Так или иначе, Арч беспрепятственно проследовал в соседний
квадрат, а турникет не закрылся и не подал сигнал тревоги. Но по
проводам в подземелье, где размещался суперкомпьютер, ушла
информация о том, что в такой-то день и час из квадрата Н6 в
квадрат Н5 проследовал инспектор Сорононо, и это сообщение
подлежало хранению в магнитной памяти до тех пор, пока не придет
весть о кремации тела индивида по имени Таг Хли Сорононо Па и
соответствующем упразднении его жизненных лимитов.
Районный пахан Алаягати жил в новом доме улучшенной планировки,
какие предназначались преимущественно для чиновников высоких
рангов, выстроенном из облицованных глазурной плиткой панелей, с
дюралевыми наружными лестницами и площадками. Занимал он
двухсполовинойкомнатную каюту на втором ярусе, и надо думать,
его недавнее новоселье не обошлось без крупных взяток жилищной
администрации.
Он открыл дверь, не спрашивая, кто там, и не заглядывая в
глазок, что мог себе позволить только смелый и уверенный в своем
могуществе человек.
- Вы Сорононо?
- Да.
- Входите.
Портовый прощелыга Юхр преобразился в респектабельного, барски
надменного Лима, шрам на подбородке скрылся под короткой
ухоженной бородкой, в расстегнутом вороте модного радужного
тренировочного костюма красовалась массивная золотая цепь из
плоских звеньев, отличительный знак пахана. Через продолговатую
прихожую-кухню он провел гостя в отлично обставленную комнату с
мягкой лежанкой во всю длину стены, шикарным телевизором,
полагавшимся лицам не ниже пятого ранга, и циновками ручной
работы на полу. Словом, Алаягати жил на широкую ногу, ничуть не
скрывая свое завидно высокое положение. К тому же он не походил
на зарвавшегося недоумка, видимо, ему действительно некого было
бояться.
- Для начала предъявитесь, - потребовал он, садясь на лежанку и
придвигая столик, где валялся портативный считыватель, какими
снабжают уличных патрульных.
Арч уселся рядом, невозмутимо подал жизняк. Алаягати вставил его
в гнездо и переписал данные с экранчика в блокнот.
- Как погляжу, вы осторожный человек, - светски улыбнулся Арч,
засовывая жизняк в карман.
- Это вам надо быть осторожным, - веско парировал пахан. - Мне
без надобности.
На его тяжелый, немигающий взгляд Арч ответил миролюбивым
пожатием плеч.
- Надеюсь, мы поладим, уважаемый Алаягати.
- Сколько и чего хотите за товар?
- У меня двадцать блоков, я мог бы запросить тридцать пять
ящиков рыбки. Имею в виду филюху-консервуху, а не солонь,
разумеется. Но если провернем дельце быстро, согласен скинуть
пять ящиков.
- За тридцать, значит. Годится, - Лим раскрыл блокнот. - Могу
завтра с утра. Доставка наша. Где?
- Товар в подвале моего дома. Адрес вы уже записали. Буду ждать
у входа в подземный ярус, в третью четверть утрени.
- Хорошо бы чуть позже.
- Сожалею, дорогой Алаягати, но позже мне надо заступать на
вахту.
- Заметано, - пахан явно остался доволен. - Значит, в третью
четверть ждите мой фургон.
Он раскупорил флягу, щедро плеснул воды в стаканы на столике и
распечатал пакетик жвачки.
- Ну что, пополам, за удачу?
- Охотно, - сказал Арч.
Разломив порцию, Алаягати подал половинку Арчу. Ополовиниться
жвачкой при первой же встрече было явным признаком весьма
доброго расположения к инспектору Сорононо.
В прихожей хлопнула дверь. Судя по донесшимся в комнату звукам
голосов и шагов, сожительница Лима привела с прогулки ребенка. О
семейных делах пахана Гур ничего не поведал, то ли не знал, то
ли не счел существенным.
- Еще что-нибудь у вас имеется? - смачно работая челюстями,
спросил Алаягати. - В натуре или на подходе?
Как и предполагалось, пахана заинтересовало знакомство с
инспектором, и он недвусмысленно намеревался наладить постоянное
сотрудничество.
- Охотно подумаю, - ответил Арч. - Посоветуюсь кое с кем. Может,
даже завтра утром смогу предложить еще товар.
- Было бы клево.
Сквозь легкую одурь вдруг вспомнилось: классный ты парень, Арч,
до чего клево долбаешься. Юхр, портовая буфетная. Он машинально
потеребил мочку уха.
- Арч?! - послышался сзади изумленный возглас.
