– Входите, – произнесла она.
– Благодарю, мисс Лэнг. Я постараюсь вас не задержать.
– Я доктор.
– О, конечно. Доктор Лэнг. Прошу прощения. Она смягчилась.
– К чему такие условности. Мы можем называть друг друга просто по именам. Я Холли.
– Гевин, – ответил он.
«А он неплохо смотрится, – подумала Холли, – если, конечно, вам нравится подобный тип. Тип мужчины с рекламы «Мальборо». Она видела его раньше в Пиньоне и с сожалением подумала, что он полицейский.
– Как мальчик? – спросил Ремси.
– Состояние удовлетворительное.
– Он что-нибудь сказал?
Холли быстро взглянула на юного пациента.
Зеленые глаза настороженно смотрели на шерифа.
– Мы только познакомились, – сказала она. – Еще ни о чем не говорили.
– Я хочу задать ему несколько вопросов. Мальчик, казалось, сжался на кровати.
– Может, сначала поговорите со мной? – предложила Холли.
– Хорошо.
Она вышла вслед за Ремси в холл и внимательно посмотрела на него, когда тот обернулся. У Холли были стройные ноги и прекрасная фигура. Немного мужчин могли остаться равнодушными, увидев ее. Гевин Ремси мог, и ее это задевало.
– Полагаю, вы сначала кое-что мне объясните, прежде чем войдете в палату.
– Сожалею. Дверь не закрыта.
– Но, надеюсь, вы не причините вреда.
– Приятно это слышать.
– Вы должны понимать, что в мои обязанности также входит оберегать пациентов от волнений.
– Понимаю, – ответил Ремси, – но вы выполняете свою работу, а я свою.
– Мне не совсем ясно.
– У меня пропали двое охотников, а в холодильнике лежит труп.
– Какое отношение это имеет к мальчику?
– Я еще не знаю, но мне и надо это выяснить. Похоже, этот мальчик провел в лесах не меньше трех дней. Примерно столько же времени там пролежал труп.
– Но вы же не думаете, что мальчик что-то с ним сделал?
Глаза Ремси вспыхнули голубым огнем.
– Почему бы и нет? Только из-за того, что он несовершеннолетний? На прошлой неделе двенадцатилетний мальчишка из Лос-Анджелеса поджог свою мать, потому что она нашла его героин. Семилетняя девочка утопила в бассейне своего младшего брата, потому что ему уделяли больше внимания. Два мальчика из Глендалл подвесили к сиденью качелей маленькую девочку. Мальчикам было по шесть лет. Продолжать дальше?
– Нет, не стоит. Я допускаю, что преступные действия не имеют возрастных границ, но мне не хочется делать поспешные выводы, что мальчик в чем-то виноват.
– Холли… Доктор Лэнг… все, что я собираюсь сделать, это поговорить с ним. – Гевин поднял руки, – Взгляните, у меня даже нет наручников.
– Хорошо. но ведь он еще не говорит. Он пережил что-то страшное и еще не пришел в себя. Вы не могли бы выяснить, кто он такой?
– Могу, и этим занимаюсь. Я передал его описание по телеграфу. На расстояние большее, чем сможет дойти слух о без вести пропашном мальчике.
Гении посмотрел в палату.
– Вы сообщите мне, если он заговорит?
– Конечно, шериф.
Он собрался уходить, но снова повернулся к Холли.
– У нас еще будет случай называть друг друга по именам?
Она попыталась удержать строгое выражение лица. Какого черта…
– До встречи, Гевин.
– До встречи, Холли.

Глаза мальчика следили за ней, когда она вернулась в палату и села на стул рядом с кроватью. Она улыбнулась ему, рассматривая его лицо. Два помощника шерифа, которые привезли его, говорили, что что-то странное было в том, как он выглядел. Может быть, из-за темноты и игры их воображения. Холли видела только напуганного мальчика примерно четырнадцати лет. Высокий лоб, прямой нос и крепко сжатый рот. Темно-зеленые глаза. Разумеется, ничего такого, что можно было бы назвать странным.
– Ты не хочешь поспать? – спросила она. Мальчик повернул голову на подушке из одной стороны в другую. Это уже был ответ. Первый знак, поданный им, показывающий, что он понял. Голос Холли зазвучал мягче.
– Тогда я еще немного посижу рядом с тобой. Если ты захочешь что-нибудь сказать, будет прекрасно. Если нет, тоже хорошо.
Глаза мальчика неотрывно смотрели на нее. Холли подумала, что его тело должно, хотя бы немного, расслабиться под больничной простыней и одеялом.
Она взяла со стола журнал и сделала вид, что читает его. Она не уйдет до тех пор, пока не будет уверена, что мальчик уснул.

