Не унималось воображение и у мужчин – каждый думал о том, что пожалует ему Иезекиль. Быть может, деньги, а может, и положение. Посадит, например, в кресло шейха в роду его, за которое он давно уже спорит со своим отцом, братом или каким-нибудь другим шейхом.
Наконец настал указанный день, и мужчины племени собрались. Но Иезекиль, вместо того чтобы собрать их, как было условлено, в своем новом шатре на шести столбах, за день до того пригласил к себе шейхов родов племени и просил их, чтобы первая встреча прошла в доме шейха племени аль-Мудтарра, поскольку тот больше, обещав им при этом, что сам шейх присутствовать там не будет. Нельзя, мол, чтобы родня шейха говорила потом, что Иезекиль пригласил людей в шатер на шести, а не на восьми столбах, и чтобы у них отыскался повод оспаривать принятые решения.
– К тому же шатер этот, – продолжал убеждать их Иезекиль, – принадлежит теперь матери Ляззы, ведь шейха она прогнала.
– Брат мой, – ответил ему кто-то, – если количество столбов может стать причиной для препирательств, что нам стоит добавить к шатру Иезекиля седьмой и даже восьмой столб, не расширяя его?
Тут в разговор вступил молодой человек из числа тех, кто отважно сражался и не покинул поле сражения:
– Братья, при чем здесь число столбов? Речь о том, как все это будет выглядеть. Соберемся ли мы в доме шейха под предводительством одного из нас или же в доме Иезекиля уже под его предводительством.
– У меня есть идея, – сказал другой. – Почему бы нам не собраться в доме у шейха племени румов и закончить на этом все споры? Тогда те, кому почему-то не угоден Иезекиль и его дом, будут довольны.
– Дело здесь вовсе не в названиях, – возражали ему, – а в том, готовы ли мы согласиться, чтобы чужеземец мог на нас влиять, когда мы выбираем себе шейха и способны избрать его под предводительством одного из сынов нашего рода.
Иезекиль поднялся, картинным движением отряхнув свою абу Аба – название шерстяной одежды в виде плаща.
.
– Если все упирается в мое присутствие, я могу освободить вас от него.
– Пусть Иезекиль остается среди нас, и румы пусть остаются. Все они наши братья, и между нами нет различий, – в один голос закричало большинство из присутствовавших там шейхов.
Все шейхи родов племени были с этим согласны, а с ними и большинство из присутствующих, невзирая на горячие протесты одного из шейхов. Тогда Салах выхватил свой меч с криком:
– Это измена! Это предательство нашей истории, нашего наследия, тех жертв, на которые шли наши отцы и деды, чтобы мы жили так, как жили до того, как отец Ляззы стал шейхом над нами! Неужели вы хотите, чтобы Иезекиль стал шейхом над нами, да еще вместе с румийской собакой? Это предательство веры тех из нас, кто избрал для себя веру истинную. Предательство ныне живущих и всех поколений, что жили до нас. Богом клянусь, я никогда не пойду на это, и никто не запугает меня и не помешает мне и моему роду самим выбрать себе путь. Не боюсь я ни Иезекиля, ни румов, ни тех, кто унижается перед ними.
Кто-то из шейхов пытался ему возразить и даже бросился было к нему с мечом, но Салах с такой яростью закричал на него, что тот повалился на спину, да так неловко, что одежды его задрались и срам его оголился. Доблестный шейх удалился, а молодежь еще долго смеялась над жалким видом того, кто так струсил.
Иезекиль со своей стороны успел все уладить с женой шейха, и собраться в конце концов решено было в доме шейха. Предводительствовать на собрании знатные лица и шейхи родов выбрали Иезекиля, а когда он стал делать вид, что собирается отказаться, многие стали подходить к нему с уговорами. Один целовал его плечо, другой щеку, кто-то лоб, кто помоложе целовали ему руки, и все в один голос упрашивали согласиться предводительствовать на собрании, где будет решаться судьба племени. Все, кроме одного из присутствующих, знатного воина, который отважно сражался против племени аль-Мухтара, хоть с самого начала был против нападения на него, сомневаясь и в его целях и причинах.