Он обернулся. В дверях стояла Ликка, за ее руку держался мальчик
примерно трех лет отроду. Нет, не Ликка. Перед ним стояла Ама,
его возлюбленная. С пышной прической и в кружевном элегантном
платье, чуть располневшая, однако все такая же красавица. Сердце
Арча на секунду покрылось колючей корочкой льда, потом
заколотилось с удвоенной силой.
- Ох, простите, я обозналась, - сказала она, краснея.
Перед ней сидел, полуобернувшись, человек с незнакомым лицом.
- Познакомьтесь, - суховато промолвил Лим. - Моя законная
сожительница Ама. И мой законный сын Пайр.
- Таг Сорононо, - произнес Арч, встав и протягивая руку.
Ладошка Амы оказалась влажной и горячей, после мимолетного
рукопожатия она отдернулась. Глаза смотрели мимо Арча, на
сидящего Алаягати, зрачки заметно расширились, и краска никак не
отливала от щек.
- Я обозналась, - растерянно повторила она. - Этот жест...
- Ничего страшного, - бесстрастно отчеканил ее законный
сожитель. - Пойди займись мальчиком. Нам с гостем надо закончить
разговор.
Маленький Пайр стоял, задрав голову, и смотрел на незнакомца,
крепко прижимаясь к кружевному платью мамы. У малыша были глаза
Арча. Нос, лоб, скулы, ушные раковины, подбородок - все было
вылитой копией Арча. Слепком с того лица, которое исчезло в
операционной зале за тысячи парсеков отсюда. Законный сын пахана
Алаягати носил облик своего настоящего отца.
- Идем, Пайр, - потянула его за руку Ама и вывела ребенка в
соседнюю комнату, затворив дверь.
Сев на прежнее место, Арч встретился глазами с жестким,
пронизывающим взглядом Алаягати.
- Какая-то путаница, да? - вежливо осведомился разведчик.
Пахан не ответил. Казалось, его взгляд пытается проникнуть под
кожу фальшивого лица, вывернуть его наизнанку, доискаться до
правды.
- Я похож на кого-то из ваших знакомых? - уточнил свой вопрос
Арч.
- Нет, непохож, - с заминкой произнес Алаягати. - И вот это
странно.
- Да что же тут странного?
- То, что похож все-таки, - прищелкнув пальцами, заявил пахан. -
Хотя лицо другое. А я все думал, ну кого же вы напоминаете...
Тут Ама вошла, вскрикнула, меня и осенило. С ней мы не
сговаривались, вот в чем штука...
- Так похож или непохож? - беззаботно жуя и полуоткинувшись на
подушки, спросил Арч.
Лим выплюнул на тарелочку жвих, залпом выпил стакан воды.
- Чепухня, - пробормотал он и рукавом отер губы. - Не может быть
такого.
- Простите, не понял.
- Да ничего. Это я так... Еще жевнуть не хотите ли?
- Благодарю, мне пора идти. Значит, завтра жду ваш фургон, в
третью четверть утрени ровно.
- Схвачено, - буркнул Алаягати, поднимаясь с лежанки, чтобы
проводить гостя, и, выйдя в прихожую, вдруг добавил. -
Погодите-ка...
- Что-нибудь еще?
- А, ладно... Не стоит... - бессвязно проговорил пахан и отпер
дверь. - До завтра.
- Всех благ и долгой жизни, - учтиво полупоклонившись,
попрощался Арч и вышел на площадку.
Удушливая гарь мегаполиса, смешанная с липкой влажностью,
хлынула в ноздри. Легкий дурман от одной полужвачки начал
сменяться ноющей тяжестью в висках.
Ама замужем за Юхром. Она все-таки не сделала аборт. У Арча есть
сын. Юхр забрал у него жизняк, чтобы убрать с дороги соперника?
Наверняка - да, таких случайностей не бывает. Значит, Ама
встречалась с Юхром втайне от Арча? Теперь сын, его сын считает
своим отцом другого мужчину. Того, кто отобрал жизняк у
настоящего отца. Отобрал все - любимую женщину, ребенка, судьбу.
Арч шел, не разбирая дороги. Его прошлое предстало совершенно
иным, и потрясение оказалось огромным. Хотя он сумел сдержаться
там, в каюте Алаягати, скрутил себя в бездушный комок, задавив и
оборвав собственные мысли, монотонно вращая в уме слова:
"Инспектор Таг Хли Сорононо Па... Инспектор Таг Хли Сорононо
Па..."