ГЛАВА 3

В течение следующих трех дней Холли много часов провела рядом с мальчиком. Ей не удалось заставить его заговорить, но при ее появлении его лицо светлело, и она была рада этому. Они вместе смотрели телевизор и слушали музыку. Холли говорила обо всем, что только приходило ей в голову, а также читала мальчику книги и журналы, взятые в больничной библиотеке.
Утром третьего дня при выходе из палаты она встретила заведующего больницей. Доктор Деннис Кьюлен был привлекательным мужчиной с жесткими седыми волосами. Он всегда тщательно подбирал слова, как будто они были предназначены для протокола.
– Итак, доктор Лэнг, как ваши успехи?
– Продвигаемся вперед.
– Действительно?
– Вы говорите таким тоном, как будто сомневаетесь.
– Нет, но, возможно, у нас разные представления о результатах работы. Я ознакомился с отчетом и не обнаружил никаких признаков, что с мальчиком что-то не в порядке.
– Внешне все в порядке.
– Именно так. Значит, у него психическое заболевание.
– Лучше сказать, психическая травма.
– Но тогда пусть им займется кто-нибудь другой.
– Кого вы имеете в виду?
– Например, Государственный детский приют.
– Но там же малолетние преступники.
– Как я понял из беседы с шерифом Ремси, этот мальчик вполне может им быть.
– Но у вас нет доказательств.
– Возможно, но я должен заботиться о репутации больницы.
– А я должна заботиться о больном. Послушайте, доктор, у меня раньше уже были подобные случаи, когда результатом психических травм являлась потеря речи. Если вы мне дадите еще неделю, я уверена, будут лучшие результаты.
– О недели не может быть и речи.
– Поверьте мне, доктор. Я могу ему помочь, но нужно время.
Доктор Кьюлен дотронулся до эмблемы медицинской школы на своем галстуке.
– В вашем распоряжении два дня.
– Я могла бы сделать намного больше за неделю.
– Два дня. Затем мальчика отправят в приют. Не желая больше спорить, доктор Кьюлен повернулся и ушел. Холли вернулась в палату.
Мальчик сидел в постели и ждал ее.
– Хорошо поспал? – спросила она. Холли посмотрела на окно. Оно было немного приоткрыто. Свежий воздух всегда улучшает сон. – Но тогда, я думаю, ты много времени провел на свежем воздухе. – Холли поставила стул к кровати и села.
– Я хочу, чтобы ты кое-что сделал сегодня для меня. Я хочу, чтобы ты подумал, где ты был до этого. Нет, не отворачивайся. Сейчас действительно важно, чтобы ты об этом подумал. А потом, может быть, мы сможем поговорить.
Прежде чем она смогла продолжить, в палату вошел доктор Вэйн Пастори. На нем был белый пиджак и светло-желтая рубашка. Черные блестящие волосы, которыми он так гордился, были зачесаны назад по моде прошлых лет.
– Так, так, так, это и есть тот самый дикий мальчик, о котором мне говорили. Как поживаешь, паренек?
Холли уставилась на него. Она терпеть не могла Вейна Пастори. С его резкими чертами лица, светлыми маленькими глазками и быстрыми движениями он напоминал ей ласку. Ей также не нравилась его репутация. Занимаясь научными исследованиями по генетике, он подделывал результаты опытов. Ему не было предъявлено официальных обвинений, но имя Пастори попало в черный список медиков.
Он подошел к кровати и протянул руку. Мальчик отпрянул от нее.
– В чем дело, сынок? Я только хотел проверить твой пульс.
– Его пульс нормальный, доктор, – произнесла Холли, пытаясь сдержать раздражение в голосе. – Так же, как температура и давление. Все эти данные есть в карте.
– Прекрасно. Если вы встанете, я его осмотрю.
– Я не медсестра, – отчетливо проговорила Холли.
Пастори посмотрел на нее, на его лице появилась натянутая улыбка.
– Извините, доктор. Я имел в виду, что мы, конечно, сделаем это вместе.
– Осмотр уже проведен.
Пастори дотронулся до кончика золотой ручки, выглядывающей из кармана его пиджака.
– Этот пациент находится под вашим покровительством, не так ли, доктор?
– Нет, не так.
– Понимаете ли вы, с чем мы столкнулись?
– Здесь находится мальчик, который пережил что-то ужасное. Мальчик, которому необходим покой и отдых.
– Тот, кого мы нашли, – продолжал Пастори, не слушая ее, – может оказаться единственным, кто остался в живых из Дрэго.