Именно поэтому, когда еще до начала схватки мужчины племени аль-Мудтарра соскочили с лошадей и принялись грабить дома племени аль-Мухтара, он остался сидеть в седле и не принял участия в разграблении. Стойкость и смелость поставили его в ряд тех немногих, кто действительно сражался, а может, и впереди всех. Он последним покинул сражение. Он так долго сражался, стараясь вызволить попавших в плен, что от обилия крови, стекавшей по лезвию меча, рукоятка меча присохла к его руке, и когда все кончилось, он не мог разжать пальцы. Пришлось отмачивать руку в теплой воде, когда на обратном пути после неудавшегося набега его с сотоварищами приютили кочевники.
Садах поднялся, чтобы разговаривать стоя.
– Все мы дети одного племени, все, кто присутствует здесь в доме шейха, опозорившего всех нас и опозорившего самого себя. Кто потерял стыд, не стыдится своих поступков. Я говорю, все мы, присутствующие в этом доме, сыны одного племени, за исключением Иезекиля и тех, кого он привел с собой. Он чужой для нас человек, и те, кто с ним, тоже чужаки. Он воспользовался нашим покровительством, и мы как слабому позволили ему оставаться у нас. Мы разрешили ему быть для нас золотых дел мастером, кузнецом и оружейником, но никак нельзя обсуждать при нем наши дела, да еще такие судьбоносные, как это. И уж совершенно недопустимо, чтобы он предводительствовал здесь и стал нашим шейхом.
Когда Садах произносил эти слова, многие из сидящих пытались ему помешать. Кто-то кидал в него маленькие камешки, кто-то косточки от фиников, которые Иезекиль подал перед обедом. А финики он подал не для того, чтобы уважить гостей, а для того, чтобы, поев фиников, они пили побольше воды и поменьше ели еды, которую он велел жене шейха приготовить пожирнее, чтобы обжоры не слишком старались.
– Именно так, шейха Шейха (женский род слова «шейх») – буквально – старуха, женщина, занимающая привилегированное положение, в данном случае – жена шейха.
, зарезав как можно меньше живности, – сказал ей Иезекиль, – мы поможем им всем побыстрее насытиться.
Несмотря на то что Салаху отчаянно мешали, этот отважный и степенный человек продолжал говорить:
– Я возражаю против присутствия здесь Иезекиля и кого бы то ни было из инородцев, а чтобы не думали, будто мной руководят личные цели, я сразу же скажу, что не предлагаю себя на место шейха. И если вы не согласитесь со мной, то я заявляю, что покидаю это место и отделяю свой дом от ваших домов, пока вы наконец не прозреете, не вернетесь к традициям наших дедов и отцов и не станете уважать законы племени и его принципы. Тот, кто пойдет за мной, пусть пойдет, а кто не пойдет, тот сам будет виноват в своем грехе.
Вслед за ним поднялась почти вся молодежь. Лишь немногие молодые люди остались сидеть с теми, кто был старше годами. Когда Салах проходил мимо последнего ряда сидящих, он влепил пощечину одному из тех, кто кидался в него, мешая говорить, да так, что головной убор у того слетел и сам он повалился на землю. Тут же к Салаху бросилось несколько человек, но он выхватил меч, и молодые люди, уходившие с ним, вытащили мечи из ножен. Тогда вскочил Иезекиль.
– Братья, будьте благоразумны! Пусть этот человек уходит. Не хватало нам еще здесь историй. Нам некогда сейчас заниматься друг другом, на это будет еще время. Давайте не будем терять зря время и займемся нашим вопросом.
Он повернулся и прошептал на ухо шейхам двух самых крупных родов племени:
– Не беспокойтесь, шейх племени румов непременно его за это накажет!
Он сказал это, желая заставить их призадуматься и чтобы не упустить тот шанс, которого он так долго ждал.
***
Оставшиеся продолжали сидеть на своих местах. Иезекиль велел слугам разнести гостям кофе, давая тем самым всем почувствовать, кто в этом доме хозяин.
Кто-то сказал:
– Давайте начнем.
И принялся на все лады склонять поведение шейха племени, отца Ляззы.
За ним последовали и другие, и каждый выискивал недостатки, которых у шейха племени аль-Мудтарра, надо признаться, было немало.
– Почему бы нам не позвать шейха, – предложил кто-то, – пусть он сам за себя скажет.
Но один из шейхов племени румов прикрикнул на него, и тот замолчал.
***
Судилище над шейхом продолжалось до тех пор, пока не решили наконец лишить его положения шейха. А когда это сделали, стало понятно, что теперь надо выбрать нового шейха вместо низложенного.