Теперь он брел, то и дело наталкиваясь на прохожих, обуреваемый
целой тучей обрывочных мыслей, налетавших одна за другой, шел,
как будто вдребезги нажеванный, не подозревая, что за его
спиной, отогнув плотную штору, стоял у окна Лим Алаягати,
наблюдал сощуренными глазами за инспектором Сорононо и его
странной походкой, обрабатывая челюстями очередную порцию
жвачки, наблюдал пристально и долго, пока сомнамбулическая
фигура в чиновничьем френче не скрылась за углом.


14.

Придя к себе в каюту, Арч долго умывался морской водой из крана,
пока не заныли от холода черепные кости. Утерся гигиенической
салфеткой, швырнул ее мокрый комок на пол, сел на табурет,
обхватив голову руками.
Слишком многое разом навалилось на него; требовалось осмыслить и
упорядочить внезапно разверзшуюся перед ним искореженную
реальность.
Вот очередное подтверждение той банальной мысли, что в мире нет
ничего лишнего и случайного, думал Арч. Вроде тех разрезных
картинок, которыми забавляются дети. Если несколько кусочков
завалилось под стол, можешь вертеть остальные и так, и сяк,
ломать голову без конца, но картинка не получится. А если
наткнешься на недостающие и добавишь их в общую кучу, глядишь,
хоп! - и сошлось.
Много загадок разрешилось и совпало неразрывно в этот день,
однако нескольких осколков общей мозаики недоставало.
Знала ли Ама, что к бесследному исчезновению Арча приложил руку
Юхр? Может быть, если бы тогда, изглоданный смертельной
черняшкой и с пневмачом под полой, он ввалился к ней в каюту, то
застал бы их в постели?
Знает ли Юхр, то есть, Лим Алаягати, что растит чужого сына?
Знает. Не может не знать. Каждый день видит он румяное детское
личико с чужими чертами - напоминание о человеке, которого
ограбил, лишив вместе с жизняком остатков права на
существование. Или он привык, вытеснив это в дальние чуланы
памяти, где хранятся под спудом самые кошмарные превратности
судьбы, и достиг уверенности, что в его доме живет собственное,
законное и родное дитя? Люди способны еще и не так себя
обманывать.
Знал ли Гур, что Лим женат на возлюбленной Арча, догадывался ли,
от кого родился мальчик? Не было ли это специально подстроенной
проверкой на прочность? Но ведь Арч мог выдать себя, потеряв
выдержку, мог вообще сорваться и придушить Алаягати голыми
руками, так, что тот и глазом бы моргнуть не успел.
Что делать ему теперь, когда он знает, что на свете живет его
сын, его плоть и кровь? Ама уверена, что Арч сгинул, а мальчик
считает своим отцом Лима. Оставить все, как есть, и преспокойно
обмениваться с районным паханом ящиками провизии, пытаясь
подобраться к секретам черного рынка, мафии, страблагов?
Невозможно, невыносимо. А что можно изменить? Сделать Аму
вдовой, а затем женой продовольственного инспектора? Интересно,
как на это посмотрит Гур. Похитить Аму и Пайра, увезти с Тхэ,
перебраться с ними на жительство в Ойкумену? Да какой тут
возможен выход вообще? Как срастить исковерканную жизнь, как
переиначить судьбу? Может ли он, имеет ли он право хоть на
что-нибудь в этом мире, жестоком и равнодушном? Каждый следует
своему предназначению, иначе жизнь сводится к растительному
прозябанию. Так какой долг выпало исполнить Арчу? Долг перед
Разведкой, перед сыном, перед своей планетой, перед Ойкуменой, а
должен ли он хоть что-то кому-то вообще, он, у которого отняли
все, что только можно и нельзя отнять, вплоть
до того, что лишили собственного лица? Кто и в чем посмеет
упрекнуть его, если он сделает то, что хочет сделать? Однако он
сам не мог понять, чего же он хочет.
Вопросы. Вопросы. Вопросы...
Весь остаток дня он то метался по каюте из угла в угол, то
лежал, зарывшись в подушку лицом. Он балансировал на грани
полнейшего безумия и понимал это. В который раз он осознал, что
мир может обойтись с человеком сколь угодно дико,
противоестественно, нелепо. Ну, а что же тогда остается
человеку, как поступить с этим миром ему?
Содрать ногтями чужое лицо.
Выйти на улицу, пройти смертоносным волчком сквозь толпу
суетливых двуногих, оставляя за собой просеку из калек и трупов.
Забить Алаягати насмерть, но не сразу, а постепенно, сотрясая
размеренными ударами стонущее месиво из рваных мышц и
переломанных костей.
Или просто сойти с ума, сидеть в углу и мычать, не утирая слюну,
стекающую из перекошенного рта.
Арч встряхнулся и сел на койке.
Да что же это с ним творится. До чего докатился разведчик
недоделанный, бессмертный гражданин Ойкумены, дерьмо сопливое.
