* * *
Человек дождался, пока все ушли в дом, и только тогда поднялся из-за скрывавшего его кедра и повернул к дому Валенти. Он не сумел бы сказать, что думает о подсмотренной сцене. Ум был заполнен обрывками этой странной отдалённой музыки.
Что-то она с ним сделала, эта музыка. Он чувствовал, как что-то пробудилось в нем.
Держа арбалет на сгибе руки, он продвигался вдоль дороги, заставляя себя сосредоточиться на том деле, что привело его сюда. Надо было проверить, не вернулся ли домой Тони Валенти.
13
– Ты вроде говорил, дорога как раз кончается у дома Валенти? – спросил Луи, когда Эрл свернул с пятьсот одиннадцатой автострады на Французский проезд.
– Точно, – подтвердил Эрл.
– Тогда остановишь не доезжая, – приказал Луи.
– Не понимаю, почему бы нам… Луи не дал ему договорить.
– Вот и умница, – отрезал он. – Понимать тебе и не положено, ясно? Просто покажешь нам место, и катись себе, или – если будешь слушаться – можешь остаться и заработать кое-что для себя.
Эрл не стал с ним спорить. Если Луи нравится думать, будто Эрл работает на него, – пусть думает. Может надуваться, орать – пожалуйста. Эрл ничего не забудет. И когда провернёт это дело между колумбийцами и папашей Луи… ну что ж, может, он ещё припомнит макароннику этот разговор. Только тогда уж задавать тон станет Эрл.
Он свернул на развилке, которая, если ехать по ней дальше, привела бы их вместо Французского проезда в Ламмермур.
– Подъезжаем, – сказал он, сбавляя скорость. Они прошли пешком к дому Френки.
– Ближе соседей нет? – спросил Луи.
Эрл отозвался не сразу. Он смотрел на освещённый огнями дом. Там сидят его денежки, ждут его не дождутся. Всего-то и нужно, что подпись Френки. Заметив у крыльца вторую машину, он забеспокоился.
– Эй, ты что, не слышишь? Эрл оглянулся на Луи.
– Да, точно. Валенти живёт в полумиле дальше, в тупике. Не считая того домика, что мы проехали с милю назад, здесь больше никого до самого Ламмермура.
– Это далеко?
– Пара миль.
– А здесь у нас что? – спросил сзади Три Пальца, указывая на ветхую бревенчатую хижину на правой стороне.
– Здесь никто не живёт – ив той халупе, что стоит на подъезде к Валенти, тоже.
– Порядок, – подытожил Луи. – Начинаю представлять местность. Прокати нас разок вокруг, а потом выкинешь меня на повороте к домику Тони.
Эрл взглянул на него:
– Слушай, если ты…
– Просто разверни свою жестянку и высади нас, понял?
– Ясно, – сказал Эрл.
Он развернул машину и проехал назад по тому же пути, остановив машину, не доезжая до дома Френки. Шторы были задёрнуты, но он видел в глубине освещённых комнат движущиеся силуэты. «Веселись пока», – думал он, заворачивая к участку Валенти.
– Мне идти? – спросил Три Пальца.
Луи мотнул головой и поднял свой «Инграм», лежавший на сиденье между ним и Эрлом.
– Справлюсь. Просто хочу осмотреться. Ты езжай вперёд, Эрл, а через полчасика возвращайся, подхватишь меня. По силам тебе такое дело? – Он выскочил из машины прежде, чем Эрл сумел придумать ответ, и захлопнул за собой дверцу.
– Слышал, что он сказал? – подстегнул Три Пальца.
Эрл кивнул и проехал дальше. Может, и зря он звонил Бродвею. Вся эта возня с Валенти только мешает его собственным делам. Кому какое дело до Валенти? Куда важнее сейчас сорвать кусок с Френки. А когда денежки будут в руках, можно и Валенти заняться. Не одному Луи хочется расплатиться с этим типом.
Эрл покосился в зеркало заднего вида. Три Пальца лениво развалился позади. Интересно, что он скажет, если не возвращаться за его боссом? «Может, когда соберусь сводить счёты с Луи, – подумал Эрл, – стоит и на этого потратить пулю. Макаронник чёртов».
– Притормози, – вдруг сказал Три Пальца. Они отъехали не больше полутора миль от места, где высадили Луи.
– Чего это?
– Я дам ему минут двадцать, – пояснил Три Пальца, – но хочу на всякий случай держаться поблизости.
– Вряд ли он соберётся тебе позвонить, – заметил Эрл, останавливая машину.
Три Пальца перегнулся вперёд и заглушил двигатель.
– Хочу послушать. – Захватив автомат «Браунинг», он вышел на дорогу.
