково, попросила она. — Это поможет. Кстати, довольно быстро. Мне кажется, у тебя каша в голове. Успокойся.Модести оказалась права. Не успела Тия сделать несколько глотков, как желудок перестал судорожно сжиматься, тошнота отступила, а в голове прояснилось. Модести тоже не теряла времени даром, потягивая горячий грог, сдобренный большой порцией рома. Между ее бровей залегла морщинка. Похоже, тетушка волновалась не меньше племянницы, но умело это скрывала. Тия слабо улыбнулась: поддержка Модести требовалась ей сейчас как воздух.Некоторое время женщины молчали, потягивая грог, и каждая напряженно думала о своем. Затем Тия отставила кружку и поднялась.— Что ж, пожалуй, ты права. Я постараюсь не выдать себя. В любом случае всегда остается возможность рассказать все властям.Модести вздохнула с облегчением и заулыбалась:— Я знала, что ты умница. Хорошо, что ты прислушалась к голосу разума.— Вести себя разумно не значит поступать малодушно, — нахмурилась Тия.— Ты считаешь, что быть храброй значит признаться? А я полагаю, что такая храбрость граничит с глупостью. Несчастный случай — не повод гробить свою жизнь. Ты защищалась от насильника. Вина за смерть Херста целиком лежит на нем самом. На том свете он наверняка ругает себя последними словами за неосмотрительность. — Модести тоже поднялась и взяла руки Тии в свои. — Ты поступаешь правильно, поверь мне. Признание не вернет погибшего к жизни и даже не примирит тебя с твоей совестью, хотя сейчас ты можешь думать иначе. Ты навлечешь на себя и своих близких позор. Эдвина не должна знать, что ты убила ее мужа. Да и никто не должен, поверь… — Модести встревоженно нахмурилась: — Надеюсь, никто не видел тебя в том доме?Тия застыла словно громом пораженная.— К несчастью, это не так, — в страхе произнесла она. — Я столкнулась на пороге с мужчиной. Помнишь, я рассказывала, что обогнала его в парке, а он долго смотрел, мне вслед?Модести грубо выругалась, и Тия изумленно уставилась, на нее.— Как ты думаешь, он узнал тебя?— Уверена, что да. Он смотрел мне прямо в лицо. Даже если он не знает, кто я такая, то скоро узнает. Похоже, он из высшего общества, раз общается с лордом Эмбри, а значит, мы почти наверняка пересечемся на одном из приемов.— Но если мы уедем за город и вернемся через год, он может забыть о тебе. Или нет?— Не знаю. Подозреваю, что Найджел просветил своего друга относительно меня и моей репутации. Ты же знаешь — он ужасный сплетник. — Тия вздохнула. — У нас будет законный повод уединиться в провинции — смерть Херста. Эдвина наверняка не останется в Лондоне, потому что несколько месяцев не сможет бывать на балах.— Значит, решено! Я велю слугам с утра собрать вещи. Мы завтра же отправимся в деревню.Модести говорила о Холстед-Хаусе, загородном доме, который Тия приобрела два года назад, поскольку не слишком жаловала пышные приемы и светские рауты и время от времени уезжала из Лондона, чтобы отдохнуть от городской суеты. Холстед-Хаус был лучшим местом для уединения. Тия любила особняк и по другой причине: он находился всего в пяти милях от Гарретт-Мэнор, в котором прошло ее детство.Она уже была готова согласиться с решением Модести уехать, как вдруг обнаружила некоторую нестыковку.— Постой, мы. не можем отбыть завтра! — Мысль о том, что они могли совершить ошибку, так напугала Тию, что сердце снова забилось в груди как сумасшедшее. — Сначала мы должны узнать о смерти Херста! Иначе наш отъезд сочтут подозрительным.— О Боже, какая я глупая! Ну что ж, придется отложить эту затею на пару дней. — Она рассмеялась. — Пожалуй, надо ложиться спать, раз ничего другого не остается. Может, утро окажется мудренее вечера.Стук в дверь заставил женщин подпрыгнуть от неожиданности. Они обменялись встревоженными взглядами.