– На это место я предлагаю себя, – заявил один из них. – А тот, кто против, пусть говорит.
Он обнажил свой меч, а за его спиной, выхватив мечи из ножен, встали те, кто состоял с ним в родстве, и некоторые из румов. Точно так же поступил и следующий со своими приближенными, за ним третий, четвертый и пятый, пока наконец из знатных людей и шейхов племени не осталось никого, кто не предложил бы себя таким образом, обнажив меч и окружив себя приближенными.
Пришлось говорить Иезекилю.
– Друзья мои, выбрать нового шейха племени оказалось непростым делом, и я боюсь, как бы здесь, выбери мы сейчас одного из присутствующих, не приключилась бойня. Дабы не допустить кровопролития и сохранить племя единым, пусть нас рассудит шейх румийского племени. Человек он благоразумный, шейх крупнейшего и сильнейшего из племен, и к тому же он перенес тяготы и опасности пути, чтобы оказаться вместе со своим племенем по соседству с нами. Разве не мудро позволить ему высказать свое мнение относительно нашего дела? Разве не честь для нас, которой доселе никто нам не оказывал?
Говорил Иезекиль стоя, а когда, кончив, сел, шейхи общин племени аль-Мудтарра захлопали ему, и только один возразил:
– Предпочтительней было бы, Иезекиль, чтобы наш вопрос мы решили сами, а не тот шейх, о котором ты сейчас говорил.
А когда все присутствующие отвергли его возражение, снова заговорил Иезекиль:
– Будем считать, что все шейхи племени аль-Мудтарра за исключением одного приняли мое предложение.
С этого момента решение о том, что их рассудит шейх румов, стало для всех обязательным.
Шейх румов поднялся со своего места и принялся откашливаться.
– Начинай, начинай уже, да продлятся дни твои, брат наш большой, облеченный властью немалой, а уж мы-то не ослушаемся твоего совета и решения, которое ты сейчас примешь.
– Мне очень трудно назвать кого-либо из вас, видя, какие среди вас царят разногласия. Поэтому в интересах племени я предлагаю избрать его шейхом Иезекиля. Иезекиль умен, он умеет делать оружие, в финансовых и пропагандистских делах у него повсюду имеются поверенные. Это он завязал отношения с нами, и мы ему доверяем, поэтому и готовы вам помочь. А когда мы будем идти плечом к плечу и Иезекиль станет шейхом вашего племени, тогда ничто не будет для нас невозможным. Мы сможем тогда сражаться вместе, чтобы повергнуть племя аль-Мухтара.
Не обращая внимания на возражения молодежи, слова которой особого веса не имели, шейхи родов дружно захлопали, но тут поднялся кто-то из несогласных.
– Я возражаю против такого выбора, потому что он оскорбителен для нашего племени. Я с ним не согласен.
– А на того, кто не согласен, мы пойдем войной, объединившись все против него, – отвечал ему шейх румов.
– Я все равно с этим не соглашусь. И хотя я против войны, если меня к этому вынудят, я буду драться.
Теперь захлопала молодежь племени, но поскольку никто из шейхов, поддержавших Иезекиля, не принял стороны говорившего, он встал и покинул собрание.
– Благодарю вас, братья, – сказал Иезекиль, – за то, что вы избрали меня шейхом племени аль-Мудтарра, Обещаю снять с вас за это часть процентов по вашим долгам. Каждому шейху общины в нашем племени я пожалую по важности его рода сумму, которую он употребит на то, чтобы обустроить свой дом, и на то, чтобы он мог постоянно покупать кофе и угощать им гостей. Еще я назначу долю из того, что получает род от трудов своих и богатств, для уплаты шейху племени румов, дабы он не прекращал поддерживать нас в наших делах и в знак признательности за его помощь и благодеяния. Нам без него свое шейхство Шейхство – звание шейха; территория шейха как главы племени.
не уберечь.
Повернувшись к сидящему рядом с ним, Иезекиль увидел, что тот смеется.
– Алчущих стать шейхом нашего племени много, и мы не всегда можем дать им достойный отпор, особенно если они появляются в наших собственных рядах. Поэтому, сын брата моего, мы всегда будем нуждаться в румийском племени и его шейхе, – пояснил ему Иезекиль и, обращаясь ко всем, добавил:
– Благодарю вас за благодеяние ваше, и если будет на то ваше согласие, все вы приглашены в мой дом, чтобы мы отпраздновали сегодняшний день вместе, я и мое окружение.
