— Это и есть «маленькая неприятность», в которой вы просите меня разобраться? — сухо спросил Николаc.Роксбери слабо улыбнулся.— Да, я думал, это может приглянуться такому бесстрашному сорвиголове, как вы. Станет для вас делом — ведь вы не будете всю зиму греться у камина. — Он хитро добавил:— Кроме того, вы окажете любезность вашему бывшему командиру, Уэллесли. Не забывайте, что он и его войска больше всех рискуют, пока этот проклятый шпион передает жизненно важную информацию практически когда захочет — несмотря на наши отчаянные усилия остановить его!Роксбери не мог бы прибегнуть к более сильному аргументу.Николаc выпрямился, прямо посмотрел в его внимательные серые глаза и спросил:— Что вы хотите, чтобы я делал?Роксбери вздохнул и вдруг стал выглядеть на свои семьдесят лет.— Мы знаем чертовски мало! Но подозреваем очень многих.Мы даже не знаем, каков преступник — недавний ли житель этой области или некто, воспользовавшийся возможностями и извлекающий из них выгоду. Судя по качеству передаваемой информации, мы убеждены, что это незаурядный человек и что он, безусловно, вхож в высший свет Англии и общается с теми, кто облечен высшим доверием.Трудно было бы представить, — сухо заметил он, — какого-нибудь невежественного конюха или деревенского содержателя харчевни, которые могли бы располагать такими фактами, как наш шпион!— Но ведь он использует контрабандистов?— О да, мы увязали появление определенных контрабандных товаров в Лондоне с передачей информации, — озабоченно заметил Роксбери, — однако нас, собственно, интересуют не контрабандисты, но человек, на которого они работают. А это свет, в который вы вошли, и если, как мы убеждены, этот человек — член аристократического общества, то вы с вашим умом, опытом в разведке сможете что-нибудь раскопать для нас.— Моим.., э.., опытом? — изумленно переспросил Николаc; черные глаза его сверкали.Рокебери слегка улыбнулся.— Мы вас выбрали не только потому, что вы граф Шербурн и у вас есть веская причина появиться в тех местах. Вас предложил Уэллесли — он сказал, что в прошлом вы очень ему помогли.Николаc чувствовал себя неловко, как всегда, когда речь заходила о его военных подвигах.— Верно, я приносил некоторую пользу сэру Артуру, но ведь это было при совершенно иных обстоятельствах.— Здесь все то же самое — Уэллесли нужна информация, а вы отправляетесь и добываете ее, вы сумеете сделать это. Мы не ждем от вас, что вы будете рисковать, как в Индии или Португалии. Единственное, что от вас требуется, — смотреть во все глаза и слушать во все уши, и если что-то покажется вам странным или необычным, мы бы хотели, чтобы вы тайно расследовали это. — Роксбери сурово поглядел на него. — Однако мы не хотим, чтобы вы сами останавливали этого парня, мы ждем, чтобы вы выдали нам свои догадки, основанные на ваших наблюдениях.Что помогло бы потом установить его личность.— Очень хорошо. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, но, по-моему, глупо посылать меня, — произнес Николаc тихо, без улыбки.— Я понимаю, но в настоящий момент вся наша надежда на вас. — Герцог мрачно добавил:— Запомните, глупо или нет, но будьте начеку: обоих последних агентов пытали перед смертью, и я бы не хотел, чтобы нечто подобное произошло с вами.— Понимаю, — медленно ответил Николаc, чувствуя неприятный медный привкус во рту. Обычное убийство — это одно, но пытки — совсем другое. Во время его военной карьеры ему приходилось сталкиваться и с тем и с другим, но он предпочел бы обычную смерть. — Вы хотели еще что-нибудь сказать, сэр?Роксбери отпил коньяка. Потом, осторожно поставив фужер, он посмотрел на Николаcа и спокойно спросил:— Вы, конечно, знаете, что Эйвери Мандевилл сейчас новый барон и живет в поместье Мандевиллов?Николаc напрягся.— Да, — холодно ответил он. — Я слышал, что Эйвери — новый барон Мандевилл.— Уэллесли также упоминал о трениях между вами. Я бы не хотел, — продолжал Роксбери, и серые его глаза при этом предупреждающе блестели, — чтобы ваша вражда с ним.., каким-то образом.., отвлекала бы вас.— Вы хотите сказать, что не желаете, чтобы я пошел по стопам старшего брата и вызвал бы лорда Мандевилла на дуэль?— А что, существует такая опасность?