— В чем дело? — спросила Тия, открывая дверь и надеясь, что ее голос не слишком дрожит.— Прошу прощения, мисс, — виновато пробормотал дворецкий. — К вам пришел некий джентльмен. Я пытался намекнуть ему, что время для визитов неподходящее, но он настаивает на встрече с вами. — Тиллман протянул хозяйке листочек бумаги. — Он просил передать вам эту записку. Сказал, что ждет ответа.Тия старалась выглядеть безмятежно, но от нахлынувшего ужаса у нее свело мышцы лица. Она приняла из рук дворецкого записку с таким страхом, словно это был приговор прокурора. Пробежав строки глазами, она постаралась улыбнуться.— Передай гостю, что я сейчас спущусь. Проводи его в Голубую гостиную и предложи напитки, — велела она.Тиллман выглядел озадаченным.— Но в такое время, мисс! Мне кажется…— Делай, что я говорю! — прикрикнула на него Тия. Качая головой, дворецкий вышел.— Это он, тот самый мужчина, — зашептала Тия, едва Тиллман покинул комнату. — Что ему нужно?— Хочешь, я пойду с тобой?Поразмыслив, Тия отказалась:— Лучше я одна. — Она горько усмехнулась: — Уж если меня схватят и осудят, пусть не думают, что ты что-то знаешь. Я не хочу тебя впутывать. И пусть этот человек считает, что об убийстве знаем лишь он да я.С самым строгим выражением лица Тия спустилась в Голубую гостиную. Мысль о том, что у незнакомца нет никаких доказательств ее вины, немного успокаивала. И действительно, слуги никогда не выдадут ее, а слова одного человека едва ли будут весомы в суде, если до этого дойдет. Поэтому Тия решила все отрицать.Прикрыв за собой дверь, она повернулась к «сероглазому незнакомцу», как она его про себя назвала. Рассудив, что лучшая линия защиты — нападение, она сердито спросила:— Что означает ваше вторжение? Не знаю, какая нужда привела вас в мой дом, но даже если таковая имеется, это не повод спорить с моими слугами. Слишком позднее время для визитов. Если вы немедленно не удалитесь, я вызову полицию.— Полицию? Великолепно! — насмешливо бросил мужчина. — Следовало сделать это раньше, сразу после вашего визита в дом на Керзон-стрит.Кровь отхлынула от лица Тии.— Что вы имеете в виду?Патрику понравилась вызывающая поза мисс Гарретт, хотя оказанный ему прием нельзя было назвать теплым. В любой другой ситуации он с удовольствием продолжил бы пикировку, но только не сейчас.— Думаю, вам хорошо известно, о чем я, — спокойно произнес он, глядя Тии прямо в глаза.Она выдержала взгляд, оценивая противника. Похоже, этот человек не из тех, кто блефует, а значит, его визит может превратиться в серьезную проблему. Однако отступать было поздно, поэтому. Тия решила держаться намеченного курса.— Что бы это ни было, для визитов слишком поздно. Кроме того, мне не нравятся недомолвки. Вы испытываете мое терпение, поэтому прошу вас уйти.Патрик продолжал изучать Тию, словно ее слова были обращены не к нему. Он отметил высокий рост девушки, хотя и не столь высокий, как ему показалось в парке. Несмотря на строгую позу и высокомерна вскинутую голову, она выглядела невинной и трогательной, что очень удивило Патрика. Он иначе представлял себе женщину со скандальным прошлым, да еще и склонную к тому же к эксцентричным поступкам.Две первые встречи были настолько мимолетными, что память Патрика запечатлела лишь гриву черных волос и надменный изгиб рта. Теперь же к нему добавилось несколько неожиданных черточек. К примеру, Патрик обнаружил, что мисс Гарретт весьма привлекательна. При этом в ней было что-то еще, чему Патрик никак не мог найти названия, — что-то, вызывающее желание подставить свое плечо.