«Окружение» случайно соскочило у Иезекиля с языка, и получилось так, что он имел в виду своих наушников и приспешников, но он тут же поправился:
– Прошу прощения, я хотел сказать: я и мое племя, женщины и мужчины. Разве не лучше праздновать всем вместе, друзья мои дорогие?
– Конечно, наш шейх! – радостно загалдела молодежь.
А один из присутствующих, уже пьяный, с глиняным сосудом с вином в одной руке и с кубком в другой, наполнил свой кубок и, подняв его над головами всех сидящих, прокричал, запинаясь и едва выговаривая слова:
– За ваше зд-здоровье! За з-з-здоровье Ие-зекиля!
– Будем здоровы! – подхватил шейх племени румов на своем языке.
– Давайте все вместе, – не унимался Иезекиль, – мужчины и женщины и с нами шейх румов будем праздновать до ночи, посмотрим, как танцуют румийки, а с ними и женщины нашего племени и мужчины обоих племен.
– Да, да! – кричали одобрительно все вокруг, и лишь двое несогласных, не сказав ни слова, удалились.
***
Когда Иезекиль стал шейхом племени, он назначил каждому, задолжавшему ему за оружие, срок для расплаты. А у того, кто не мог расплатиться с долгами, забирал овец, верблюдов и коз. Дошло до того, что он стал забирать даже шатры у тех, кто не имел возможности с ним расплатиться.
– Не слишком ли это, шейх? – спрашивали Иезекиля.
– А что прикажете делать с теми, кто не хочет вернуть мне мое же? – отвечал он.
– Но разве не вправе каждый из сынов племени разделить с шейхом свои невзгоды?
– Чего стоит шейх со своим шейхством без денег, брат мой? Думаешь, выбрали бы вы меня шейхом, не будь у меня денег? Разве не принимали многие из вас сторону Салаха, когда до войны он имел много денег, но потом вы же остались в моем меджлисе Меджлис (араб.) – в широком смысле – место, где сидят.
, когда он протестовал против выбора меня шейхом? Не потому ли, что денег моих не счесть, а он не так уже богат, как прежде, да еще влияние мое соединилось с влиянием румов? Да, брат мой, деньги взимаются с тебя и с других, чтобы мы могли противостоять таким, как Салах. Кто знает, сколько еще таких появится среди нас?
Вместе с тем Иезекиль продолжал собирать деньги повсюду, и его интересы выходили далеко за пределы племени аль-Мудтарра. Он сговорился с племенем румов вместе расширить круг их деятельности. Теперь их кузницы, столярни и прядильни, торговля маслом и коврами, растительным маслом и оливками охватывали все племена. А на тех, кто этому противился, они вместе шли войной. До того дошло, что они устроили специальные конторы для вывоза и ввоза всего, что продают и покупают племена. Только племена Ирака отказались действовать через эти придуманные Иезекилем конторы, которые он устраивал сам или совместно с румами.
Поскольку сложилось так, что нефть, битум и финики все племена покупали в Ираке и им не было замены, пришлось Иезекилю с румами пойти на то, чтобы позволить им покупать у Ирака товары без всяких условий.
Конторы, основанные Иезекилем самостоятельно или совместно с румами, породили среди арабских племен немало ненависти сначала к Иезекилю, а потом и к племени румов за то, что они поддержали его в этой бесчестной торговле. Иезекиля ненавидели за огромные доходы от ростовщичества, получаемые от этих контор, и за то, что он вместе с румами навязал многим арабским племенам свою торговлю. Отныне они могли покупать оружие, орудия земледелия и ремесел и даже посуду только у румов и Иезекиля. А наказанием за ослушание была война, разграбление жилищ и разорение земель. Союз Иезекиля с румами стал крупнейшей силой в тех землях. И стоило только кому-нибудь из молодежи высказать свое недовольство, как под покровом ночи ему в спину кто-то втыкал отравленный кинжал, или же недовольного соблазняли, зная его пристрастия и заставляя в конце концов забыть о своем недовольстве. И стали они богатейшей силой среди всех племен, точнее говоря, богатства Иезекиля, шейхов его племени и племени румов стали несметными, а о простых людях их племен, богатых и бедных, а уж тем более о людях других племен речь здесь не идет.