– Проедет кто-нибудь мимо да заметит тебя с этой штуковиной – то-то удивится, – сказал Эрл, обходя машину с другой стороны. Он прихлопнул пару москитов. Ясное дело, набросились на него. Нет чтоб на макаронника.
– Предоставь мне беспокоиться, кто кого увидит, – огрызнулся Три Пальца, отходя на несколько шагов назад по дороге.
Эрл потащился за ним, засунув руки в карманы куртки, чтобы защититься от мошкары. Правая рука наткнулась на рукоять «тридцать восьмого». «Ба-бах, – подумал Эрл. – Я мог бы запросто пристрелить здесь вас обоих, а большому папочке Джо Бродвею сказать, что Валенти ещё не потерял хватки». Но, может быть, если Джо хорошенько попросит, Эрл сам попробует что-нибудь сделать.
Эрл усмехнулся. Искушение велико. Жаль только, тогда провалится вся операция с наркотой. А то бы он показал макаронникам, что может делать дела и без всякой «семьи».
– Что там у Луи с Валенти? – спросил он, догоняя Три Пальца.
– Старые счёты. Ты же знаешь, что Луи досталась прежняя работа Тони.
– Ясное дело. В прошлый раз я вёл с вами дело через Валенти.
– Ну вот, когда Тони прикончил padrone, то пытался исчезнуть. Беда только в том, что он отправился прямиком туда, где его стали искать в первую очередь, – к Марио Папале, на Мальту. Знаешь, к парню, которого прозвали Серебряным Лисом.
– Это ещё до меня. Никогда о нем не слыхал.
– Ну, так он был из лучших. В общем, Луи отправился к Папале, чтобы достать там Тони, – его первый контракт в этом бизнесе, смекаешь?
Эрл кивнул:
– И он его провалил.
– Это произвело не лучшее впечатление. После Луи поправил дело, но неоконченная работёнка все-таки на нем висела. Он заслужил уважение, потому что если уж брался за что, так доводил до конца, и никто не ставил ему в упрёк тот случай на Мальте: ведь он там оказался сразу против и Тони, и Лиса. А все-таки его это гложет, понял? Так что он уж постарается в этот раз сделать все как следует – чисто и без помощников.
– Ну, покойник есть покойник…
– Так-то так, – согласился Три Пальца, – а только для Луи это теперь дело чести. Он хочет сделать все сам – чтоб Тони взглянул ему в глаза и знал, что его ждёт, – и притом хочет сделать все чисто. Если так и выйдет, ему это много прибавит уважения. Убрать может любой мудак. Но не всякий может делать это как надо. Чисто. Никаких следов. И только те, кому положено, знают, в чем дело.
– Понятно, – протянул Эрл. «Понятно, если ты макаронник и в голове у тебя пустовато. Это надо же! Честь, уважение… Кем они себя воображают?»
– Человеку не из семьи этого не понять, – заметил Три Пальца.
– Брось, все понятно, – отозвался Эрл. – Я уважаю вашего босса. Редкий человек, я тебе скажу. У нас здесь таких нет.
Три Пальца кивнул, польщённый его ответом.
«Клюнул, – думал Эрл. – Господи, видел бы этих типов Хози!» Вспомнив о Хови, он решил, что должен что-то сделать для паренька. Пусть он мелкая гнида, но может быть полезен. Надо захватить Хови на обратном пути, пусть полюбуется на этих шутов-итальяшек. И всегда неплохо иметь кое-что в запасе, о чем никто, кроме тебя, не знает. Эрл всегда предпочитал иметь в кармане запасного туза.

* * *
Луи тоже искал выигрышный ход. Перед самым отлётом он говорил с отцом и узнал от него о встрече с Лисом. Такой оборот осложнял дело. Теперь ещё важнее стало, чтобы все выглядело естественно. По крайней мере пока они не позаботятся о Папале.
Он прошёл по дороге, держась обочины, где шаги звучали всего лишь тихим шелестом травы. Мошкара гудела перед лицом, но почти не садилась. Ему послышался тихий звук, вроде птичьего пения в глубине леса, но Луи не успел понять, что это, как звук затих. Он мельком задумался, какая птица могла так кричать, и тут же снова обратился мыслями к работе.
Прежде чем строить планы, надо выяснить, здесь ли ещё Тони. Честно говоря, Луи на это не рассчитывал. Тони не дурак. Но, может быть, он не опознал Эрла. Или, даже понимая, что его узнали, понадеялся, что тот не станет связываться с семьёй.
Пока точно не выяснится, мало что можно сделать. А в таких случаях Луи предпочитал делать все сам. Если устраиваешь дело, надо самому быть на месте. Прочувствовать обстановку. Разобраться, с кем придётся столкнуться, что они могут сделать. Осторожность помогает сохранить жизнь после того, как работа выполнена. И чем меньше народу втянуто в дело, тем лучше.