Он поморщился. Придя в этот дом в столь позднее время, он отнюдь не собирался флиртовать или вести светские беседы. Целью его визита было выяснить, какое отношение имеет погибший человек к шантажу его матери. А теперь он оценивающе рассматривает мисс Гарретт, вместо того чтобы осторожно выспросить ее обо всем, что она знает. Вспышка интереса к ней весьма его обеспокоила. Во время первой встречи с Тией он не понял, что вызвало этот интерес, как не понимал и теперь.Узнав от Найджела подробности скандала, связанного с мисс Гарретт, он ожидал встретить расчетливую гарпию, чья порочность и безнравственность убьют в нем интерес к этой женщине. Вместо этого он столкнулся с нежным созданием, неспособным скрыть растерянность под маской строгости. Казалось, что перед ним стоит юная девушка, всего пару лет назад окончившая школу благородных девиц, в самом деле смущенная поздним визитом незнакомого джентльмена. Мисс Гарретт была столь не похожа на всех тех женщин, с кем ему приходилось встречаться в обществе, что это ставило его в тупик. А чуть изогнутая линия рта так настойчиво привлекала его внимание, что он по-настоящему заволновался.Все еще хмурясь, Патрик произнес:— Хотите выставить меня? Советую сначала хорошенько подумать. Если я уйду, то мне не останется ничего иного, как обратиться к властям.Лицо Тип на мгновение исказилось, затем обрело прежнюю надменность. Однако она отвела взгляд и принялась изучать рисунок стен, словно впервые его видела. Ее загнали в ловушку. Скорее всего у незнакомца не было доказательств ее вины, но если он вхож в высшее общество, то одних разговоров будет достаточно для очередного скандала. Кто знает, во что это выльется?Довериться ему? Но ради чего? Откуда ей знать, что он не использует это против нее самой?Патрик терпеливо ждал, пока мисс Гарретт примет решение. Интересно, знала ли она, как притягательно выглядит в этом домашнем платье простого покроя? По открытым плечам, словно змеи, струятся черные локоны, высокая грудь взволнованно поднимается, тонкие пальцы нервно теребят розовый шелк юбки. Он пришел сюда, приготовившись к битве. Он собирался вытрясти из мисс Гарретт нужные ему сведения, даже если придется прибегнуть к угрозам, но теперь оказался в крайне затруднительном положении. Трогательность и нежность мисс Тии шли вразрез с нарисованным его воображением образом распутницы, и оттого всякое желание бороться с ней пропало. Патрик вздохнул:— Вам будет трудно поверить, но я вовсе не собираюсь добавлять вам хлопот. Мне просто нужно знать, что произошло в том злополучном доме, в частности кем был этот погибший мужчина. — Он постарался, чтобы его слова звучали убедительно. — Обещаю, что все сказанное здесь останется между нами. Возможно, мы сумеем друг другу помочь.— Но почему я должна вам верить? И зачем вам помогать мне? Я вас совсем не знаю! Вы даже имя свое не назвали.Патрик неожиданно улыбнулся, глаза его блеснули. Он преувеличенно учтиво склонил голову и проговорил:— Позвольте представиться. Патрик Блэкберн, в недавнем прошлом убежденный поклонник американской глубинки.— Это ни о чем мне не говорит, — хмуро пробормотала Тия, не желая поддаваться его обаянию. Все обаятельные мужчины, встреченные ею в жизни, оказывались при ближайшем рассмотрении завзятыми мерзавцами. Взять, к примеру, лорда Рэндалла или того же Херста.Патрик выпрямился, его улыбка, не встретившая ответа, несколько померкла.— Возможно, имя леди Колдекотт известно вам больше? Это моя мать. Барон — ее второй муж.— Конечно, я знаю леди Колдекотт! — вырвалось у Тии.Она была в отчаянии: обрести врага в лице сына столь родовитой особы не входило в ее планы. Что же теперь делать? Из всех богатых и известных джентльменов высшего света ей посчастливилось встретить на пороге пустующего особняка именно мистера Блэкберна, вот ужас! Стоит ее сегодняшнему гостю шепнуть одно лишь слово своей матери о причастности Тии к убийству, как завтра новость облетит всю Англию. С мнением леди Колдекотт в обществе считались. Всеобщее осуждение, позор и, возможно, даже суд замаячили на горизонте.