***
Шейха, мать Ляззы, когда ее муж дал ей развод, а точнее сказать, развод дала ему она, все ждала, когда же Иезекиль придет к ней свататься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Наконец настал указанный день, и мужчины племени собрались. Но Иезекиль, вместо того чтобы собрать их, как было условлено, в своем новом шатре на шести столбах, за день до того пригласил к себе шейхов родов племени и просил их, чтобы первая встреча прошла в доме шейха племени аль-Мудтарра, поскольку тот больше, обещав им при этом, что сам шейх присутствовать там не будет. Нельзя, мол, чтобы родня шейха говорила потом, что Иезекиль пригласил людей в шатер на шести, а не на восьми столбах, и чтобы у них отыскался повод оспаривать принятые решения.
– К тому же шатер этот, – продолжал убеждать их Иезекиль, – принадлежит теперь матери Ляззы, ведь шейха она прогнала.
– Брат мой, – ответил ему кто-то, – если количество столбов может стать причиной для препирательств, что нам стоит добавить к шатру Иезекиля седьмой и даже восьмой столб, не расширяя его?
Тут в разговор вступил молодой человек из числа тех, кто отважно сражался и не покинул поле сражения:
– Братья, при чем здесь число столбов? Речь о том, как все это будет выглядеть. Соберемся ли мы в доме шейха под предводительством одного из нас или же в доме Иезекиля уже под его предводительством.
– У меня есть идея, – сказал другой. – Почему бы нам не собраться в доме у шейха племени румов и закончить на этом все споры? Тогда те, кому почему-то не угоден Иезекиль и его дом, будут довольны.
– Дело здесь вовсе не в названиях, – возражали ему, – а в том, готовы ли мы согласиться, чтобы чужеземец мог на нас влиять, когда мы выбираем себе шейха и способны избрать его под предводительством одного из сынов нашего рода.
Иезекиль поднялся, картинным движением отряхнув свою абу Аба – название шерстяной одежды в виде плаща.
.
– Если все упирается в мое присутствие, я могу освободить вас от него.
– Пусть Иезекиль остается среди нас, и румы пусть остаются. Все они наши братья, и между нами нет различий, – в один голос закричало большинство из присутствовавших там шейхов.
Все шейхи родов племени были с этим согласны, а с ними и большинство из присутствующих, невзирая на горячие протесты одного из шейхов. Тогда Салах выхватил свой меч с криком:
– Это измена! Это предательство нашей истории, нашего наследия, тех жертв, на которые шли наши отцы и деды, чтобы мы жили так, как жили до того, как отец Ляззы стал шейхом над нами! Неужели вы хотите, чтобы Иезекиль стал шейхом над нами, да еще вместе с румийской собакой? Это предательство веры тех из нас, кто избрал для себя веру истинную. Предательство ныне живущих и всех поколений, что жили до нас. Богом клянусь, я никогда не пойду на это, и никто не запугает меня и не помешает мне и моему роду самим выбрать себе путь. Не боюсь я ни Иезекиля, ни румов, ни тех, кто унижается перед ними.
Кто-то из шейхов пытался ему возразить и даже бросился было к нему с мечом, но Салах с такой яростью закричал на него, что тот повалился на спину, да так неловко, что одежды его задрались и срам его оголился. Доблестный шейх удалился, а молодежь еще долго смеялась над жалким видом того, кто так струсил.
Иезекиль со своей стороны успел все уладить с женой шейха, и собраться в конце концов решено было в доме шейха. Предводительствовать на собрании знатные лица и шейхи родов выбрали Иезекиля, а когда он стал делать вид, что собирается отказаться, многие стали подходить к нему с уговорами. Один целовал его плечо, другой щеку, кто-то лоб, кто помоложе целовали ему руки, и все в один голос упрашивали согласиться предводительствовать на собрании, где будет решаться судьба племени. Все, кроме одного из присутствующих, знатного воина, который отважно сражался против племени аль-Мухтара, хоть с самого начала был против нападения на него, сомневаясь и в его целях и причинах.
Именно поэтому, когда еще до начала схватки мужчины племени аль-Мудтарра соскочили с лошадей и принялись грабить дома племени аль-Мухтара, он остался сидеть в седле и не принял участия в разграблении. Стойкость и смелость поставили его в ряд тех немногих, кто действительно сражался, а может, и впереди всех. Он последним покинул сражение. Он так долго сражался, стараясь вызволить попавших в плен, что от обилия крови, стекавшей по лезвию меча, рукоятка меча присохла к его руке, и когда все кончилось, он не мог разжать пальцы. Пришлось отмачивать руку в теплой воде, когда на обратном пути после неудавшегося набега его с сотоварищами приютили кочевники.