С того фиаско на Мальте он чаще всего работал вдвоём с Джонни Три Пальца. Нетрудно натыкать по всей округе soldati , но это производит дурное впечатление – если узнают другие семьи. Он будто слышал разговоры: «Эй, слыхал, Магаддино наконец справились с Тони Валенти. Фуччери пришлось собрать двадцать стволов, ну да что там, главное, дело сделано».
Нет уж, думал Луи. Это никуда не годится. А кроме того, слишком много народу – всегда неразбериха. Как тогда на Мальте. Ну, на этот раз у Тони не будет Лиса, чтоб его вытаскивать. Если он все ещё здесь, никто не помешает им разобраться один на один.
Теперь он видел, что в доме горит свет. Луи вытащил «Инграм» и подошёл ближе, пробрался через изгородь и ступил на лужайку. У окна сидел незнакомый ему человек. Минуту спустя Тони подошёл и сел рядом с ним.
Заметив, что Тони хромает, Луи усмехнулся: «Пожалуй, ты меня ещё не забыл, а Тони?» Он обошёл вокруг дома. Убедившись, что внутри только эти двое, возвратился к дороге. План начал складываться.
На полпути к месту, где должен был встретиться с Джонни и Эрлом, он снова остановился, прислушиваясь. Вот, опять. Наверняка какая-то птица. Только что это за птица не спит ночью? Песня звучала странновато, но Луи встряхнулся, отгоняя набежавшие чувства. Он ни хрена не разбирался в лесной жизни, но не собирался позволять какой-то пташке нагнать на него страху. А все же чертовски странный звук…
Он пошёл дальше.

* * *
Темноволосый человек следовал за ним от самой дороги. Он сразу узнал Фуччери, и палец на спусковом крючке арбалета напрягся, но он понимал – стоит ему выстрелить, и двое в машине доберутся до него раньше, чем удастся перезарядить оружие. Когда машина отъехала, он сообразил, что до выстрелов ещё не дошло.
Когда Луи остановился перед домом, разглядывая двоих за окном, палец на спусковом крючке снова напрягся. Пока Луи обходил дом, темноволосый держался у него за спиной. Он так и не решил, что с ним делать, а Луи уже повернул обратно к дороге.
Фуччери внезапно остановился. Неужели услышал? Человек задержал дыхание и тогда понял, к чему прислушивается Луи. Музыка. Людная же местность, думал он, провожая тронувшегося дальше Луи. Сцена с женщиной у соседнего дома. Музыка. Луи. Да и он сам тоже.
Подъехавший автомобиль избавил его от необходимости принимать решение. Человек растаял среди деревьев и оттуда смотрел, как Луи усаживается рядом с водителем. Машина развернулась и отъехала, а человек вернулся к своему фургону, вслушиваясь в тишину, пока звуки призрачной нездешней музыки не коснулись его слуха.
Уперев арбалет в локоть, человек прислонился к стволу. Музыка… Что-то в ней было… что-то… Он встряхнул головой. Ему казалось, что он вот-вот разберёт, что говорят ему эти звуки, но вот так ли он хотел это знать? Чудилось, что музыка обращается к нему одному, и, хотя он никогда не задумывался, кто он такой и что сделал со своей жизнью, ему казалось, что музыка шепчет: «Подумай…»
14
Когда деревенские разошлись, Лили задержалась у старого камня, чтобы составить Льюису компанию. Он не удивился – они были старыми друзьями, и он рад был, что она осталась. Её присутствие отгоняло тоскливые мысли, кружившие в голове после событий этого вечера, от которых груз лет ощущался тяжелее обычного. Удивило его то, что остался и Томми Даффин.
Томми сидел, почти скрывшись за подножием каменной колонны. Гаффа положил голову ему на колени. О нем, невидимом, можно было бы совсем забыть, если бы временами Томми не подносил к губам тростниковые трубочки. Тогда несколько печальных нот повисали над поляной, таяли и улетали прочь, а потом все повторялось заново.
«Какие звуки!» – думал Льюис, словно первый раз слушая флейту. Так звучала свирель в Аркадии, когда мир был молод, а леса уже стары. И когда звучала музыка, тайна подходила совсем близко. Правда, её скрывали нависшие ветви деревьев или густые заросли высокой травы и кустов, окруживших поляну. Зелёный Человек, олень, козлоногий, вепрь… какой бы облик он ни избрал или вовсе не имел облика, но он был рядом. Или это только музыка? Льюис не знал. Всего лишь поляна, знавшая его много лет, наваждение, навеянное камнем, – или тайна возвращается? Сбил со следа собак и теперь несёт назад Малли и девочку?