И он принялся выводить себя из душевного кризиса, как в
Разведшколе учили, словно перестал барахтаться в трясине и начал
методично выпрастываться на поверхность.
Прежде всего навести порядок в собственных мозгах. Тогда уже
принимать решение. Торопиться вроде некуда.
И тут раздался стук в дверь. Однако то не был условный стук, а
отрывистые, неуверенные три удара подряд.
Не задавая вопросов через дверь, уверенный, что сумеет окоротить
любых непрошеных гостей, он отворил и увидел Аму. В чадных
сумерках, озаренная тусклым светом из каюты, она стояла на
пороге, большеглазая и печальная, мать его сына, единственная
женщина в огромном мироздании, которую он любил.
- Можно? - робко спросила она.
Молча он посторонился, пропуская ее в каюту, и запер дверь. Не
снимая роскошной кожаной накидки с тисненым узором, Ама
опустилась на табурет и оглядела убогую одноместную каюту.
- Небогато, - заметила она.
Стоя перед ней с вежливой выжидательной миной, Арч лихорадочно
перебирал в уме предположения. Она пришла, догадавшись, кто он?
Возможно ли это и насколько она сама уверена, что распознала
Арча под его новым обличьем? Как поступить ему?
- Рад встрече, - сказал он. - Хотя и несколько неожиданной.
- Арч?..
Вопрос повис в воздухе. Подобрать ответ было немыслимо трудно.
- Понимаю, это какое-то безумие... - заговорила она. - Мертвые
не возвращаются. Лицо другое, голос тоже непохож...
Ама настойчиво шарила по его лицу широко распахнутыми глазами.
- Неуловимое что-то во взгляде, в речи, в движениях... Эта
привычка подергивать ухо. Да, наверно, путаница. Извините меня.
Искушение открыть ей правду было велико, но он сдержался.
- Ну что... вы, - он едва не назвал ее на "ты". - Не стоит
извиняться.
Она вдруг резко протянула вперед ладони.
- Покажите вашу руку. Нет, левую.
И Арч понял, что от судьбы не уйдешь. Подавая руку, он уже знал,
зачем она попросила об этом.
Легонько прикоснувшись к почти совсем заросшему звездчатому
шрамику на костяшке среднего пальца, она прошептала
утвердительно:
- Вот.
Ему ничего не оставалось, кроме такого же тихого подтверждения:
- Да.
- Арч, - выдохнула Ама.
- Да.
Она уцепилась за его руку так, словно он вытаскивал ее из
проруби.
- Но... почему?..
В том, как она задала свой мучительно короткий вопрос,
уместилось многое: куда ты исчез; где ты пропадал так долго;
неужели тебе было все равно, что со мной происходит; откуда
взялся другой облик, и как разобраться во всей этой
фантасмагории?
- Пайр мой сын, - сказал невпопад Арч.
- Ты угадал.
- Он слишком похож на меня.
- Зато ты слишком непохож на себя. Операция?
- Конечно.
- Я так и поняла. Но больше я ничего не понимаю.
- Ты отказалась делать аборт?
Только сейчас Арча осенило, что, решив рожать ребенка, она
обязана была объединить лимиты с каким-нибудь мужчиной, согласно
закону о демографическом регулировании. Иначе не поздоровилось
бы ни матери-одиночке, ни младенцу.
- Я пошла на вакуумную чистку, - стала рассказывать Ама. - Да,
пошла. Ты исчез неизвестно куда. Мне пришлось отдать декадный
паек за место в очереди. Иначе было бы поздно. Врачиха, сущая
гадина,злая, как голодная десятиножка... Она посадила меня в
кресло и стала выбривать совершенно тупым станочком. Когда я
дергалась от боли, она шипела и била меня по ноге. Потом
схватила тампон с дезраствором и стала протирать... Так
неожиданно и очень больно... Я вскрикнула. У меня потекли слезы.
Тогда она заорала, что я плаксивая блядь, трахаться горазда, а
терпелки нету, и что я могу вообще уматывать на все четыре
стороны со своим выблядком в матке. Так и сказала, слово в
слово. Я не стерпела. Встала и сказала, что она сущая гадина, а
не врач. И ушла. Я просто не могла иначе...
Арч скрипнул зубами.
- За очередь на хирургическую чистку мне уже нечем было платить.
Я и так голодала до следующей декады. И я решила, будь что
будет.
- Когда ты познакомилась с Юхром?
- С кем?
- С твоим законным сожителем.
- Лим ухаживал за мной давно. Говорил, что меня любит и сделает
для меня все, чтобы я была счастливой и ни в чем не нуждалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20