Николаc пожал плечами, однако его черные глаза смотрели жестко. Он был настороже.— Ну если вам будет угодно, я думаю, что смогу сдерживать себя некоторое время.Роксбери внимательно рассматривал молодого человека, сидевшего напротив, и неожиданно Николаc напомнил ему большую черную пантеру, готовящуюся прыгнуть на добычу. Внезапная перемена в Николасе — вместо дружелюбного человека перед ним возник опасный хищник — встревожила герцога, и Роксбери испытал радость оттого, что он не Эйвери Мандевилл.Нарочито небрежным тоном, который, впрочем, не обманул Николаса, Роксбери спросил:— Это просто семейное дело или нечто большее?— Нечто большее, — мрачно ответил Николаc. — Когда мы были в Португалии, Эйвери соблазнил дочь моего сержанта. Когда она забеременела, он стал все отрицать. Девушка утопилась, а ее мать погибла, пытаясь спасти дочь. Мой сержант был вне себя от горя, он утратил всех своих близких и после похорон покончил с собой. — Лицо Николаcа стало жестким. — Когда все это случилось, меня там не было, а когда я вернулся в лагерь, Эйвери уже отбыл в Англию.., чтобы унаследовать титул, который теперь носит. Когда-нибудь я хочу встретиться с ним, чтобы отомстить, но он до сих пор ухитряется избегать меня. — Николаc усмехнулся. — Но это ему не удастся. — Он легко поднялся на ноги, лишая Рокебери возможности задавать еще вопросы. — Ну это, видимо, все, сэр? Не хочу показаться невежливым, но я уезжаю завтра днем, и мне еще многое надо просмотреть перед отъездом.Роксбери благосклонно принял его извинение — большего он и не ожидал. Он позволил Николасу проводить себя в просторный коридор, а затем остановился прямо перед массивной входной дверью.Обернувшись, он непринужденно сказал:— Полагаю, должен предупредить вас не совершать прогулки по пустынному берегу после полуночи без оружия.— Не буду, сэр, можете быть уверены, — с ухмылкой ответил Николаc.— Ну что ж, мне пора. Удачи вам, молодой человек.., и всего хорошего в имении Шербурнов!Николаc еще долго, задумавшись, смотрел на дверь красного дерева после того, как Роксбери закрыл ее за собой. В конце концов, похоже, у него появилась законная причина уехать из города, и он вполне может отбросить любые сомнения, что он бежит из Лондона. Завтра он отправится в окрестности Кента — теперь в его поездке появилась необходимость. Чем скорее он прибудет в поместье Шербурнов, тем быстрее начнет выявлять шпиона Роксбери. Внезапно в груди возникло волнение охотника, преследующего жертву, и с грозной улыбкой на твердых губах он стал подниматься вверх по лестнице.Получилось так, что в то время как Тесc Мандевилл темной ночью изо всех сил гнала лошадь в Лондон, Николаc Талмидж собирался уехать прочь из этого же города. Пути их должны были неминуемо пересечься. Глава 4 Тесc приходилось нелегко, хотя вначале ей казалось, что все идет как надо. Сердце болезненно сжималось, подпрыгивало при малейшем шорохе, но она все же сумела оседлать свою любимую лошадь — быстрого гнедого мерина с маленькой звездочкой на лбу и белыми задними ногами по кличке Огненный шар, и вывела его из стойла. Быстро вскарабкавшись в седло, она в последний раз бросила боязливый взгляд на зловеще молчаливый дом, вонзила шпоры в гладкие бока Огненного шара, и они умчались прочь. Тьма мгновенно поглотила их.Они бешено неслись по узкой сельской дороге, и сердце Тесc не прекращало своего безумного бега. Она мертвой хваткой держалась за поводья, пока позади не осталось несколько миль, отделявших их от имения Мандевиллов. Но и тогда она по-прежнему гнала Огненного шара вперед. Сейчас для нее важнее всего было добраться до дядюшек, до Лондона. И как только она окажется в безопасности, под их покровительством и заботой, неприятное положение, с которым придется столкнуться ее тетям, будет разрешено. Надо как можно быстрее добраться до Лондона, и не только ради нее самой, но ради Меги Этти…Тесc понимала, что ей следует избегать главных дорог, куда Эйвери мог отправить погоню, поэтому ей приходилось жертвовать скоростью, но передвигаться скрытно. Она удерживала Огненного шара на довольно резвой рыси, но поскольку они то и дело перемещались с одной узкой тропы на другую, стараясь при этом не сбиться с пути в Лондон, их скорость была меньше, чем она того желала. Погода тоже не благоприятствовала ей: с тех пор как они с Эстер днем приехали в усадьбу Мандевиллов, надвинулась гроза, и теперь Тесc приходилось бороться не только с густой тьмой, но и с хлынувшим дождем. Лишь серебряный блеск молнии пронзал темноту и подобно змее извивался на беззвездном черном небе. Да, вряд ли в такую ночь она решилась бы на конную прогулку!