Патрик меж тем вопросительно приподнял бровь:— И что же? Теперь это делает меня более желанным союзником?— Вряд ли, — покачала головой Тия. — Сегодня днем я видела вас в компании лорда Эмбри, из чего делаю вывод, что он ваш друг. — Ее голос стал тверже. — Он известный повеса, как и все его приятели. То, что вы вхожи в круг его знакомых, не делает вас «желанным союзником».Подобная колкость задела Патрика, и он ответил довольно резко:— Полагаю, ваша репутация безукоризненна, если позволяет вам судить о других? — Он знал, что это нечестно, но слова вылетели сами собой.Тия едва заметно вздрогнула. Чувствуя себя виноватым, Патрик приблизился к мисс Гарретт и взял ее за руку:— Прошу простить меня за грубость. Это было некрасиво с моей стороны.Тия высвободила руку и горько усмехнулась:— Вам не за что извиняться. Моя репутация известна всем.Он удивленно взглянул на нее:— Вы действительно заслужили ее?— Теперь это не имеет значения, — негромко ответила Тия, почему-то внезапно испугавшись и отступая назад.Близость малознакомого мужчины, столь привлекательного внешне, ее взволновала. Уже много лет — целых десять, если быть точной, — ни один мужчина не вызывал в ней никаких эмоций, кроме раздражения или презрения. Но в этом высоком темноволосом американце было что-то особенное, неуловимое, отчего хотелось присмотреться к нему повнимательнее. И именно это забытое желание нашептывало Тии держаться от него подальше.Оказавшись на безопасном расстоянии, она произнесла почти ровным голосом (один Бог знает, как тяжело ей это далось!):— Наш разговор ни к чему не приведет. Возможно, вы действительно не желаете мне зла, но мне нечего вам сказать. Еще раз прошу вас уйти.Патрик продолжал стоять. Он оказался в затруднительном положении. Нежелание мисс Гарретт довериться ему странным образом задело его, хотя и не, слишком удивило. Ведь они совсем не знакомы, и ее недоверие в сложившихся обстоятельствах было понятно. Но помощь Тии была ему необходима: шантажист выбрал особняк на Керзон-стрит местом встречи, а именно там погиб незнакомый ему мужчина, и именно оттуда выбежала бледная мисс Гарретт. Между всем этим должна быть какая-то связь, и только Тия могла пролить свет на происходящее. Возможно, смерть мужчины и шантаж были фрагментами совершенно разных историй, но пока других ниточек в руках у Патрика не было.Он потеребил мочку уха, обдумывая следующий шаг. Конечно, он мог выложить свой главный козырь, но не был уверен, что для этого пришло время. К тому же не известно, к какому это приведет результату. Может быть, узнав некоторые детали, мисс Гарретт, наоборот, вздохнет с облегчением и откажется ему помогать.Патрик еще раз пытливо взглянул на девушку. Черт! Судя по тому, как упрямо вздернут ее подбородок, она не собирается отступать!Тия по-своему расценила этот взгляд — ей почудился в нем вызов.— Мистер Блэкберн, мне не хотелось бы выставлять вас силой, но вы злоупотребляете… — Она расправила плечи и продолжила: — Еще раз прошу вас уйти. Давайте избежим неприятной сцены: уходите сами.Патрик вздохнул:— Я понимаю вас, поверьте. Но мне нужна ваша помощь, мисс Гарретт. Мы можем быть полезны друг другу.— Боюсь, ваши проблемы меня не касаются, — почти простонала Тия. Запас ее уверенности иссякал. Она желала, чтобы странный гость ушел, но боялась того, что он может натворить, покинув дом.Отрицать, все отрицать! Тия хотела с вызовом взглянуть в глаза мужчине, но взгляд вышел каким-то жалким, умоляющим. Почему он не уходит? Что ему нужно от нее? Чем дольше он стоят напротив, тем сумбурнее се мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35