– У нас нет никаких оснований предполагать, что он из Дрэго, – возразила Холли. Но тут она заметила, что у мальчика задрожали губы.
– Это может быть, – сказал Пастори. – И подумайте, что для нас может означать, если он действительно один из жителей Дрэго. До сих пор никому не известно, что там произошло. Если мы нашли живого свидетеля… сколько можно сделать всего.
– Не рассчитываете ли вы забрать его с собой?
– Конечно же, нет. Я только говорю о значении медицинских исследований.
– Доктор, перед вами потерявшийся, испуганный мальчик.
– Возможно. Но я читал отчет помощников шерифа, которые доставили его сюда. Они заметили некоторые странности.
– Посмотрите на него, – предложила Холли. – Что необычного в нем?
Они вместе посмотрели на мальчика в кровати. Внезапно Холли почувствовала озноб. Не стали ли длиннее волосы, закрывающие его лоб? И его брови… она не помнила, чтобы они были такими густыми. А новая складка у рта? Она на мгновение отвела взгляд, затем снова посмотрела на мальчика. Наваждение исчезло. Она не позволит Пастори вносить смятение в ее ум.
Пастори наклонился над кроватью.
– Я не знаю, – медленно проговорил он. – Но что-то здесь есть.
– Он устал, – сказала Холли. – Мне кажется, вам лучше уйти.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Пастори первым отвел взгляд.
– Я ухожу, – произнес он.
Взглянув в последний раз на мальчика, он вышел из палаты.
Холли вернулась к кровати. Что это было, что показалось ей странным в его лице несколько минут назад? Сейчас он выглядел абсолютно нормально. Как бедный смущенный мальчик.

Радужное настроение, в котором для Холли начался день, было испорчено столкновением с Кьюленом и Пастори. Мальчик снова отдалился, и она сидела у его кровати, испытывая растерянность, когда вошел Гевин Ремси.
– Не пора ли нам поговорить?
Холли посмотрела на мальчика, который беспокойно спал.
– Вы хотите рассказать мне о моих правах или что-то еще?
– Послушайте, я просто стараюсь быть общительным.
– Причем настолько, что даже сказали Денису Кьюлену, что у нас здесь опасный преступник.
– Он заведующий больницей и вправе знать, зачем я здесь. Однако я допустил ошибку.
Холли глубоко вздохнула.
– Простите. У меня сегодня плохой день. Но не по вашей вине. – Она встала со стула. – В конце холла есть комната для отдыха с кофейным аппаратом. Пойдемте.
Они вошли в уютное помещение, где стояли удобные кресла и небольшие столики.
Холли опустила монеты в кофейный аппарат. Он налил дымящийся солоноватый напиток в два пластмассовых стаканчика. Взяв стаканчики, они сели за стол.
– Вы все еще не выяснили, кто он такой? – спросила Холли.
– Нет. Все еще нет. Я думаю, он мог прилететь на летающей тарелке.
– Это не смешно.
– Вы правы.
Они помолчали, отпивая маленькими глотками горячий кофе. Холли смотрела на него поверх своего стаканчика. Наконец они сказала: Могу язадать вам вопрос?
– Задавайте.
– Что вы здесь делаете?
– Жду, когда ваш ребенок придет в себя, чтобы узнать, что он делал в лесу.
– Нет. Я говорю о том, что вы делаете здесь, в Пиньоне?
– Каждый человек где-нибудь живет.
– Вам нравится быть шерифом округа с населением, которое можно вместить в колледж?
– Конечно. Почему бы и нет?
– Я слышала, что вы выставляли свою кандидатуру на пост губернатора.
– Эти слухи были плодом фантазии моей бывшей жены и моего бывшего тестя.
– Фореста Ингрехема.
Ремси бросил на нее долгий взгляд.
– Да, именно он. Что вам еще известно обо мне?
– О, немного. Вы учились в университете, завербовались в армию, воевали во Вьетнаме, несколько наград, вернулись домой, окончили юридическую школу, женились на дочери Фореста Ингрехема, были избраны шерифом, получили развод.
– Однако. Интересно, у меня остались какие-нибудь секреты?
– Держу пари, множество. Но это не мое дело. Мне просто интересно, почему вы остались здесь?
– Мне здесь нравится. У меня были другие предложения. От департамента полиции Кливленда, Буффало и Джерси. Вы бы уехали из Па Рейна в один из этих городов?
– Я, наверно, нет, – тихо рассмеялась она.
– Вот и хорошо.
– Почему вы стали полицейским? Вам нравится эта работа?
Выражение его лица стало жестким.
– Разумеется, мне нравится разгонять демонстрации студентов, обрушивая на них дубинку, и арестовывать вдов за неуплату налогов.
