– Эль, а чего случилось-то?
Я угрюмо посмотрела наверх, и все вопросы тут же были сняты. К счастью, тут в комнату вошел, а точнее влетел охранник и громким голосом возвестил:
– Кушать подано!
Кот, радостно мяукнув, тут же заболтал лапками, пытаясь по воздуху подгрести к вплывшему подносу. Зря, я ведьма незлопамятная, зато долго помнящая. Ванна с уже чистой водой все еще стояла в комнате, и, когда оголодавший Уська пролетал над нею, я просто вернула ему вес. Вой, крик и туча брызг оповестили всех о начале купания. Я садистски бросила в воду чистящее заклинание, которое тут же вцепилось в уже знакомую шерстку. Пена мгновенно окрасилась в серый цвет, подтверждая мою мысль о том, что коту давно следовало вымыться. Еще немного, и из ванны выпрыгнуло что-то мокрое, рыжее и очень злое.
– Эль!!!
Я радостно улыбнулась, и вокруг кота тут же вскипел воздух, мгновенно высушив шерсть воющему пушистику. Гм. Теперь шерсть его искрилась и стояла дыбом, а из нее выглядывали только кончики ушей и два несчастных глаза.
– Ну вот, теперь можешь садиться завтракать.
Меня одарили убийственным взглядом и угрюмо сели к столу, а потом и на сам поднос. Кот деловито подгреб к себе лучшие куски и демонстративно от меня отвернулся, не реагируя ни на «кис-кис», ни на робкие «да ладно тебе, ты меня вон тоже с утра чуть не придушил, а мыться все же полезнее».
К счастью, к концу завтрака, прошедшего в гробовом молчании и под строгим надзором стража, парящего в углу (на случай, если нам еще что-нибудь понадобится), в комнату влетели две давешние горничные и, увидев чистого и ужасно пушистого кота, тут же запищали от радости и стали его тискать. Уська сначала буянил, но потом сдался, подобрел и дал почесать себе брюшко, вновь витая где-то под потолком в призрачных объятиях сюсюкающих красоток. После того как его, всего взъерошенного и с чубом на лбу, все-таки отпустили, я решила подмазаться и подсунула Уське целую крынку наколдованных сливок (вновь был обкраден несчастный король). Кот их немедленно схомячил, громко рыгнул и благосклонно принял мои извинения, так как и сам уже устал дуться.
– Вы уже уходите, госпожа?
– Да, мне и моему другу, – кот радостно прыгал вниз по ступенькам, в то время как я уже стояла у двери наружу, – надо найти потерянных товарищей, возможно, сейчас они как никогда нуждаются в нашей помощи.
Я удивленно наблюдала, как во время моей речи за спиной стража в полутемном холле собираются все привидения этого замка. Кого тут только не было: и горничные, и повара, и поварята, и даже один призрак, до боли напоминающий дворецкого.
– А вам что, от нас еще что-то надо? – догадался уже усевшийся у моих ног Уська, так же как и я, удивленно разглядывающий всех собравшихся.
Страж смутился и неуверенно затеребил призрачную бороду, призрачные клочья которой тут же поплыли по воздуху, тая как предрассветный туман. Мы вежливо ждали, наблюдая, как от бороды остается все меньше и меньше туманных волос.
– А я раньше думал, что призраки не бреются, – шепнул мне кот, вконец смутив несчастного старика.
Оставив бороду в покое, страж грозно откашлялся и все-таки заговорил. Ура, а то я уж чуть было не решила, что мы тут капитально застряли.
– Все дело в том, госпожа ведьма, что ни мне, ни всем остальным призракам этого замка не нравится вынужденное посмертие, которое нам навязали против воли и согласия.
Народ одобрительно зашумел, глядя на меня, как на последний оплот надежды. Я напряглась, уже догадываясь, о чем пойдет речь.
– Так вы что, все хотите развоплотиться? – влез Уська.
– Нет, нет, что вы, – перепугался страж, – никто из нас не хочет быть развеянным навсегда и потерять свою бессмертную душу.
– Так чего же вам тогда надо?
– Снять проклятие, конечно.
Я грязно выругалась, а кот удивленно поднял правое ухо.
– Эль, о чем это они?
– О чем, о чем. О жертвоприношении, вот о чем. Хочешь стать жертвой?
Кот попытался побледнеть.
– Ладно, не переживай, тебя резать не будем.
– Почему? – удивился кто-то в задних рядах.
– Эль, не отвечай, я ему щас сам все объясню! – И Уська грозно пошел в толпу, спрашивая у каждого, кто это сказал.