Садах поднялся, чтобы разговаривать стоя.
– Все мы дети одного племени, все, кто присутствует здесь в доме шейха, опозорившего всех нас и опозорившего самого себя. Кто потерял стыд, не стыдится своих поступков. Я говорю, все мы, присутствующие в этом доме, сыны одного племени, за исключением Иезекиля и тех, кого он привел с собой. Он чужой для нас человек, и те, кто с ним, тоже чужаки. Он воспользовался нашим покровительством, и мы как слабому позволили ему оставаться у нас. Мы разрешили ему быть для нас золотых дел мастером, кузнецом и оружейником, но никак нельзя обсуждать при нем наши дела, да еще такие судьбоносные, как это. И уж совершенно недопустимо, чтобы он предводительствовал здесь и стал нашим шейхом.
Когда Садах произносил эти слова, многие из сидящих пытались ему помешать. Кто-то кидал в него маленькие камешки, кто-то косточки от фиников, которые Иезекиль подал перед обедом. А финики он подал не для того, чтобы уважить гостей, а для того, чтобы, поев фиников, они пили побольше воды и поменьше ели еды, которую он велел жене шейха приготовить пожирнее, чтобы обжоры не слишком старались.
– Именно так, шейха Шейха (женский род слова «шейх») – буквально – старуха, женщина, занимающая привилегированное положение, в данном случае – жена шейха.
, зарезав как можно меньше живности, – сказал ей Иезекиль, – мы поможем им всем побыстрее насытиться.
Несмотря на то что Салаху отчаянно мешали, этот отважный и степенный человек продолжал говорить:
– Я возражаю против присутствия здесь Иезекиля и кого бы то ни было из инородцев, а чтобы не думали, будто мной руководят личные цели, я сразу же скажу, что не предлагаю себя на место шейха. И если вы не согласитесь со мной, то я заявляю, что покидаю это место и отделяю свой дом от ваших домов, пока вы наконец не прозреете, не вернетесь к традициям наших дедов и отцов и не станете уважать законы племени и его принципы. Тот, кто пойдет за мной, пусть пойдет, а кто не пойдет, тот сам будет виноват в своем грехе.
Вслед за ним поднялась почти вся молодежь. Лишь немногие молодые люди остались сидеть с теми, кто был старше годами. Когда Салах проходил мимо последнего ряда сидящих, он влепил пощечину одному из тех, кто кидался в него, мешая говорить, да так, что головной убор у того слетел и сам он повалился на землю. Тут же к Салаху бросилось несколько человек, но он выхватил меч, и молодые люди, уходившие с ним, вытащили мечи из ножен. Тогда вскочил Иезекиль.
– Братья, будьте благоразумны! Пусть этот человек уходит. Не хватало нам еще здесь историй. Нам некогда сейчас заниматься друг другом, на это будет еще время. Давайте не будем терять зря время и займемся нашим вопросом.
Он повернулся и прошептал на ухо шейхам двух самых крупных родов племени:
– Не беспокойтесь, шейх племени румов непременно его за это накажет!
Он сказал это, желая заставить их призадуматься и чтобы не упустить тот шанс, которого он так долго ждал.
***
Оставшиеся продолжали сидеть на своих местах. Иезекиль велел слугам разнести гостям кофе, давая тем самым всем почувствовать, кто в этом доме хозяин.
Кто-то сказал:
– Давайте начнем.
И принялся на все лады склонять поведение шейха племени, отца Ляззы.
За ним последовали и другие, и каждый выискивал недостатки, которых у шейха племени аль-Мудтарра, надо признаться, было немало.
– Почему бы нам не позвать шейха, – предложил кто-то, – пусть он сам за себя скажет.
Но один из шейхов племени румов прикрикнул на него, и тот замолчал.
***
Судилище над шейхом продолжалось до тех пор, пока не решили наконец лишить его положения шейха. А когда это сделали, стало понятно, что теперь надо выбрать нового шейха вместо низложенного.
– На это место я предлагаю себя, – заявил один из них. – А тот, кто против, пусть говорит.