Вообще-то Тесc считала себя довольно самоуверенной молодой особой, способной владеть любой ситуацией, однако неприятные события сегодняшнего вечера потрясли ее. Воспитанная как приличная молодая леди из хорошей семьи, она редко оставалась совершенно одна. Всегда поблизости находился либо родственник, либо слуга. Она скакала по заросшей узкой тропе, и вдруг полное одиночество, оторванность от всех, кого она знала, ошеломили ее.С каждой следующей милей буря разыгрывалась все яростнее, злой ветер рвал амазонку и накидку. Огненный шар не слушался, всхрапывал и подпрыгивал всякий раз, когда сверкала молния и вслед за ней раздавался гром. Тесc упрямо понукала его в надежде разглядеть во время вспышек сарай либо навес для сена, чтобы найти там хотя бы временный приют.Но среди шума и неистовства разбушевавшейся стихии звуков погони Тесc не слышала. Внезапно перед Огненным шаром возникла облаченная в темное фигура. Тесc в ужасе закричала, а мерин заржал и отпрянул назад. Девушка прильнула к спине Огненного шара, пытаясь вырвать поводья, в которые вцепилось привидение.В то время как Тесc и Огненный шар пытались вырваться из неумолимой хватки, с которой призрак держался за вожжи, с другой стороны появилась еще одна фигура, и через секунду Тесc без усилий стащили с лошади. Она боролась, как дикий зверь, изо всех сил била кулаками по сильной фигуре, державшей ее. Однако несмотря на все попытки, ее легко укротили, и одна огромная ручища соединила ее запястья, а другая тяжело легла на грудь.— Черт, чтоб я ослеп! — загрохотал возле уха чей-то грубый голос. — Это же баба!— Не важно! — брюзгливо отозвался его напарник. — Нам нужна лошадь! Дай этой шлюхе по башке и давай выбираться отсюда!Тесc поняла, что она попала в лапы контрабандистов, которые добывали лошадей, чтобы перевозить свои нелегальные товары в Лондон. При свете вспыхнувшей молнии она заметила третьего человека, который присоединился к двум первым: это был высокий стройный человек в просторном плаще с несколькими пелеринами. Волосы и лицо его были неразличимы под шляпой и шарфом. Тесc пронзила изумившая ее мысль, что она видит перед собой джентльмена.Подозрения ее подтвердились, когда она услышала правильную речь человека в плаще.— Эй вы, болваны! — холодно произнес он. — Я полагал, что главная наша задача — избежать разоблачения! Уверен, что есть множество других лошадей, которые могли бы нам пригодиться, лошадей, чьи хозяева мирно спят в своих кроватях. Мы не в таком бедственном положении, чтобы нападать на путешественников и красть их лошадей!— Это лошадь хорошая, породистая, мистер Браун, — угрюмо возразил человек, державший нервно прядающего ушами Огненного шара. — Я подумал, нам лучше бы иметь быстрых коней, если за нами будут гнаться драгуны.— Ты думал, — послышался едкий ответ. — Сомневаюсь, что твой мозг способен даже на такую малость.В промозглой тьме Тесc могла и не разобрать, но ей показалось, что мистер Браун смотрит в ее направлении. Она инстинктивно прижалась к своему могучему обидчику, думая, что уж лучше отдастся на его грубую милость, нежели на милость этого «джентльмена», который с таким откровенным презрением говорит со своими товарищами.— Ну идите же, — произнес высокомерный голос. — Отпустите ее, пока она еще не слишком пострадала от вас.Тесc в ужасе возобновила попытки высвободиться. Безумные, беспорядочные движения внезапно закончились сильной болью в затылке — тяжелая тьма поглотила ее. Это человек в плаще нанес ей мощный удар, и она без сознания жалко свалилась у ног контрабандиста, который первым схватил ее.— Не надо было так сильно бить девчонку. Вы, наверное, убили ее, — проворчал высокий человек, державший Тесc.