– Охранник.
– Да? – Призрак оторвал-таки глаза от Уськи и преданно посмотрел на меня. Я в который раз обругала себя за мягкосердечие.
– Показывай, где тут у вас церковь.

Церковь стояла довольно далеко от замка, и, как нам и рассказывали, ни одно привидение не могло самостоятельно в нее проникнуть, так же как и отойти на сколько-нибудь приличное расстояние от замка, к которому было привязано.
Внутри царило полное запустение. Крыша в некоторых местах прогнила и теперь зияла большими дырами. В центре стоял заваленный остатками черепицы и мусором алтарь из белоснежного когда-то, а теперь просто серого с белесыми разводами мрамора с выбитым по центру изображением креста. Поломанные и прогнившие деревянные скамьи довершали унылую картину. Я медленно подошла к алтарю под хруст мусора под каблуками моих сапог.
– Эль, а может, не надо?
Кот сидел у входа в церковь около повисшей на одной петле двери и брезгливо разглядывал весь этот бардак.
– Я при поступлении давала присягу, Усь, избавлять мир от всех видов нежити, которая встретится на моем жизненном пути. А привидения – это та же нежить.
Кот фыркнул, но спорить не стал.
– А кого ты используешь в качестве жертвы?
Я не ответила, просто положила руки на алтарь. У ведьмы есть только одна цена, одна жертва – жизнь, которая давным-давно растворилась в ее крови, течет в ее венах, заставляет биться ее сердце и помогает гасить боль от заклинаний.
Камень вздрогнул и едва заметно потеплел под ладонями. Скоро он раскалится докрасна. Я поморщилась – церковь никогда не любила ведьм и их чудеса, основанные далеко не только на истинной вере. Но и прогнать пока не могла. Пока.
Кинжал как по волшебству оказался в правой ладони. Один из тех призрачных клинков, которыми когда-то владела святая, закрывшая раз и навсегда ворота между нашим миром и миром нежити, обнаглевшей в те смутные времена сверх всякой меры. Этот клинок достался мне по наследству как будущей королеве своего народа. И именно по нему меня легко мог опознать любой перворожденный.
Сталь свободно разрезала кожу и с шипением погрузилась в плоть. Алая кровь тут же толчками стала бить из раны, орошая давно забытый алтарь. Первые же капли мгновенно впитались в камень, белеющий на глазах, и это подсказало мне, что жертва принимается.
Я облегченно вздохнула, силой воли заживляя рану и одновременно вдавливая ладони в горячий и ставший сейчас таким мягким камень. Я закрыла глаза и сосредоточилась на своей просьбе. Вот и все, больше я ничего не могла сделать, кроме как стоять и ждать, ведь магия ведьмы, равно как и эльфы, в этом месте не значила ровным счетом ничего.
И ответ пришел. Древний колокол, каким-то чудом все еще висящий на прогнившей колокольне, качнулся, заставляя осыпаться на пол сор и пыль, и мерно ударил первый раз. Звук рос, креп, становился все громче и громче, и вот уже он вне стен церкви и вне рамок этого мира. Мертвые откликнулись и наконец-то первый раз за много лет вошли в стены этой церкви, завороженно слушая бой колокола и все ближе и ближе подходя к светящемуся алтарю.
А вот сейчас начнется самая неприятная часть. И я отвернулась, крепко зажмурив глаза. Один за другим призраки втягивались в мое тело, чтобы потом, превратившись в искры белого света, пройти по моим рукам и втянуться в мрамор алтаря. У меня было такое ощущение, будто что-то мерзкое и холодное проходит толчками по моей груди, где стягивается в маленький горячий комок, который по венам рук стекает к алтарю и исчезает из них, уступая место следующему. Я стонала, крепко сжав зубы и пытаясь просто хотя бы держать, держать руки на уже раскаленном камне и ни в коем случае не открывать глаза.
– Благодарю тебя, ведьма, – шепнул кто-то, или мне просто показалось, и последняя искра исчезла в белой глубине.
Камень тут же погас, а руки с тихим чпоком отделились от него, и я медленно осела на пол, так и не открыв глаза и чувствуя, как мой нос вылизывает чей-то шершавый язычок, щекоча усами щеки.
– Уська, – прошептала я, улыбаясь, и на ощупь обняла кота, который чуть ли не впервые не спешил вырываться.
– Да здесь я, здесь, – пробурчал он и ткнулся мокрым носом мне в шею. – Все хорошо, все призраки исчезли, и теперь мы идем искать Клина с Филином.
– Да.