Музыка давала ему надежду, обещала, пока Томми не отнял свирели от губ и не опустил её на колени. Тогда призрак Акерли Перкина вернулся, чтобы терзать Льюиса рассуждениями об обмане и иллюзиях – рассуждениями, в которых было достаточно фактов и логики, и оттого Льюис не умел отличить в них правды от лжи.
«Делай, что хочешь, – вот весь закон». Говоря эти слова, Кроули вложил в них слишком много от себя. И слишком мало мысли о мире вообще. И все же личность важна именно как личность. Это Льюис признавал. Важно, что личность приносит в мир, что она даёт тайне. Но если тайна – иллюзия…
Лили накрыла его ладонь своей, вырвав Льюиса из круга мыслей.
– Кажется, он близко, да? – спросила она. – Чувствуется присутствие…
Томми снова заиграл – всего лишь тихий вздох тростника, но его было достаточно, чтобы протянуть нить музыки через поляну за её пределы, в лес и в ночь. «Это настоящее, – думал Льюис. – Не иллюзия выскочила из темноты, унесла с собой Малли и девочку. Если нечто материально, как оно может быть иллюзией? Но где начало? – Шепоток Акерли Перкина ворвался в уши. – Если все началось с иллюзии, что мы видим теперь?»
– Я люблю, когда вот так, – проговорила Лили. – Люблю чувствовать тайну рядом, когда свора чёрных монахов не хватает её за пятки.
Льюис задумчиво взглянул на неё:
– Так вот какими они тебе видятся? Монахи?
– Монахи… или священники. – Лили дёрнула плечом. – Псы Господни. Я помню, как ты впервые рассказал мне, что сотворила с тайной Церковь. С той тайной, которую называли Иисус – Зелёный Человек, повешенный на древе в пустыне. Как святой Павел взял тайну и извратил её, превратив в религию нетерпимости и самоистязания. Так мне и видится стая. Как псы святого Павла, все ещё стремящиеся уловить тайну своей ложью.
– Я это говорил? – удивился Льюис, вспоминая разговор, который вёл днём со своими гостями. Неужто привычка задавать вопросы и сомневаться завела так далеко, что Лили приходится напоминать ему о том, во что он когда-то верил без размышлений?
– Говорил, – сказала Лили. – Разве ты не помнишь, Льюис?
– Значит, они существуют на самом деле?
– Кто? Собаки? Льюис кивнул.
– Ненависть ещё существует, не правда ли? И нетерпимость?
Льюис снова кивнул.
– Ну вот, – продолжала Лили, – пока они существуют, существуют и псы. Они всегда будут преследовать Зеленого Человека. И это тоже ты мне говорил.
– А тайна? – спросил Льюис. – Что он такое?
– Я не понимаю тебя, Льюис.
– Он ещё существует?
Лили всмотрелась в его лицо, но в темноте не могла различить глаз.
– Что ты говоришь, Льюис? Что мы выдумали тайну?
Льюис вздохнул:
– Я уже не знаю. Наверно, я набил себе в голову слишком много слов. Я слишком много учился, пытаясь постигнуть логикой то, что существует только вне её.
– Ты всегда говорил мне, что именно так мы берём знание от мира, который лепит нас, – напомнила Лили. – Что достойно славы стремление прикоснуться к тайне не только духом, но и разумом.
– Но её невозможно постигнуть.
– Это не значит ещё, что, пытаясь, ты попусту тратишь время. – Лили улыбнулась и взяла его руку. – Не странно ли, – сказала она, – что я использую против тебя твои же доводы? Только, по-моему, тут спорим не мы с тобой, Льюис. Это человек, которым ты был когда-то, спорит с тем, кто ты теперь.
– И кто же из нас прав?
– Не знаю, Льюис. Я знаю только, что тайна принадлежит каждому.
– Не спорю, – кивнул Льюис. – Но только, кроме как здесь, для него нет места. А может, и здесь уже нет.
– Значит, надо нам создать для него место.
– А если не сумеем? – спросил Льюис. – Что тогда? Что он будет делать в том мире? Никому он там не нужен.
Лили улыбнулась:
– Думаю, ты мог бы ему больше доверять. Мы ведь не о простом олене говорим. Мы говорим о том, от чьих шагов трепещет весь лес.
– Ты сейчас прямо как Малли. Она считает, что нам нужно собрать в Новом Волдинге побольше жителей, чтобы удержать его здесь. А если не получится, стало быть, надо отпустить его на свободу.
– По-моему, это уж не нам решать, – заметила Лили. – Даже если нам кажется, будто мы решаем, что делать с тайной, на самом деле тайна просто делает то, что делает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33