– О, я дотронулась до больного места?
– Да, – он тяжело вздохнул. – Простите. Лучше оставим эту тему.
– Я думаю, вы не хотите говорить и на личные темы.
– Вы угадали, – ответил он.
Они встали и выбросили свои стаканчики в мусорный контейнер у двери.

Ночью с мальчиком произошел перелом. Холли сидела на стуле у его кровати и смотрела телевизор.
– Я не знаю, как ты, – произнесла она, – но я устала. – Она поправила простыню вокруг мальчика и улыбнулась ему. – Увидимся утром. – Холли направилась к двери и обернулась «Черт, хотела бы я знать, как тебя зовут», сказала она сама себе.
– Малколм. – Это был сухой шелест, чуть громче шепота, но для Холли это было подобно крику.
– Малколм? – повторила она, с трудом сдерживая волнение.
Он кивнул.
– Хорошее имя. А мое ты помнишь? Зеленые глаза смотрели на нее.
– Я Холли. Холли Лэнг.
– Холли, – так же чуть слышно прошептал мальчик.
– Правильно. А какое твое второе имя, Малколм?
Мальчик выглядел смущенным.
– Ладно. Сейчас это неважно. У нас есть одно имя. Для начала достаточно. Ты хочешь сказать что-нибудь еще?
Мальчик смотрел на потолок.
– Тогда все. Сейчас ты поспишь, а завтра мы продолжим.
Мальчик посмотрел на нее и снова кивнул. Холли покинула палату с видом победителя.
На следующий день она поднялась рано, стремясь к Малколму, но перед входом ее окликнула молодая женщина.
– Доктор, Кьюлен просил передать, чтобы вы зашли к нему, как только придете.
Холли нахмурилась.
– Он не сказал, зачем?
– Мне нет.

Доктор Кьюлен встал из-за стола и сухо поздоровался сХолли.
Доктор Лэнг. Не лучше ли вам закончить свою работу. Мне не хочется отнимать у вас время.
Она сдерживала нетерпение, ожидая, когда он закончит.
– Как дела с мальчиком?
– Я узнала, что его зовут Малколм.
– Не такое уж большое достижение.
– Как сказать. У меня в запасе еще один день.
– Я думаю, что, может быть, другой метод быстрее даст нужные результаты.
– Очевидно, с вами говорил доктор Пастори.
– Да, это так. Он сказал, что вчера вы грубо с ним обошлись.
– Он расстроил моего пациента.
– Я хочу внести ясность. Мальчик не является чьим-либо пациентом. Я уже говорил вам, что не уверен, входит ли данный случай в нашу компетенцию.
– Да, я помню. Вы упоминали о детском приюте.
– Остается сделать выбор, кроме того, у доктора Пастори свои соображения относительно мальчика.
– И что же он собирается делать, анатомировать его?
– Это не очень профессионально, доктор.
– Извините. Это только мое предположение. Но я могу быть с мальчиком хотя бы сегодня?
– Да, конечно. И надеюсь, между вами и доктором Пастори больше не будет конфликтов?
– Я постараюсь.
– Вот и прекрасно. Я рад, что мы поговорили.
Холли оставила при себе свое мнение об этом разговоре и вышла из кабинета.
Мальчик ждал ее.
– Доброе утро, Малколм.
Он оторвался от телевизора и посмотрел на нее.
– Доброе утро, Холли.
– Ты запомнил мое имя.
– Я всегда знал его.
– Хорошо. – Она подошла и села. – Давай сегодня посмотрим, что еще ты помнишь.
Мальчик слегка нахмурился.
– Не беспокойся. Я не собираюсь тебя допрашивать. Мы просто отдыхаем и разговариваем.
В дверь просунул голову Гевин Ремси.
– Я могу сказать доброе утро?
– Привет, Гевин, – произнесла Холли. – Войди и познакомься с Малколмом.
Ремси удивленно посмотрел на нее, затем вошел в палату и остановился рядом с кроватью.
– Привет, – поздоровался он с мальчиком.
– Малколм, это шериф Ремси, – сказала Холли. Мальчик внимательно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Гевина.
– Здравствуйте, шериф.
Ремси протянул руку, и мальчик с серьезным видом пожал ее.
– Рад, что ты снова заговорил, сынок.
– Мы как раз собирались выяснить, что может вспомнить Малколм.
– Вот как?
– Может быть, попробовать гипноз. Малколм, ты знаешь, что такое гипноз?
– Это когда усыпляют.
– Не совсем. Это средство, помогающее расслабиться и вспомнить то, что «забыто».
– Это больно?
– Нисколько. Наоборот, после гипноза большинство людей чувствует себя лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22