Он обнажил свой меч, а за его спиной, выхватив мечи из ножен, встали те, кто состоял с ним в родстве, и некоторые из румов. Точно так же поступил и следующий со своими приближенными, за ним третий, четвертый и пятый, пока наконец из знатных людей и шейхов племени не осталось никого, кто не предложил бы себя таким образом, обнажив меч и окружив себя приближенными.
Пришлось говорить Иезекилю.
– Друзья мои, выбрать нового шейха племени оказалось непростым делом, и я боюсь, как бы здесь, выбери мы сейчас одного из присутствующих, не приключилась бойня. Дабы не допустить кровопролития и сохранить племя единым, пусть нас рассудит шейх румийского племени. Человек он благоразумный, шейх крупнейшего и сильнейшего из племен, и к тому же он перенес тяготы и опасности пути, чтобы оказаться вместе со своим племенем по соседству с нами. Разве не мудро позволить ему высказать свое мнение относительно нашего дела? Разве не честь для нас, которой доселе никто нам не оказывал?
Говорил Иезекиль стоя, а когда, кончив, сел, шейхи общин племени аль-Мудтарра захлопали ему, и только один возразил:
– Предпочтительней было бы, Иезекиль, чтобы наш вопрос мы решили сами, а не тот шейх, о котором ты сейчас говорил.
А когда все присутствующие отвергли его возражение, снова заговорил Иезекиль:
– Будем считать, что все шейхи племени аль-Мудтарра за исключением одного приняли мое предложение.
С этого момента решение о том, что их рассудит шейх румов, стало для всех обязательным.
Шейх румов поднялся со своего места и принялся откашливаться.
– Начинай, начинай уже, да продлятся дни твои, брат наш большой, облеченный властью немалой, а уж мы-то не ослушаемся твоего совета и решения, которое ты сейчас примешь.
– Мне очень трудно назвать кого-либо из вас, видя, какие среди вас царят разногласия. Поэтому в интересах племени я предлагаю избрать его шейхом Иезекиля. Иезекиль умен, он умеет делать оружие, в финансовых и пропагандистских делах у него повсюду имеются поверенные. Это он завязал отношения с нами, и мы ему доверяем, поэтому и готовы вам помочь. А когда мы будем идти плечом к плечу и Иезекиль станет шейхом вашего племени, тогда ничто не будет для нас невозможным. Мы сможем тогда сражаться вместе, чтобы повергнуть племя аль-Мухтара.
Не обращая внимания на возражения молодежи, слова которой особого веса не имели, шейхи родов дружно захлопали, но тут поднялся кто-то из несогласных.
– Я возражаю против такого выбора, потому что он оскорбителен для нашего племени. Я с ним не согласен.
– А на того, кто не согласен, мы пойдем войной, объединившись все против него, – отвечал ему шейх румов.
– Я все равно с этим не соглашусь. И хотя я против войны, если меня к этому вынудят, я буду драться.
Теперь захлопала молодежь племени, но поскольку никто из шейхов, поддержавших Иезекиля, не принял стороны говорившего, он встал и покинул собрание.
– Благодарю вас, братья, – сказал Иезекиль, – за то, что вы избрали меня шейхом племени аль-Мудтарра, Обещаю снять с вас за это часть процентов по вашим долгам. Каждому шейху общины в нашем племени я пожалую по важности его рода сумму, которую он употребит на то, чтобы обустроить свой дом, и на то, чтобы он мог постоянно покупать кофе и угощать им гостей. Еще я назначу долю из того, что получает род от трудов своих и богатств, для уплаты шейху племени румов, дабы он не прекращал поддерживать нас в наших делах и в знак признательности за его помощь и благодеяния. Нам без него свое шейхство Шейхство – звание шейха; территория шейха как главы племени.
не уберечь.
Повернувшись к сидящему рядом с ним, Иезекиль увидел, что тот смеется.
– Алчущих стать шейхом нашего племени много, и мы не всегда можем дать им достойный отпор, особенно если они появляются в наших собственных рядах. Поэтому, сын брата моего, мы всегда будем нуждаться в румийском племени и его шейхе, – пояснил ему Иезекиль и, обращаясь ко всем, добавил:
– Благодарю вас за благодеяние ваше, и если будет на то ваше согласие, все вы приглашены в мой дом, чтобы мы отпраздновали сегодняшний день вместе, я и мое окружение.