Филин вот уже второй день плутал по этому несчастному болоту, проклиная и лешего, и все его сюрпризы разом. Он ведь попросил всего лишь небольшой клочок тумана, чтобы спихнуть вредную Эллин в лужу, а потом самоотверженно спасать ее оттуда, читая нотации о любви к ближнему своему и чувствуя себя при этом полностью отмщенным за ее вчерашний фокус. Так нет же, злопамятный карлик выдал ему не просто клочок тумана, а полновесный туман, да еще и волшебный. Последнее, что он помнил, это как Элька кричала им держаться рядом, а не то всех разбросает по разному времени суток, но сколько он ни шарил и ни аукал, никого уже рядом не было. Да еще в придачу ко всему, когда белая пелена рассеялась, Филин оказался не просто на зеленой дороже, а на ее развилке, и куда в данной ситуации надо поворачивать, он лично не имел никакого понятия.
– Н-да-а... что ж, если верить лешему, чего делать крайне не хочется, то любая из дорог выведет меня на сушу, а посему выберу-ка я... правую. Люблю все правильное.
Через четыре часа постоянного шагания по топи местность и впрямь стала меняться в лучшую сторону. Все чаще попадались на глаза островки сухой земли, даже воздух стал свежее и чище, да и кикиморки, постоянно занятые своими делами и зазывающие искупаться с ними, уже не встречались. Но тут дорожка кончилась, буквально оборвалась на краю огромной ямы, дна которой Филин, как ни силился, разглядеть так и не смог. Зато вполне отчетливо он услышал, как там что-то постоянно хлюпает и булькает.
– Так, ну и куда теперь?
Справа и слева была топь, непонятно как, но вода не стекала в яму, будто та была окружена невидимой стеной. Филин даже провел перед собой рукой, но так ничего и не нащупал.
– Гм, ну что ж, придется возвращаться.
Внезапно воздух перед ним сгустился и будто зазвенел. Чишер тут же отпрыгнул от края ямы и на всякий случай достал меч. Он не любил магию и сейчас очень жалел, что рядом нет Эльки, которая сразу бы разобралась, что здесь происходит. Воздух засиял, и от одного края ямы до другого ее конца протянулся легкий и изящный хрустальный мостик без перил.
Филин ошарашенно почесал затылок, а потом осторожно приблизился и дотронулся до моста. Все было честно – мост на ощупь совершенно настоящий, но доверия эта услуга неведомых сил упорно не прибавляла. А обратно идти ужасно не хотелось.
– Так, ну и сколько же хозяин берет за проход? – поинтересовался Филин, не очень-то рассчитывая на ответ.
Но ему ответили из самой глубины ямы:
– А сколько ты готов заплатить?
Чишер тряхнул головой, не понимая, почему в груди так тепло и голос такой родной и знакомый, что так и тянет поверить всему, что он скажет.
– Дам немного – три рыбины да две золотые монеты, вот и все, что у меня есть.
– Проходи, но прежде кинь плату в яму.
Парень был далеко не дурак, но берег был очень близко, да и мост казался совсем коротким. Он решил рискнуть.
Рыба и золото еще не успели коснуться дна, как чишер уже огромными прыжками пересекал мост. Прыжок, еще, и он уже на середине. Снова оттолкнуться ногами и вперед что есть сил. Но что это?
Длинные мощные щупальца, сплошь усеянные присосками, поднялись из глубины ямы по обе стороны моста. Еще секунда, и они обрушились на хрупкий мост, но Филин уже успел достичь края ямы. Сверкнула сталь, и перегораживающие дорогу отростки окрасились зеленой кровью. Из глубины донесся жуткий вой, хлестнувший по нервам, заставивший и без того быстро колотящееся сердце забиться еще быстрее. Правая нога уже стояла на спасительной земле, но взбешенный монстр не собирался отступать. Сразу дюжина щупалец рванула за ускользающей добычей, стремясь стиснуть в смертельных объятиях это изворотливое существо. Филин отбивался, как мог – три щупальца существенно укоротились, еще от пяти он смог увернуться, но оставшиеся четыре обхватили его тело, намертво прижимая руку с мечом к туловищу, стянули ноги и рванули вниз. Чишер закричал, уже ни на что не надеясь. В темной вонючей яме отчетливо различались желтые гнилые зубы огромного рта, окруженного сотнями щупалец разной длины и толщины. Самые мелкие извивались у огромного отверстия, вонь из которого попросту оглушала.