Молнии осветили черное небо, и человек в плаще, бесстрастно глядя вниз на бледное миловидное лицо, сказал;— Я этого и хотел. Нам не нужны свидетели, особенно когда вы, два олуха, ежеминутно называете мое имя! Бросьте ее где-нибудь подальше и давайте выбираться отсюда. Мы и так уже потеряли слишком много времени.Подняв легонькую Тесc, высокий контрабандист исчез за живой изгородью и положил ее под громадный дуб. «Если она жива, — подумал он, — у нее чертовски будет трещать голова, когда она очухается».Много часов спустя Тесc пришла в себя. Ей казалось, что она наполовину мертва: голова разрывалась от боли, смертельно хотелось есть, мокрая одежда прилипала к телу. Словно пьяная, она присела и огляделась по сторонам. У нее не было ни малейшего представления, где она находится. Застонав, Тесc снова повалилась на землю, с горечью спрашивая себя, стоит ли благодарить Бога за то, что осталась в живых.Тесc, сощурившись, смотрела на серое облачное небо и на светлое бледное солнце над головой. После полудня прошло уже много часов. Взглянув на небо, девушка мрачно заключила, что надвигается еще одна буря. С трудом сев. Тесc попыталась прийти в себя — густая паутина, казалось, опутала все ее мысли. Она осмотрелась вокруг, чтобы разобраться, где находится. Живая изгородь и поля с редкими деревьями, раскинувшиеся вокруг, ни о чем ей не сказали.Она сидела под деревом, и все мысли ее крутились вокруг отчаянно болевшей головы. Вдруг у нее появилось ощущение какого-то беспокойства, словно что-то мешало ей. Она поглядела на свою одежду, но вид ее ничего не добавил к чувству оцепенелого непонимания.Тесc не только не знала, где находится, но не имела ни малейшего понятия, кто она и почему лежит здесь, под дубом!Она закрыла глаза и отбросила ужас, пронзивший ее с головы до пят. Ну конечно, она знает, кто она. Она… Зловещая пустота наполнила сознание. Тесc проглотила ком. Может, это сон, ужасный сон? Если она тихонько полежит тут несколько минут, странное ощущение пустоты пройдет, она проснется, и все станет, как прежде. Тесc полежала, минуты шли одна за другой, и она пришла к неприятному выводу, что вовсе не спит и ей все это не снится. Она не знает, где находится, кто она, как оказалась здесь и почему лежит на земле средь бела дня.Желудок ее громко заурчал от голода. Судя по состоянию одежды, она не хотела бы провести еще одну ночь под дождем. Лучше бы двинуться в путь. Вот только куда идти, она не знала…После болезненных попыток она все же встала на ноги, опираясь рукой о дуб. Голова мучительно болела, и несколько секунд она раскачивалась, пытаясь справиться с головокружением. Адская боль немного поутихла, и Тесc огляделась по сторонам; перед глазами уже не так мелькало. Ясно, что нельзя оставаться здесь. Она стояла и неуверенно озиралась по сторонам, в отчаянии пытаясь отыскать хоть какую-нибудь зацепку, что возродит ее память, пробудит хоть какие-нибудь воспоминания. И тут безудержное ощущение того, что ей необходимо что-то сделать, овладело ею. Бежать. Надо бежать — как можно быстрее и дальше.Она, как слепая, сделала шаг, продираясь сквозь живую изгородь к узкой тропинке, которая обнаружилась сразу за нею. Тесc едва тащилась по грязной дороге, и ее подстегивало все возрастающее чувство, что ей надо идти, что какой-то неведомый ужас преследует ее и что если она немедленно не выберется отсюда, то ей придется пережить кошмар, страшнее которого вряд ли можно что-то представить.Не только Тесc проснулась в ту среду с ужасной головной болью. Почти в три часа в тот же день очнулся и Эйвери, которому тетушки накануне вечером подсыпали в вино изрядную дозу снотворного. Язык у него распух, а голова, казалось, готова была расколоться от боли. Пошатываясь, он выполз из кровати и нетерпеливо зазвонил Коулмену, своему лакею.Тот сразу же явился, держа в руках серебряный поднос, заставленный разнообразными, в угоду хозяину, кушаньями и напитками.Сжимая обеими руками больную голову, Эйвери уставился на лакея и прорычал:— Черт побери, что стряслось сегодня ночью? Что за пойло откопал этот негодяй Лоуэлл в погребе и подал мне?Опустив поднос на резной столик красного дерева, стоявший возле кровати с шелковым пологом, Коулмен мрачно произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43