«Окружение» случайно соскочило у Иезекиля с языка, и получилось так, что он имел в виду своих наушников и приспешников, но он тут же поправился:
– Прошу прощения, я хотел сказать: я и мое племя, женщины и мужчины. Разве не лучше праздновать всем вместе, друзья мои дорогие?
– Конечно, наш шейх! – радостно загалдела молодежь.
А один из присутствующих, уже пьяный, с глиняным сосудом с вином в одной руке и с кубком в другой, наполнил свой кубок и, подняв его над головами всех сидящих, прокричал, запинаясь и едва выговаривая слова:
– За ваше зд-здоровье! За з-з-здоровье Ие-зекиля!
– Будем здоровы! – подхватил шейх племени румов на своем языке.
– Давайте все вместе, – не унимался Иезекиль, – мужчины и женщины и с нами шейх румов будем праздновать до ночи, посмотрим, как танцуют румийки, а с ними и женщины нашего племени и мужчины обоих племен.
– Да, да! – кричали одобрительно все вокруг, и лишь двое несогласных, не сказав ни слова, удалились.
***
Когда Иезекиль стал шейхом племени, он назначил каждому, задолжавшему ему за оружие, срок для расплаты. А у того, кто не мог расплатиться с долгами, забирал овец, верблюдов и коз. Дошло до того, что он стал забирать даже шатры у тех, кто не имел возможности с ним расплатиться.
– Не слишком ли это, шейх? – спрашивали Иезекиля.
– А что прикажете делать с теми, кто не хочет вернуть мне мое же? – отвечал он.
– Но разве не вправе каждый из сынов племени разделить с шейхом свои невзгоды?
– Чего стоит шейх со своим шейхством без денег, брат мой? Думаешь, выбрали бы вы меня шейхом, не будь у меня денег? Разве не принимали многие из вас сторону Салаха, когда до войны он имел много денег, но потом вы же остались в моем меджлисе Меджлис (араб.) – в широком смысле – место, где сидят.
, когда он протестовал против выбора меня шейхом? Не потому ли, что денег моих не счесть, а он не так уже богат, как прежде, да еще влияние мое соединилось с влиянием румов? Да, брат мой, деньги взимаются с тебя и с других, чтобы мы могли противостоять таким, как Салах. Кто знает, сколько еще таких появится среди нас?
Вместе с тем Иезекиль продолжал собирать деньги повсюду, и его интересы выходили далеко за пределы племени аль-Мудтарра. Он сговорился с племенем румов вместе расширить круг их деятельности. Теперь их кузницы, столярни и прядильни, торговля маслом и коврами, растительным маслом и оливками охватывали все племена. А на тех, кто этому противился, они вместе шли войной. До того дошло, что они устроили специальные конторы для вывоза и ввоза всего, что продают и покупают племена. Только племена Ирака отказались действовать через эти придуманные Иезекилем конторы, которые он устраивал сам или совместно с румами.
Поскольку сложилось так, что нефть, битум и финики все племена покупали в Ираке и им не было замены, пришлось Иезекилю с румами пойти на то, чтобы позволить им покупать у Ирака товары без всяких условий.
Конторы, основанные Иезекилем самостоятельно или совместно с румами, породили среди арабских племен немало ненависти сначала к Иезекилю, а потом и к племени румов за то, что они поддержали его в этой бесчестной торговле. Иезекиля ненавидели за огромные доходы от ростовщичества, получаемые от этих контор, и за то, что он вместе с румами навязал многим арабским племенам свою торговлю. Отныне они могли покупать оружие, орудия земледелия и ремесел и даже посуду только у румов и Иезекиля. А наказанием за ослушание была война, разграбление жилищ и разорение земель. Союз Иезекиля с румами стал крупнейшей силой в тех землях. И стоило только кому-нибудь из молодежи высказать свое недовольство, как под покровом ночи ему в спину кто-то втыкал отравленный кинжал, или же недовольного соблазняли, зная его пристрастия и заставляя в конце концов забыть о своем недовольстве. И стали они богатейшей силой среди всех племен, точнее говоря, богатства Иезекиля, шейхов его племени и племени румов стали несметными, а о простых людях их племен, богатых и бедных, а уж тем более о людях других племен речь здесь не идет.
***
Шейха, мать Ляззы, когда ее муж дал ей развод, а точнее сказать, развод дала ему она, все ждала, когда же Иезекиль придет к ней свататься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19