Это конец! Филин с кривой улыбкой подумал, что даже в самом страшном кошмаре ему не мог присниться такой конец, а потом зубы сомкнулись у его ног. Бедняга закричал, почти теряя сознание от боли. И вдруг грянул взрыв, и яркая вспышка осветила яму. Филина обдало жгучим жаром и выбросило на ее край. Уже теряя сознание, он увидел высокую стройную фигурку, стоящую у кромки смертельной бездны, и летящую прямо на него быструю тень другого человека.

– Эль, как он?
Все, чего мне сейчас хотелось, так это рухнуть на землю и проспать как минимум неделю. Но две пары обеспокоенных глаз упорно не отпускали меня. Я тяжело закашлялась, прогоняя из головы туман и противное чувство того, что в крови не осталось ни капли магии.
– С ним все будет хорошо. – Я снова надсадно закашлялась, все-таки эта яма с хорошо поджаренным мною монстром нещадно дымила. – Я срастила ему обе ноги и извлекла весь яд из крови. На мелкие царапины и синяки, уж извините, сил не было.
Клин понимающе кивнул, а кот наконец-то задал самый важный вопрос:
– А ты-то сама как?
– Жить буду, но только после того, как прибью хозяина здешних болот!
– Не надо, Эля.
И почему от его ласкового голоса мне становится так хорошо и уютно? Наверное, я просто слишком устала. Еще бы, двое суток бороться за жизнь этого неслуха, которому надо было срочно лезть туда, куда не просят. Я ж последние километры к этой яме неслась как угорелая, чувство опасности попросту зашкаливало.
– Тебе надо отдохнуть, садись на лошадь впереди меня. Филина мы положим на собранную нами лежанку и привяжем к моему коню. Уська будет на всякий случай с ним.
Сил возражать у меня не было, и, когда Клин водрузил мою светлость перед собой на коня, обняв за талию так нежно и в то же время крепко, все, что я смогла сделать, это уткнуться носом ему в грудь и тут же провалиться в глубокий сон без сновидений.

Очнулась я не скоро, и только когда мы подъехали к постоялому двору в одной из местных деревень. Дорога, по которой мы ехали, проходила прямо через нее, огибая то самое болото, а впереди устремляясь к какому-то городу. Это все, что я вспомнила по карте.
Хозяин постоялого двора – невысокий и лысый мужичок с изрядно отвисшим брюшком – тут же выскочил из дверей своего заведения, криком и отборной руганью помогая проснуться заспанному мальчонке, который и принял наших лошадей. Филин все еще не очнулся, а потому в комнату, одну из тех, что мы сняли на ночь, его внесли дюжие ребята, выполняющие здесь роль вышибал.
Клин сошел с коня первым и галантно попытался помочь спуститься мне. Я решила, что надо мной изощренно издеваются, не такой уж я и умирающий лебедь, и съехала на землю сама, конечно, тут же угодив в лужу, которых после дождя было здесь немало. Клин пожал плечами и пошел договариваться насчет ужина. Кот, естественно, увязался за ним. А я осталась одна стоять во дворе, ежась от холодного ветра под пристальными взглядами обалдевших от такого чуда-юда крестьян. Пришлось топать в харчевню и, угрожая хозяину еще двумя золотыми, выбить для своей персоны персональную ванну с горячей водой.
– Дык а зачем бесовке ванна?
Я скрипнула зубами и врезала рукой по крепкому дубовому столу. Впечатлительная пробоина, которую оставил мой кулак, тут же сняла все вопросы, и уже через полчаса я нежилась в ароматной горячей воде, сидя в огромной деревянной бочке, которая раньше стояла во дворе и служила для сбора дождевой воды. Ну и пусть. Я блаженно прикрыла глаза, и, хмыкнув, вспомнила, как осторожно удирал из кухни, где мы договаривались с хозяином по поводу ванны, кот. Ему явно не хотелось снова искупаться. Ну и пусть ходит грязнулей, мне-то что.
Когда я спустилась в зал, там уже все усиленно налегали на еду. Был поздний вечер, и таверна оказалась заполнена местными завсегдатаями, так что мое появление явно не осталось незамеченным.
Еще бы – на верхней ступеньке лестницы стояла черная как ночь бесовка с длинным, извивающимся у стройных ножек, плотно затянутых в кожу и сапожки на высоком каблучке, хвостом с изящным маленьким сердечком на конце. В довольно откровенной майке и с облаком парящих над макушкой черных как смоль волос. Прибавьте к этому острые и длинные эльфийские ушки и изящную стройную фигурку с обалденными пропорциями, и вы поймете, почему я сразу же стала всеобщим центром внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31